Love at last sight (Любовь с последнего взгляда)

На следующее утро Седрик проснулся рано, чувствуя себя отдохнувшим как никогда. Он посмотрел на кровать рядом с собой, с удовольствием отметив, что Гарри все еще спит. Седрик слегка повернулся так, чтобы оказаться лицом к нему, и задремал, довольный. Сдавленный крик разбудил Седрика примерно через час, и он открыл глаза и увидел обеспокоенного Гарри, уставившегося на него. — Ты… ты же умер! — Гарри задохнулся, его глаза невероятно округлились. — Ты был мертв. Ты умер! — Неа, — успокоил Седрик, его голос был хриплым со сна. Он прочистил горло, садясь в постели. — Но… но… — Гарри, казалось, не мог правильно произнести ни слова. — Но Хвост… Он использовал на тебе смертельное проклятие! — Кто такой Хвост? — нахмурился Седрик. — Человек, который убил тебя! — воскликнул Гарри. — А, тот, кто пытался убить меня, — сказал Седрик. — Он промахнулся и вместо этого попал в корень дерева, а я ударился головой о камень. — Камень? — тихо спросил Гарри. Он встал с кровати и осторожно направился к Седрику, как будто тот мог исчезнуть. — Когда я пришел в себя, ты был окружен Пожирателями Смерти, — подтвердил Седрик. — Я оглушил нескольких из них, до кого смог достать. — Я думал, что их зацепило Приори Инкантатем, — сказал Гарри, остановившись у кровати Седрика. Он нерешительно протянул руку, положив ладонь на плечо Седрика, и слегка расслабился, когда почувствовал, что тот реален. — Хотел бы я сделать больше, — вздохнул Седрик, — Но потом ты выбежал из круга, и в меня попал случайный Петрификус, и вот… Он замолчал, когда руки Гарри начали двигаться, поглаживая его плечи вниз по рукам и обратно вверх. Казалось, Гарри все еще пытался убедиться, что он жив, а не призрак. — Иди сюда, — сказал Седрик, откидывая одеяло со своей кровати и пододвигаясь, чтобы дать Гарри место. Гарри колебался лишь мгновение, прежде чем забраться в кровать, и сидел неподвижно, пока Седрик не потянул его вниз, положив голову себе на грудь. — Я так рад, что с тобой все в порядке, — сказал Седрик после минутного молчания. Он посмотрел вниз и увидел, что Гарри смотрит на него снизу вверх, и его зеленые глаза сияют. — Когда я пришел в себя после удара головой, ты был окружен Пожирателями Смерти и противостоял Сам-Знаешь-Кому. Ты выглядел… — Маленьким? — Гарри закончил за него. — Жалким? Беспомощным? — Сильным, — поправил Седрик, заставив Гарри покраснеть. — Ты смотрел на Сам-Знаешь-Кого, как на ничтожество, и именно в этот момент я понял, что ты можешь победить его. Седрик начал рассеянно гладить Гарри по волосам и почувствовал, как Гарри обмяк над ним. — Волшебники и ведьмы с многолетним опытом поджимали хвост и убегали, когда сталкивались с ним. И на то есть веская причина. И все же ты смотрел на него так, как будто он был не более чем школьным соперником. — Из твоих уст это звучит более впечатляюще, чем было на самом деле, — пробормотал Гарри приглушенным голосом, уткнувшись лицом в грудь Седрика. — Это и было впечатляюще, — сказал Седрик, откидывая волосы Гарри назад, чтобы лучше его разглядеть. — Ты выглядел… Привлекательно, — подсказал его мозг, но Седрик не мог этого сказать, ведь не мог же? Прежде чем он смог решить, признаваться или нет в своих мыслях вслух, Министр магии ворвался в больничное крыло, его лицо было ярко-красным, а Дамблдор спокойно шел позади. — Посмотрите сюда, Дамблдор! — говорил министр, явно взволнованный. — Мы не можем быть уверены, что он вернулся, не так ли? — Корнелиус, будьте благоразумны, — начал Дамблдор, но был немедленно прерван Министром. — Нет, психическое здоровье мальчика уже много лет находится под вопросом! — грубо сказал он. — И мы знаем, что он любит внимание! Кто знает, о чем он мог солгать?! Гарри, который несколько мгновений назад был таким расслабленным, снова напрягся, и Седрик почувствовал, как в нем пульсирует волна неприязни. — Министр Фадж? — заговорил Седрик, заставив двух