Can't learn to tell the truth until you learn to lie

Июль 2000 года Третьей эпохи. Дор-эн-Эрниль — Государь наш, Эарнил II, повелевает князю Имразору призвать свое воинство, дабы исполнить клятву верности, принесенную Домом Дор-эн-Эрниль королевскому роду. Войско Белфаласа отныне обязуется сдерживать натиск слуг Черного Властелина, кои посмели обратить свой недостойный взор на нашу великую крепость Минас Итиль. Государь повелевает князю Имразору не позднее середины августа сего года присоединиться вместе со своим воинством к объединенному войску Северного и Южного Итилиэна, командование которым поручено сыну короля Эарнила II Эарнуру. Записано первого июля сего года. — Дом Дор-эн-Эрниль услышал повеление короля. Я, Имразор, правитель Белфаласа, сказал свое слово. Галадор, сын Имразора, не любил торжественные речи, коих на подобных советах велось несчетное множество. Король Эарнил затевал новую войну, от которой по-настоящему могли пострадать лишь южные провинции. А ведь отца предупреждали о том, что король так поступит! Говорил ведь Ламтур, что корона не преминет пожертвовать южными землями, когда зло начнет поднимать голову! Не верить другу своей матери у наследника дома Дор-эн-Эрниль причин не было. — Отец, это просто безрассудно с твоей стороны! Принц Эарнур уже встречался на поле боя с Ангмарским чародеем. Если бы не помощь эльдар Линдона, он бы погубил всю армию. — Прекрати, Галадор! — Имразор выглядел взбешенным. — Неужели ты хочешь покрыть позором род правителей Белфаласа?! В борьбе со злом мы, подданные великой короны Гондора, не имеем права отступать! — Великая корона Гондора! Надо же! Королем Гондора должен был стать Арведуи. Если бы не золото, которым Эарнил щедро одарил своих подхалимов, Арведуи из рода Исилдура взошел бы на трон и объединил Северное и Южное Княжество. — Как смеешь ты, мой сын, так говорить?! Я знаю, это все твой эльфийский дружок! Эльфы не имеют никакого права рассуждать о короне Гондора! Наш государь Эарнил победил харадрим на наших южных берегах, этим он показал всем, что достоин носить корону своего прадеда, Телумехтара Умбардакиля, а после разбил кибитников на севере. Все, решено — Ламтур отправится со мной, я не могу позволить ему и дальше дурить вас с Гильмит. Мои дети покроют весь наш род позором, если кто-нибудь узнает о ваших мыслях. Ламтур пришел через год после того, как Митреллас пропала. Эльфийская дева так стремилась найти свою госпожу Нимродель, что бросила мужа и детей и сбежала из дома под покровом ночи. Ламтур поведал Имразору о том, что некоторые эльфы покинули Золотой Лотлориэн и отправились к морю, чтобы отплыть на Запад. Эльфы бежали от зла, пробужденного гномами в подземельях Мории. Имразор знал, что в мир вернулась тьма, которая и раньше повелевала Мордором. Лет двадцать назад в Черную Страну прокрался неведомый ужас, и теперь лишь самые отважные храбрецы могли нести дозор на склонах Эфель Дуат. Та же тьма напугала эльфов, что жили в волшебном лесу, о котором он сам слышал лишь в сказаниях. ∞ 20 мая 3019 года Третьей эпохи. Мордор — Ты умеешь говорить по-нашему? Там, куда ты меня отвез, мало кто умеет, и мне не с кем обменяться словом. — Ты можешь поговорить со мной. Тебя не обижают? — Нет, shakh Ятим добр ко мне. Они называют город Узг-Нуут, а я слышала раньше такие слова только от орков. Мы в Мордоре? — Да. Наш повелитель очень любит Узг-Нуут. На вашем языке город называется Земля Неба. — Как это место может называться Землей Неба? Там ведь только песок, а за тучами совсем не видно солнца! — Я не знаю. Этот город так назвали уже давно. Элдарион не слишком хорошо умел говорить на черном наречии, в мордорских городах неплохо говорили на смеси старого адунаик и вестрона, принесенного переселенцами из Эриадора и Диких земель. Еще тысячу лет назад на базаре в том же Узг-Нууте легко было услышать быстрый перебор ближнехарадского, или же раскатистые гласные, которые были в ходу в Дальнем Хараде. Постепенно ближнехарадское влияние ушло, и теперь остались лишь некоторые слова, а большая часть тех, кто прибыл с Дальнего Юга перебралась к озеру Нурнен. И все же, некоторые слова из черного наречия