Obliviate

      Конечно, Шеннон не горела желанием кидаться в омут с головой и поначалу попыталась выяснить у дяди, когда Тёмный Лорд собирается проникнуть в Азкабан, нашел ли он волшебника, умеющего вызывать Патронуса, когда он собирается найти его и прочее. Но, как она и ожидала, дядя даже не думал раскрывать перед ней карты. Он всегда был крайне осторожен и, если казалось, будто он сболтнул лишнего, значит, он хотел, чтобы собеседнику так казалось.       В общем-то Шеннон смирилась с мыслью, что ей предстоит предложить свои услуги Тёмному Лорду. Она много упражнялась в вызове Патронуса, представляя как героически предотвращает побег преступников из Азкабана и даже умудряется сильно поранить Тёмного Лорда, что заставляет его на долгие годы вновь отступить в тень. Однако ей очень не хватало настоящего дементора, лучше — группы дементоров для тренировки. За этим она решила обратиться к дяде.       — Ты действительно решила окончательно? Это твоё твёрдое намерение?! — едва дыша, спрашивал дядя. Он выглядел даже бледнее обычного в тот вечер.       — Да, — просто ответила Шеннон. — Я хочу испытать себя. Я не хочу быть Пожирателем смерти, но шанс спасти собственных родителей и показать Темному Лорду, на что я способна, дается раз в жизни. Шанс помочь вам подняться в его глазах, — как бы между прочим добавила она. Эту речь Шеннон сочинила заранее и даже записала на листочек, чтобы не забыть.       — Темный Лорд знает, что ты лечишь его верного сторонника… Барти Крауча… — прошептал Люциус, глядя куда-то выше головы Шеннон. Глаза его блестели восторгом. — Теперь ты показываешь мне своего безупречного Патронуса и говоришь, что намерена помочь устроить побег из Азкабана… Ты понимаешь, Ригель?!       Шеннон немного смешалась. Она совсем не надеялась на такую бурную реакцию от Люциуса.       — Э-э… Не понимаю?       — Ты возвысишь нашу семью над всеми Пожирателями смерти! — воскликнул Люциус. — Если обе твои миссии пройдут успешно, если Крауч останется привязан ко мне с твоей помощью, если заключенные Пожиратели окажутся среди нас благодаря тебе… Я найду тебе хоть сотню дементоров для тренировки! Приступишь завтра.       По крайней мере одну из двух возложенных на неё задач Шеннон собиралась провалить, оттого ей было совсем не радостно следить за воодушевлением Люциуса.       — Нарцисса не должна узнать, — вдруг опомнился он. — Она не хочет, чтобы ты была среди нас…       — Я и не собираюсь быть Пожирателем смерти. Я не хочу, я просто… Сочувствую вашим идеям. Люциус?..       Он точно её не слушал, принявшись вдруг писать кому-то письмо.       На следующий день Шеннон действительно получила парочку настоящих дементоров для тренировки и раз за разом провалила каждую попытку отогнать их от себя — спастись ей помогал угрюмый министерский работник. Глядя на работника, она думала, сколько Люциус заплатил министру за дементоров и как объяснил ему, зачем они нужны.       В течение недели она научилась вполне уверенно отбиваться от четверых дементоров, но к выходным ослабла от постоянного стресса, заразилась простудой и дикой тоской, разрывающей на части изнутри. Самые тяжелые воспоминания тревожили её наяву и даже во сне. Поддавшись им, она написала несколько слезливых писем директору Каркарову, умоляя того раскрыть своё местоположение или хотя бы выйти на связь, изрисовала несколько десятков пергаментов неумелыми изображениями своего богарта и дважды разрыдалась, читая старомодный роман о любви, найденный на чердаке.       