старших волшебников посмотреть на него. — Невежливо говорить о ком-то так, как будто его нет в комнате. Министр Фадж уставился на него, на его лице был явный шок. Седрик воспринял это как приглашение продолжить разговор. — Все, что вы сказали о Гарри, — выдумки чистой воды, — сказал Седрик, — И даже если бы это было правдой, то слабо повлияло бы на суть дела. Я тоже видел Сами-Знаете-Кого. — Почему я должен тебе верить? — слабо спросил министр Фадж. — Меня зовут Седрик Диггори, — смиренно сказал Седрик. — Я лучший на своем курсе, староста, чемпион Хогвартса и капитан Хаффлпаффа по квиддичу. В прошлом году я получил отличные оценки по всем своим СОВ и сумел оставаться в верхних строках по успеваемости, соревнуясь в качестве чемпиона. А мой отец — Амос Диггори, который работает в Министерстве магии в Департаменте регулирования и контроля магических существ. Я уверен, что вы его знаете, так как он довольно хорош в том, что делает. Министр Фадж выглядел растерянным, как будто у него из-под ног выдернули ковер. Он несколько раз открыл и закрыл рот, прежде чем победоносно указать на них двоих, лежащих в кровати. — Очевидно, мистер Поттер накачал мистера Диггори любовным зельем! — сказал Министр Фадж с довольным видом. — Ты согласишься со всем, что он скажет! — Министр Фадж, не будьте смешным, — сказал Седрик, — нет никакого зелья. — Я не давал Седрику приворотное зелье! — горячо сказал Гарри, садясь и отстраняясь от Седрика. — Ну, и во что еще я должен поверить? — спросил Министр Фадж. — Что мы говорим правду, сэр, — просто сказал Седрик. После этого Министр Фадж покинул больничное крыло, бормоча на ходу что-то о том, что это плохо для общественности. Седрик не возражал против того, что Министр Фадж ушел, но у этого был неприятный побочный эффект — Гарри вытащили из постели Седрика обратно в его собственную постель. Хотя, возможно, это было и к лучшему, но кровать казалась большой и холодной без Гарри рядом с ним. В течение следующих нескольких дней казалось, что все в Хогвартсе пытаются навестить Гарри и Седрика в больничном крыле. Вскоре их кровати стали похожи на странное скопление цветочного магазина и Сладкого королевства, а Седрик стал раздавать некоторые из своих угощений доброжелателям в качестве благодарности, и они со слезами на глазах принимали подарки. — Неудивительно, что вся школа любит тебя, — сказал Гарри, выглядя удивленным, когда стайка когтевранцев покинула больничное крыло, поедая шоколадных лягушек, которых дал им Седрик. — Пострадал ты, но ты же сам потом даришь им подарки. — Я их не покупал, — сказал Седрик. — И что ты обычно делаешь в таких ситуациях? Ты разве не каждый год сюда попадаешь? — Скорее уж каждый семестр, — фыркнул Гарри в ответ на поддразнивание. — Обычно я просто оставляю угощения в общей комнате Гриффиндора, и на следующий день они исчезают. — Так ты их тоже раздаешь? — улыбнулся Седрик. — Только после выписки, — сказал Гарри, — И это секрет, так что я выгляжу эгоистом. — Ужасно эгоистично, — усмехнулся Седрик. — Теперь я знаю, что какой-то случайный гриффиндорец съедал то, что я приносил для тебя, когда ты попадал сюда. — Ты приносил для меня? — спросил Гарри, выглядя смущенным. — Что, ты думаешь, я не один из твоих многочисленных поклонников? — поддразнил Седрик. — Я обязательно передаю тебе пирог с патокой каждый раз, когда ты оказываешься здесь, что в конце концов истощит мое хранилище в Гринготтсе, если ты будешь продолжать в том же духе. — Это ты угощаешь меня пирогом с патокой? — спросил Гарри с легкой улыбкой на лице. — Это же мое любимое! — Я знаю, — сказал Седрик, и его щеки вспыхнули, когда Гарри с любопытством приподнял бровь. — Я имею в виду, это простое наблюдение. Несколько дней в Большом зале, и любой узнает твой любимый десерт. — Ну, не волнуйся, — сказал Гарри, его довольная улыбка стала еще шире. — Их я всегда съедаю сам. Седрик постарался не показать Гарри, как он этим доволен.

