Can't learn to tell the truth until you learn to lie

4 июня 3019 года Третьей эпохи. Минас Тирит Фродо задумчиво разглядывал Жало, положив клинок перед собой на стол. Древнее оружие поблескивало в лучах утреннего солнца, разбрасывалось горстями солнечных зайчиков и светилось неуловимо-голубоватым светом. Последнее не нравилось хоббиту больше всего. Ладно, в Мории были орки, а у берегов Нимродели — еще и Голлум. Но здесь, в Минас-Тирите, где полным-полно стражи, ни орков, ни Голлума быть не могло. Или все же Смеагол как-то пробрался в город? Даже в Мордоре Жало так себя не вело, хотя там и назгулы были, и Черный Властелин. Фродо убрал клинок в ножны и посмотрел в окно. Бедняга Смеагол, подумалось ему, у Майрона с пальца колечко так просто не стянуть, ведь не хоббит. И все же что-то не давало покоя. Он еще немного посмотрел в окно на проплывающие облака, после чего отправился на поиски Гендальфа: маг в древнем оружии разбирался куда лучше хоббита. Что бы ни происходило, дворец жил своей размеренной жизнью. Куталион, бывший кем-то вроде личного помощника при Денеторе, получил от Фарамира должность главного придворного распорядителя. Привычка поддерживать порядок в комнатах Наместника распространилась на все уголки дворца, и теперь каждому из прислужников приходилось не только выполнять свою работу, но и вести записи обо всем сделанном. На кухне ежедневно составлялось подробное меню на следующий день, провели полную ревизию одеял и подушек, сосчитали все шкафы, столы и стулья. Подобное рвение к наведению порядка не укрылось от Элдариона. За годы жизни рядом со своим господином ему пришлось сменить не одну крепость, но в каждой из них порядка никогда не было. В Лугбурзе и Дол-Гулдуре обитали орки, а в Карн-Думе кого только не было — и орки, и тролли, и воины из разных народов, которые подчас и каменных домов никогда не видели. Зато дворец гондорских правителей отвечал представлениям Первого назгула о том, как должна выглядеть настоящая обитель сильных мира сего. В Куталионе он разглядел родственную душу и теперь частенько тенью следовал за ним, запоминая способы управления и наведения порядка. — Фродо? Проходи, да дверь прикрой поплотнее, пока этот изверг не заявился. Куталион, что твоя Лобелия, они бы друг другу понравились, — маг пребывал в добром расположении духа, хотя привычка ворчать все равно никуда не исчезла. — Слушай, Гендальф, — хоббит с удобством расположился в кресле, — я тут Жало достать решил. Ты представляешь? — клинок светился! Никогда не задумывался, как работает его магия, Жало-то эльфы делали, но это ведь не просто так, что клинок светится? Раньше так бывало, когда орки рядом были, но даже в Мордоре с ним такого не случалось. — В Мордоре такого не было, говоришь… Действительно, твой клинок был выкован эльфами Гондолина еще в Первую Эпоху, когда Дивный Народ сражался с Морготом, Великим Врагом. Ранее Саурон был слугой и военачальником Моргота, а значит, их сила во многом схожа. И если сейчас клинок не реагирует на Майрона и кольценосцев, получается, он действительно отошел от пути Моринготто. Что же, об этом я часто задумывался с того самого дня, как он прибыл сюда с посольством. Тогда остается только два варианта — либо Голлум действительно добрался до Минас-Тирита, либо клинок подсказывает нам нечто иное, не связанное с древним Злом. — Как ты думаешь, не мог ли Голлум пробраться в город? Он-то все ещё связан с кольцом, не думаю, будто бы оно так легко его отпустило. — Все может быть. Знаешь, дружок, я совершенно не удивлюсь, если и эта тварь тоже пришлепала сюда. Я поговорю с Арагорном и Майроном, быть может, они смогут сказать, в чем тут дело. Разговаривать с магом, как в старые добрые времена, Фродо очень нравилось. Вернувшийся из глубин Морийской Бездны Митрандир сделался куда более резким в словах и суждениях, и ставшие редкими моменты добродушия хоббиту упускать вовсе не хотелось. Маг курил и рассказывал истории о древних днях, про эльфов Эрегиона и Линдона, про государства людей. За пару дней до коронации Арагорна хоббиты и Эовин случайно оказались в компании Эарнура. Бывший гондорский король тоже решил поведать им древние легенды и сказания о Нуменоре. Западная Земля, подаренная людям и ими же утерянная, для современников Эарнура стала сказочным местом, где текли молочные реки, а поля сами давали урожай. Позже черная длань Тьмы Востока накрыла остров и погубила его. Бывший король Гондора Фродо не нравился. Хоть с Элдарионом и