Obliviate

      — Мерзко, — Сириус скривился и решительно оттолкнул тарелку, полную зеленоватым рагу с бобами.       — В Дурмстранге такое блюдо подают к каждому ужину, — равнодушно пожала плечами Шеннон.       — Оно пахнет мятой.       — Так и должно быть.       — Рагу не должно пахнуть мятой!       Шеннон далеко не без причины предпочитала жить подальше от родственников — и Сириус Блэк был тому подтверждением. За последние дни Сириус досадил всем. Дамблдор строго запретил ему искать встречи с Гарри Поттером, но в день знакомства с Шеннон он, вопреки наказаниям, покинул ее дом и загадочным образом добрался до Хогвартса. В Хогсмиде его заметили, поднялась шумиха, тогда Сириус, заметно растеряв боевой настрой, вернулся и объявил, что не имеет ни малейшего понятия, где еще на время спрятаться. Впрочем, он намекнул:       — Надеюсь, что скоро Дамблдор соберет… Тебе нельзя об этом знать — ты даже не предательница крови. Но я скоро уйду. Наконец, он вернётся.       — Кто он? — озадачилась Шеннон.       — Ни слова тебе больше не скажу, — отрезал Сириус и в один прыжок скрылся на чердаке, где по-лошадиному похрапывал его гиппогриф Клюворыл.       Шеннон чувствовала, что повсюду вокруг неё происходит скрытое брожение, и она одна остаётся в стороне. Министерство пытается дискредитировать Дамблдора, Дамблдор, судя по расплывчатым формулировкам Сириуса, собирается каким-то образом противостоять Тёмному Лорду — только Тёмный Лорд не показывает признаков жизни, словно подыгрывает Министерству.       Однажды Сириус ночью спустился с чердака и обнаружил Шеннон за написанием письма. И, случайно или специально, взгляд его упал на первую строчку.       — Пишешь Каркарову?! — громко возмутился он. — Так и знал, что ты дочурка своих родителей!       — Он мой директор, — Шеннон скорее свернула письмо. — Я хочу знать, почему он бежал.       — Известное дело, — хмыкнул Сириус и скрестил руки на груди: — Каркаров выдал множество Пожирателей смерти. Он верно боится, что, когда Волдеморт устроит побег из Азкабана, бывшие друзья устроят ему сладкую жизнь. Если ему повезет, конечно. Если не повезет — сам Волдеморт заставит его ответить за предательство.       — Думаешь, скоро Темному Лорду удастся освободить Лестрейнджей из Азкабана? — Шеннон уцепилась за главное. Она в сомнении прикусила губу — этот вопрос волновал её больше всего на протяжении многих дней, но она боялась услышать очевидный ответ из уст Сириуса.       — Именно так, — серьёзно ответил он. — Боишься расправы?       — Я не предавала их, — заспорила Шеннон, но подумала, что Каркаров сделал правильный выбор, когда бежал. Ей бы тоже стоило так поступить.       — Тогда почему ты сотрудничаешь с Дамблдором? Почему ты пыталась остановить Барти Крауча? Мне жаль, Шенни, — лицо Сириуса скривилось в презрительной гримасе, — но с таким набором грехов у тебя нет обратного пути.       — Все это сделала Шеннон, но не Ригель, — едва слышно пробормотала Шеннон. Сириус демонстративно закатил глаза и вышел из комнаты, хлопнув дверью.       Спустя пару дней после того разговора он собрал свои пожитки, снарядил Клювокрыла в дорогу и распрощался будто навсегда. Впрочем, Шеннон не жаждала вновь увидеть его и тихо радовалась окончанию этого вынужденного соседства.       Рождество приближалось. Из-за того, что у Шеннон не было ни работы, ни какого-либо другого достойного занятия, ее скучные дни пролетали с неописуемой быстротой. Зернистый снег на пустошах перестал таять, и его шуршание снилось Шеннон в тревожных, темных снах. Она заметно хромала без трех пальцев и пыталась устранить эту неполадку к праздничной встрече с Малфоями. Но, чем более она экспериментировала над ногой, тем более это занятие казалось ей бесполезным.       