Obliviate

      Шеннон очнулась в комнате с теплым желтым светом. В воздухе витал аромат Умиротворяющего зелья и лакричных палочек. В окно, тихо постукивая, билась осенняя морось.       Шеннон на секунду померещилось, будто она чудесным образом вернулась в свою комнату в Дурмстранге. Три часа ночи, скрежет флюгера. Она проснулась, чтобы выпить воды. Завернувшись в ворох одеял, на соседней кровати сопит ее лучшая подруга. Скоро Рождество. Нарцисса пообещала выслать набор из сорока Шоколадных лягушек. Все однокурсники завидуют ее коллекции. Она продаст пару редких карточек и на зимних каникулах тайно съездит на концерт «Сумеречных волков», купит майку с их фронтменом и синие мерцающие сережки как у гитариста. Все хорошо и будет хорошо.       Разбив видение, раздался невнятный стон, затем шаги, строгий голос:       — Проснулась. А ну-ка, давай посмотрим, что тут у тебя.       Согретые под одеялом ноги обдало холодом, и Шеннон содрогнулась всем телом.       — Все с тобой в порядке, милочка, подымайся.       Обладательница строго голоса, придерживая ее за спину сухими и твердыми ладонями, помогла сесть. Шеннон потерла глаза и поняла, что находится в помещении вроде больницы; помогает ей деловитая целительница в пышном белом фартуке.       — Мы в Хогвартсе? — пробормотала Шеннон.       — Именно так, — целительница сунула ей в руки стакан Укрепляющего зелья. Шеннон вцепилась в склянку и выпила все до последней капли, чувствуя, как проясняется разум и мышцы приходят в тонус. Целительница погладила ее по голове, как ребенка, и мягче сказала:       — Замечательно. Теперь можешь взглянуть на ноги. Только не вопи, у меня тут еще толпа таких же, как ты.       Шеннон перевела недоумевающий взгляд с целительницы на свою правую ногу. И не досчиталась трех пальцев.       — Вот так, — разочарованно выдохнула целительница. — Бывает. Не все, что оторвалось, можно прирастить. Мы так и не нашли эти пальцы в слякоти.       За два года стажировки в больнице Шеннон видела и не такое. Поступи к ней пациент с потерей головы, она и не подумала бы жалеть его. Но испытать на себе то же самое… Ей не было страшно — скорее мерзко и тревожно.       Значит, нога, лишенная ботинка, не выдержала взрыва. Шеннон незаметно утерла краем рукава слезу.       — Ничего, дорогуша, ножки у тебя все равно замечательные, — любовно произнесла целительница. — Пойду-ка я скажу профессору Дамблдору, что ты пришла в себя. Он хочет поговорить с тобой. Причешись немного.       Шеннон, вдруг опомнившись, судорожно схватилась за прикроватное зеркальце — и к большой радости убедилась в том, что чары с ее волос и лица не спали даже после взрыва и лечения. Тут же мысли её переключились на профессора Дамблдора. Совершенно растерянная, она не сразу осознала, кто такой профессор Дамблдор и чем он ей грозит.       — О чем со мной хочет поговорить профессор? — встревоженно поинтересовалась Шеннон. Но целительница уже исчезла в темноте коридора. По ту сторону ширмы кто-то застонал.       Шеннон прижала колени к груди и склонила на них голову. Не верится: она сражалась с Сириусом Блэком, попала под заклинание Экспульсо и потеряла пальцы!       Она вздрогнула и окончательно пришла в себя. Сириус Блэк! Сумел ли он убежать? Поймали ли его? Вывели ли на чистую воду?       Не успела она привести мысли в порядок хоть немного, как директор в сопровождении целительницы уже показался в дверном проеме. Шеннон знала, Дамблдор — очень сильный волшебник, и знала, что он ненавидит Пожирателей смерти и Темного Лорда. Люциус как-то говорил, что директор обладает властью не только в школе, но и в министерстве, и продвигает политику по защите магглов, магглорожденных и полулюдей, словом, совмещает в себе все, чтобы быть препятствием для Малфоев и семей вроде них. Но что ему нужно от Шеннон, непримечательной маглорождённой из Румынии? Наверняка лишь разобраться в событиях вчерашнего дня. Это не страшно, совсем не страшно, если только…       — Мисс Копош, — приветливо кивнул Дамблдор и бросил короткий рассеянный взгляд на ширму. Шеннон посмотрела туда же, но не обнаружила ничего интересного. — Как ваше здоровье?       — О, не спрашивайте ее, у бедняжки нет трех пальцев на ногах! — трагически воскликнула целительница.       — Сочувствую вашей потере, мисс Копош, — Дамблдор взмахнул волшебной, и около кровати Шеннон появилось очаровательное цветастое кресло на гнутых ножках. Он сел в него, расслаблено вытянув ноги в шелковых золотистых тапочках со вздернутым носком. — Нам предстоит долгий разговор. Вы не против, если я позабочусь о нашей конфиденциальности?       Шеннон кивнула, и Дамблдор парой легких взмахов водрузил над ними двоими купол тишины. Звуки дождя затерялись вдалеке, стало неуютно. Шеннон снова посетила навязчивая мысль: вдруг ее собеседник знает, что она — не Шеннон?       — Я позволю сначала вам задать вопросы, затем — буду задавать свои. Это вас устроит? — все так же обаятельно и мягко произнес Дамблдор.       — Да, — кивнула Шеннон и, не задумываясь, мигом выпалила: — Вы в курсе, что Грозный Глаз Грюм — не тот, за кого себя выдает?       — Разумеется. Настоящий Аластор Грюм всегда пытается оставить в живых того, кто нападает на него первым, — ответил директор. По спине Шеннон пробежали мурашки.       — Хорошо… — протянула она. — Значит, вы поймали Сириуса Блэка? Или ему удалось сбежать?       Глаза Дамблдора лукаво блеснули из-под очков.       — Сириус Блэк на свободе.       Шеннон с досадой сжала кулаки. Значит, она совершенно напрасно рисковала собственной жизнью! И Блэк все еще угрожает ее безопасности. Она жестом дала понять директору, что не хочет больше спрашивать. Он сказал:       — Раз так, то теперь мой черед задавать вопросы… С какой целью вы прибыли в Хогвартс, мисс Копош?       Шеннон прикусила губу. Стоит ли ей прикинуться глупой туристкой? Отрицать все? Нет, она была уверена, что с Дамблдором такое не пройдет. В конце концов, решила она, лучшая ложь — та, в которой есть толика правды. Пусть Дамблдор знает, что Темного Лорда ищут и пытаются вернуть к жизни. В конце концов, если верить Люциусу, только он и способен противостоять Темному Лорду. Она, спокойно и не торопясь, как всегда лгала, начала рассказ:       — Если позволите, директор, я сразу расскажу вам всю свою историю, чтобы мы не тратили лишнего времени на уточняющие вопросы. Меня зовут Шеннон Копош. Я прибыла в Британию около недели назад, в гости к родным, и здесь, в Хогсмиде, познакомилась с Аластором Грюмом… С ним были еще Чарли Уизли и Хагрид. Мы разговорились, я упомянула, что мои родители — магглы. Чарли и Хагрид отнеслись к этому спокойно, но Аластор Грюм повел себя странно. Короче говоря, позже, когда мы остались с ним наедине, он напал на меня и хотел убить. Я еле унесла ноги и трансгрессировала в Лондон!       Шеннон сделала такое лицо, будто до сих пор не может оправиться от пережитого ею ужаса.       — Я решила, что только Пожиратель смерти мог напасть на магглорожденного волшебника просто так, — продолжала она, — спросила у одного своего друга, не слышно ли чего-то о них в последнее время, и он показал мне газету со статьей о побеге Сириуса Блэка. Я тут же осознала, что в тот день на меня напал Блэк, но в личине школьного профессора. Потом… хм… Я прибыла на первое испытание, чтобы предупредить настоящего Аластора Грюма. Но я не ожидала, что Грюм, живущий под носом у вас и множества профессоров, тоже может оказаться Блэком под оборотным зельем. Блэк узнал меня, но притворился, будто решил, что я ученица. Он попросил меня пойти за ним, потому что вам якобы нужен был свидетель исчезновения Гарри Поттера. Но на самом деле хотел убить меня. Я тут же поняла, что здесь что-то не так, притворилась, будто ничего не заподозрила, а потом напала первой. Мы сражались какое-то время… И он победил меня заклинанием Экспульсо.       Шеннон даже слегка устала, придумывая столь складную и правдоподобную ложь. Но она была довольна собой и не видела в своем рассказе ни единого изъяна.       — Вы хорошо умеете лгать, — доброжелательно улыбнулся профессор Дамблдор. Сердце Шеннон оборвалось и упало в живот.       — Что еще за глупости? — деланно возмутилась она. Но ее глаза против воли тревожно блеснули, и попытка получилась жалкой.       — Позвольте я расскажу вам вашу истинную историю. Что-то вы, может быть, даже сами о ней не знаете, — произнес Дамблдор и строго посмотрел в глаза Шеннон: — Итак, около недели назад, как вы сказали, ненастоящий Грюм выпивал в Хогсмиде с Хагридом и Чарли Уизли. К своему удивлению, в том же баре он увидел юную леди, с которой был хорошо знаком множество лет назад, почти в прошлой жизни. Он нашел повод, чтобы заговорить с ней, потому что эта особа была важна ему… по некоторым причинам. Но в разговоре она сильно разочаровала его, притворившись другим человеком, дочерью двух магглов. Ее милое отношение к полувеликану и предателю крови тоже очень не понравилось ненастоящему Грюму. Он уличил момент, чтобы припугнуть ее и предупредить: скоро старая жизнь вернется.       Дамблдор выждал паузу, чтобы Шеннон успела закрепить в голове кое-какие подробности.       — Во второй раз он увидел ее в Хогвартсе, во время первого испытания Турнира. Он понял, что она вновь оказалась рядом с ним не просто так, осознал, что в прошлый раз сболтнул лишнего: о том, что Волдеморт возвращается, и он, лже-Грюм, причастен к этому. Словом, он тут же почувствовал исходящую от нее опасность. Она могла сорвать его планы, разоблачить его.       Лже-Грюму важно было доставить Гарри Поттера к своему хозяину — для этого он выбрал последнее испытание Турнира, а не первое. Но возникшая опасность со стороны девушки заставила его поторопиться.       Он был на трибуне позади судейской ложи, когда заметил ее в толпе. Он тут же покинул свое место, отыскал школьных шутников и купил у них несколько поделок, чтобы устроить переполох в шатре драконологов. Тайком запустив змей, чайник и фейерверки в шатер, он поставил драконологов в сложное положение. Затем «случайно» оказался рядом, чтобы помочь, и вызвался выполнить важнейшую задачу — вынести золотое яйцо, предназначенное Гарри Поттеру. Шатер терпел бедствие, так что некому было возразить против затеи лже-Грюма.       Он вынес яйцо, и, скрывшись меж булыжников, невербально наложил на него заклинание портала. Яйцо стало портключом. Стоило Гарри Поттеру тронуть его, и он оказался в руках Волдеморта. Все прошло идеально. В ближайшие пару часов никто бы не заподозрил его в содеянном — в школе царил хаос. Оставалось сделать одно: покончить с чересчур надоедливой преследовательницей.       Она сама предоставила ему возможность, вовремя появившись рядом. Он узнал ее, хоть она умело изменила свою внешность, и обманом увлек за собой, чтобы расправиться без лишних глаз. Но она разгадала его замысел и напала первой. Ему пришлось защищаться и — хоть свидетелей было множество — убить ее. Он почти победил в бою, но в последний момент не смог произнести убивающее заклинание. Потому что нечто большее, чем желание убить, связывало его с ней.       Шеннон перестала дышать от ужаса. В ее разуме наступила мрачная давящая пустота. Она не могла преодолеть оцепенение, не могла пошевелиться. Кровь прилила к голове и давила на виски, пульсировала в запястьях.       — Темный… Темный Лорд вернулся? — собрав всю волю в кулак, сдавленно произнесла Шеннон.       — Да. Гарри Поттеру чудом удалось спастись. Он был свидетелем его возвращения. Сейчас он спит здесь, в Больничном крыле, вместе с вами, — голос Дамблдора стал строг и сух, как старый пергамент. Он уже не выглядел доброжелательным мудрецом, как в начале рассказа, но и не давал Шеннон почувствовать своего гнева. Она ощущала давление, исходящее от него, но не злость. Он спросил: — Как думаете, кто мог скрываться под личиной Грюма все это время?       — Я… Просто не знаю… Никто… У меня нет особой связи ни с кем…       — Вам знакомо имя Барти Крауча?       Шеннон рассеянно кивнула. Что-то вроде рассыпчатой полуночной тени возникло в ее сознании. Дамблдор объяснил:       — Это был он. Он сказал, что хорошо знал вас еще ребенком. И он не смог убить вас, хоть это было так нужно, потому что глубоко уважает ваших родителей.       Она вспомнила тонкого светловолосого юношу, частенько появлявшегося за ужином в их доме. Он дарил ей блестящие заколки и медовые леденцы. Он дружил с Рабастаном. Он носил тусклое пальто, большое ему в плечах. Барти. Конечно, его имя ей знакомо. Он был чудовищем, как родители.       — Значит, — медленно проговорила Шеннон, — вы поймали его? Вы дали ему Сыворотку правды?       — Верно. Хотите взглянуть на него?       Шеннон бы ответила «нет», но Дамблдор, не выслушав ее, взмахнул волшебной палочкой, и ширма перед ними отодвинулась. Шеннон встала и сделала несколько неуверенных шагов к человеку, лежащему на кровати. Его кожа была белее простыней, лицо изможденное, разрезанное морщинами, как оспенные пятна, на впалых щеках горели неестественно яркие веснушки. Он выглядел молодым и старым одновременно. Шеннон угадала в нем следы многолетнего воздействия заклятия Империус: безвольные рот и брови, гладкий лоб, слабые дряблые мышцы шеи, потемнения на руках. Она поделилась наблюдением с директором.       — Верно, — кивнул он, несколько удивившись. — В этом кроется секрет его побега из Азкабана. Ведь он все же был там. Но не умирал, как думали мы, — и он рассказал о том, как Крауч избежал наказания, связался с Темным Лордом и пленил отца.       — Мне кажется, что с ним еще что-то не так, — призналась Шеннон, когда директор окончил рассказ.       Директор тяжело вздохнул и обратил взгляд к окну.       — Вы хорошо в этом разбираетесь. Мне сообщили, что Барти Крауч подвергся поцелую дементора.       — Нет, нет, — тут же замотала головой Шеннон. Она достала волшебную палочку и описала ею несколько замысловатых движений над головой Крауча. В воздухе появился полупрозрачный синеватый дымок, формой напоминающий человеческий мозг. — Его душа в теле. Она сильно покалечена.       Директор заинтересовался.       — Значит, дементор не успел сделать свое дело до конца? Знаете, в Хогвартсе есть призрак, голову которого во время казни рубили тупым топором. Так он получил прозвище Почти-Безголовый, — сказал он. Шеннон угадала в его глазах особый блеск — научный интерес.       — Здесь нужно колдовство мощнее моего, — призналась она, собирая дымок обратно в палочку. Разговор о таком привычном и милом — ментальной магии — несколько успокоил ее. По рукам прошла сильная дрожь — признак того, что первый шок проходит. — Скажите, директор, вы уже догадались, кто я?       — У меня есть несколько предположений, — утвердительно кивнул Дамблдор. — Но я оставлю вам право назваться собственным именем.       Шеннон села на кровати и положила руки на колени. Темный Лорд вернулся, Барти Крауч-младший жив, Дамблдор разгадал её тайну — первое в жизни вольное признание во лжи отлично впишется в череду безумств этого дня.       — Мои родители назвали меня Ригель Лестрейндж, — уверенно произнесла Шеннон и так же твердо добавила: — Но то, кем я выбираю быть — это Шеннон Копош.       — Спасибо, — искренне произнес Дамблдор, глаза его вновь стали светлыми и блестящими, как прозрачные камни. — Вы отважная девушка, мисс Копош. И только вы можете выбирать, кем вам быть. Поэтому, — он вдруг лукаво улыбнулся и подмигнул ей: — связь между Ригель и Шеннон останется только между нами. Я позабочусь об этом. Вы можете завтра же утром вернуться к своей привычной жизни и не беспокоиться о том, что кто-то из ваших знакомых в Британии или в Европе заподозрит вас во лжи.       — Потому что Шеннон — не ложь! — внезапно даже для себя самой воскликнула Шеннон. — Я и есть она. Ложью было бы сказать, что я до сих пор Ригель Лестрейндж.       Дамблдор, одобрительно кивнув, поднялся с кресла и волшебным образом убрал и его, и купол тишины. В мир вновь вернулся топот дождя, тихие стоны Барти Крауча, бульканье зелья в закутке целительницы. Шеннон, чувствуя, что душа ее перевернута с ног на голову, что все, что роится в ее голове теряет смысл, молча наблюдала, как профессор Дамблдор удаляется к двери. Прежде чем уйти, он вдруг обернулся и серьезно произнес:       — Знаете, мисс Копош… Если вы вдруг ищете работу, есть одна организация, которой очень требуется целитель. В ней, правда, работают не за деньги, а за идеи. Подумайте. Я буду ждать вашего письма.