Can't learn to tell the truth until you learn to lie

2236 год Второй эпохи. Нумернор. — Мой господин, все готово. Король будет ждать вас через час после обеда. — Хорошо. Я надеюсь, принц Телеммайтэ еще не вернулся? — Нет. В Орростар сейчас необходимо его личное присутствие. Господин Алдарион, вы отправитесь верхом или прикажете подготовить карету? — При всем почтении к королю, верхом будет проще. Тар-Анкалимон был во многом похож на своего отца. Как и покойный король, он окружил себя людьми, которые разделяли его взгляды на мир. Правда, в отличие от Тар-Атанамира, предпочитавшего активные действия, нынешний король любил долгие разговоры о несправедливости мира. Чего стоил один лишь его приказ возвести усыпальницу для королевского рода! Алдариону иногда казалось, что нуменорские зодчие разучились строить что-либо, кроме гробниц. Алдарион ненавидел столицу. Родная Роменна, с ее чайками и рассветами, была милей его сердцу, чем молчаливый и величественный Арменелос. Его детство и юность пришлись на самый конец правления Тар-Атанамира. Тогда в столице бурлила жизнь. При дворе и в домах важных чиновников собирались почтенные вельможи, по большей части из так называемых «людей короля», и устраивали философские диспуты или поэтические вечера. Иногда случался театр. Алдариону довелось побывать всего на двух драмах, но запомнилась лишь одна — посвященная его далекому предку, королю Тар-Алдариону. История, показанная рабами-лицедеями, изрядно отличалась от той, что ему рассказывали дома. По версии драмы, король искал богатства и славы для Нуменора, а его супруга, Эрендис, боялась отпускать его в море из-за страха перед эльфами и Валар. Десятилетнему Алдариону такая трактовка показалась глупой, но отец всегда учил его сначала думать, а уже потом говорить, поэтому он смолчал. Став старше, Алдарион начал замечать еще больше. Об эльфах говорили со смесью страха и пренебрежения. Столичные богачи сквозь зубы разглагольствовали про величественные постройки в Эльдалондэ, которые приводили в восторг даже эльфов, и тут же предлагали возвести подобные здания в столице. Постепенно менялась мода. При дворе уже не носили легкие туники и платья, их сменили тяжелые костюмы из дорогих тканей, украшенные драгоценностями. Мореходы в Роменне рассказывали о правителях южан с материка, которые вели себя так же, как и двор Тар-Атанамира. В портовых тавернах шутили о том, как король Нуменора уподобляется южным дикарям что в одежде, что в ненависти к эльфам. Верные, как называли себя те, кто не спешил отворачиваться от эльфов, редко появлялись на столичных диспутах. Ходили слухи, что было совершено несколько нападений на Верных, но королевские дознаватели не спешили никого искать. — Скажи, Халдир, как твои соотечественники относятся к эльфам? — Господин Алдарион, мой народ рассеян по Средиземью уже давно. Дом Халет издавна шел своей дорогой. Наши предания повествуют о дружбе с нолдор-изгнанниками. В Лонд Даэр, где я родился и вырос, с простым народом эльфы никогда на общались. Алдарион кивнул своим мыслям и задумчиво посмотрел на Халдира. Что могло заставить его бросить все, покинуть родину и отправиться с нуменорским кораблем в Роменну, чтобы пойти к нему в услужение? Да, в Мордоре скрывалась ужасная сила, но в гавани нуменорцев она не совалась. Мореходы построили большой город-гавань, куда стремились многие жители материка. Правда, дикари из Энедвайта и Минхириата иногда совершали набеги на город и несколько раз даже сжигали заготовленную для отправки на остров древесину. Алдарион видел в этих набегах зависть к Нуменору, к его богатству и процветанию, недоступных дикарям. ∞ 27 мая 3019 года Третьей эпохи. Рохан Саруман недобро зыркнул на провожатого, но роханский вояка этого даже не заметил. Маг чувствовал, как что-то неуловимо изменилось со вчерашнего дня. Прошлым вечером его опасались и ненавидели, а сегодня страх куда-то исчез. Впрочем, ответ нашелся быстро. Король коневодов требовал доставить его в Минас-Тирит. В качестве сопровождения ему выделили гондорца средних лет. Саруман почувствовал укол уязвленной гордости — его оценили настолько низко, что в качестве конвоира по дороге в Гондор отправили лишь какого-то ушедшего на покой солдафона! Правда, первое впечатление оказалось неверным. Невзрачный тип со шрамом на щеке лениво осмотрел мага, чей внешний облик за время заключения потерял всякий лоск, кивнул своим мыслям и заговорил с Эркенбрандом. Маршалу было явно не по себе от разговора, Саруман это хорошо чувствовал. Подвели коней. Саруман был неплохим наездником, но перспектива трястись в седле до самого Минас-Тирита его не радовала. Нет, пожелай он околдовать гондорца и оказаться на свободе, он бы с легкостью это сделал. Да только интуиция подсказывала, что в Белом Городе новостей и возможностей куда больше, чем в роханской тюрьме. Они отъехали достаточно далеко от Эдораса, когда угрюмый вояка остановил коня и спешился. Конь Сарумана остановился сам, будто бы подчинился немому приказу. Маг остался в седле. Гондорец криво усмехнулся, глядя магу в глаза. — Ну что, изенгардская крыса, вот и твой черед настал. Господин не прощает предательства. Саруман вмиг понял, с кем имеет дело. Если призрак-кольценосец стоит перед ним из плоти и крови, значит, его хозяин обрел-таки свое