***

Мадам Помфри не разрешала им двоим уходить вплоть до самого пиршества по поводу окончания семестра. Гарри забеспокоился, но Седрик решил, что это означает, что она поверила в то, через что им пришлось пройти. Они вместе спустились в Большой зал, разделившись только на входе. Флаги, которые должны были быть окрашены в цвета победившего факультета, были черными, и Седрик решил, что они еще не определились с победителем. Седрик сжал плечо Гарри, прежде чем направиться к столу Хаффлпаффа, осознавая, что все взгляды устремлены на них. Он полагал, что всем станет скучно наблюдать за ними, но это не прекращалось на протяжении всего пира. Он испытал огромное облегчение, когда Дамблдор встал, чтобы произнести свою речь, отвлекая внимание от него и Гарри. Дамблдор подробно говорил о том, чтобы принять меры предосторожности в связи с нависшей над ними опасностью и обратить внимание на тех, кто их окружает. — Но перейдем к более радостной теме, — сказал Дамблдор, улыбаясь. — Вы все, конечно, обратили внимание на украшения. Мы подумали, что лучше подождать с ними, пока не будут подсчитаны окончательные очки. В зале послышался ропот, и Дамблдор подождал, пока все замолчат, чтобы продолжить свою речь. — Есть два факультета, которым я должен начислить очки, — сказал Дамблдор. — Во-первых, Гарри Поттеру. За большое мужество, проявленное в худшей из ситуаций, я присуждаю Гриффиндору 100 очков. Стол Гриффиндора взорвался аплодисментами, те, кто был ближе к Гарри, хлопали его по спине. Гарри, со своей стороны, выглядел слегка смущенным, и он опустил голову, когда Седрик показал ему большой палец через зал. — А во-вторых, Седрику Диггори, — сказал Дамблдор, заставив зал затихнуть. — Который также проявил мужество в ситуациях, не по годам сложных для него, и который проявил большую преданность, заступившись за тех, о ком он заботится, даже когда это требовало пойти против тех, кто у власти. Я присуждаю Хаффлпаффу 200 очков. Но это значит… — подумал Седрик про себя, а зал дружно затаил дыхание, когда знамёна над ними начали меняться, и Большой зал стал ярко-желтым. — Хаффлпафф выигрывает кубок факультета! — весело сказал Дамблдор, и Большой зал взорвался радостными криками. Праздновал не только Хаффлпафф, но и остальные факультеты присоединились, выглядя такими же довольными за них. Седрика мгновенно окружили его товарищи, все тянулись, чтобы обнять, потрогать или похлопать его. По меньшей мере четыре человека взъерошили ему волосы, и он был почти уверен, что услышал по меньшей мере три признания в любви. На короткое мгновение Седрик смог увидеть Гарри в другом конце зала, и его широкая улыбка заставила влюбиться в него снова.

