Obliviate

      Только оказавшись дома, Шеннон вздохнула с облегчением — этот день для нее закончился.       Вересковые пустоши вокруг поливал ледяной ливень, тучи сложились в воронку над землей — но в доме со взмахом волшебной палочки камин уютно заворчал, комната наполнилась мягким светом и стало тепло. На плиту полетела кофеварка, из ванной комнаты выплыл махровый халат. Устроившись перед огнем, Шеннон заново переосмысливала все, что произошло с ней с утра.       С раннего утра в Хогвартсе царила суматоха. Слух о возвращении Темного Лорда распространился среди школьников, и один за другим они пытались проникнуть в Больничное крыло, чтобы расспросить Гарри Поттера, лежащего здесь, обо всем, что он знает и видел. Директор принял решение закрыть крыло для посетителей, но целительнице все равно приходилось каждые полчаса выгонять хулиганов заколдованной метлой.       Шеннон подглядывала за Гарри все утро. Он, не шевелясь, смотрел в окно отрешенным взглядом, словно подвергся поцелую дементора и лишился души. Разумеется, думала Шеннон, кто может знать, что произошло между ним и Темным Лордом, и как мальчик во второй раз пережил эту встречу.       Возвращение Темного Лорда пугало и ее. Ей было семь лет, когда он исчез. Что она знала в таком возрасте о его зверствах? Ничего. Родители казались ей обычными волшебниками, так же, как и маг, которому они служили — обычным магом. Она впитывала его идеи с молоком матери, и темная магия, запретные заклинания, смертельные артефакты, которые попадали в их дом, мало выбивались из общего представления маленькой Шеннон о том, как должен быть устроен мир.       Только через несколько лет после ареста Лестрейнджей и падения Темного Лорда Шеннон начала разбираться в том, что действительно происходило во время этой войны. И ее мир перевернулся с ног на голову. Все взрослые, что окружали ее, оказались убийцами и пособниками убийцы и с первых лет ее окружали разговоры о готовящихся и совершенных нападениях и зверствах, а Пожиратели Смерти дарили ей игрушки на день рождения и помогали залезть на игрушечную метлу.       Все это — как с этим возможно было продолжать жить? И как можно сейчас допустить возвращения этой жизни?       — Я просто снова проиграла, — мрачно пробормотала Шеннон, сидя у камина. — Только теперь на счету была не просто стажировка или глупый экзамен, а моя жизнь.       Целительница разрешила ей покинуть Хогвартс и Больничное крыло после обеда. Она первым делом решила заглянуть в хогсмидский почтовый пункт и подписаться на какую-нибудь местную газету, чтобы сразу узнавать новости о Темном Лорде.       Хогсмид заметно посерел. За пару дней отсюда исчезли плакаты, лавки, флажки и фонарики, исчезли иностранцы, снующие по барам, и вывески «номеров нет» на дверях отелей и таверн. В столпотворении у почтового пункта Шеннон заметила Чарли Уизли и еще одного рыжего парня — похоже, его брата. Тот был одет в безупречно выглаженный и подобранный по фигуре, но крайне старомодный костюм в полоску и носил очки.       — Чарли! — окликнула Шеннон издалека. — Привет! Можно поговорить с тобой?       Они пробрались через толпу к обледеневшей яблоне у соседнего магазина и втроём встали лицом к почте, оглядывая сборище.       — Что здесь происходит? — немало удивилась Шеннон. — Откуда такая толпа? Где все иностранцы?       — Я-то думал, ты должна знать, — хмуро ответил Чарли. Его брат деликатно кашлянул, привлекая внимание. — А, кстати, это мой брат — Перси.       — Персиваль Уизли, помощник Министра магии, — поправил Перси.       — Шеннон Копош, безработная. Куда вы, ребята, отправляетесь? Я думала, вы оба должны быть на турнире.       Чарли сложил губы в тонкую полосочку и отвел взгляд в сторону. Перси, сделав шаг к Шеннон, торжественно объявил:       — Турнир, к сожалению, закончился. Хоть Министр магии и настаивал на продолжении, директор Шармбатона мадам Максим слишком серьезно отнеслась к словам Дамблдора о мнимом возвращении Того-кого-нельзя-называть…       — Мнимом?! — не удержалась Шеннон.       — Мнимом, — с чувством собственного превосходства кивнул Перси. — А Каркаров сразу же после испытания исчез. Его ученики сами приняли решение вернуться на родину.       Такого Шеннон никак не могла ожидать.       — Каркаров исчез?.. — рассеянно повторила она.       — Бежал. У вас такой ответственный директор, Шеннон, — вдруг ядовито выпалил Чарли. Шеннон даже вздрогнула — сарказм казался совершенно не присущим Чарли. Неужели он серьезно обиделся на нее из-за того неловкого приглашения на свидание?       — Очевидно, его исчезновение связано с появлением бывшего Пожирателя смерти в Хогвартсе, — спокойно рассудил Перси.       — Оно продиктовано тем, что Каркаров — бывший Пожиратель, и он испугался возвращения своего хозяина! — прикрикнул Чарли. Люди вокруг заинтересованно покосились в их сторону.       — Ты поверил первому, что тебе сказали, потому что слишком расстроен, — покраснел Перси. — И не кричи на меня.       Шеннон решила вмешаться.       — Что-то случилось, Чарли? — она мягко прикоснулась к его плечу.       — Случилось то, что вот он, — Чарли ткнул пальцем в грудь брата, — полный кретин.              Перси зарделся до самых кончиков ушей и по-драконьи задышал, выпуская густые клубы морозного пара. Он процедил сквозь сжатые зубы:       — А по-моему дело в том, что Дамблдор лжет…       — Нет!       — …а еще в том, что тебя уволили, Чарли.       — Я ЖЕ ГОВОРИЛ, ЧТО ТЫ КРЕТИН, ПЕРСИ!       Чарли подпрыгнул и повалил брата в большую снежную лужу на тротуаре позади них, затем поскользнулся сам и упал к нему. Перси мигом навалился на его плечи и стал раздавать пощечины, в то время как Чарли пытался придушить его галстуком, выплевывая ругательства.       — Депульсо! — воскликнула Шеннон, и оба брата отлетели в разные стороны.       Люди вокруг посмеивались и перешептывались, тыча в них пальцами, но Шеннон было не до смеха. Она понимала, что в жизни Чарли, в его отношениях с братом и, черт возьми, во всей Британии произошло нечто ужасное!       — Слушай, Чарли, — сочувственно сказала она, — увольнение — это не так страшно, как кажется. Я вот после увольнения потеряла только дом, родственников и пальцы — пустяк.       Она подала ему руку, чтобы помочь подняться, и он с мрачным выражением лица принял ее. Затем она помогла встать Перси и даже высушила его костюм.       — Был бы у меня брат, я бы не дралась с ним, — сказала она, поправляя измятые лацканы пиджака Перси.       — Одним больше, одним меньше, — заметил Чарли.       — Верно, — Перси утер воду под носом и высокомерно встряхнул волосами. — Передай маме, что я приду только к ужину.       — Нет уж ты передай, что я приду к ужину, — возмутился Чарли. — А я пока поговорю с Шеннон, которая ДРАЛАСЬ С ПОЖИРАТЕЛЕМ СМЕРТИ, ВЕРНУВШИМ ТЕМНОГО ЛОРДА…       — Не кричите, — взмолилась Шеннон, оглядываясь на возбужденную толпу возле почтового пункта.       — И узнаю правду, — шепотом закончил Чарли и, чтобы поставить точку в разговоре, ударил кулаком по ладони.       — А я поговорю с Министром магии, — мрачно хмыкнул Перси, — и узнаю правду у него.       И он со словами «я помощник Министра магии, у меня важное послание для Министра!» растолкал толпу у почты и прошел к камину, чтобы отправиться, очевидно, в Министерство. Шеннон ошарашенно смотрела ему вслед, пока Чарли сушил свой излюбленный драконовый плащ и сапоги.       — Он просто придурок, — ворчал Чарли. — Уверен, если бы отец услышал, что он говорит о Дамблдоре, он бы сам начистил ему лицо… Вот и сходили к маме на семейный обед…       — Министр не верит в то, что Те-о-о… Тот-кого-нельзя-называть вернулся?       — Не верит, — пробурчал Чарли. — Он еще вчера сделал такое заявление. Сказал, что исчезновение Поттера — упущение драконологов, а нападение на тебя совершено сошедшим с ума Пожирателем смерти, и все это совершенно случайно произошло в один час.       — Не может быть, — покачала головой Шеннон. — Министр либо идиот, либо ведет грязную игру.       Чарли недвусмысленно хмыкнул.       — А известно, кто был тем Пожирателем смерти? — поинтересовалась Шеннон.       — Это я хотел узнать у тебя, — ответил он. — Ходит много слухов. Ты что-то понимаешь?       Шеннон, недолго думая, рассказала ему все, что сочинила для Дамблдора прошлой ночью, и Чарли, в отличие от директора, не усомнился в ее искренности. С каждым словом, произнесенным Шеннон, его лицо вытягивалось все больше.       — Не могу поверить, что выпивал в Кабаньей голове с Сириусом Блэком, — он нервно рассмеялся. — Надо написать об это Хагриду.       — Да уж… — вздохнула Шеннон.       — Кстати, Шеннон. Получается, — он снова нервно хохотнул, — ты победила одного из самых опасных сторонников Того-кого-нельзя-называть?       — Скорее это он победил меня, — Шеннон указала на свою покалеченную ногу. — Кстати, Чарли. Неужели тебя уволили за то, что Гарри Поттер исчез во время испытания?       Лицо Чарли мгновенно посерело, он сгорбился, будто Шеннон только что всадила ему отравленный клинок в сердце.       — Министр считает, что из-за нас исчез Гарри и сорвалось испытание. Якобы мы так пошутили или — еще хуже — пытались помочь кое-кому выиграть. Кто-то должен был понести ответственность перед руководством заповедника. А я был главным в нашем шатре, — он уныло пнул подвернувшийся камень и пожал плечами: — Бывает. Ты же тоже уволена. Пустяк.       — Сочувствую, Чарли, — она похлопала его по спине и постаралась вложить в свою улыбку столько поддержки, сколько несправедливо уволенный Чарли действительно заслуживал. Вдруг она додумалась, как действительно можно помочь ему справиться с тоской: — Кстати, Чарли. Не хочешь вступить в мой клуб уволенных?       — Ого, — вяло изумился Чарли. — А какие условия?       — Быть уволенным, — Шеннон загибала пальцы, — любить выпивать, иметь шрамы или недостающие части тела. А еще бесплатный напиток во время каждого сбора клуба, если ты неуклюжий неудачник.       Камин выстрелил несколькими искрами и подпалил ковер. Шеннон тяжело вздохнула. День не задался, но хоть собрание клуба уволенных неудачников в Кабаньей голове вышло душевным. Ей и Чарли было что обсудить: например, что делать, если всю страсть к жизни ты черпал в любимой работе, но потерял ее; как быть, если ты зацикленный всю жизнь на одном и том же зануда; где найти мерцающие синие сережки гитариста Сумеречных волков, как у Шеннон; и почему плащи из облинявшей кожи драконов лучше, чем плащи из кожи живых драконов.       Сидя дома, Шеннон думала, что хотела бы пригласить Чарли к себе, напоить чаем, позвать на концерт, словом, делать всякие вещи, какие делают люди, у которых нет второй личности, зато есть хорошие друзья.       Несколько следующих дней Шеннон существовала. Варила зелье для заживления рубцов, топила камин и считала дождевые капли в окнах. Написала одно письмо Чарли и даже садилась за письмо к дяде — но решила оставить разборки с ним до Рождества.       Погода не радовала: шел моросящий ледяной дождь, били ветра, урчали тучи, свернутые в темную воронку. Тревожность потихоньку съедала Шеннон изнутри. По ночам ей снились Лестрейнджи, Малфои, иногда — сам Темный Лорд. Она стала чаще вспоминать моменты детства, перебирать в мыслях десятки известных ей дел о Пожирателях смерти, единственное посещение родителей в Азкабане… Гнилую руку Беллатрисы, хватающуюся за прут. Эта рука сдавливала и горло Шеннон каждую ночь.       Пару раз Шеннон бралась за безразмерный кошелек, чтобы собрать вещи и вернуться на материк, пусть даже в совершенное никуда. Но всегда то, чего она боялась больше всего, удерживало ее в Британии. Так она дожила до первого дня зимы.       Она читала заказанную накануне «Историю Хогвартса», сидя на кухне, когда в ее доме раздался хлопок трансгрессии. Шеннон не успела и схватить палочку, как в гостиной раздался скрипучий голос Кикимера: «Мисс Лестре-ейндж!». Шеннон подумала, что зря дала домовику свой адрес, и нехотя выглянула к нему: Кикимер стоял посреди комнаты, прищурившись от теплого домашнего света, непривычного ему, а в его ногах корчился связанный волшебными путами мужчина.       — Сириус Блэк, — гордо заявил Кикимер и бросил Шеннон длинную черную палочку.       Она не смогла пошевелиться от удивления и получила палочкой в плечо.       — О, мисс Лестрейндж, умоляю, простите! — завопил Кикимер. Шеннон похлопала себя по щекам, чтобы отойти от шока, и медленно подняла палочку. Сириус Блэк невнятно пробормотал что-то.       — Он немой?       — Кикимер наложил на него заклятие немоты, мэм, потому что он мог приказать Кикимеру отпустить его, — глаза Кикимера лукаво блеснули. Шеннон не сдержала смешка.       — Ты так умен, Кикимер, — похвалила она и засунула палочку Блэка в карман.       По правде говоря, Сириус Блэк был больше не нужен Шеннон, как не нужны были и проблемы, связанные с его появлением. Но она не хотела расстраивать Кикимера таким заявлением и любовно предложила домовику отойти на кухню и съесть пару галет с молоком, пока она будет разбираться с Блэком. Кикимер, пританцовывая от радости, выполнил просьбу.       Для надежности Шеннон наложила на Блэка собственное парализующее заклятие и, не спеша, села за стол с пергаментом и чернилами. Ситуация казалась ей абсурдной и — просто презабавной. Одна неделя — два Пожирателя смерти пали благодаря ей!       Она написала на пергаменте: «Уважаемый профессор Дамблдор! В моем доме сейчас находится связанный и парализованный Сириус Блэк. Надеюсь, что вы прибудете как можно скорее, чтобы оценить мой талант к поимке Пожирателей смерти. С уважением, Шеннон Копош» — и кликнула Кикимера.       — Кикимер, у тебя есть сова?       — Нет, мэм.       — Мне нужно доставить это послание Альбусу Дамблдору.       — Мисс Лестрейндж?! — воскликнул Кикимер и отпрянул к стене. Шеннон не могла утверждать, но, кажется, веселый огонек зажегся в глазах Блэка.       — Хочу отправить твоего хозяина к дементорам. В этот раз его точно поцелуют, — уверенно произнесла Шеннон. — Кто, как не Дамблдор, может в этом помочь?       — Хозяева не доверяли Дамблдору, — заныл Кикимер. — Он злой, грязный, мерзкий полукровка. Предатель! Он друг предателя Сириуса!       — Кикимер, — закатила глаза Шеннон, — прекрати. Доставь письмо, иначе у меня ничего не получится с покупкой Гриммо 12.       Кикимер крайне неохотно забрал пергамент и с щелчком исчез. Шеннон загадала, чтобы послание скорее настигло директора. Наедине с Блэком ей было тревожнее обычного. Она села прямо напротив, чтобы следить за каждым его движением, и сжала в руках волшебную палочку. Глаза Блэка смотрели прямо в ее глаза.       Он выглядел, подумала Шеннон, очень старым для своего возраста (она высчитала, что ему должно быть около тридцати или тридцати пяти), но, очевидно, таким его сделали годы заключения в Азкабане. Волосы у него были черные и блестящие, как у Шеннон, и рост гораздо выше среднего, тоже как у Шеннон. На этом фамильное сходство ограничивалось.       — Как же твой повелитель доверился тебе, не поставив Метку? — вслух размышляла Шеннон, глядя на оголенную руку Блэка. — Наверняка, ты сделал что-то ужасное еще до того массового убийства. Пытал? Шантажировал? Использовал темную магию?       Блэк закатил глаза.       — Что-то похуже?! — повысила голос Шеннон. Блэк опустил глаза вниз, намекая на заклинание немоты. — Нет, расколдовывать я тебя, конечно, не буду. Будешь говорить, когда придет Дамблдор.       Глаза Блэка теперь уж слишком явно повеселели. Шеннон в сомнениях заломила руки. Что так радует его в приходе Дамблдора? Она вспомнила слова Кикимера: «Предатель! Он друг предателя Сириуса!». Неужели домовик пытался сказать ей, что Дамблдор — тоже пособник Темного Лорда? Во всем сумасшествии последних событий Шеннон могла поверить и в такое.       — Ладно, Блэк, — Шеннон встала, вдавила ногу в грудь Блэка и произнесла: — Финита Инкантатем!       — Ты серьезно дочь Беллатрисы Лестрейндж?! — в тот же миг завопил Блэк. — Это не шутка?!       — Здравствуй, дядя, — ядовито процедила Шеннон.       — Дружишь с Дамблдором? — покашливая, расхохотался Блэк. — У меня нет слов… Как же…       Он истерически смеялся, будто вокруг него происходило немыслимо смешное зрелище. На деле же над ним нависали озадаченная Шеннон и люстра, в которых не было ничего забавного — так, по крайней мере, казалось Шеннон.       — Нет ничего уморительного в том, что через пару часов ты вновь отправишься в Азкабан, — перекричала его Шеннон.       — Передам привет твоим родителям, — еле дыша от смеха, ответил Блэк.       Кровь отлила от лица Шеннон, вдохнуть на мгновение стало невозможно. Нет… Как она могла не подумать об этом! Попав в Азкабан, Сириус Блэк расскажет Лестрейнджам, что она связалась с Дамблодором — все равно что запустить непростительное заклинание в саму себя! Нельзя в полной мере надеяться, что Блэка казнят.       — Этого не произойдет, — прикрыв глаза, покачала головой Шеннон. И, хоть все ее тело дрожало от ужаса, рука уверенно сжимала волшебную палочку и четкое «обливиэйт!» готовилось слететь с губ. Блэк зажмурил глаза и приготовился к худшему — увидев, как изменилось лицо Шеннон, он понял, что пошутил в прямом смысле смертельно.       — Обли!..       — Мисс Копош! Не уничтожайте моих свидетелей, как это делает мистер Крауч! — Дамблдор вдруг появился из коридора и, подойдя к Шеннон, мягко отвел ее палочку в сторону. Блэк раскрыл глаза и, если бы мог, точно бы бросился обнять профессора.       — Вы трансгрессировали без звука? — отшатнулась Шеннон.       — Вы были очень заняты, когда я появился здесь, чтобы услышать мой деликатный стук в дверь, — Дамблдор миролюбиво улыбнулся и уселся в гобеленовое кресло у камина, педантично расправив складки голубой мантии в золотистых звездочках.       Шеннон не могла прийти в себя. Столько мыслей и догадок проносилось в ее голове, в то время как Дамблдор, ничего не говоря, ожидал от нее первого слова, и Блэк то и дело обращал взгляд то к директору, то к ней.       — Я попросила Кикимера найти Блэка, — наконец, объяснила Шеннон, — еще до того случая с Барти Краучем. Я ведь думала, что Блэк напал на меня после вечера в Кабаньей голове!       Дамблдор кивнул, затем взглянул на Блэка и спросил, улыбаясь ему, как старому другу:       — А ты, Сириус, как попал сюда?       — Меня схватил Кикимер, когда я пытался пробраться в Хогвартс к Гарри, — просто сказал тот и уже оживленней прибавил: — Профессор, вы знаете, что она — Ригель Лестрейндж? Дочь Беллатрисы?       Директор объяснил:       — Эта девушка утверждает, что она — Шеннон Копош, магглорожденная волшебница с румынскими корнями.       — Кажется, понимаю, — хихикнул Сириус. — Пополнение в рядах предателей крови и мерзких выродков?       — А об этом ты должен спросить у самой Шеннон, — рассудил директор. Его взгляд и взгляд Сириуса обратились к Шеннон, нервно мнущей в руке волшебную палочку.       — Ээ… Наверное, нет? — неуверенно ответила Шеннон. — Никто не выжигал меня с гобелена.       — Поторопись — я стал предателем в шестнадцать, а твоя родная тетушка Андромеда в восемнадцать. А сколько тебе лет? Судя по всему ты заметно…       Шеннон надоели идиотские колкости Блэка. Она уверенно перебила его, с возмущением обратившись к Дамблдору:       — Так он Пожиратель смерти или нет? Я ничего не понимаю. Директор, вы… Вы точно против Темного Лорда? Почему бы нам не вызвать аврорат или хотя бы не допросить Блэка? Может быть, он уже говорил с Темным Лордом после его возвращения?       — Сириус? — все так же спокойно, с легкой хитрой ухмылкой произнес директор.       — Во-первых, я не Пожиратель смерти — если бы мог двигаться, дал бы голову на отсечение, — деловито пояснил Сириус. — Во-вторых, никто не смеет сомневаться в Дамблдоре при мне. В-третьих, если сюда вызвать аврорат, то они второй раз схватят невиновного человека. В-четвертых, с «Темным Лордом», — он передразнил взвинченный срывающийся голос Шеннон, — пятичасовой чай мы не пили.       — Докажи, — ощетинилась Шеннон. — Я не поверю тебе просто так.       — Устройся получше, тебя ждет долгий рассказ, Лестрейндж. Так пусть хоть кому-то из нас будет удобно, — гневно сощурился Блэк.