Кхамулом он был знаком не слишком хорошо, но в них не чувствовалось фальши. Первый назгул не отличался разговорчивостью, довольно часто общался с людьми немного пренебрежительно, а Кхамул бывал, по хоббичьим меркам, весьма кровожадным. Но и тот, и другой не пытались казаться иными. Другое дело — Эарнур, изменявшийся с легкостью ярмарочного фокусника. Благородный воин превращался в мелочного лавочника, который становился древним пьянчугой и занудой, а потом вдохновенным поэтом. Присутствие господина сдерживало бывшего короля, но стоило ему оказаться подальше от Майрона, как он вновь принимался манерничать. ∞ 2900 год Второй эпохи. Нуменор. Арменелос — Ар-Адунахор… как это мило. Стало быть, государи Нуменора отныне не боятся заявить о своих притязаниях! Что по этому поводу говорят в народе? — Брось, Алдарион, это у вас, в Роменне, все еще в цене эльфийское. По нашим столичным меркам подобная провинциальная ерунда уже просто нелепа. — Азрутан Ну-Зеннабар из Орростара, начальник тайной канцелярии Его королевского Величества Ар-Адунахора, а ты поэт, оказывается, не знал, не знал. Жаль, что ты мне раньше об этом не говорил, я бы тебе из Умбара привез пару книг. — Ну, прекращай уже, королевский родственник! Лучше расскажи, зачем тебя сюда вызвали. Насколько я помню, Алдарион, ты предпочитаешь отсиживаться на материке среди этих дикарей. Алдарион медленно отпил вино, поставил искусной работы бокал на стол и покрутил кольцо на пальце. По его мнению, дикарями были столичные хлыщи, разряженные в бархатные камзолы с воротниками, утыканными перьями. Короли Нуменора сменялись один за другим, а пренебрежительное отношение к населявшим материк у них осталось еще с тех пор, как он впервые оказался в Умбаре. Мужчина устало поднял глаза к потолку: шестьсот пятьдесят лет, шесть королей и одна королева — и ничего нового! Неужели господин Майрон говорил именно об этом? — Я не был на коронации, вот и все. У нас в Роменне, выражаясь твоими словами, все ещё сильны провинциальные предрассудки. Так что, скорее всего, его королевское величество просто очень хочет убедиться, что на материке от имени Нуменора всем заправляет верный ему человек. Долгие годы кольцо помогало ему водить за нос весь королевский двор. Для Людей короля дальний отпрыск королевского семейства, прозябающий где-то в Роменне или на материке, интереса не представлял. Алдарион изредка заводил себе приятелей среди приближенных к трону, главным образом для того, чтобы оставаться в курсе важных событий. Иногда ему приходилось бывать в Мордоре. Страну своего господина он не любил. Мрачное место, населенное по большей части орками и другими тварями, действовало на Алдариона крайне удручающе. ∞ 2900 год Второй эпохи. Нуменор. Роменна Утро начиналось с гомона чаек. За ним следовал шум на причалах и в торговых кварталах. В отличие от столицы, просыпавшейся ближе к полудню, Роменна оживала еще затемно. Алдарион наблюдал за выгрузкой корабля, доставившего из Харада ткани, пряности и драгоценности. Огромные сундуки с малахитовыми шкатулками, серьгами и обручами сменялись тюками с остропахнущими листьями лаврового дерева с берегов ближнего Харада и небольшими ящичками, в которых перевозили шафран и бадьян, затем выносили ярко-желтые, оранжевые и красные рулоны ткани. Большая часть товаров должна была проследовать в Арменелос, кое-что имело шансы добраться до Эльдалондэ. «Белый лебедь» принадлежал человеку, верному идеалам нуменорских королей. Для таких, как Адунабел, пошлины были весьма скромными, и купец мог позволить себе очень многое. Алдарион знал, что он занимался работорговлей. В самом Нуменоре рабства не было, но на материке этим не гнушались. Харадские царьки то и дело нападали на соседские земли, похищая женщин и детей, а мореходы вроде Адунабела переправляли похищенных на невольничьи рынки Умбарского полуострова. — Дядя, вы вернулись? Не ожидал вас сегодня здесь увидеть! — долговязый загорелый мальчишка лет тринадцати прошлепал босыми ногами по пристани. — Вы надолго? — Эарендур, как ты вырос! Год назад едва доставал мне до плеча, а сейчас уже, пожалуй, выше меня будешь. Ты чего так рано? — Тетушка Морвен велела за молоком пойти. А тут «Белый лебедь» вчера пришел, я такое пропустить не мог. Адунабел к тетушке сватался, а она ему отказала, представляешь? — Морвен? Давай честно — не отказала, а по меньшей мере, спустила с лестницы. Иногда мне кажется, эта женщина харадского мумака голыми руками остановить сможет!