профессор Дамблдор»
Шеннон не верилось, что Сириус, наконец, решил задуматься о собственной безопасности. Впрочем, это было весьма кстати. Может быть, Дамблдор, наконец, вправил ему мозги как следует? Ей хотелось, чтобы по прибытии Сириус простил ее и снова стал доброжелательным и саркастичным тайным дядюшкой. — Прекрасная погода, — нараспев произнесла она, спрятав записку в карман, — мне написал мой школьный друг. Говорит, что в Болгарии уже можно купаться в море. Барти Крауч не отвечал. Шеннон буквально выжимала из себя любую информацию, которой можно было поделиться с ним. Она решила, что ей нужно каждый раз уделять время разговору с ним или чтению вслух, как делают заботливые родители, чтобы их дети скорее заговорили. Но светские беседы не вызывали того же эффекта, что недавно вызвала статья о побеге Пожирателей Смерти из Азкабана. Сознание Барти не пыталось общаться вновь. — Может быть, тебя бесит пустая болтовня? — тяжело вздохнула Шеннон. — Честно говоря, я чувствую себя очень глупо. Интересно, он понимает, что Беллатриса хочет его убить? Ведь не просто так он пытался рассказать ей о событиях перед арестом — она, правда, так и не решила, предал ли Барти ее семью… Но если спросить — можно заставить его испугаться, а страх смерти, как известно, не самое лучшее лекарство. — Хорошо, смотри, — Шеннон достала из кармана футляр с новой волшебной палочкой от Олливандера. Ее посетила новая идея. — Купила сегодня в Косом Переулке. Знаешь, для кого? Для Рабастана Лестрейнджа, — очень тихо прошептала она. — Похоже, вы были хорошими друзьями, потому что он до сих пор вспоминает о тебе. Барти выглядел равнодушным ко всему происходящему. — Твой отец думает, будто я дальняя родственница жены Люциуса Малфоя, — с заговорщическим видом проговорила она и подошла поближе: — а на самом деле… Ты же уже понял, да? В прошлый раз ты показал мне воспоминания, чтобы я… спасла тебя? В его лице ничего не изменилось, но Шеннон решила, что пришло время погрузиться в его сознание и узнать, как он ответит на это и ответит ли. … — Живу здесь еще с братом и его женой, — раздался громкий и оживленный голос Рабастана, — не могу оставить отца, пока он болен. Вокруг Барти выросли высокие стены с богатыми деревянными панелями, экзотические растения в огромных кадках, старомодные подсвечники на львиных лапах… Он чувствовал себя неловко. — Они тоже?.. — Да. Они с нами, — уверенно ответил Рабастан и гордо добавил: — Ты же знаешь, что мой отец был одним из первых последователей Темного Лорда? Барти не знал. Ему нечего было ответить на это — он был слишком впечатлен. Они шли по бесконечно длинному коридору, пока на пути им не попался ручей вязкой зеленой жидкости. — О нет, — тяжело вздохнул Рабастан. — Ребенок… — Ребенок? Они вошли в большую комнату с опрокинутым посредине котлом. Похоже, кто-то оставил здесь зелье для настаивания, но чумазая пятилетка с настоящей волшебной палочкой в руках пустила работу насмарку. Взрослые застали ее на месте преступления, но она даже не думала испугаться. — Я колдовала, — выпучив от восторга глаза, сообщила девочка. — Я как мама. — Лучшего сравнения не придумаешь! — пробурчал Рабастан и ловко выхватил у племянницы палочку. — Где ты ее взяла?! — Не кричи на меня! — возмутилась она. — Я тебе запрещаю трогать волшебную палочку дедушки, поняла? — Папа! — закричала девочка, хныча. — Папа! Где он? — Его нет дома, — Рабастан насмешливо прищурился, — зато мама у себя. Позвать ее? Лицо ребенка исказила гримаса ненависти: ее обставили. — Никогда не заведу детей, — сообщил Рабастан. Вдруг Шеннон снова оказалась в комнате Барти. Но она точно не была материальна — то же воспоминание, но такое свежее, что не отличить от реальности. Был вечер. Дверь приоткрылась, впустив в комнату луч искусственного желтого света, и в проеме показалась голова Министра Магии. — Не делайте вид, будто вы не в курсе, что доказательство всё ещё здесь, — донесся усталый голос мистера Крауча. Министр внимательно осмотрел Барти-младшего и окружающую его обстановку. — Разумеется, вам известно о каждом моем шаге, — добавил мистер Крауч. Возможно, впервые на памяти Шеннон он говорил эмоционально — с раздражением и едва скрытым гневом. — Вы больны манией, — отозвался Министр, немного подумав, — сначала вам кажется, что Тот-кого-нельзя-называть вернулся, потом — что ваш домовик следит за вами… Подумать только! Ваши страхи безосновательны, мистер Крауч. Я не собираюсь за вами