неплохо прижились в городе. Девочку звали Нилумит. Элдарион удивился, услышав имя на забытом давно адунаике. Он сам неплохо говорил на квенья, хотя уже во времена его молодости даже эльфы предпочитали больше синдарин. В те годы в Нуменоре, не смотря на все разногласия с эльфами Линдона, для потомка знатного рода владеть обоими эльфийскими языками считалось обязанностью . Нилумит не боялась его. Более того, девочка отнеслась к своему спасителю с изрядной долей симпатии, и дело было совсем не в том, что он ее не убил. — От повелителя пришел приказ, — Кхамул остановился в дверном проеме, держа в руках свернутый пергамент. — Я отправляюсь в Минас Итиль, а тебе надо через пять дней явиться в Минас Анор, тут еще список всего, что тебе нужно привезти. — И как я это все через пять дней доставлю в Гондор? Ладно бы еще самому, верхом это займет не больше трех дней. Но обоз только до Замка два дня добираться будет. А оттуда еще до Осгилиата, а дороги-то нет. — Ну, это уже не моя печаль. С Завесой у Замка справишься и без меня. Я думаю, господин заранее предвидел все, потому что у Ятима в кладовых имеется все, что пожелал повелитель. Я только что из города. Они уже все грузят. К тому же, горные лошади могут легко пройти по плато. Элдарион задумался. Похоже, Майрон не сомневался, что его план удастся и молодой Наместник примет его предложение. Первому назгулу очень хотелось знать, какими словами его повелитель убедил мага, что крутился подле Наместника. — Ты скоро уедешь? — Да. Мой повелитель приказал мне явиться, и я не могу ослушаться его приказа. — Можно мне с тобой? Там, куда ты отправляешься, говорят на моем языке? — Ты хочешь в Гондор? Мне казалось, вы в Умбаре не слишком жаловали людей из Гондора. — Не слишком жаловали — это как? Мой отец всю жизнь был рулевым на «Цыпленке», капитан Хула его очень ценил. Он забрал моих братьев к себе на корабль. Когда отец возвращался домой, он всегда привозил маме ткани и красивые шкатулки, а мне — игрушки. ∞ 20 мая 3019 года Третьей эпохи. Лориэн Маглор не заметил, как наступил рассвет. Казалось, Карас Галадон не засыпал ни на минуту. Когда на лес опустились сумерки, на поляне собралось около десятка молодых эльфов, которые играли на лютнях и арфах и пели странные, пробиравшие своим звучанием до костей песни о луне и золотых мэллорнах. О госте вспомнили лишь тогда, когда солнце подбиралось к полудню. Короткая трель серебряного рожка, похожая на ту, что он слышал в первый день, донеслась до слуха Маглора. Ему предлагали спуститься вниз. В этот раз провожатым выступил совсем юный эльф с типичными для нандор чертами. Его привели на круглую поляну, с севера и запада огражденную высоким орешником. На южном краю поляны тонкой линией протекал ручей. У воды расстелили широкий ковер, украшенный тонким узором. Молодые девушки, что были едва ли старше проводившего Маглора эльфа, принесли четыре серебряных кубка и несколько кувшинов с вином. Стоило им удалиться, как на поляне появилась сама Владычица, сопровождаемая Элрондом и той самой загадочной девой, что просила о разговоре для своего отца. — Доброе утро, Маглор. Элронда ты хорошо знаешь. А это его дочь, моя внучка, Арвен. — Приветствую, — Маглор почтительно склонил голову. — Присаживайся и раздели с нами вино. Нам предстоит поговорить о многом. Галадриэль умела смотреть так, словно хотела вывернуть наизнанку душу того, на кого был обращен ее взгляд. Арвен хранила молчание, пока Эллерондо задавал вопросы о делах далекого прошлого. Как выжил? Что тогда, что потом, он хотел проследовать за братьями, но судьба каждый раз изворачивалась, словно нарочно оберегая его от смерти, и Макалаурэ оставался жив. Круг замыкался. Вместо безумной дориатской принцессы, рискнувшей бросить вызов Морготу и забрать один из Сильмарилей, перед ним сидела Арвен. Было в ее облике нечто схожее с тем, что он видел ранее в переплетении тонких линий рисунка, сделанного некогда братом. Пришел и тот, кто стал Маглору сыном, которого у него никогда не было. Возвращалась из забвения и горделивая Артанис, хоть оставаясь пока скрытой под маской холодной королевы. И Маглор понял, что пришла пора действовать.