Obliviate

      Шеннон еле разлепила глаза, когда солнце поднялось над холмами. Прошлой ночью по настоянию Сириуса она раскрыла свою маленькую ложь и извинилась перед Римусом, Хагридом, Чарли и мистером и миссис Уизли. За этим последовала уморительная по мнению Сириуса сцена, в которой Римус раскрыл Шеннон тайну Септимуса Уайта и объяснил, почему Дамблдор доверяет человеку, обвиненному в убийстве двенадцати магглов и волшебника. Шеннон довольно правдоподобно разыграла удивление: никто и не подумал усомниться в том, что до этого она считала Сириуса Пожирателем смерти. Она ожидала, что в Ордене к ней не перестанут относиться настороженно, но этого не произошло — должно быть, подумала Шеннон, теперь, когда сам Дамблдор включил ее в состав, она получила несколько очков доверия авансом. Было бы неплохо не растерять их.       Вернувшись домой, Шеннон выпила стакан огневиски, полстакана Умиротворяющего зелья и легко заснула, а теперь планировала пораньше нагрянуть на площадь Гриммо. Она надеялась, что Дамблдор оказаться в штаб-квартире раньше по каким-то другим делам — и поговорить с ней, выслушать все, что она скажет, и избавить ее от этого груза. Но на пороге дома Блэков Шеннон встретился лишь Кикимер, уныло подметающий полы в коридоре. Он взглянул на нее из-за древка метлы так, будто она в недавнем прошлом спалила его дом и погубила всю его семью.       — Я заставил его молчать, — послышался с лестницы голос Сириуса. — Но он готов при возможности выпустить нам с тобой кишки.       Шеннон была рада видеть Сириуса: она хотела расспросить немного о жизни и делах Ордена, может быть, о первой войне, но очень некстати за его спиной возникла взъерошенная миссис Уизли и воскликнула:       — Ох, Шеннон, как мило с твоей стороны прийти пораньше, чтобы помочь! Поднимайся к нам — мы очищаем спальни на втором этаже.       Едва ли Шеннон пришла пораньше, чтобы помочь. Но миссис Уизли, подобно огненному торнадо, сносила за собой каждого, кто имел руки, а значит мог помочь в очистке дома. Так что почти все время до прихода Дамблдора Шеннон испытывала на себе тяжелую судьбу домовых эльфов. Миссис Уизли в угаре борьбы с грязью не отличала своих детей от чужих, взрослых от детей и людей от домовиков. За все время под ее руководством Шеннон успела почистить щели в стенах от яиц пикси, взбить кусающийся ковер, обезвредить удушающие шторы, отполировать подлокотники четырех диванов и многое, многое другое. Попутно Шеннон познакомилась с младшим братом и сестрой Чарли — Роном и Джинни, с их подругой Гермионой и, конечно, с Гарри Поттером, которого она однажды видела в Больничном крыле Хогвартса. Ребятам доставалось больше ее — им приходилось убираться без помощи волшебных палочек. Они успели расспросить Шеннон о двух схватках с Барти Краучем, пока миссис Уизли не отправила их сортировать мусор в бывшей столовой.       Был в доме и Чарли. Он очищал чердак от туч пикси вместе с близнецами Фредом и Джорджем. Шеннон очень хотелось отправиться к ним, подальше от неумолимой миссис Уизли, и, в конце концов, ей это удалось. Исследуя кабинет на третьем этаже, миссис Уизли обнаружила коллекцию шкафов, трясущихся в бешеном припадке. В Орден к тому времени пришел Римус и мгновенно определил — в шкафах развелись боггарты. Близнецы и Джинни были готовы тут же кинуться в бой, но Римус выбрал помощников постарше — Чарли и Шеннон.       В кабинете было несколько платяных шкафов, расставленных возле всех четырех стен и, по словам Римуса, боггарты в них размножились и чуть не создали семейный клан. Решено было открывать шкафы по очереди: один сражается с боггартом, двое страхуют. Первым вызвался Римус. Его боггарт, выпрыгнувший из старомодного шкафа с резьбой, превратился во что-то вроде круглой головки сыра, но был еще очень молод и пал, не успев принять четкой формы.       