Can't learn to tell the truth until you learn to lie

20 июня 3019 года Третьей эпохи. Этринг. Гондор Когда-то давно Этринг был довольно большим торговым городом. Из Гавани Кобас, по реке Рингло, в давние времена сюда приходили корабли с самыми разными товарами. На нешироких улочках старого города с ранней весны и до поздней осени располагались ярмарки, где можно было встретить и гномов-кузнецов. Через Этринг проходил Южный Тракт, по которому из Харондора и Пеларгира, через Линхир и до самого Эреха, ходил самый разный люд. К тому времени, когда на Севере появился Дракон и занял Эребор, Этринг вырос в размерах и затмил собой Калембель, лежавший чуть дальше по тракту, на берегах реки Кириль. Калембель считался столицей земли Ламедон, а лорды, испокон веков правившие этой землей, подчинялись лишь королю да наместнику. В отличие от шумного торопливого Минас-Тирита, Этринг никуда не спешил. На рынках и ярмарках неспешная пестрая толпа негромко переговаривалась с торговцами, оружейники и мастеровые открывали свои лавки не раньше десяти утра, в трактирах начинали подавать пиво не раньше полудня. Королевская гвардия добралась сюда довольно быстро. Двор разместился в одном из пустовавших замков, которые здешние градоначальники поддерживали в жилом состоянии как раз для больших гостей. Король Элессар неспроста выбрал Ламедон для похода в Серебристые Гавани. Король Теоден предложил перейти Дол Тарланг — у рохиррим были свои проторенные тропы в горах — и выйти к Альдбургу, откуда по Великому Западному тракту можно было дойти и до Тарбада, и к Сарнскому броду, и дальше, к Башенным Холмам и Митлонду. Фарамир и Эовин остались в Минас-Тирите, а Боромир возглавил дружинников князя Имрахиля. Планировалось, что в Этринг должны были прибыть и Элронд с сыновьями, и владычица Галадриэль. Ламедон располагался ближе всего к Тракту по дороге на запад. Майрон ускользнул от всевидящего и осуждающего ока Митрандира и затерялся в переплетении узких улиц. На углу одной из них он совершенно случайно наткнулся на трактир с забавной вывеской: не то заяц, не то кролик, пытался согнуть лошадиную подкову. Внутри «Гнутой подковы» оказалось темно и накурено. Хозяин — лысый черноглазый тип, разговаривал как выходец из Пеларгира. Он неспешно протирал вымытые кружки и с любопытством поглядывал на гостя, явно из столичных. Рядом с трактирщиком крутилась довольно симпатичная девица в излишне откровенном наряде. Приметив, на кого то и дело смотрит хозяин, она пару минут рассматривала Майрона, а потом властным жестом забрала у мальчишки-прислужника пивную кружку для гостя и сама подошла к его столику в углу. Поставив кружку, она на секунду задумалась, а потом села рядом на пустой стул. Майа наблюдал за ней, совершенно ничего не понимая. Опасности в ней не чувствовалось, зато приторно-сладкий аромат духов окутывал, словно одеяло. — А ты из самого Минас-Тирита, получается, — низкий голос с легкой хрипотцой ей очень подходил. — Получается, да, — Майрон прищурился, когда девица схватила его за руку. — И как там, в столице? Я слышала, новый король с эльфами дружит. А мы теперь, милостью бывшего Наместника, с Мордором подружились. — Тебе-то что? От вас до столицы далековато будет, — Майрон склонил голову набок, разглядывая случайную собеседницу. — Давай я вина принесу хорошего, из Дорвиниона. И закажи себе чего поприличнее! Вы, столичные, обычно пироги выбираете, или утку. Майрон кивнул, и девица быстро пошла за стойку. Из шкафа появились внушительный кувшин и пара серебряных кубков. Хозяин недовольно зыркнул, но говорить ей ничего не стал. — Вот, это лучшее, что ты найдешь в этом месте. — Тебя как звать? — Руменна. А тебя? — она привычным жестом поправила рукава, одернув верхнюю часть платья так, чтобы вырез стал еще глубже. — А меня можешь называть Майрон. Что ты делаешь здесь? В Гондоре женщины редко бывают в подобных местах. Пока она подбирала ответ, прислужник принес хлеб, мясной пирог и тушенные овощи. Руменна не в первый раз видела гостей из Белого Города, но такого странного — впервые. Обычно они начинали почти сходу лезть под юбку, а этот, похоже, даже не понял ничего. Скользнул взглядом, и все, и даже на груди, видневшиеся в глубоком вырезе, внимания не обратил. — Так чем ты здесь занимаешься, Руменна? — А не понятно, что ли? — от растерянности она перестала жеманничать. — Это твой отец? — Новый муж матери. Нет, в комнаты ходить он меня не заставляет, но к большим гостям подходить… — А если я захочу подняться с тобой в комнаты? — Он будет рад. ∞ — Он совсем свихнулся! Приволок в лагерь короля Гондора трактирную девку, а теперь заявляет, что она будет следовать с отрядом! — Боромир, выбирай выражения! — Митрандир был недоволен, но выслушивать ругань воина не собирался. — Майрон — не подданный короны, и, нравится это нам или нет, он может притащить сюда кого угодно. — Митрандир, мой дорогой друг, очень рада снова тебя видеть! — появление Галадриэли оказалось неожиданным для Боромира. Владычица Золотого Леса стояла возле двери. Ее белоснежные одежды светились в пламени свечей, а всполохи каминного огня и вовсе, казалось, окутывали низ платья. Боромир смутился; ему вспомнился самый первый раз, когда он предстал перед взором эльфийской королевы. Тогда ему, опытному воину, показалось, будто его вывернули наизнанку, препарировали так, как делали ученные мужи с разными лягушками. Сейчас же в изучающем взгляде Галадриэли чувствовалось любопытство смешанное с какой-то — материнской? — гордостью. Воин поклонился и поспешил покинуть двух Мудрых. — А он изменился. Что бы ни случилось, Кольцо отпустило его. — Мы все изменились, Галадриэль. Тебе предстоит встретиться с Майроном. Знаю, ты боялась этой встречи и ждала ее. Но тот, кого мы так долго опасались, тоже очень сильно изменился. Признаться честно, мне было бы проще, оставайся он по-прежнему Врагом. Честный и справедливый, он пугает меня сильнее, чем… — маг не договорил, но Галадриэль все поняла без лишних слов. А сам Майрон, похоже, своим почти кошачьим чутьем почуял, что речь о нем. Он спокойным шагом вошёл в большой зал, подошел к магу и эльфийской Владычице, склонил голову в учтивом поклоне, а потом и вовсе поцеловал руку Галадриэли. — Рад приветствовать королеву эльфов Лотлориэна. Королевой ее называли редко: в давние времена Трандуил отправлял своих посланников в Лориэн, и лесные эльфы называли Владык королем и королевой. А первым так назвал ее еще юный Келеборн. Тогда она была всего лишь одной из нолдор-изгнанников, принятых в Дориате по милости Элу-Тингола. А Келеборн смотрел в ее глаза и шептал «моя королева». — Здравствуй, Майрон из Мордора, — рядом с ним не хотелось быть холодной правительницей. — Я думаю, нам есть о чем поговорить. Предлагаю расположиться на балконе, там меньше лишних ушей. Не скажи ей Митрандир, она бы никогда не подумала, что перед ней тот, кто две эпохи наводил ужас на все Средиземье. Он провел ее по унылым замковым коридорам в уютную комнату с задрапированными стенами. На столике у стены стояли небольшая жаровня, высокий глиняный кувшин и несколько расписных шкатулок. Галадриэль как завороженная следила за уверенными движениями майа: вот он насыпает в странную чашку зерна из нескольких шкатулок, на секунду задумывается и добавляет ровно три зернышка из самой первой. После накрывает чашку медной крышкой и начинает зачем-то крутить эту самую крышку. По комнате разливается приятный терпкий аромат. Размолотые зерна отправляются в маленький медный кувшин с длинной ручкой (и когда он успел разжечь в жаровне огонь?!), а потом этот кувшинчик Майрон зачем-то поместил на рассыпанный по верхней части жаровни песок. Аромат стал меняться, появились чуть сладковатые ноты. Пока Галадриэль разглядывала шкатулки и кувшинчики, Майрон приглашающим жестом указал ей на высокую узкую дверь на балкон. На столике между двух невысоких темно-серых кресел стояли две чашки. Поднимающийся пар одурманивал незнакомым запахом. — Это кофе. На юге его часто варят со специями, но начинать знакомство с ним лучше в чистом виде. Итак, смею предположить, Митрандир уже поведал вам о событиях последних нескольких месяцев. — Поведал. Признаться честно, я очень удивлена. Мы все готовились к войне, а тут Властелин Мордора заявляет о своем желании мира. — А почему нет? Не вижу смысла устраивать бессмысленные побоища. К тому же, правители людей проглядели у себя под носом и интриги Сарумана, и затеянное Маглором. — До недавнего времени мы не знали о том, что он жив. А Саруман… — А Саруман просто сотню лет водил весь ваш Белый Совет за нос. Впрочем, это все в прошлом. Сейчас нашей заботой стал один обезумевший нолдо. Да, леди Галадриэль, нашей общей заботой. Мне нужен мир, Гондору нужен мир, Рохану нужен мир, эльфам нужен мир. А наш эльфийский друг намерен перевернуть с ног на голову все Средиземье. — Почему вы все решили, что он отправится в Серебристые Гавани? — А больше некуда. Из трех Сильмариллей только один можно попытаться заполучить. Для этого нужен корабль и палантир. И то, и другое, можно найти только в царстве Кирдана Корабела, разве я не прав? Только вот Корабел столько лет отстраивал Гавани и оберегал корабли совсем не для того, чтобы позволять мятежникам выйти в море. — Лишь корабли, построенные мастером Кирданом, могли достичь заветных берегов… Это древнее предание, но ты прав. В Серебристых Гаванях достаточно сил, чтобы не дать Маглору взойти на борт… — Или сжечь все корабли. Построить новые можно, но на это понадобится много времени. Если я не ошибаюсь, один раз Кирдан так уже делал. — Позволь один вопрос: зачем все это нужно тебе? Это война эльфов, это дела людей, зачем же ты, один из сильнейших чародеев Среднеземья, словно простой воин, следуешь в Гавани? — Это уже не один вопрос, леди, но я отвечу на все разом. Я хочу мира. Мне надоело сидеть запертым в клетку Дол-Гулдура и Лугбурза. Я просто хочу мира и воли для себя самого. Галадриэль взглянула в карие глаза собеседника, и сквозь насмешливую серьезность увидела смертную тоску. Такую же, как и в своем собственном отражении. Они все, пережившие кровавую круговерть трех эпох, смотрели на Срединные Земли похожим усталым взглядом, то и дело поглядывая на Запад. Да только не каждому суждено взойти на свой корабль и уплыть в бессмертные края…