Can't learn to tell the truth until you learn to lie

19 мая 3019 года Третьей эпохи. Лориэн Из всех детей Арафинвэ самой сильной Макалаурэ считал Артанис. Ни Артафиндэ, ни Айканаро, ни Ангарато не могли бы соперничать с ней. Проклятая эльфийская память не отпускала: он одинаково хорошо помнил и время, проведенное в доме Ольвэ, когда им с отцом доводилась бывать там, и свое последнее сражение, в котором потерял брата, хотя с тех пор минуло уже невообразимое число лет. От горделивой девчонки, что так любила собирать жемчуг, уже давно ничего не осталось, но он все равно с упрямством, достойным столь любимых Артафиндэ гномов, цеплялся за эти воспоминания. Не видать ему больше Альквалондэ, не пройтись по широким лугам Амана, а все из-за возомнившего о себе невесть что нуменорского выродка да морготового слуги. Проклятье Валар Маглор уже давно не считал нужным принимать в расчет. Если бы его спросили, что он думает об этом мире, в ответ бы он не поленился составить долгий и подробный список тех, кого он искренне ненавидит, и не важно, живы они, или нет. А вот в перечне тех, на кого эта ненависть не распространялась, оказались бы только Артанис да Эллерондо. Самого себя он предпочитал не вносить ни в какие списки, потому что отлично знал — оказался бы в длинном. Ему нравилось думать, что наблюдавшие за ним из-за ветвей пограничные стражи с удовольствием утыкали бы его десятком толстенных лориэнских стрел, и лишь приказ Владычицы не дает им сделать это. Наверняка, они не слишком довольны таким приказом, но Маглор находил некое удовольствие в подобных мыслях. «Госпожа хочет вас видеть!», произнесенное на всеобщем наречии, в некоторой степени нарушало стройные размышления о том, как бедные стражники превращают его в большую подушку для булавок. Похоже, что им до него не было ровным счетом никакого дела до того момента, пока он не попытался без дозволения перейти Нимродель. Маглор ничего не знал о галадрим. Он был уверен, что жить слишком близко к Мглистым Горам они не станут, но в то же время сомневался, что ему позволят попасть в сердце Золотого Леса. Но Маглор ошибся — его немногословный провожатый перебросил легкий мостик через бурный поток, а затем повел его вглубь леса. ∞ Карас Галадон впечатлял своими размерами. Огромные величественные мэллорны горделиво подставляли солнечному свету свежую листву, а под ногами стелился золотой ковер из опавших листьев. Маглор различал в ветвях очертания таланов, на которых жили здешние обитатели. Он плохо понимал их язык, чтобы однозначно утверждать, о чем они пели или переговаривались меж собой. Галадрим его заметили и теперь разглядывали с некоторым изумлением, иногда, впрочем, не лишенным неудовольствия. Чужакам здесь не радовались, пусть даже и пришедшим по личному приглашению Владычицы. Провожатый, так и не произнесший больше ни слова, остановился у одного из самых больших деревьев, снял с пояса рожок и проиграл короткую чистую трель. Ему ответили, и эльф кивнул на появившуюся лесенку. Сам он подниматься не собирался. Маглор подумал о том, что ждать ловушек уже не следует — для того, чтобы попытаться на него напасть, времени у них было предостаточно. Владычица Золотого Леса смотрела внимательно и очень печально. Давно уже забыта горделивая Нэрвен, перебиравшая жемчуг на белоснежных берегах Альквалондэ, ушла и Артанис, мечтательно смотревшая в морскую гладь. Осталась лишь холодная лесная Владычица Галадриэль. — Здравствуй, Маглор. Многое навсегда ушло с тех пор, как мы виделись в последний раз, — спокойный голос напоминал о шелесте волн. — Ты вновь пришел к границам моей земли. — Здравствуй, Галадриэль, — он вдруг понял, что не знает, о чем говорить. Казалось, стоявшая перед ним женщина уже все знает, и любые слова сейчас излишни. — Мне известно, как ты разжег в людях огонь ненависти. ∞ 17 мая 3019 года Третьей эпохи. Дейл Король Бранд внимательно слушал прибывшего из Одинокой Горы гнома. Ничего нового в послании Даина Железностопа не было: истерлинги-дикари все еще не спешили нападать, окапываясь в своем лагере. С