***

Седрик ухмыльнулся удивленному взгляду Гарри, когда плюхнулся рядом с ним в Хогвартс-экспрессе на полпути домой. Удивление Гарри только возросло, когда Чжоу подсела к ним секундой позже. Она присоединилась к Седрику после того, как он разделался со своими обязанностями старосты. — Привет, Седрик, — сказала Гермиона, когда Чжоу села на свободное место рядом с Роном. — Я должна признать, мы все довольно удивлены, что ты здесь. Седрик переводил взгляд с нее на Рона, они оба выглядели невероятно самодовольными. Он вопросительно посмотрел на Гарри, который выглядел одновременно довольным и взволнованным. — Я… эээ… Я сказал им, что ты, вероятно, не придешь сюда, — сказал Гарри, потирая затылок. — Я сказал, что у тебя, скорее всего, есть дела поважнее. — Он сказал, что у тебя куча друзей, и с чего тебе хотеть тусоваться с ним, — поправил Рон, выглядя совершенно не впечатленным. — Гарри, — возмутился Седрик. — Как ты мог такое подумать? — У него низкая самооценка, — вставила Гермиона, отчего уши Гарри покраснели. — Гермиона! — пожаловался Гарри. — Так ты хочешь сказать, что нам нужно больше хвалить Гарри, — усмехнулся Седрик. — Нет, — простонал Гарри, закрывая лицо руками. — Хм, жаль, — сказал Седрик, подталкивая Гарри плечом. — Есть масса вещей, за которые можно тебя похвалить. Твой ум, твои талант к полетам, твоя внешность… — Я выгляжу неуклюже, — пробормотал Гарри, не поднимая глаз. — В четырнадцать лет все выглядят неуклюжими, — фыркнул Седрик. — Ты не выглядел, — сказал Гарри. — Ты был бы первокурсником, когда мне было четырнадцать, — сказал Седрик. — Ты вряд ли даже замечал меня. — О, он замечал, — вмешался Рон, выглядя ужасно самодовольным. — Рон! — Гарри, наконец, убрал руки от лица и послал Рону оскорбленный взгляд. — Ты никогда не проходил через стадию неуклюжести, — сказала Чжоу. — Большинство девушек на нашем курсе были влюблены в тебя. На самом деле…они все еще влюблены. — Но я гей, — сказал Седрик, нахмурившись. — Что, ты никогда не был влюблен в натурала? — спросила Чжоу. Седрик заставил себя не смотреть на Гарри. — Справедливое замечание. — В любом случае, — добавила Чжоу. — Ты милый, Гарри. Не нужно себя недооценивать. — Знаешь, она права, — подтвердил Седрик, взглянув на Гарри. — И с возрастом ты будешь становиться только привлекательнее. Прежде чем Гарри успел отреагировать, Седрик быстро втянул Гермиону в разговор о подготовке к их СОВ, а к этой теме она относилась максимально серьезно. — Стоит ли мне начать готовиться ещё и к ТРИТОНам? — обеспокоенно спросила Гермиона. — Я просто не хочу отставать. — Если ты начнёшь готовиться к обоим, вот тогда ты отстанешь, — мудро сказал Седрик, оглянувшись и увидев, что Рон и Чжоу болтают друг с другом, время от времени бросая на него украдкой взгляды. — Сосредоточься на своих СОВ, а затем подожди до следующего года, чтобы подумать о ТРИТОНах. Поверь мне, они во многом повторяются. Разговор постепенно перешел на более легкие темы, и вскоре все они уже болтали между собой. Хотя Рон и Чжоу продолжали бросать друг на друга заговорщические взгляды, которые заставляли Седрика нервничать. Вскоре Хогвартс-экспресс подъехал к Кингс-Кросс. Чжоу, Гермиона и Рон исчезли так быстро, как будто аппарировали, оставив Седрика и Гарри одних. — Что ты планируешь делать со своим выигрышем в Турнире Трех Волшебников? — спросил Седрик Гарри, помогая ему взять багаж, прежде чем выйти из