следить. Мне достаточно того, что ваш сын всё ещё жив и находится в этом доме. — Будто я могу что-то сделать с ним, — сквозь сжатые зубы процедил мистер Крауч. — Всё же в связи с последними событиями я бы попросил вас быть осмотрительным, — Министр по-отечески похлопал Крауча по плечу. Судя по лицу Крауча, он воспринял этот жест как демонстрацию силы со стороны Министра и разозлился еще больше. — Без доказательства я не смогу доверять вам. — Ни один из Пожирателей не посмеет и приблизиться к моему дому. — Один из них уже в вашем доме. Фигура Министра сжалась, как тлеющий кусок бумаги, и наступила темнота. Крауч не собирался показывать больше ничего и вытолкнул Шеннон из своего сознания. От неожиданности Шеннон пошатнулась и едва не упала с кресла. Дамблдор говорил ей о том, что ранее Крауч научился сопротивляться заклинанию Империус, а значит достиг большого мастерства в защите своего разума. Но неужели он продолжал совершенствовать своё умение и научился противостоять вторжениям Шеннон, даже будучи искалеченным дементором?! Его поведение, все наблюдения, сделанные Шеннон, не согласовывались уже ни с одной теорией из научной среды. Она поспешила записать увиденное в журнал, но не смогла сделать никаких выводов. Она поняла, что её исследование зашло в тупик. Может быть, этот блок, который она ощутила, лишь ошибка в эксперименте? Она ещё несколько раз попыталась проникнуть в сознание Крауча, но каждый раз натыкалась на барьер окклюменции. Может быть, барьер не был совершенным, но ее способностей к легилименции хватало лишь для работы с больным беззащитным сознанием. Она с тяжёлым вздохом опустилась в кресло. Впервые ей показалось, что глаза Барти не выглядят пустыми — в них скрывается всё тот же умный и опасный волшебник, в бою с которым она потеряла пальцы. И что делать? Почему, будучи таким сильным внутри, снаружи Крауч всё ещё больше похож на оглушенную мандрагору, чем на человека? Как его неструктурированное сознание, полное искаженных воспоминаний, совершенствуется? И что он хотел сказать ей, показав два несвязанных воспоминания? Со стены вдруг сорвался флажок Слизерина с маленьким деревянным флагштоком и ударил Шеннон в глаз. Тогда паззл, наконец, выстроился в её голове.***
Весь коридор, отведённый Лестрейнджам в доме Малфоев, утопал в синеватом полумраке. Уже почти летнее небо с утра занесло синими тучами, дождь поливал без устали. Ригель покрепче сжала волшебную палочку в кармане и постучалась. Из-за двери раздался приглушенный голос Беллатрисы: — Кто? — Это я — Ригель. Можно поговорить с тобой? — Заходи. Беллатриса полулежала в кресле. Она выпотрошила большую упаковку шоколадных лягушек, раскидав фантики вокруг себя. Рядом на столе лежала стопка распечатанных писем, парочка свежих конвертов ждала отправки на подоконнике. Комната стремительно теряла свой привычный опрятный вид. — Уже устроилась здесь? Как ты себя чувствуешь? — Положи свою волшебную палочку у двери, а сама сядь у окна, — приказала Беллатриса. Её волшебная палочка лежала на подлокотнике рядом с правой рукой. — Что тебе нужно? Немного поколебавшись, Ригель выполнила требования и начала говорить: — Я просто хотела узнать, как у вас дела и… — Ну конечно, — хихикнула Беллатриса. — Не сомневаюсь. Давай, попроси маму о чем-нибудь. Я буду рада помочь. У Ригель мурашки пробежали по телу. Она совсем не понимала, чего ожидать от Беллатрисы в следующую минуту, и это сводило с ума. — Ладно, хорошо, — медленно проговорила она. — Я пришла, чтобы заключить с тобой сделку. — Вот как? — Да. В общем… Я снова была в сознании Барти Крауча. Это он предал вас. Я нашла доказательство. В тот вечер… Он вернулся домой после того, как вы пытали Лонгботтомов, так? Беллатриса чуть подобралась в кресле и, наконец, обратила к Ригель заинтересованный взгляд. — Допустим. — Он жил с родителями, верно? В доме своего отца? — Допустим. — Я подписала магический договор, поэтому не могу рассказать обо всем прямо, — предупредила Ригель. — Барти рассказал о вашем преступ… О вашей миссии человеку, которому доверял. Не знаю, раскрыл ли он подробности или лишь сам факт. — Этим человеком была его мать? — догадалась Беллатриса. Ригель не могла ответить искренне из-за договора. Она сказала: — Твои выводы не беспочвенны. Итак, он полагал, что этот человек всегда останется на его стороне. Но он предал его. Скорее всего, этот человек решил, что поможет старшему Краучу скрыть преступление сына, рассказав