В последнюю ночь перед Рождеством отгремел концерт «Ведьмачек» в Манчестере. Шеннон тщательно готовилась, перебирая наряды, прически и подправляя черты лица. На один день она смогла высунуть голову из своего печального болота и поверить в то, что нечто хорошее еще может происходить на свете. Но, встретив угрюмого Чарли у входа в паб, она поняла, что ее надежды на хороший вечер не оправдаются.       Чарли был коренастым и невысоким, но за пару недель, в которые Шеннон не видела его, заметно похудел, осунулся и, казалось, даже его рыжие волосы и рыжие шрамы на руках и шее побледнели. Он куда-то задевал свой впечатляющий драконовый плащ, надел безликий узковатый ему в плечах пиджак и маггловские синие штаны.       Так что, как бы ни были хороши Ведьмачки, они, во-первых, не были Сумеречными волками и, во-вторых, не могли решить проблем Шеннон и проблем Чарли.       — Есть заповедник в Америке, во Вьетнаме и в Нигерии, — рассказывал Чарли, когда они прогуливались по полуночным улочкам после концерта, — но это слишком далеко. Я бы хотел быть ближе к своей семье, потому что — ты и так понимаешь — не те времена.       Шеннон уже знала, что у Чарли множество братьев и младшая сестра. Она понимающе кивнула.       — Билл предлагает отдел драконоборцев или Гринготтс, но мы оба понимаем, что долго я там не продержусь.       — В Гринготтсе ужасно обращаются с драконами, — Шеннон припомнила зверя, который охранял ее семейное хранилище, и впервые почувствовала острую жалость к нему. Удивительно, подумала она, как можно было раньше не обращать на него внимания?       — Получается, ты не планируешь вернуться в Румынию? — поинтересовалась она у Чарли.       — Да. Кроме всего, здесь у меня есть… одно занятие.       — Что-то с драконами?       — Нет. Я могу сказать только, что оно связано, — Чарли огляделся вокруг и прошептал: — с борьбой против Темного Лорда.       Шеннон тут же поняла, что предложение о работе от Дамблдора, загадочный «он», о котором говорил Сириус, и занятие Чарли связаны. Ей стало любопытно узнать побольше, но Чарли, кажется, был решительно настроен молчать.       — Это все, что я могу рассказать, — виновато пожал плечами он.       Шеннон небрежно махнула рукой, сделав вид, будто его загадки нисколько ее не интересуют. Но — если она правильно составила факты — тайная организация по борьбе с Темным Лордом и Пожирателями смерти существовала… Это даже звучало невероятно привлекательно! Она на мгновение задумалась о том, чтобы принять предложение Дамблдора о работе — но только на мгновение.       В следующий вечер, от волнения позабыв обо всем, она готовилась ко встрече с Малфоями.       На фронтоне малфоевского поместья горела огромная серебряная звезда, то и дело выстреливающая разноцветными искрами. По обе стороны от гравиевой дорожки мерцали тысячи подвешенных в воздухе свечей, и откуда-то из приоткрытых окон доносились звуки музыки и аромат сладких пирогов. Таинственно сияющий в свете луны, многолюдный, шумящий — дом Малфоев впервые казался Шеннон настолько великолепным.       Люциус на славу постарался, чтобы задобрить своих высокопоставленных друзей, но вечер закономерно заканчивался, и все они с легким головокружением, путаясь в полах мантий, плелись к выходу. Шеннон пробиралась в дом окольными путями, как воровка.       Домовики сновали по коридорам, перенося кипы грязной посуды и нераспакованные подарки, на лестнице толпились подруги тетушки, а на втором этаже кто-то надолго занял ванную комнату (Шеннон хотела причесаться, прежде чем показаться семье), кроме того, дверь кабинета Люциуса рядом была приоткрыта. Шеннон, заинтересовавшись, подглядела.       