Вечером в воскресенье прилетела сова с короткой запиской от Люциуса: «Тёмный Лорд начал планировать побег. Ты участвуешь. Нарцисса узнала, навести ее. Люциус Малфой».       Шеннон взвыла от отчаяния: только разговора с тетей не хватало ей для пущего счастья!       Вновь вернуться в дом Малфоев она смогла только в среду, потому что, помимо участия в двух тайных организациях, она должна была работать в больнице, и хуже всего было то, что никто, кроме, может быть, Дамблдора, и не подозревал об ее реальной занятости.       Тётя встретила её в гостиной для домашних. Причесалась она, как всегда, прекрасно, одета была безупречно, но все же волнение за мужа и за Шеннон уже немало утомили её. Она явно недосыпала и выглядела слегка раздраженной даже за маской улыбки.       — Плохо выглядишь, — первым делом заметила тетя. — Так и не избавилась от хромоты?       Шеннон казалось, что она уже очень хорошо управляется с беспалой ногой и почти не хромает.       — Видимо, да, — неуверенно ответила она.       — Не могу поверить, что ты стала взрослой, — вздохнула Нарцисса. — Ты сама за себя решаешь. И решаешь неправильно.       — Нарцисса, я…       — Ты ведь обещала мне — ты обещала молчать о своем Патронусе!       Шеннон не знала, как ответить. Сочинить успокаивающую речь накануне у нее не нашлось времени.       — Люциус говорит, что у тебя просто незаурядные способности, что ты прославишь нас. Помнится, еще пару месяцев назад он отчитывал тебя за провал на экзамене, как школьницу, — едко заметила тетя.       Шеннон усмехнулась: она, конечно, тоже обратила внимание на эту забавную перемену. Впрочем, чего стоило ждать от Люциуса Малфоя?       — Твоя мать была такой, — Нарцисса подошла к окну и провела рукой по стеклу. В саду цвели и пахли десятки видов кустарников и фруктовых деревьев, молодую траву поливал тёплый дождик.       — Какой же?       — Она вечно искала одобрения, пока не нашла единственного человека, похвала которого могла удовлетворить её.       — Тёмного Лорда, — догадалась Шеннон.       — Ригель, это наша вина, — сказала Нарцисса, опустив взгляд и закусив губу, — извини, мы не смогли стать тебе хорошими родителями. Люциус постоянно критиковал тебя, отослал тебя подальше от дома, требовал безупречной учебы… А я не сделала с этим ничего. И вот теперь ты ищешь одобрения от того же человека, который погубил твою мать.       Шеннон забыла, как дышать. Она никогда бы не могла подумать, что в голове тети живут такие мысли. Сравнение с Беллатрисой совсем не было ей лестно, но извинение… Извинение за обиды детства она никогда и не думала получить в этом доме!       — Я и не думаю искать его одобрения! — горячо возразила Шеннон. — Я делаю это ради вас, ради тебя, дяди и Драко. Я не стану Пожирателем смерти, я клянусь.       — Клянешься? — тетя повернулась к ней и внимательно посмотрела в её глаза.       — Да!.. — и, прежде чем тетя опомнилась, Шеннон выпалила: — Ты сказала, что Тёмный Лорд погубил мою мать. Почему?       Тетя ничего не ответила. Она сделала шаг навстречу Шеннон и впервые за всю жизнь прижала её к себе и поцеловала в висок, будто она была ее родной дочерью.       — Береги себя. Ты достойная дочь нашей семьи, — сказал она, и Шеннон вдруг заплакала, как ребенок.