Следующим встал против шкафа Чарли. Ему достался особо сильный боггарт, который превратился в подобие камеры в Азкабане, только без бойниц, тесной и темной. Чарли выждал несколько секунд, борясь со страхом, и произнес заклинание. В комнату потоком хлынули плюшевые игрушки-драконы. Римус и Шеннон переглянулись: кто бы мог подумать, что Чарли — клаустрофоб.       Пришла очередь Шеннон. Она не волновалась. Когда в Дурмстранге на младших курсах класс проходил боггартов, перед нею призрак превращался в мерзкого гоблина — раньше их вид доводил Шеннон до истерики. Сейчас, предположила она, боггарт превратится в миссис Уизли с новым заданием.       Но что-то пошло не так: боггарт будто засомневался, чем стать, находясь в виде грязного текучего пятна несколько мгновений, а затем принял форму девушки. Она казалась такой худой, точно не ела несколько месяцев подряд. Кожа и тонкие длинные волосы ее были одного сероватого цвета, а матовые глаза заплыли туманом. Она стояла в маггловской одежде, из-под которой на полдюйма торчали рёбра и лопатки, а ее лицо, нежное и юное, исказилось в гримасе животной ярости.       Шеннон впала в ступор и смотрела на боггарта круглыми влажными глазами. Римус и Чарли дали ей десяток секунд, чтобы справиться с собой, а затем срочно вмешались: злобная девушка стала стремительно приближаться к Шеннон, протягивая руку к ее горлу.       — Надо сделать перерыв, — сообщил Римус. Он в два счета расправился с боггартом, даже не побледнев.       — Мой боггарт изменился, — произнесла Шеннон, как только пришла в себя, и залилась румянцем от стыда: — Я умею с ними бороться…       — Конечно. Страхи меняются на протяжении всей жизни волшебника, — улыбнулся Римус и, взглянув на зеленоватое лицо Шеннон, мягко прибавил: — Хочешь уйти на кухню к миссис Уизли?       — Нет… — неуверенно ответила она. — Это просто дурмстрангское привидение. Мы все боялись ее до ужаса!       Чарли ободряюще коснулся ее плеча, она машинально дотронулась до его руки в иссушенных мозолях, и почувствовала, как живое человеческое тепло возвращает ей стойкость. Скоро они смогли приступить к следующим двум боггартам. Римус и Чарли взяли их на себя.       Дамблдор нагрянул перед самым ужином. С ним была молодая девушка с короткими вьющимися волосами. Он представил ее, как Нимфадору Тонкс, нового члена Ордена Феникса. Сириус и Шеннон многозначительно переглянулись: оба они знали, что точно такое же имя есть на гобелене Блэков.       — Милое местечко, — сказала Тонкс, заходя в дом, и тут же снесла подставку для зонтиков в виде ноги тролля. Портрет тётушки Вальпурги завопил:       — ГРЯЗНОКРОВКА!!!       Пока Дамблдор разговаривал о чём-то с мистером Уизли, все собрались на кухне и кругом обступили Тонкс, возбуждённо обсуждая её чудесные способности. Тонкс вдохновенно и гордо изменяла внешность: облик полностью, затем только нос, затем только волосы, затем только лицо, с женского на мужское. Шеннон всерьёз позавидовала ей — с такими-то способностями можно было бы прожить хоть десять жизней за десятерых разных людей. Но Тонкс понравилась Шеннон, особенно потому что, когда миссис Уизли отошла к чайнику, Тонкс обратилась в полную рыжую женщину и отчитала близнецов за неряшливый вид.       От ужина Тонкс отказалась.       — Сегодня моя очередь дежурить в Министерстве, — объяснила она. В тот же миг на кухню вошли мистер Уизли и Дамблдор.       — В первый раз Артур проводит тебя, — обратился к Тонкс директор. Она кивнула и скоро они с мистером Уизли покинули Гриммо 12.       Шеннон заинтриговал вопрос о дежурстве. Она поняла, что так и не узнала, чем по-настоящему занимается Орден, то есть как именно он противостоит Тёмному Лорду.       