купе. — Я отдал его Фреду и Джорджу, — сказал Гарри. — Они работали над своими продуктами целую вечность, и, ну… Я хотел помочь им наладить работу их магазина. Седрик оглянулся и улыбнулся Гарри. — Знаешь, я думаю, что тоже мог бы вложить деньги в их магазин. Особенно учитывая все происходящее. — Правда? — Да, — сказал Седрик с улыбкой. — Их Забастовочные завтраки просто великолепны. — Я так и думал, что ты не одобришь, — сказал Гарри, когда они вышли из поезда на платформу. — Гермионе это тоже не нравится. — Нет, они правда отличные, — сказал Седрик, направляясь к главным воротам. — Всем время от времени нужен день психического здоровья, и они идеально подходят для этого. Они покинули платформу 9 ¾ и направились в главную часть Кингс-Кросс. Седрик все еще не мог видеть их друзей, но чувствовал на себе их взгляды. Он вздохнул, зная, что обещал Рону, что расскажет Гарри о своей влюбленности после турнира. Не влюблённости, — мысленно поправил Седрик. Больше нет. — Гарри, — сказал Седрик, останавливаясь. — Есть кое-что, что я должен тебе сказать. — Хм? — Гарри остановился перед ним. Он пристально посмотрел на Седрика, и Седрик почувствовал, как его сердце сжалось. — Слушай, — сказал Седрик, чувствуя, как будто его кровь превратилась в лед. — Когда я сказал тебе, кто мне нравится… Я был не совсем честен… — Что ты имеешь в виду? — Гарри нахмурился. — Тебе не нравится Чарли? — Я имею в виду, он мне действительно нравился, — медленно сказал Седрик, оттягивая неизбежное. — Когда я был на первом курсе. Но это прошло давным-давно. — Почему ты солгал мне об этом? — Гарри не выглядел сердитым на Седрика. Он выглядел смущенным и, как ни странно, испытавшим облегчение. — Я не хотел признаваться, кто мне на самом деле нравится, — вздохнул Седрик. Не в силах больше смотреть на Гарри, он решил сосредоточиться на своих ботинках. — Почему? — спросил Гарри. — Тебе стыдно? — Ни в малейшей степени, — сказал Седрик. — Гарри, мне… — МАЛЬЧИК! — крик прервал их, заставив Седрика поднять глаза. Он заметил, как Гарри вздрогнул, и, обернувшись, увидел большого полного мужчину, несущегося к ним с сердитым видом. — Кто это? — спросил Седрик. — Это мой дядя, — сказал Гарри, и Седрик, обернувшись, увидел, что ему как будто поплохело. — Вернон Дурсль. Мужчина быстро подошёл, подозрительно глядя на Гарри и Седрика. Седрик никогда не видел, чтобы кто-нибудь смотрел на него так, даже министр Фадж при том их разговоре. — Здравствуйте, мистер Дурсль, — вежливо сказал Седрик, протягивая руку для рукопожатия. — Меня зовут Седрик Диггори, и я друг вашего племянника. Вернон Дурсль посмотрел на Седрика, как будто он был грязью под его ботинком, затем посмотрел на руку Седрика, словно это был грубый жест. Седрик опустил руку, потрясенно глядя на Гарри. Тот бросил на него извиняющийся взгляд в ответ. — Увидимся позже, Седрик, — сказал Гарри, направляясь к своему дяде. — Я отправлю тебе сову, — пообещал Седрик, игнорируя злобный взгляд, который он получил от мистера Дурсля. — Не так громко, — прошипел мистер Дурсль, хватая Гарри сзади за шею и оттаскивая его. — Мы же не хотим, чтобы люди услышали! Седрик смотрел Гарри вслед, чувствуя тошноту от того, как ужасный дядя Гарри жестоко обращается с ним. Он надеялся, что его отец придумает, что можно сделать, чтобы вытащить Гарри из этой ситуации, потому что Седрик ни за что не позволил бы Гарри застрять с этим человеком на все лето.