продовольствием проблем не ожидалось, кроме того, обитатели Эребора обещали помочь с оружием. В последнее время истерлинги волновали короля куда меньше, чем творившееся в Дейле. Не так давно в Эсгарот приходил странник, задумавший взбаламутить воду. С приходом высокого закутанного в плащ Амтелиона люди заговорили о событиях давно минувших дней. Вспоминали о том, как Бард-лучник сразил дракона и как потом сражались с орками у подножия Эребора. Многие зажиточные горожане поговаривали, будто бы не существовало никакого дракона, будто бы это была задумка мага, которому заплатил некогда не то сам Бард, не то еще его дед. Люди не учитывали лишь того, что среди гномов еще можно было отыскать тех, кто участвовал в той битве. — Как думаешь, Фраар, сын Флои, — медленно проговорил Бранд, — когда нам ожидать нападения? — Позволь заметить, Бранд, — с гномами Эребора у короля Дейла отношения были приятельские, и если не случалось важных церемоний, разговаривали они весьма просто, — истерлинги пока не спешат атаковать. Более того, совсем не похоже, что они ждут подкрепления. Ты оружие их видел? — Видел, видел, — кивнул Бранд, — без подкрепления или каких-нибудь тварей вроде орков им не удастся пройти даже мимо наших сторожевых постов. От Беорнингов мы не получали известий об орках. Завтра собирается Большой Совет, если все согласятся, мы отправим к этим дикарям послов. ∞ Возвратившись в дом купца Дьярви, Фраар крепко задумался. Наин рассказывал ему о странном человеке по имени Амтелион, который приходил к людям и сеял среди них раздор. До Эребора уже дошли новости о смерти старого Наместника Гондора, и о том, что новым Наместником стал его младший сын. Судя по всему, этот Амтелион был из Южного Княжества. Фраар никак не мог взять в толк, зачем гондорцу понадобилось мутить воду так далеко на севере. Сам Фраар пришел в Эребор вместе с королем Даином из Железных Холмов. Гондорцы обычно не интересовались происходящим за границами их страны, поэтому за всю свою долгую жизнь, а Фраару было уже около двухсот лет, о Южном Княжестве он слышал очень мало. В Железных Холмах хватало своих забот: орки Серых Гор до Битвы Пяти Воинств частенько нападали на гномьи охранные рубежи, а пока дракон был жив, атаковать Гундабад никто не решался. В давние годы люди из Ангмара приходили к гномам, хотели купить оружие. Но гномы не продали, потому что знали — их предводитель связался с темной силой, и орки Гундабада с ними заодно. С тех пор, если обитателям Железных Холмов и приходилось иметь дело с людьми, это были либо жители Озерного города и Дейла, либо жившие в Бурых равнинах и Рун истерлинги. ∞ 17 мая 3019 года Третьей эпохи. Мордор Обычно в мае Кхандский тракт размывало дождями, однако пару лет назад Майрон приказал выложить дорогу камнем. Это был первый май, когда тяжелые телеги вариагов медленно тряслись по широкой дороге, не норовя в любой миг увязнуть в грязи. Кхамул угрюмо разглядывал проплывающие мило чахлые деревца и колючие кусты и радовался, что из-за зарядившего с утра дождя было нежарко. Когда-то давно Майрон сделал их сильнейшими своими слугами. Запад знал девятерых кольценосцев как ужасных всадников, воинов-предводителей Сауронова войска. На деле же им приходилось заниматься поручениями господина, частенько не имевшими к воинскому делу никакого отношения. В этот раз, например, Кхамул прибыл на Восточную заставу чтобы проверить качество построенной дороги. Если бы этим вздумал заняться Элдарион, он бы точно нашел не меньше десятка недочетов. Кхамул же остался вполне доволен увиденным, и теперь мечтал оказаться в доме городского управляющего — дождь усиливался. Восточная застава отличалась от шумного Узг-Нуута, жизнь здесь текла гораздо медленнее. В городке почти не было выходцев из Харада, а местные все больше занимались полями. Большую часть пшеницы и проса Мордор получал именно отсюда. Здесь же, кроме овец, столь любимых в западной части страны, разводили коров и свиней. Кхамул не раз задумывался о том, чтобы перебраться сюда, если Майрону все-таки удастся осуществить задуманное.