правду заранее. Дальше ты, наверняка, уже знаешь сама. Мистер Крауч проклял Барти. Полгода назад, в Хогвартсе, когда Барти помог Тёмному Лорду вернуться, отец натравил на него дементора, но появился Дамблдор и сорвал казнь. В этот раз Ригель не лгала. Она проанализировала все воспоминания, которые показал ей Барти, и пришла к такому выводу. Беллатриса долго смотрела на нее, будто взглядом пыталась проникнуть в ее истинные намерения. — И зачем ты мне рассказала? Кажется, ты была против убийства Крауча? — Верно, — кивнула Ригель, — я буду против до тех пор, пока не закончу исследование, — для пущей важности она достала из сумки журнал и продемонстрировала Беллатрисе, как много успела записать — больше сотни страниц. — Я закончу его быстрее, если смогу работать без надзора со стороны Крауча-старшего. Поэтому я предлагаю тебе свою услугу. Я помогу тебе похитить его из дома отца. Закончу исследование. А потом ты сможешь сделать с ним, что тебе угодно: убить, отдать на суд Темному Лорду… Без меня ты ни за что не сможешь проникнуть в дом Краучей. Лицо Беллатрисы исказила широкая кровожадная улыбка. Именно такой ее изображали в старых газетах и на плакатах «Разыскивается». — Вы — ученые — сущие дьяволы, — довольно произнесла она. Ригель впервые назвали ученой, и, если бы она не боялась Беллатрисы, ей бы даже было приятно. — Значит, по рукам? — Договорились, — Беллатриса схватила убегающую шоколадную лягушку и с удовольствием стала посасывать ее дергающиеся лапки. — Только не болтай об этом. Особенно с Люциусом. Ригель знала, что Люциус будет в ярости, когда выяснится, что Крауча-младшего похитили и он больше не может служить прямым доказательством вины своего отца. — А ты не говори ему, что я тебе помогла. — Хорошо, — легко согласилась Беллатриса и добавила с беззаботным видом: — Плевала я на мнение Люциуса. Хочешь, дам тебе совет? Ты, может быть, еще не совсем поняла, но теперь, когда мы здесь, твой любимый дядюшка не имеет над тобой никакой власти. — Вообще, я уже совершеннолетняя, поэтому… — А вот мы имеем, — перебила Беллатриса. Ригель побелела от ужаса, и это привело Беллатрису в сущий восторг. Она рассмеялась. Ригель вышла из комнаты Беллатрисы, кивнув ей на прощание, и в коридоре тут же наткнулась на Рудольфуса. Увидев её, он остановился и вдруг вытянул левую руку. Ригель не сразу поняла, что означает этот жест. — Ну подойди, — с насмешкой сказал Рудольфус. Она приблизилась, и он по-отечески опустил руку на её плечо. — Купила Рабастану волшебную палочку? — Да, — тихо отозвалась Ригель. Поведение Рудольфуса озадачило и напугало ее. Она не знала, чего от ожидать и от него. — Молодец. Давай пройдемся до парка. Они спустились по лестнице, прошли через нижний холл и оказались на свежем воздухе. Рудольфус заставил парочку зонтиков парить над ними, дождь частыми мелкими каплями барабанил по дорожкам и газону. — Люциус сказал, ты училась в Дурмстранге? — Да. — Как тебе школа? — Хорошая. Лучше, чем Хогвартс. Он снова не сдержал насмешливого тона: — Ну разумеется. Потом ты, кажется, начала стажироваться в больнице. Зачем ты решила найти работу? Этот вопрос поставил Ригель в тупик. — Все люди работают, — подумав, ответила она. — Кроме тех, чьи банковские хранилища полны золота. — Мне просто скучно без работы вот и всё. Работать это весело, когда не думаешь о деньгах. Делаешь только то, что тебе хочется и столько, сколько нравится. — Чем ты занимаешься сейчас? — Барти Краучем. Еще готовлюсь к экзамену для возвращения на стажировку… — Ты не живешь в нашем доме? Где ты живёшь? Ригель около получаса пришлось судорожно придумывать ответы на подобные вопросы. Раньше она и подумать не могла, что кто-то из Лестрейнджей захочет знать о ней то, что обычно знают о детях родители: где и как хорошо они учились, чем любят заниматься, где живут, с кем дружат, что планируют делать в будущем… Когда они дошли до фонтана в центре парка, Рудольфус достал из кармана большой медный ключ. — Достань для меня кое-что из сейфа в Гринготтс, — попросил он, вложив ключ в руки Ригель. — Это будет маленькая птица, похожая на ястреба, из золота. Не трогай руками, пусть тебе упакуют ее. Это опасная вещь. — Зачем она тебе? — Просто подарок для Беллатрисы за прошедшие дни рождения, не думай об этом. И посмотри себе новые сережки среди украшений бабушки. Эти, не в обиду, просто ужасны. Ригель носила свои любимые сережки солиста «Сумеречных волков». Но спорить было бы глупостью.