Скоро Дамблдор пригласил её в ту самую гостиную на втором этаже, подальше от любопытных ушей. Он был довольно серьёзен в этот раз. Он выслушал всё, что рассказала Шеннон о Краучах, о желании Тёмного Лорда найти кого-то, кто мог бы вызывать Патронуса. Последний вопрос, впрочем, нисколько не озадачил его. Он объяснил:       — Не секрет, что Волдеморт сотрудничал с дементорами до своего падения. Он хочет склонить их на свою сторону и в этот раз — и мы не в силах этому помешать. Дементоры рано или поздно примкнут к нему, ведь он предлагает им куда больше людского отчаяния, чем способно предложить Министерство.       Дамблдор не выглядел встревоженным, чего не скажешь о Шеннон, которую эта новость повергла в ужас.       — Но разве нельзя помешать ему?! — воскликнула она.       — Не думаю, — спокойно ответил Дамблдор и задумчиво продолжил: — О Барти Крауче-старшем. Помнится, я говорил при вас, что именно он отдал приказ дементору поцеловать своего сына.       Шеннон во второй раз чуть не вскочила с кресла от изумления. О подобном она не могла и подумать! Как бы не была ужасна её семья, даже в ней убийство сына отцом никогда не практиковалось — по крайней мере, пока что.       — Видимо, вы были всецело поглощены недоверием ко мне в тот момент, — невесело улыбнулся Дамблдор. — Теперь вы знаете, мисс Копош. Но я рад, что Барти хочет вернуть рассудок своему сыну. Этот говорит мне о том, что в нём ещё есть толика человечности. И, может быть, ему нужно время, чтобы сделать действительно правильный выбор.       — То есть… Вы собираетесь просто ждать?! — возмутилась Шеннон. — Пока Министерство сидит сложа руки, Тёмный Лорд становится сильнее.       — Да, но разве я могу что-то сделать? — пожал плечами Дамблдор. — Я — просто директор школы волшебства, пожилой колдун, у которого в сырую погоду чрезвычайно сильно болит правый локоть. Вот если бы был человек, у которого бы была возможность повлиять на Крауча, который мог бы, скажем, заслужить его благодарность и доверие…       Дамблдор смотрел в серый небосклон за окном, будто человек, которого он описывал, мог разве что спрыгнуть к ним с небес. Но Шеннон, разумеется, поняла, на что он намекает. Откуда он узнал, что она все-таки не разорвала отношения с семьей?       — Что за дежурства в Министерстве? — поинтересовалась Шеннон. Она решила сделать вид, будто пропустила его слова мимо ушей. Эмоции не позволяли ей обдумать сказанное Дамблдором мгновенно.       — Ах да, разумеется…       Дамблдор рассказал ей, что члены Ордена, работающие в Министерстве, охраняют некое важное для Темного Лорда пророчество, находящееся в Отделе Тайн. Затем Дамблдор объяснил, в чем состоят обязанности Шеннон, как целителя: приходить по возможности по первому зову любого члена Ордена, всегда иметь небольшой запас зелий для первой помощи, по возможности научится — что Шеннон уже знала благодаря Сириусу — передавать сообщения с телесным Патронусом и прочее. Уточнив все подробности, Шеннон поняла, что не может собраться с мыслями и спросить Дамблдора напрямую: действительно ли он хочет, чтобы она нашла способ склонить Крауча-старшего на его сторону? Она решила попрощаться с директором.       — Мисс Копош, — вдруг серьезно и строго окликнул он, когда она собралась выйти из гостиной.       — Да, сэр?       — С самого начала я просил вашей помощи, как целителя, — сказал директор, глаза его слегка помутнели, — и я не в коем случае не претендую на большее, не имею права просить вас о чем-то большем. Вы свободны в выборе перед лицом борьбы с Волдемортом и его последователями, потому что вы не повинны в их преступлениях. Я хочу, чтобы вы помнили об этом, когда принимали то или иное решение.       