Can't learn to tell the truth until you learn to lie

15 июня 3019 года Третьей эпохи. Мордор. Узг-Нуут — Ты мог бы руководить этим городом сам, не оглядываясь на совет. Вашему господину, полагаю, наплевать на подобные мелочи. — Любопытное предложение. Но зачем мне это? — Достопочтенный Ятим тогда смог бы устанавливать любые пошлины в городе, например. Или же судить людей по своему разумению. Ведь вчера совет принял решение, с которым ты не согласен… — Совет старейшин принял решение так, как велит обычай предков. Саруман не знаком с этими обычаями, вот и говорит такие вещи. Довольно! Ты меня утомил. Возвращайся в свои комнаты и не выходи оттуда, доколе я не разрешу тебе. Лицо Сарумана исказилось от бессильной злобы, но выступать в открытую против этого странного человека было рискованно. Четыре дня, проведенные в Мордоре, привели мага в замешательство. На западном всеобщем наречии здесь почти не говорили, зато заимствований из адунаика хватало с лихвой. Орков в городе также не оказалось — жители этого городишки, похоже, очень редко их видели. Назгул доставил Сарумана в дом местного старейшины. Старик с явным харадским и кхандским происхождением неплохо говорил на вестроне, на манер Саурона растягивая гласные. В первую встречу он окинул мага насмешливым взглядом, выслушал от назгула наставление приглядеть за пленником и почти сразу же забыл о Сарумане. Через два дня мальчишка-прислужник разбудил мага и, пользуясь жестами, объяснил, что его ждут. Саруман смотрел на мутное тусклое небо, силясь понять — его разбудили почти сразу после восхода солнца, или же это стоявшая в воздухе пыль скрывает дневное светило. Благодаря хорошей памяти, маг помнил адунаик и парочку харадских наречий, а потому мог поддерживать с надменным старейшиной некое подобие разговора: переходить лишний раз на вестрон Ятим не собирался. Скорее всего, тогда ему просто позволили услышать приказ Саурона, чтобы не объяснять. Старик Ятим брезгливо кривил губы, разглядывая уже не белоснежное одеяние своего не то пленника, не то гостя. «Дайте ему плащ, я не намерен терпеть его в своих brancard» — приказ старейшины выполнили молниеносно, Саруман даже позавидовал. ∞ Ятим покрутил массивный перстень на пальце, размышляя над судьбой пленника. Владыка Майрон отправил Белого Колдуна в Узг-Нуут не просто так: даже несмотря на то, что он лишился большей части своей силы, голос по-прежнему оставался при нем. О Сарумане Белом знали все кольценосцы. В бытность свою он считался сильным колдуном, но после поражения маг стал неинтересен Мордору. Теперь Сарумана отдали старейшине Ятиму со словами «делай, что хочешь». Хотелось получить многое, но если полурослики, гостившие в доме Владыки, помогали городу, то колдун мог запросто освоиться и начать строить козни. ∞ 21 июня 3019 года Третьей эпохи. Этринг. Гондор — И как мне тебя называть? — Руменна зыркнула на майа из угла комнаты. — Я представился тебе в самом начале нашего знакомства. Что не так? — Да если бы я только знала!.. Да я бы никогда!.. — Да, никогда. Так бы и сидела в трактире, таская пиво и таскаясь в комнаты. — Я бы сбежала! У меня родня в Минас-Тирите! В смысле, у моего отца родня… Иорет, Смотрительница Палат Врачевания. Правда, мы виделись лет пятнадцать назад. — А тебе сколько? — Двадцать, — Руменна исподлобья смотрела на Майрона, не решаясь выйти из затемненного угла. — Ладно, будет двадцать… через пару месяцев. — Если хочешь, я могу отправить тебя в столицу и даже провожатого могу выделить. — Я не знаю. Если бы не твоя защита, со мной бы и тут разговаривать никто не стал. Боюсь, в столице будет то же самое. Тетка станет также через губу говорить со мной, быть может, позволит мне остаться в Палатах Врачевания. В трактир возвращаться я не хочу… Кое-какие деньги у меня есть, на первое время хватит. — Завтра к вечеру мы покинем Этринг. Дальше по тракту