кольцо. Но когда? Вездесущий проныра Гендальф не так давно рыскал по Ортханку компании своего дружка-следопыта. По обрывкам разговоров роханских надзирателей выходило, что Теоден с частью войска отправился в Минас-Тирит, а теперь и Сарумана туда велено доставить. Но туда ли? И отчего один из сильнейших слуг Саурона явился в Эдорас как простой посыльный? Маг спешился. Назгул, похоже, никуда не спешил, оба коня подчинялись его приказам. Так в молчании прошло не меньше получаса, когда в воздухе раздался странный шум, как если бы огромная стая птиц разом решила приземлиться. Но вместо птиц на траву плавно опустились две отвратительного вида громадины, на спинах которых сидели всадники в черных плащах. На землю спустился лишь один. Назгулы обменялись несколькими фразами на неизвестном Саруману языке. После тот, что сопровождал мага, резким движением подтолкнул его к крылатой громадине, и Саруман неловко взобрался на спину чудовищу. Следом за ним взобрался тот, что со шрамом, а первый остался с лошадьми. ∞ 28 мая 3019 года Третьей эпохи. Минас Тирит — Признаться честно, я до последнего сомневался, что Майрон прикажет доставить его сюда, а не в Мордор. Как думаешь, Арагорн, Саруману может быть что-то известно? — Не думаю. Помнишь, как он в Ортханке испугался? Пока мы с тобой за Горлумом охотились да по Эрегиону бродили, Маглор практически у него под носом собрал дунландцев. Что твои пернатые говорят? — От воронов Эребора весточки долетают, будто бы там дикари какие-то лагерем стоят, но не нападают. Входи, Боромир, нам сейчас могут понадобиться твои знания. — Люди повозок пришли из Рованиона. Тогда Гондору очень помогли эотеод. Вастаки прогнали их с тех земель, где они жили раньше. Тогда северяне ушли куда-то к Карроку и расселились от Мглистых гор до самого Лихолесья. В Битве на Равнинах пал король Гондора Нармакиль II. Хотя, спросите Фарамира, он историю получше меня знает. Я лишь могу добавить, что гондорцы разбили вастаков как раз в тот год, когда Арведуи потребовал корону Гондора. Арнор доживал последние дни. — Судя по тому, что нам известно, — медленно проговорил Митрандир, — Маглор тогда жил там. В Гондор он перебрался уже после гибели Арведуи. Пошлите за Майроном, без него я не хочу разбираться в этом деле. Арагорн удивился, но виду не подал. Они с Боромиром за время путешествия успели привыкнуть к тому, что маг изредка становился не самым приятным собеседником, к тому же, у бывшего Темного Властелина и правда знаний о тех временах должно быть куда больше. То, что сыновьям Денетора рассказывали по книгам, Майрон знал по докладам своих слуг. — Добрый вечер, — майа по-кошачьи просочился в приоткрытую дверь и неграциозно плюхнулся в свободное кресло. — Полагаю, Митрандир, у тебя припасены не самые приятные новости. Выслушав соображения мага о кибитниках, он пустился в пространные размышления о тех временах. Из рассказа Майрона выходило, будто бы войны между Ангмаром и Арнором во многом были связаны с Первым назгулом, а сам Повелитель Мордора лишь не считал нужным останавливать своего слугу. Боромир не заметил, как время подошло к полуночи. Все-таки рассказчиком майа был замечательным. Но едва только повествование про вастаков подошло к концу, как в дверь постучали: посыльный сообщил, что к Теодену доставили мага Сарумана, а господина Майрона очень ждут трое его подданных. Майа кивнул и пообещал присутствующим очень интересную встречу. Он приказал принести больше свечей и вина и послать за Фарамиром. Когда Наместник пришел, Майрон подтолкнул к нему наполненный вином кубок и сообщил, что всех присутствующих ждет одно очень важное знакомство, без которого разговор о прошлом не имеет смысла. В это время в кабинет вошли трое — Элдарион, Кхамул и незнакомый мужчина. Братья тут же подумали, что черты его лица им откуда-то знакомы. — Позвольте представить вам девятого из кольценосцев. Эарнур, капитан Гондора и тридцать третий его король. — Мой господин, это в прошлом, — прозвучал мягкий бархатистый голос. — Я покинул страну более тысячи лет назад. — Но память-то тебе не отшибло за это время? Если бы не дела минувшие, стали бы мы тебя аж с Восточной Заставы выдергивать! — Кхамул чувствовал себя свободно, нисколько не смущаясь присутствия своего господина. — Я вижу, присутствующие здесь весьма удивлены этим знакомством. Предлагаю отложить до завтра серьезные разговоры, а сегодняшний вечер провести за вином. — Элдарион, я тоже рад тебя видеть. У нас на Заставе такая скукота, что каждый день о тебе вспоминаю. Митрандир недоверчиво разглядывал нового знакомого. Выправка и манеры даже за тысячу лет не выветрились из его памяти. А ведь если бы не войны с Ангмаром, из Эарнура мог бы получиться истинный король. Наверное, таким королем мог бы стать Арагорн — сильным, уверенным в себе. Кроме того, магу было любопытно наблюдать за тем, как кольценосцы общались со своим господином и между собой. Элдарион с извечно постным выражением лица не пытался скрывать, что он верный слуга своего хозяина. Кхамул недолюбливал его за занудство, а к Майрону относился с сыновьим почтением. Эарнур же производил впечатление балагура и манерами чем-то напоминал самого Майрона. Со всеми, кроме Элдариона, бывший король Гондора держался свободно, а вот Первого назгула предпочитал не замечать.