Шеннон стало трудно дышать. Дамблдор произнес слова, которые она так давно мечтала услышать от взрослых, сопровождавших ее прежний путь — от Люциуса, от Каркарова… Но — странно — эти слова не принесли ей радости. Неужели, подумала она, Дамблдор считает, что она искупает грехи родителей, находясь в Ордене? Или, может быть, он думает, что она струсила и ищет способ уйти от ответственности?       — Я сделала свой свободный выбор, — твердо ответила она.       — Быть может, люди другой судьбы сочли бы и его вынужденным, — туманно отозвался Дамблдор.       Больше ничего не говоря друг другу, они разошлись. Дамблдор отправился в школу, Шеннон — к ужину, заслуженному днем эльфийского труда.       Все уже сидели за столом, завороженно глядя на дымящуюся гору запеченных яблок на золотом блюде. Когда Шеннон открыла дверь, позади неё в коридоре материализовался Кикимер.       — Мерзкие предатели оскверняют посуду моей хозяйки… Кикимеру придётся сжечь посуду, — ненавидяще прошипел он. Тут же из каморки с винами поднялся Сириус и, услышав последние слова домовика, разозлился и пнул того под зад. Затем как ни в чем ни бывало он сказал Шеннон:       — Прихватил для нас бренди.       Кикимер, поскуливая, ушёл наверх.       Стоило Сириусу подойти к столу, как на него обрушилась покрасневшая до пятен Гермиона.       — Разве не стыдно тебе так обращаться с ним?! — громко возмутилась она.       Сириусу абсолютно точно было не стыдно — и он бы ответил, если бы у камина что-то не взорвалось. Комната заполнилась зеленоватым дымом, и над его плотными клубами прогремел грозный голос миссис Уизли.       — Фред и Джордж, вы будете ужинать сырой морковкой! — возвестил он.       Римус с непоколебимо спокойным выражением лица достал волшебную палочку и та, подобно маленькому слоновьему хоботу, всосала в себя весь дым.       Шеннон впервые присутствовала на столь суматошном приёме пищи. Рон постоянно натыкался на драже-вонючки в своей тарелке и винил в этом Гарри, Сириус стучал стаканом по столу, на повышенных тонах обсуждая с Гермионой права домовых эльфов, Фред и Джинни хохотали до колик, выслушивая рассказы Чарли о том, как он пытался искупать трёхмесячного дракона, а мистер Уизли с миссис Уизли обсуждали, как им стоит наказать близнецов — Джордж при этом вставлял свои варианты. Шеннон даже не пыталась сравнить этот ужин с ужинами у Малфоев, которые обожали есть долго, в неторопливом тихом разговоре. Ей всё больше нравилось в Ордене. Темный Лорд, Краучи и даже Люциус будто растворились в снежной ночи за стенами старинного дома Блэков — один лишь загадочный разговор с Дамблдором не позволял ей чувствовать себя уютно.

***

      Морозными были только недель пять этой зимой — и уже в конце января зарядили бесконечные серые дожди. Сидя в библиотеке Люциуса или у себя дома за книгами и фолиантами, Шеннон могла бы ощущать себя совсем как в школе во время подготовки к урокам. Однако факт того, что она помогает двоим Краучам и, косвенно, даже Тёмному Лорду, сильно портил её настрой. Может оттого она не могла найти хоть что-то стоящее.       Шеннон пролистала большую часть книг, но едва ли могла предложить Краучу что-то сверх того, что предлагали больным вроде его сына многочисленные волшебные больницы. Хорошо, что Люциус был занят проблемами и претензиями, которые сыпались на него со стороны Темного Лорда и, как ни странно, Нарциссы — она в последнее время стала необычайно угрюма и ворчлива и на ровном месте создавала неприятности всем, до кого могла дотянуться. Иногда Шеннон казалось, что от всего этого дядя позабыл об уговоре, так что единственным обстоятельством, заставляющим ее шевелиться, была призрачная возможность уговорить Крауча-старшего принять сторону Дамблдора. Шеннон приняла решение, что бы ни имел ввиду директор, попытаться помочь Ордену, но с каждым днем все меньше верила в успех.       