Высокий незнакомец пристально разглядывал книги, расставленные на полках вдоль всех четырех стен. Шеннон подумала о том, что она уже видела его прямой напряженный силуэт: кто-то словно наколдовал этому волшебнику палку вместо позвоночника, и сжал зубы до того, что лоб его покрылся толстыми пульсирующими стволами вен.       Мужчина достал книгу с верхней полки, «Мозгоправящие зелья» — Шеннон когда-то готовилась по ней к международному экзамену по ментальной магии. Едва ли Люциус мог разрешить постороннему человеку рыться в его вещах.       — Мистер Малфой, надеюсь, знает, что вы рассматриваете его коллекцию? — деловито поинтересовалась Шеннон, входя в кабинет с видом полноправной хозяйки.       Волшебник окинул ее недовольным взглядом и быстро убрал книгу: ему точно не понравилось, что Шеннон застала его с «Мозгоправящими зельями».       — Разумеется, — он сухо кивнул и отвернулся к другой полке. Шеннон захотела больше смутить его.       — Эта книга, — сказала она беззаботно, проводя пальцем по корешку «Зелий», — довольно редкая. Тысяча семьсот сорок третий год издания. Вы, должно быть, сильно интересуетесь ментальной магией? Вы целитель?       — Нет, — коротко отрезал мужчина.       — Я профессионал в этой области, — солгала Шеннон. — Если вас интересует конкретное знание — можете спросить у меня. Я буду рада помочь.       Несколько мышц нервно дернулись на лице мужчины, но он снова твердо и сухо сказал свое «нет». Вдруг чья-то рука мягко опустилась на плечо Шеннон. Раздался насмешливый голос дяди:       — Общаешься с гостями, Ригель?       — Да, — вздрогнув, прошептала Шеннон и втянула голову в плечи.       — Дочь двоюродной сестры моей жены — Ригель. Приехала из Европы на рождественские каникулы, — представил ее Люциус, так что в голосе его сквозил саркастичный холодок. — Мистер Бартемиус Крауч, глава отдела Международного сотрудничества Министерства Магии.       — Ого, — не удержалась Шеннон. Люциус чуть сильнее надавил на ее плечо — она мигом поправилась и выдавила широкую улыбку: — Добрый вечер, мистер Крауч!       Крауч едва кивнул, стараясь не смотреть ей в глаза. Затем Люциус одним строгим взглядом заставил ее выйти в коридор. Она закрыла за собой дверь и, во второй раз не сдержав любопытства, прислушалась к приглушенным голосам по ту сторону.       — Вы нашли то, что хотели?       Крауч ответил невнятно.       — Возможно, я бы мог спросить у некоторых своих друзей…       Крауч снова пробормотал что-то.       — Да, это так. Она сдавала экзамен.       Дверь резко распахнулась — Шеннон едва успела отпрянуть. Глаза Люциуса говорили: «Я знал, что ты стоишь там». Но вслух он вежливо произнес лишь:       — Ригель, не могла бы ты проконсультировать мистера Крауча? Кажется, разговор пойдет о том, в чем ты хорошо разбираешься.       Втроем они сели вокруг кофейного столика. Шеннон все еще не могла поверить в то, что перед ней сидит тот самый Крауч-старший — газеты в последнее время писали о нем, как о верном соратнике Министра магии в борьбе против Дамблдора. Зато о его преступлении, о его сыне (как и о личности Пожирателя смерти, напавшего на Шеннон в Хогвартсе) не писали ничего — и это даже несколько ее задевало.       — Итак, мисс… — Крауч замялся.       — Просто Ригель, — подсказала Шеннон.       — Замечательно. Насколько вы осведомлены о лечении увечий, нанесенных дементорами? — прямо спросил Крауч.       — Говорят, от дементоров спасает заклинание Патронуса и щедрая долька шоколада, — пожала плечами Шеннон. — Но вот последствия поцелуя дементора не вылечить. Это — фактически смерть.       — Да, но знакомы ли вы со случаями, когда дементоры казнили человека… не до конца? Изувечивали душу, но оставляли ее в теле?       — Знакома! — радостно воскликнула Шеннон. Первая же ее догадка полностью подтвердилась — Крауч-старший пытается вылечить сына. Люциус уставился на нее с недоумением:       — Что тебя так радует?       — Эти случаи очень редки, — засуетилась Шеннон, — но их лечили. К жертвам возвращалась способность говорить, писать — замечательные результаты. Они достигали умственного развития пятилетнего ребенка, но, к сожалению, страдали беспричинной тоской и иногда пытались покончить с собой.       Ни Крауча, ни Люциуса не удовлетворил ее ответ. Они мрачно переглянулись.       — А если мы будем говорить о нестандартных способах лечения? — уточнил Люциус.       — Маггловских?       Оба волшебника скривились.       — Мы имеем в виду, очевидно, темную магию, — прямо высказался Крауч.       Шеннон замялась. Она, по правде говоря, изучала и такие вещи, но, во-первых, никогда не практиковала их, во-вторых, совершенно не хотела делиться ими с Краучем-старшим. Он казался ей куда более скользким типом, чем Люциус, и жестоким сродни Лестрейнджам — редко Шеннон испытывала такое резкое и бесповоротное отвращение к незнакомцам.       — Я не встречалась с подобным, — соврала она. Крауч, словно и не ожидал большего, сухо поблагодарил ее за разговор. Но Люциус взглянул с намеком: он-то точно знал, что Шеннон занималась изучением темных искусств в Дурмстранге. Шеннон отвернулась от него, сделав вид, что разглядывает чучело авгурея под потолком.       После того, как Крауч, забрав все же несколько томов «Общей ментальной магии», распрощался и покинул поместье, Шеннон постаралась незаметно от Люциуса улизнуть из кабинета. Но он взмахом волшебной палочки захлопнул дверь перед ее носом и, сцепив руки на животе, с ироничной улыбкой развернулся в кресле.       — Удалось разобраться со своими проблемами? — спросил он с нескрываемой издёвкой. Шеннон поняла, что, конечно, он ни на секунду не верил в ее способности. И хотя она многое успела сделать после побега, рассказать ему о своих подвигах не могла. Оставалось признать:       — Не удалось, — и любоваться тем, как стремительно улучшается настроение Люциуса.       — Не стану напоминать тебе о твоем глупом и детском поведении, — (Шеннон была уверена, что он с трудом удерживает себя от этого), — и — раз уж ты не справляешься сама — помогу тебе найти достойное занятие. Но ты окажешь мне услугу.       — Какую еще услугу? — Шеннон угрюмо глянула на него из-под бровей.       — Ты прекратишь лгать через каждые полшага и поможешь мистеру Краучу.       Шеннон возмущенно выдохнула и даже оскорбилась — как каждый раз, когда ее уличали во лжи. Меньше всего сейчас ей хотелось помогать преступнику Краучу-старшему, волку в овечьей шкуре, и его сыну, который буквально пустил всю ее жизнь под откос.       — Я ничего не понимаю в этом, — запротестовала Шеннон. — Я вчерашняя школьница, а ты просишь меня вернуть к жизни мертвого.       — О, если бы ты умела возвращать к жизни мертвых, я бы даже не стал читать тебе нотации, — заметил Люциус.       Шеннон сжала кулаки от злости. Почему каждую встречу Люциус старается как-то подпортить ее жизнь? То запереть в четырех стенах, то нагрузить неприятными заботами — когда она подписалась на то, чтобы быть его ручной собачонкой? Люциус, кажется, заметил ее ярость.       — Ладно, Шеннон, давай поговорим серьезно, — он кивнул в сторону второго кресла. Шеннон с шумом опустилась в него и так яростно двинула ножкой, что та поцарапала блестящий деревянный пол. Люциус прикрыл глаза и глубоко вдохнул и выдохнул.       — Наверное, ты уже слышала: ходят слухи о том, что Темный Лорд вернулся, — медленно продолжил он. — И я, в качестве исключения, хочу сказать тебе, что эти слухи — абсолютная правда.       — Я догадалась и раньше, — перебила Шеннон. Ей понравилось, что Люциус говорит напрямую, но вместе с тем именно этого разговора она боялась несколько недель до Рождества и продолжала бояться.       — В наших интересах сделать так, чтобы слухи оставались лишь слухами для большинства, — Люциус произнес это так, будто нисколько не сомневался в преданности Шеннон идеям Темного Лорда — и она спокойно выдохнула.       — При чем тут Крауч?       — Он… уличен в одном преступлении, — уклончиво ответил Люциус. Но он точно знал правду — Шеннон чувствовала. — Министр держит его на коротком поводке — и он выполняет все, что скажет Министр, лишь бы его тайна не открылась. Скажи, ты помнишь Барти Крауча-младшего? Его сына?       Шеннон сделала вид, будто мучительно пытается вспомнить такого человека. Затем, после небольшой паузы, сказала:       — Кажется, он был одним из вас, так? Из Пожирателей смерти? Он пару раз появлялся в нашем доме.       — Это он нуждается в помощи, — кивнул Люциус. — Крауч-старший ненавидит меня и ни за что не стал бы просить об одолжении, если бы Министр не убедил его воспользоваться моей уникальной коллекцией. Пока я помогаю Краучу, он будет благодарен мне и Министру — и ему в голову точно не придет пожертвовать свободой, чтобы поддержать Дамблдора, — Люциус скривил лицо так, будто его мучила сильнейшая головная боль. — Крауч не из тех людей, чье поведение просто предугадать. Но, кажется, он отчаянно желает восстановить сознание своего сына. Где ещё ему отыскать такую кладезь знаний? — он любовно окинул взглядом все свои богатейшие книжные полки.       — Но ведь если Крауч вдруг поддержит Дамблдора, то Министр просто раскроет его преступление — тогда никто и не вздумает принимать Крауча всерьез, — упрямо возразила Шеннон.       — Ты недооцениваешь авторитет Крауча, — отрезал Люциус. — Я уже слишком многое тебе рассказал. Ты понимаешь, — он понизил голос и сильно нахмурился: — для чего это нужно мне и тебе? Дело не в Крауче, Дамблдоре и Министре.       Шеннон догадалась, в ком дело — в Темном Лорде. Конечно, Люциус пытается выслужиться перед ним! Ему не важно, как достичь цели, важно — какой цели его попросил достичь Темный Лорд. И Шеннон не удивляло, что тот назначил Люциуса ответственным за игры в министерстве — ведь Люциус всегда не без удовольствия занимался плетением интриг.       Сама Шеннон никогда не жаждала быть похожей на Люциуса и уж тем более служить целям Темного Лорда. Невольно она еще раз подумала о предложении Дамблдора поработать на его загадочную организацию — и ощутила странное чувство, будто эта мысль пришла к ней из совершенно другой жизни, будто здесь, рядом с дядей, разговаривая о делах Темного Лорда, она вдруг внутренне перевоплотилась в Ригель, так, как каждое утро она внешне перевоплощалась в Шеннон. Это ощущение подогрело её кровь, и, кажется, её даже бросило в жар.       Люциус выжидающе глядел на нее. Шеннон совершенно точно понимала, что не сможет ему отказать, как не сможет объяснить причины отказа, ведь Ригель, какую знает Люциус, никогда не говорила о том, что служить Темному Лорду она категорически не желает.       — Хорошо, — сдалась Шеннон. — Я попробую найти что-нибудь для Крауча. Но не обещаю, что это будет быстро, и не обещаю, что точно найду что-нибудь.       Люциус довольно потер руки.       — Я верил в твою благоразумность, — заявил он и шутливым жестом погладил ее по голове, как делал всегда, когда она чудом могла заслужить его одобрение. Шеннон кисло улыбнулась, чувствуя, как желание пойти против возрастает.