есть еще один город, а потом нас ждут горы, Рохан и долгий путь через пустые и дикие земли Эриадора. Если захочешь, ты сможешь остаться в стране коневодов. — Я пойду с тобой. Лучше уж горы, чем трактир. — Тогда вылазь из угла, найди Элдариона и скажи ему, чтобы он приготовил для тебя лошадь и все необходимое для похода. И да, придется сменить твою одежду на мужской наряд — это тоже к Элдариону. Если кто-то из гондорцев посмеет косо на тебя взглянуть или сказать что-то лишнее, не стесняйся сообщить об это мне, на крайний случай можешь нажаловаться Элдариону или Кхамулу. Раз уж ты теперь со мной, пусть придержат языки за зубами. Руменна опасливо вышла на середину комнаты. Майрон отметил про себя, что девица сделала что-то с платьем, чтобы оно стало более закрытым. Понятное дело, молодой красивой девчонке не хотелось ловить на себе сальные взгляды стражи или нарываться на презрительную рожу Боромира. Делать поспешных выводов майа не любил, но что-то ему подсказывало: будь это обычный поход, старший сын Денетора совершенно спокойно попытался бы залезть под юбку этой девице, случись ему оказаться в «Гнутой подкове». ∞ Митрандир все силился понять, какую игру вел Майрон. Вчерашний заклятый враг всех эльфов, он с показной, исполненной учтивости почти-лестью кружил вокруг Галадриэли. Впрочем, такого же обращения заслуживала и Арвен, а изредка его приторная любезность распространялась и на ее наперсницу Эариэль. Владычица Лотлориэна отнеслась к этой кошачьей любезности весьма благосклонно. Размышлять над причинами подобной доброжелательности с обеих сторон маг не хотел, но наблюдать считал просто необходимым. За ужином рядом с Элдарионом сидела новая знакомая Майрона. Девушка явно чувствовала себя неловко: Первый Назгул частенько выглядел так, словно ему подсунули под нос лягушку. Сидевший рядом Кхамул сглаживал ситуацию, но не слишком. Митрандир, при всем желании, не находил ни единой причины, по которой майа не просто свел знакомство с обычной безродной девушкой из гондорской глубинки, но и принял ее под свое крыло. Разумеется, гондорцы частенько носились со своим нуменорским прошлым, и эта девица могла быть просто раздражителем для того же Боромира. А могло быть и так, что у Майрона имелся странный план против Маглора, в котором нашлась роль и для девочки из Этринга. — Ты слишком мало ешь и слишком много думаешь. Что стряслось? — Элронд не испытывал восторга от необходимости покинуть Имладрис, равно как не видел никакой необходимости в походе. — Мне не нравятся игры Майрона. Нам хватает Маглора и его метаний по всему Средиземью. — Я вообще плохо понимаю, зачем вы так поспешно сорвались в Гавани. Кирдан пока о помощи не просил, у него своих сил достаточно. У Маглора армии толком нет, а люди Дунланда против эльфийской дружины не выстоят. Зачем ты согласился в этом участвовать? — Дунланд и Минхириат надо расшевелить. Если Арагорн хочет возродить Арнор, такая встряска просто необходима. — Предположим… Вы пойдете через Дол Тарланг потому, что Теоден Роханский намеревается вернуться к своему народу, или потому, что там проще по тракту выйти к Тарбаду и дальше? — Теоден и Эомер действительно возвращаются в Рохан. Быть может, хоббиты тоже решат вернуться к своей мирной жизни, наша дорога пройдет через их страну. — Это вряд ли. Фродо слишком сильно увяз в делах большого мира, а Сэм, Мерри и Пиппин его не оставят. Им суждено оказаться в Гаванях. — Что ты думаешь о Майроне? Он меня очень сильно тревожит. Леди Галадриэль внезапно прониклась к нему симпатией, но… — Рано или поздно ей захочется покинуть эти земли. Майрон похож на того, кто понимает и принимает такое решение. История Великих Колец приходит к своему завершению. Даже если Единое не будет уничтожено, мир уже изменился и первоначальный замысел — подчинить с помощью Кольца все Средиземье — сейчас не более, чем прошлое.