Кое-какая мысль зрела в её голове. Хоть теперь она заглядывала в Орден и даже помогала им по мелочам, тоска и общее безделье не давали ей покоя. Она чувствовала, что слишком давно не занимается серьёзными вещами и оттого тупеет. Однажды, когда она встретилась с Чарли на Гриммо 12, он сказал ей:       — Я, кажется, нашёл работу.       Шеннон пришла в восторг. Чарли не раз говорил, что очень скучает по магическому зверью. Воображение тут же нарисовало ей загадочный заповедник в Ирландии, угольно-черные горы, огромного изумрудного дракона и Чарли, сияющего от счастья рядом. Она напрочь забыла о том, что в Британии и Ирландии нет заповедников.       — В Комиссии по обезвреживанию опасных существ, — самым кислым голосом добавил Чарли. Улыбка сползла с лица Шеннон.       — Но…       — Теперь я могу дежурить в Министерстве. Нам не хватало ещё человека, — спешно добавил Чарли.       — А как же…       — Родителям будет гораздо легче, если я снова буду получать зарплату.       Она умолкла и разочарованно вздохнула. Денежные проблемы никогда не были знакомы ей. Она могла бы не глядя предложить Чарли пару мешков галлеонов из семейного сейфа, едва ли их отсутствие сколько-нибудь повредило материальному состоянию рода Лестрейнджей. Но она не знала, как можно сделать это, никого из Уизли не обидев. Ведь они все так ей нравились… Особенно Чарли…       Итак, работа Чарли заключалась в том, чтобы определять уровень опасности животных, исследовать их состояние и характер, чтобы в дальнейшем эти сведения использовались в разбирательствах в Министерстве. Чарли никогда не жаловался на новую должность, родители были горды тем, что он получил хорошую и достойно оплачиваемую работу, но Шеннон знала — Чарли несчастен, потому что, как он однажды обмолвился:       — Редко я встречал в одном месте столько людей, которые ненавидели бы волшебных тварей.       Его пример, между тем, вдохновил Шеннон попытаться закончить стажировку в Британии, в больнице Святого Мунго. Она раздумывала об этом несколько недель, мучаясь в сомнениях. Быть на виду значит подвергнуть себя опасности, значит снова придумывать способ скрыть самые неприятные подробности о себе… Кроме того, после всех невероятных изменений, произошедших с ней за последние два месяца, казалось странным вернуться к нормальной жизни.       — Тебя каждый раз на входе в дом кто-то оглушает заклятием Конфундус? — сострил Сириус, когда одним вечером она заглянула к нему в самом задумчивом настроении. Миссис Уизли опять пожаловалась на пьянство Сириуса и попросила Шеннон разобраться с ним.       — Я устала оттого, что ты стремительно уничтожаешь винный погреб, — пробурчала Шеннон, выставляя на кухонные тумбы склянки с зельями. — Я, по правде говоря, полагала, что в Ордене буду лечить последствия тёмных заклятий, а не похмелье.       — А я полагал, что буду полноправным членом Ордена, а не вторым домовиком в штаб-квартире.       Пока Сириус не успел сомкнуть губы, Шеннон всунула ему в рот горлышко бутылки с зельем. Завязалась потасовка, Сириус, хилый и помятый, позорно проиграл и вынужден был выпить до дна.       — Теперь пару-тройку дней не сможешь пить. Или умрёшь, я не знаю, — довольно потерла руки Шеннон.       Печальный пример Сириуса, гниющего заживо без дела, поставил окончательную точку в ее раздумьях. Она набралась смелости и пошла на собеседование к главному целителю больницы Святого Мунго. Знал об этом до поры до времени только Чарли и пообещал встретить её сразу после собеседования — угостить мороженым, если она станет стажёром, или угостить грогом, если она провалится.       В дождливый пятничный вечер на маггловских дорогах грохотали бесконечные ряды машин. Тайный вход в больницу утонул в снежной каше. Шеннон вышла из витрины заброшенного магазина одежды, манекен кивнул ей на прощание. Она чувствовала себя так, будто её голову несколько раз протащили по стиральной доске, и по щиколотку вступила в лужу.       