***

      В Ордене, наверняка, царило тревожное напряжение. К Шеннон уже прилетал Патронус Артура Уизли, чтобы попросить её держаться на связи весь вечер. «Сегодня нам предстоит очень важная миссия. Могут быть раненые, ты будешь нам очень нужна». Шеннон надеялась, Дамблдор, понимая, что она не сможет сегодня помочь им, пригласит в штаб миссис Уизли.       Интересно, кто отправится на миссию в Азкабан? Сириуса, вопреки его ожиданиям, скорее всего оставят в квартире. Точно будет Кингсли, Тонкс, Грюм — кажется, он уже восстановился после заточения в сундуке… У Чарли дежурство в Министерстве, он, конечно, не будет участвовать. Да и Дамблдор, следуя просьбе Шеннон, не позволит ему участвовать — иначе Чарли может ее узнать.       По телу Шеннон прошлась легкая дрожь. Чёрный плащ хоть и был тепл, не мог согреть ее в вихрях солёного ветра, дующего со стороны Северного моря. А может, это был страх?       Вдалеке появился еще один человек в черном плаще. Он медленно приближался от горизонта ближе к Шеннон. Со всех сторон света, даже с пляжа, появились и потянулись к ней ещё несколько черных фигур. Когда они становились ближе, Шеннон различала серебряные маски, скрывающие их лица.       Фигуры, всего их было пять, оказались подле неё и встали кругом. Шеннон, чтобы не выделяться, тоже присоединилась к кругу. Она чувствовала себя голой, оттого что лицо её не было скрыто маской. Теперь она отлично понимала, зачем эти маски и одинаковые чёрные плащи так нужны Пожирателям смерти.       — Ригель Лестрейндж? — проскрипел один.       — Да, — ответила Шеннон и поняла, что голос её дрожит, а зубы постукивают друг о друга от холода. Среди фигур прошуршали короткие смешки.       — Как быстро летит время, — меланхолично заметила одна из фигур.       Едва она успела договорить, за спинами присутствующих прозвучал громкий хлопок трансгрессии. Шеннон вздрогнула и обернулась.       Это был, конечно, Он.       Внутри у Шеннон всё похолодело от ужаса. Она застыла на месте, не смея вдохнуть или пошевелить пальцем. У нее не хватило бы слов описать его. Он выглядел против всякой природы отвратительно, как не может выглядеть ни одна рожденная на земле тварь. Он будто появился из тьмы, до омерзения неправильный, противный солнечному свету, но в то же время по каким-то тёмным законам скроенный величественно, чтобы внушать всякому зрячему трепет и страх.       Он проплыл в центр круга, проведя рукой возле каждого своего сторонника. Остановившись, он воззрился на Шеннон и — она могла поклясться — слегка усмехнулся её ничтожности.       — Ригель Лестрейндж, — тихо прошипел он. Ему не нужно было говорить громко, чтобы эти люди слышали его и внимали ему. — Светлая душа, призванная провести нас через мрак Азкабана.       Она не смогла ничего ответить.       — Досадная ошибка, что все вы, — он обвел взглядом Пожирателей, — стоите перед этой сиротой и ухмыляетесь её неопытности.       Шеннон почти увидела сквозь маски как улыбки сошли с лиц Пожирателей и между ними возникло тревожное напряжение.       — В то время как все её беды вызваны лишь тем, что её родители оказались людьми втрое более верными и смелыми, чем вы, — продолжил он. — К счастью, сегодня вам выдался случай загладить малую часть своей вины.       Пожиратели решили, что это отличное время поблагодарить своего Повелителя.       — Спасибо, мой Лорд!       — Я не подведу вас, мой Лорд!       — Благодарю вас, Повелитель!       Он жестом приказал им замолчать. Затем медленно вытянул вторую руку с волшебной палочкой из-под плаща и сделал пару замысловатых движений. Тут же в воздухе возникла красивая серебряная маска с чернеными завитками.       Маска проплыла в руки Шеннон. Меньше всего на свете ей хотелось бы надеть её, но скрепя сердце она приложила ее лицу, и она впилась в кожу, как огромная пиявка.       Пока Шеннон разбиралась с маской, Тёмный Лорд наколдовал портключ.       — Вы окажетесь на скалах в основании Азкабана. Убейте всех, кто окажет сопротивление. Яксли, ты — главный. Удачи.       «Я больше никогда не приму такого же глупого решения, — мысленно пообещала себе Шеннон, — я буду тихо сидеть в стороне и ждать когда кто-нибудь меня спасет, я буду…»       Темный Лорд трансгрессировал. Яксли, тот самый со скрипучим голосом, начал посвящать остальных в детали плана, и Шеннон честно пыталась слушать. Тёмный Лорд наверняка специально раскрыл им детали в последний момент, чтобы избежать предательства, — жаль, иначе у Ордена было бы больше шансов сорвать побег.       Внутреннее волнение постоянно отвлекало Шеннон. Слушая план, она решила, что, если у Ордена ничего не получится, она отзовет своего Патронуса и погибнет вместе с Пожирателями, а потом вспомнила, что жизнь ей ещё очень даже дорога и передумала. У Ордена должно всё получиться! Дамблдор не может подвести её.       — Поняли? — в последний раз переспросил Яксли. В ответ ему закивали. — Тогда хватаемся за ключ.       Ключ перенес их в небольшой темный грот. Вечерело, поэтому вода казалась фиолетовой, накатывала крупными волнами. Шеннон вновь почувствовала себя девочкой-подростком, которая упросила дядю поехать в Азкабан повидать отца, и горько пожалела. В этом месте было холодно, сыро, темно… Из-за тумана едва показывался расплывчатый морской горизонт.       — Сходи на разведку, — шепнул ей Яксли, — вызови Патронуса.       Шеннон неуверенно взмахнула волшебной палочкой, вспоминая, как плакала на плече у Нарциссы — и, хвала Мерлину, большая черепаха медленно взмыла над ее головой. Один из Пожирателей из любопытства ткнул в черепаху палочкой.       Шеннон не спеша вышла из грота. Над ним показались источенные морскими бурями скалы, поросшие водорослями и ракушками, и эти скалы венчали, подобно короне, глухие стены Азкабана с редкими узкими бойницами. Дементоры кружились вокруг верхних уровней тюрьмы и не замечали маленькую светлую черепашку у края воды.       Шеннон нашла узкую лестницу, выдолбленную в скале, и стала подниматься выше. На платформе возле входа в тюрьму все так же, как много лет назад, ютилась сторожка. Шеннон с пинка отворила дверь и застала двух тюремщиков за игрой в карты. Увидев ее, они испуганно вскричали и схватились за волшебные палочки.       — Протего! — завопила Шеннон. Два заклинания отскочили и разбили стекла в крошку. — Со мной пять Пожирателей смерти. Нам приказано убивать всех сопротивляющихся. Бегите! Бегите немедленно!       Для острастки она подняла в воздух стол и швырнула им в тюремщиков. Они разбили его и ринулись в бой.       Звуки боя не могли не привлечь Пожирателей, Шеннон нельзя было медлить!       — Уходите! — кричала она, защищаясь от туч летящих в нее заклятий. — Вас убьют! Трансгрессируйте же!       Боковым зрением она видела, что дементоры медленно приближаются к ней.       Она резко выбежала из сторожки и прижалась к стене позади двери. Один из тюремщиков бросился вслед, и она смогла парализовать его со спины. Затем обрушила потолок сторожки и, пока второй тюремщик защищался от обломков, парализовала и его. Ровно в этот момент на платформе появились Пожиратели.       — Я их убила! — крикнула Шеннон.       Их лица выражали ужас и отчаяние. В первое мгновение она не сразу поняла, но потом сообразила: десяток дементоров обступили их плотным кольцом. Черепаха исчезла.       — Экспекто Патронум! — ничего, ничего не произошло. — Экспекто Патронум!       Нет, Шеннон слишком переволновалась. Если бы два идиота-тюремщика сбежали сразу, ей бы было легче… Надо сосредоточиться, надо…       — Колдуй! Колдуй, черт тебя дери! — орал кто-то из Пожирателей. Двое пытались повторять за ней, тщетно вопя «Экспекто Патронум!».       Счастливое воспоминание, счастливое воспоминание… Что она вспоминала раньше? Так, кажется… Кажется, Нарциссу. Да, или детство, когда ничего еще не разрушилось…       Сознание Шеннон не останавливалось на счастливой мысли. Она могла лишь думать: «Лишь бы Орден пришел. Где же они?! Где Орден?!». Ведь Сириус не хотел отпускать ее! Он просил ее жить долгую и счастливую жизнь!       «Я не позволю Ордену брать тебя на такие опасные задания. Пусть из нашей проклятой семейки хоть кто-то проживет счастливую и долгую жизнь. Если трое Лестрейнджей убегут, я спрячу тебя у себя».       Шеннон, утирая слезы отчаяния, вскричала:       — Экспекто Патронум! — и из ее палочки вырвался кто-то большой и косматый. Это был такой яркий, такой сильный Патронус, что сразу все дементоры взлетели на десятков метров вверх.       — Какого черта ты меняешь Патронуса каждые пять минут? — безумно рассмеялся один из Пожирателей.       — Не медлим, — очнулся Яксли. — Акцио, ключи!       На него полетела целая сотня больших ржавых ключей.       — К черту это, Яксли, мы разбомбим камеры, — отмахнулись другие Пожиратели.       — Вы же можете ранить заключенных! — ахнула Шеннон.       — Ой, как жаль, может быть, попросим Министерство помочь нам разобраться с ключами?       — Лестрейндж, ты прикрываешь, — скомандовал Яксли. — Остальные вперед.       Группа двинулась к воротам Азкабана. Ворота были заперты на несколько тяжелых, древних замков. Тюрьму подпитывали мрачные заклинания прошлого, и, судя по всему, один из Пожирателей был в них экспертом. Он вытащил из карманов несколько золотистых инструментов и стал ковыряться ими в прорезях для ключей.       За это время Шеннон успела разглядеть своего Патронуса. Это была рысь, даже отдаленно не напоминающая черепаху, и у Шеннон сразу возникла догадка, отчего ее Патронус изменился. Когда она училась вызывать Патронуса с Сириусом, она использовала воспоминания Ригель. Именно поэтому Патронусом была черепаха: Ригель не была приспособлена для жизни без панциря, она была слабой и уязвимой. Теперь же она использовала новое воспоминание — воспоминание, которое приобрела Шеннон, когда смогла поговорить по душам со своим другом и услышала от него очень ценные слова. Поэтому Патронус Шеннон — рысь, храброе и сильное животное.       — Ну что, Нотт? — нетерпеливо пробормотал Яксли. — Я больше ни секунды не простою здесь, с этими дементорами…       Рысь Шеннон злорадно отошла от Яксли чуть дальше.       — Почти, я… почти… — Нотт с усилием что-то крутил в замке. Наконец, он глубоко выдохнул и стукнул по двери волшебной палочкой. Она отворилась и — не успел Нотт опустить руку — со спины на Пожирателей и Шеннон обрушился шквал заклинаний.       «Орден!» — только и успела с радостью подумать Шеннон. Каким-то заклинанием ее отбросило на пару метров назад, на острые скалы, и край камня впился ей в бок. В глазах помутнело. Она с силой оттолкнулась, упала с камня и отползла дальше, в небольшое углубление. Там она наскоро залатала рану. Патронус кружился рядом, не давая рассвирепевшим при виде боя дементорам приблизиться.       Пожиратели смерти и Орден Феникса вступили в схватку. Шеннон узнала Кингсли, Тонкс, Римуса, Грюма и — к ее ужасу! — Чарли. Между сторонами шла равная борьба, но всем из Ордена приходилось, кроме сражения, поддерживать вокруг себя Патронусов. Это отбирало их силы. Шеннон не знала, как поступить.       — Какого черта ты сидишь за камнем, Лестрейндж?! — заорал один из Пожирателей. Это привлекло внимание Кингсли, и он одним заклинанием разворотил камень, защищающий Шеннон.       «Дамблдор не мог им сказать, что на одного Пожирателя Смерти не стоит нападать», — осознала Шеннон, пока кубарем катилась вниз, к морю. У самого края скалы ей удалось зацепиться за уступ и подняться на ноги.       На платформе Яксли, обезумев, мощнейшим заклинанием разбомбил угол тюрьмы. Сверху посыпались камни и на пару мгновений бой стих — и Пожиратели, и орденцы отбрасывали от себя летящие обломки. Среди грохота стали слышны крики заключенных — кого-то бойня приводила в бешенство, а кого-то в полный экстаз.       