Рядом с соседним маггловским магазинчиком стоял Чарли в широком чёрном плаще. Чарли не умел скрывать своих мыслей, весь их калейдоскоп полностью отражался на его веснушчатом лице. В этот раз он нервничал. Шеннон решила, что он переживает за исход ее собеседования, и была польщена.       — Как?! — издалека, не дождавшись, когда она подойдет ближе, выкрикнул Чарли.       — Отвратительно! — мрачно ответила Шеннон и, приблизившись, пояснила: — Они готовы взять меня, но я должна сдать экзамен по травологии за второй год стажировки.       — Но это просто замечательно!       — Я не сдам его, Чарли, — Шеннон плотно сомкнула губы, чтобы не выругаться или, что еще хуже, случайно всхлипнуть и оттого разрыдаться.       — Глупости. Мама говорит, что у тебя есть мозги. Ладно, Шен, мне неловко, но мы не могли бы поговорить об этом попозже? — Чарли перекатывался с пятки на носок, стоя на месте, и нервно мял лацканы своего пальто. Сощурившись, Шеннон вгляделась в его лицо: оно имело выражение, похожее на то, с каким близнецы ждут наказания за свои шутки.       — Мне нужно вернуться в Министерство. И ты мне там очень нужна, — добавил Чарли. — Я все объясню. Потом. Просто помоги мне, ладно?       Шеннон не могла не согласиться: в рождественскую ночь Чарли сделал для нее то же самое, что просил сейчас сделать для него. Загадка его странного поведения постепенно вытеснила ее мрачные мысли о растениях.       Они отыскали грязный переулок и трансгрессировали ко входу для посетителей в Министерство магии, спустились в Атриум… Чем дальше они шли, тем бледнее становился Чарли, и тем решительней он шагал.       Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, в котором работал Чарли, находился на четвертом уровне Министерства. По коридорам, обитым бледными ореховыми панелями, сновали сотрудники в желтых мантиях. На стенах, по картинам с изображением зеленых холмов, буйно цветущих тропиков, иссушенных пустынь и влажных темных лесов скакали, летали, ползали и плавали самые опасные волшебные твари. Тут и там из-за приоткрытых дверей раздавалось утробное рычание и певучий свист. Чарли приходилось поторапливать Шеннон, потому что она постоянно норовила остаться у какой-нибудь двери или картины.       В конце коридора, по которому они шагали, Шеннон увидела большую распахнутую дверь. В просторном помещении за ней, полном стойками с горбунами и сетками, полками с куртками и штанами из склизкой зеленоватой кожи, на мягких диванчиках расположился десяток волшебников, похожих на Чарли в том смысле, что кожу их покрывали такие же сухие ожоги, старые шрамы и совсем свежие волдыри и царапины. У одного волшебника не было глаза, а другой управлялся с двумя удивительно пластичными железными руками вместо родных. «Штаб-квартира драконоборцев» — гласила вывеска рядом.       Чарли уже скрылся за соседней неприметной дверью, а Шеннон все еще продолжала глазеть на волшебника без глаза. Отвлек ее скрежет деревянных ножек об отполированный пол. Она оглянулась: Чарли волок из своего кабинета огромный деревянный ящик.       — Ага, мистер Драконолог, — раздался чей-то мужественный голос. Шеннон не сомневалась, что он принадлежит тому самому волшебнику. Он шел к ним, поправляя черную повязку, прикрывающую пустую глазницу, и был одет в жилет из драконьей кожи, демонстрирующий все его шрамы и ожоги.       — Привет, Катберт, — сухо отозвался Чарли. — Шеннон, бери ящик, пожалуйста.       Катберт обошел вокруг Чарли и сел на ящик, уверенно улыбнувшись и подмигнув ему:       — Ты же волшебник, мистер Драконолог. Левитируй ящик, не заставляй даму таскать такие тяжести. Кстати, — он сидя развернулся к Шеннон и подал ей руку: — Брайан Катберт, драконоборец. Что у вас тут в ящике?       — Личинки лукотрусов, их нельзя левитировать, — буркнул Чарли. — Шеннон, давай.       — Нет уж, я помогу. С моей профессией мне не привыкать к испытаниям, — заявил Катберт и снова подмигнул, на этот раз Шеннон.       Они с Чарли тащили ящик в Атриум, к каминам, а Шеннон шла следом, думая о том, почему Чарли, действительно, не мог попросить своих коллег перенести с ним личинки лукотрусов. Она была рада, что Катберт вовремя оказался рядом.       — Куда теперь? — спросил Катберт, поставив ящик у одного из каминов. Он нисколько не напрягся и даже не покраснел от тяжести.       — Я отдышусь, а ты иди, — сказал Чарли, схватившись за бок и тяжело дыша. На самом деле — Шеннон была уверена — он тоже не устал и крайне неумело притворяется. Впрочем, Катберт поверил. Подмигнув Шеннон еще раз, отчего она подумала, что у него тик, он ушел.       Чарли проводил его недобрым взглядом.       — Ничего он не понял, идиот. Мы к тебе, — твердо сказал он Шеннон.       Вокруг дома Шеннон вересковые пустоши почернели от сырости. Далеко, за грядой холмов, взвивался дымок от печей маггловской деревни, а в низком русле реки петляло пустое шоссе. Ветер свистел над потрескавшейся крышей старого дома, и только гневное ворчанье Чарли разрушало мертвенный покой этих мест.       — Брайан Катберт, драконоборец, — передразнил он мужественный голос Катберта, — на моих руках десять пинт драконьей крови… Я ем драконов на завтрак…       — По-моему милый парень, — Шеннон расплылась в улыбке, глядя на покрасневшего от возмущения Чарли.       — Он убийца! — загрохотал Чарли, в мгновение став похожим на миссис Уизли в самом плохом расположении духа.       Шеннон расхохоталась. Чарли, ни на секунду не переставая бормотать, взмахнул волшебной палочкой и открыл крышку ящика. Шеннон ожидала увидеть множество коричневых почек с белым пушком или чуть повзрослевшие, похожие на палочки личинки лукотрусов, но вместо этого на пропитанных смолой досках крепко спала мерзкая пятиногая тварь с жесткой коричневой шерстью и мерно раскрывающимся и смыкающимся широким ртом, в котором были плотно усажены три ряда резцов. Человеческие ступни существа были подвернуты внутрь и слегка подрагивали.       Шеннон хотела закричать, но крик застрял у нее в горле. Ей очень не хотелось, чтобы тварь проснулась.       — Пятиног, — просто сказал Чарли.       — Я заметила…       — Нет, это название. У нее пять ног, и ее название — пятиног или волосатый МакБун. Пять X-ов по классификации Министерства Магии. Неприручаем.       Шеннон не могла ничего сказать. Рядом с пятиногом ее в целом перестали посещать мысли. Чарли тоже молчал, задумчиво разглядывая свою зверушку.       — Ладно, пора закрыть крышку, иначе он промокнет, — наконец, вымолвил он. — Пятиног побудет у тебя?       — ИЗВИНИ?! — яростно, но тихо воскликнула Шеннон. — У меня?!       Чарли вздрогнул.       — Буквально час, Шен, пока не приедет Хагрид, — умоляюще произнес он. — Ее хотели убить, представляешь! Говорят, она сожрала маггловкую баранью ферму и пастуха… Но она ведь неразумная тварь, и ей нужно мясо. Жалко будет, если ее убьют. Она пятимесячная.       — А если проголодается, всегда есть я на закуску, — срывающимся голосом добавила Шеннон.       — Нет, она будет спать, я клянусь. Я опоил ее зельем и вытащил из клетки прямо перед казнью. Хагрид уже в пути. Он приедет, и мы отвезем ее на родину, в Шотландию.       — Великолепно. Отличный план.       — Они живут на острове Дрир, их там полно. Подумай, самое время ей искать самца, а какой-то сумасшедший темный маг вытащил ее в Уилтшир.       — Уилтшир? — Шеннон знала одного темного мага, который жил в Уилтшире. Конечно, вряд ли ему пришелся бы по нраву пятиног, но…       — Да, но мы так и не смогли выйти на его след.       Шеннон не была великодушна настолько, чтобы приютить Чарли с пятиногом под своей крышей. Но, как справедливо заметил Чарли, он ведь не мог отправиться с пятиногом на Гриммо 12 или в дом родителей? Так что Шеннон выдала Чарли зонтик и разрешила ему постоять у калитки, пока не приедет Хагрид. Сама она планировала принять горячую ванну и вспомнить пару боевых заклинаний, на случай если придется разбираться с тварью.       Но, едва перешагнув порог дома, она поняла, что не может покинуть Чарли, и вернулась под дождь.       — Ты просто идиот, — заявила она, поплотнее закутываясь в мантию.       — Верно, мне не сравнится с Катбертом, — проворчал Чарли.       — Он мог бы засечь тебя, и ты бы лишился работы.       — Поэтому я позвал тебя. Но ты, видимо, была слишком очарована им, чтобы выполнить мою просьбу.       Шеннон картинно закатила глаза, совсем как Сириус.       — Чего ты себе навыдумывал? — фыркнула она.       Чарли не ответил. Он смотрел то в небо, высматривая Хагрида, то на ящик. Интересно, подумала Шеннон, скольких еще животных он умудрится спасти, если продолжит работать в Комиссии? Неужели он будет красть всех приговоренных к казни, пока его не уволят? Все-таки Чарли чрезвычайно сочувствующий человек — не то, что она.       — Слушай, — вдруг тихо сказал Чарли, — помнишь, кем обращается мой боггарт?       — Темная комната, — Шеннон очень хорошо запомнила тот день.       — В последнее время я думаю о том, что мой главный страх сбылся. Я целые сутки нахожусь в кабинете без окон, и так редко вижу животных, не говоря уже о драконах. Мне кажется, что я теряю самого себя. Катберт постоянно намекает на то, что я трусливый клерк. Но я не был таким!       — С чего ты взял, что он прав? Ты очень смелый, — для Шеннон это было очевидно. — Ты ведь член Ордена Феникса. Я целый месяц решалась вступить в Орден, два месяца решалась пойти на собеседование… Да я по сравнению с тобой полная трусиха! Ты выполняешь свой долг перед семьей, ты рискуешь многим каждый день. Ты один из самых смелых людей, что я знаю, Чарли.              Шеннон сама удивилась тому, какую длинную и вдохновенную речь смогла произнести. Но в этот раз она не лгала — она абсолютно точно была уверена во всем, что сказала о Чарли.       — А еще ты добрый, — прибавила она, — ты постоянно спасаешь всяких мерзких тварей. Они хотят откусить тебе голову, а ты отдаешь им свою любовь.       — Ты про Фреда и Джорджа? — пошутил Чарли. Он залился краской до самых кончиков ушей и хотел скрыть свое смущение, отшутившись. Это показалось Шеннон очень милым. Все ее сердце наполнилось чем-то теплым, и она почувствовала, как щеки приятно закололо изнутри, и они порозовели. Ей отчего-то было приятно, что они с Чарли, оказывается, были в отношениях, в которых возможно обсуждать такие вещи.       Она не знала, что еще сказать. Всякие насущные вопросы для продолжения разговора в мгновение вылетели из головы, и она, как и Чарли, тупо смотрела на плавающий в дожде горизонт, будто вот-вот оттуда покажется Хагрид. Ей было уютно и неловко одновременно, и даже всхрапнувший пятиног не смог привести ее в чувство…       …— Какая красавица! — слёзно произнёс Хагрид, как только его железный тарантас коснулся земли и он смог разглядеть в ящике пятинога.       — Так жаль, что мы провели с ней всего часок, — притворно вздохнула Шеннон. На самом деле, вид Чарли и Хагрида, загружающих ящик в железную корзину, привёл её в восторг.       — Берегитесь! — крикнула она, когда тарантас взмыл в небо. Хагрид отсалютовал ей огромной ручищей. Чарли только кивнул на прощание — он сидел в корзине, и ящик не давал ему вздохнуть в полную грудь.       Шеннон дождалась, пока они исчезнут в облаках, и, наконец, зашла в дом. Настроение у неё было просто замечательное, пока она, увидев герань на подоконнике, не вспомнила о том, что пару часов назад она согласилась попытаться сдать экзамен по травологии в Больнице имени святого Мунго.