Обломки придавили нескольких человек. Шеннон бросилась к ним, движимая своим самым естественным рефлексом — лечить чужие раны, но на полпути Яксли схватил ее за шкирку и потащил к открытым воротам тюрьмы.       — Нет, мы не можем прийти ни с чем, — прорычал он яростно. — Пусть они сдерживают их, а мы освободим своих и отправим их к Темному Лорду!       Они оказались в темной узкой галерее и стали подниматься наверх. Яксли шел за Шеннон и подгонял ее, держа волшебную палочку у ее спины.       — Жалкая трусиха! — орал он. — Какого черта ты сидела за камнем?! Пусть эта тварь летит ближе к нам.       Рысь скользила по воздуху вдоль галереи. Сразу несколько десятков дементоров кинулись за ними вдогонку, и, если бы не отвлекающая от дементоров палочка Яксли, направленная в спину Шеннон, она бы точно запаниковала во второй раз и потеряла бы своего Патронуса.       — Чертов придурок идет за нами! — буркнул Яксли. Шеннон обернулась — это был Чарли. Сердце пропустило удар. — Сейчас я его убью!       Но, прежде чем он успел что-то сделать, Шеннон обрушила лестницу за ними.       — О, гениально, Лестрейндж! Может, наколдуешь ему горячего чая и плед?       Между тем провал заставил Чарли сильно отстать. Он едва начал восстанавливать лестницу, когда Шеннон и Яксли уже оказались на верхнем уровне.       — В первую очередь нам нужен Руквуд. Потом Долохов, Лестрейнджи, Джагсон, Трэверс и Мальсибер, — сказал Яксли.       — Думаешь, я знаю, как они выглядят? — рявкнула Шеннон. Она едва дышала — рана и быстрый подъем по лестнице выжали из нее все силы. Рысь медленно бледнела, и Шеннон боялась, что потеряет сознание и останется без защиты Патронуса.       — Какая грубиянка, — восхитился Яксли, заглядывая в камеры. — Ага! Привет, Антонин!       От их голосов на этаже начался дикий гвалт и ор. Шеннон не могла разобрать ни одного слова в гомоне голосов, Яксли, к тому же, начал бомбить двери — и от этого стало совсем невыносимо, будто Шеннон снова попала в путанное сознание Крауча-младшего.       Наконец, Яксли удалось высвободить первого Пожирателя Смерти — Антонина Долохова. Он был совсем слаб и выбирался из камеры на четвереньках. Он дополз до рыси, мерно машущей хвостом в центре коридора, и, кинувшись ей в ноги, зарыдал.       «Надо прихлопнуть этого Яксли, нельзя больше медлить, — гневно подумала Шеннон, — и всем подчистить память».       Вдруг дверь на этаж распахнулась, вбежали сразу двое: Чарли и Тонкс.       — Громи их, Лестрейндж! — успел выкрикнуть Яксли и скрылся в распечатанной камере Трэверса.       Тонкс и Чарли синхронно напали на Шеннон — она едва успела увернуться и буквально выпрыгнуть в камеру Долохова.       — Конфундус! — она вытянула руку в коридор и кинула заклинание в дальний от Чарли и Тонкс угол.       — Бомбарда! — крикнул Яксли. Его заклинание попало в дверь, и взрывной волной Чарли и Тонкс отбросило обратно на лестничную клетку. Проход на ярус оказался завален. В несколько широких шагов Яксли снова оказался рядом с Шеннон.       — Любимое заклинание? — мрачно спросила она.       — Верно. Знаешь, Лестрейндж, эти приключения натолкнули меня на одну интересную мысль… — он прислонился к стене рядом с ней и через щелки своей маски посмотрел в щелки ее маски, в ее глаза: — Кто-то нас предал.       — Хорошая мысль, — улыбнулась Шеннон, притворила дверь камеры и очень тихо, так, чтобы никто кроме них не услышал, прошептала: — Знаешь кто? Я! Обливиэйт!       Яксли ожидал чего угодно — но не этого. Глаза его подернулись туманом, морщинки на веках разгладились. Шеннон смотрела будто сквозь его кожу, сквозь череп — прямо в его мозг. Едва она успела закончить, завалы дрогнули.       — Что случилось? — пробормотал Яксли, придя в себя. Шеннон придерживала его за плечи.       — Ты упал в обморок, — сказала она. — Все нормально? На нас напали, ты завалил вход, а потом упал в обморок.       — Черт… — Яксли стал тяжело дышать, будто у него правда были проблемы со здоровьем, — совсем отвык…       — Откуда здесь авроры?       — Это не авроры, а Орден Феникса. Разберемся потом, не время.       Завалы дрогнули, несколько камней упало и в образовавшемся проеме показалась маска одного из Пожирателей смерти.       — Мы осадили их на первом уровне, но Гойл пропал, — крикнул Нотт. — Яксли, Лестрейндж, где вы? Надо разблокировать проход.       Яксли поспешил разбирать завал вместе с Ноттом.       — А где те двое, которые были здесь с нами? — спросила Шеннон.       — Мы оттеснили их. Крэбб ранил парня, — ответил Нотт.       Шеннон задержала в горе вскрик.       — Лестрейндж, распечатывай камеры, — приказал Яксли. — Мы с ними не справимся. Нам нужен портключ. У кого портключ?       Шеннон двинулась в конец коридора. Она уже не помнила, кого именно нужно вызволить, поэтому решила ориентироваться на выкрики. Заключенные, услышавшие свое имя из уст Яксли, выкрикивали свою фамилию в отличие от остальных, кричащих «помогите!», «спасите и меня, я Пожиратель смерти!» и «слава Темному Лорду!».       Руквуд, Джагсон, Трэверс и Мальсибер оказались на свободе первыми. Они жадно припадали к светящейся рыси, которая, повинуясь внутреннему желанию Шеннон, рычала и скалила на них зубы. Впрочем, им, обезумевшим и едва живым, было все равно. Они чувствовали светлую надежду и теплоту, исходящую от Патронуса, он одним своим присутствием исцелял их.       Шеннон нерешительно подошла к дальним камерам. Камеры Лестрейнджей.       «Почему я это делаю?» — спросила она себя, под маской все ее лицо было залито слезами.       Беллатриса держалась за прут окошка в двери своей камеры — будто она простояла так десяток лет! Все те же гнилые длинные ногти, искусанные пальцы… Она что-то говорила, но Ригель не слушала.       — Отойди, — бросила она Беллатрисе и оплавила петли. Дверь упала, и из-за нее, дергая от восторга волосы на голове и неистово хохоча, наружу выбралась Беллатриса. Она тоже кинулась к Патронусу, не переставая бормотать:       — Я знала, я знала! Я верила, он здесь, он жив…       Следующей Ригель отыскала камеру Рабастана. Он уже ждал, и его глаза горели в темноте камеры, как два уличных фонаря. Ригель только теперь заметила, что наступила непроглядная северная ночь.       Она оплавила петли и этой двери, но у Рабастана не было сил, чтобы выбраться. Он сел на пороге камеры и обратил лицо к Патронусу. Мягкий голубой свет осветил его длинную бороду и волосы, глубокие морщины, безвольный лоб, и на мгновение могло показаться, что это был все тот же молодой Рабастан из воспоминания Барти Крауча-младшего.       Наконец, пришла очередь Рудольфуса. Он уже ждал Ригель в ближайшем к двери углу камеры. Когда она появилась в косяке, он протянул к ней свои почерневшие тонкие руки и сказал:       — Каждый день… видел…       Сказал он это так, что Ригель, от отчаяния и горя огрубевшая ко всему происходящему до крайности, содрогнулась.       — Я знаю, что это ты, — произнес Рудольфус. Он один среди всех этих изможденных арестантов был способен говорить связно.       — Да, я, — глухо отозвалась Ригель. — Мы уходим отсюда, быстрее.       Ригель собрала всех заключенных вокруг портключа и сказала Яксли:       — Куда они попадут?       — В дом Малфоя, — ответил он. — Я отправлюсь с ними. Вы отступайте. Жаль, тело Гойла не получится вынести…       — Малфои встретят вас?       — Да. Дай мне его быстрее. Нотт говорит, там внизу тяжело держаться. Быстрее!       Ригель кивнула и принялась объяснять отупевшим от радости арестантам, что от них требуется. Вскоре, они поняли, чему предстоит произойти и в нужный момент вместе с Яксли схватились за портключ.       Ригель дождалась, когда остальные Пожиратели, посылая последние заклятия в сторону Ордена, окажутся наверху. Портключ вернулся вместе с Яксли. Немедля они схватились за него, их оторвало от земли и закрутило в стремительной воронке. Посреди путешествия Ригель насилу оторвала руку от портключа и вылетела в поле на пути между Северным морем и Уилтширом.