Obliviate

      В больнице приближался период летних экзаменов. Кроме того, каждый из стажеров должен был начать писать финальное выпускное исследование. В день распределения пациентов для практической части Шеннон опоздала на работу, поэтому ей вручили последнего никем не выбранного больного из отдела недугов от заклятий — Златопуста Локонса.       «По крайней мере, он, а не Лонгботтомы», — успокоила себя Шеннон. Она убрала журнал исследования Барти в дальний ящик на кухне, и теперь все время, что раньше проводила с ним, уделяла Локонсу. Тот медленно шел на поправку.       Каждое утро сова приносила ей толстую стопку журналов и газет. Шеннон подписалась сразу на несколько изданий, потому что только так можно было уследить за ситуацией в министерстве. «Ежедневный пророк» оставался на стороне Фаджа, «Совиная пресса» и «Ведьминские истории» поддержали Крауча. В начале июня все газеты опубликовали новость о том, что профессор Дамблдор снят с поста директора Хогвартса, а на следующий день «Совиная пресса» выпустила интервью с членом попечительского совета школы. Тот утверждал, что его склонили к голосу против директора, используя шантаж и взяточничество. Впрочем, Дамблдор благополучно сбежал из страны, попросив членов Ордена присматривать за Гарри Поттером и мистером Краучем, пока сам директор находится в вынужденном путешествии по Европе. Темный Лорд продолжал вести себя очень осторожно, ничем не выдавая возвращение — очевидно, он и Люциус еще надеялись подавить протест Крауча.       В пятницу у Тонкс был день рождения. По этому поводу она пригласила Чарли и Шеннон поиграть в квиддич с ее друзьями на побережье в Девоне. Они здорово проводили время, пока Чарли не исключили из игры, потому что он был слишком хорошим игроком и, создавая огромный перевес в счете, лишал остальных интриги, и пока Шеннон же усадили на скамейку запасных во второй половине матча, когда она разбила подбородок, упав с метлы.       — Летаешь ты, как дракон! — воскликнула она, приземляясь рядом с Чарли на пляжное полотенце. Он не сдержал горделивой улыбки. — В воздухе тебе явно приятнее, чем на земле.       — Меня приглашали играть в профессиональной команде после школы.       — И ты не согласился?! Попробуй снова начать играть, — Шеннон достала из корзинки Тонкс пакет с нетающим льдом для напитков и приложила к ноющему подбородку.       — Наверное, больно было падать, — Чарли поморщился, вспомнив, как она полетела вниз с двадцатиметровой высоты и в полете наткнулась на древко собственной метлы.       — Знаешь, играть над водой очень разумная идея, — отозвалась Шеннон.       Вскоре матч закончился. Команда Тонкс победила, и она, победно вскрикнув, спикировала прямо в морские волны.       Затем все они искупались в холодном море, подогрев себя коктейлями, развели костер и поджарили тосты с сыром и сосисками. Они кричали песни надоедливым чайкам и загорали в лучах жаркого июньского солнца, беспрерывно болтая о пустяках. Шеннон понравились друзья Тонкс — они были дружелюбными, разговорчивыми и энергичными. Вместе с ними, Тонкс и Чарли Шеннон впервые за долгое время почувствовала себя отдохнувшей. Веселье приятно вскружило ей голову.       В последние минуты заката они лениво тащились вдоль линии воды навстречу уходящему солнцу. Тонкс планировала провести ужин с родителями, поэтому вечеринке пора было расходиться, но каждый стремился немного отсрочить момент расставания.       — Эй, Шеннон, Чарли, — Тонкс схватила их обоих за руки и притянула к себе: — Идем в августе на концерт «Волков» в Абердине?       Шеннон ахнула:       — «Волки» в Абердине?!       — О нет, учебники по колдомагии поглотили ее! — притворно ужаснулась Тонкс.       Чарли приобнял их обеих за плечи:       — Все нормально, Шен, ты успеешь купить билет. Мы все вместе пойдем. Это будет самый эпический поход на концерт из всех самых эпических походов!       Тонкс поддержала его, выкрикнув:       — Самый безумный панк-рок и самый привлекательный гитарист Мэл-короткая-мантия-Миллиган!       Они рассмеялись, вспомнив неприлично короткую мантию гитариста, под которой он не имел привычки носить штанов.       — Эй, Тонкс! А нас ты не приглашаешь? — возмутился один из ее друзей.       — А ты меня довел своими выходками на Чемпионате по квиддичу!..       Тонкс слегка отстала от них, чтобы припомнить своему другу, идущему позади, как именно он вел себя на последнем Чемпионате мира по квиддичу. Рука Чарли так и осталась на плече Шеннон.       — Тебе так не тяжело?       — Нет, — слегка смутилась Шеннон. — Мне так тепло.       Ей, вообще-то, хотелось закричать. Это был слишком счастливый вечер, слишком приятная компания, слишком маленькое расстояние между ней и Чарли. Соленый бриз, вьющиеся светлые волосы на лице. Голые ноги в песке и источенные водой осколки ракушек между пальцами. В голове не укладывалось, что этот день принадлежит ей — что она не прочитала о нем в книге или не услышала от кого-нибудь, что она прожила его, и видела лица этих людей, и чувствовала тепло Чарли, и слышала смех Тонкс.       — Послушай, Шен, — тихо произнёс Чарли — так, что слышать могли лишь они двое, — я думал все это время о том, — (сердце Шеннон пропустило удар), — что ты мне посоветовала. Снова играть квиддич.       — Что?.. А-а-а… Квиддич. Ну да. Ты играешь очень хорошо. Квиддич, да, — рассеянно ответила она. На самом деле, ту фразу она бросила вскользь, не подумав.       Она вернулась домой мокрая, замерзшая, слегка пьяная и — в чем она неохотно признавалась самой себе — слегка разочарованная, будто сегодня было Рождество и дядя с тетей подарили ей все подарки, о которых могут только мечтать девочки, кроме заветного кота.       На следующий день перед работой она решила ненадолго заглянуть к Малфоям и узнать, как у них идут дела. В парке на лужайке, залитой солнцем, застыл Рабастан, с закрытыми глазами обратив лицо к небу. Он был абсолютно неподвижен, будто, стоя, заснул очень глубоким сном.       Но, стоило Ригель подойти ближе, он произнес:       — Доброе утро.       — Ты спал?       — Было бы неплохо, но нет.       Он открыл глаза. Белки, испещренные алыми нитями капилляров, резко выделялись на зеленовато-бледном лице. Под глазами его залегли глубокие серые тени.       — Сколько суток ты не спишь?! — ахнула Ригель.       — Не помню. Кажется, два дня назад я спал час. Хотя, может быть, это был обморок, — лицо Рабастана разрезала все та же полубезумная улыбка. В прошлый раз он показался Ригель довольно бодрым, но теперь словно вновь постарел на двадцать лет.       — Пойдем, сварим тебе зелья покрепче.       — Нет! — раздраженно огрызнулся он. — Иди, куда шла.       Ригель, покачав головой, двинулась дальше. Только она вошла в дом, на лестнице появилась Нарцисса. Она тоже выглядела измученной.       — Наконец, ты! — воскликнула она и тут же с силой вцепилась в руку Ригель, как утопающий хватается за руку спасителя. — Это сущий кошмар, Ригель! Мы отправляли тебе сову, ты получила письмо?       — Нет.       — Ох, как теперь все объяснить… Белла хочет поговорить с тобой. Она в ярости. Темный Лорд приказал оставить Барти Крауча в живых.       — Вот как? — Ригель нисколько не удивилась. Дамблдор предугадал ход мыслей Темного Лорда. — Думаю, он захотел отомстить Беллатрисе за то, что она ослушалась его?       — Верно, — подтвердила Нарцисса. — Пойдем, я расскажу обо всем.       Они направились в сторону крыла Лестрейнджей.       — Он вернулся недавно и, как только узнал обо всех делах в Министерстве и о похищении Крауча, разгневался. Они долго разговаривали о чем-то с Беллатрисой и Люциусом…       Ригель решила прервать ее:       — Беллатриса рассказала Темному Лорду о том, что я тоже участвовала в похищении?       Нарциссу поразил ее вопрос.       — Рассказала? — рассеянно переспросила она. — Конечно, она промолчала, иначе у тебя были бы большие проблемы. Она ведь твоя мать.       Ригель слегка рассмешили слова тети. Вера в то, что ее родители способны на любовь, осталась где-то на втором курсе школы. Скорее всего, Люциус попросил Беллатрису промолчать или, быть может, она сохранила остатки чести и решила сдержать данное обещание.       — Она любит тебя, — продолжала Нарцисса, — поэтому ты должна с ней поговорить…       — Зачем? Вытереть ей слезы? — хмыкнула Ригель. — Или кинуться на колени с благодарностью?       — Она не рассказала мне, — Нарцисса недовольно поджала губы, будто молчание Беллатрисы сильно ее оскорбило. Затем она эмоционально добавила: — Темный Лорд, Белла… Я скоро сойду с ума, Ригель. Рабастан совсем не спит и ходит по дому, как призрак, или сидит, запершись, в комнате с Краучем. Иногда он так раздражен, что, я боюсь, готов начать убивать домовиков. Рудольфус ни с кем не разговаривает и почти не выходит из комнаты. Иногда я подхожу к двери и пытаюсь услышать, жив ли он и дышит ли. Порой они собираются втроем, чтобы обсудить, как отомстить какому-нибудь Каркарову, а Люциуса никогда нет дома — он переехал в кабинет Фаджа! И совсем не рассказывает, что происходит в Министерстве и что приказал ему Темный Лорд. Скоро Драко вернется домой, и я не представляю, как мой сын будет жить в доме, полном…       — Тс! — шикнула Ригель. Они почти дошли до комнат Лестрейнджей, так что резкие слова Нарциссы могли долететь до чьих-нибудь ушей.       Впервые на памяти Ригель тетя была так расстроена, что не могла сдержать лишних слов и даже покраснела до самых кончиков ушей от с трудом скрываемой злости. Ригель стало стыдно перед Нарциссой. Все это время она вздыхала, как ей тяжело мириться с возвращением Лестрейнджей, но ни разу не подумала о чувствах тети, которой приходится делить свой дом с тремя безумными преступниками.       — Послушай, я тоже не в восторге от происходящего, — тихим шепотом сказала Ригель, — я намекну им, что пора перебираться от вас.       — Но они не могут вернуться в собственный дом, за ним особо присматривают авроры, — напомнила Нарцисса.       — Я найду им безопасное место где-нибудь в глуши. А пока давай разбираться по порядку. Рабастан, судя по всему, видит кошмары. Он не в состоянии определять запахи зелий, поэтому можно подливать ему немного крепкого снотворного и «Сна без сновидений» в еду и напитки. Пусть этим занимаются эльфы. Спустя некоторое время он поймет, что такой сон безопасен для него.       Они договорились о том, что Ригель лично сварит все нужные зелья, а еще постарается подготовить безопасное жилище уже на этой неделе. Нарцисса немного успокоилась и пришла в себя. Ей нужна была лишь кроха поддержки, чтобы снова почувствовать уверенность в будущем.       Но на долю Ригель выпало очень много головной боли. Она поняла, что с работой, учебой, Орденом Феникса и всеми обещаниями Нарциссе ей не придется высыпаться несколько недель подряд.       Нарцисса привела ее не к комнате Беллатрисы, а к другой, на углу, что до того момента пустовала. Ригель вошла и поняла, что теперь комната принадлежит Краучу.       Барти сидел в кресле, обращенный лицом к окну. Беллатриса стояла рядом. Она встретила Ригель самым неприветливым взглядом.       — Удивительно, что крысы, даже будучи лишенными мозгов, остаются изворотливыми, — сказала она. Сначала Ригель решила, что это комментарий в ее сторону, но потом осознала: Беллатриса говорит о Барти.       — Ну… Восприми это как свой вклад в науку, — предложила Ригель и соврала: — Исследование мозга Барти очень перспективно.       — Темный Лорд считает так же, — ответила Беллатриса и резко нагнулась к лицу Барти. Он бессмысленно смотрел куда-то мимо горизонта, впрочем, как и всегда. — Не понимаю, что в нем может быть интересного… Короче, Ригель, — она резко выпрямилась и обратила вызывающий взгляд к застывшей в проходе дочери: — Темный Лорд залез в его голову и наткнулся на блок окклюменции. Это ты его научила?       Ригель похолодела от ужаса. Ее лоб покрылся испариной.       — Нет, не я. Он сам. Я не знаю, как это произошло!       Беллатрису позабавила ее реакция.       — Советую придумать объяснение получше. Темный Лорд желает видеть твое исследование. Я рассказала ему, что ты пишешь об этом какой-то журнал, он хочет его почитать.       Ригель не знала, что сказать и что сделать. В ее журнале не было ничего, что могло бы ее скомпрометировать, но ей очень сильно не хотелось вновь иметь какие-то дела с Темным Лордом. Она обещала Дамблдору не искать с ним встреч, а Сириусу — покончить с Ригель сразу после окончания последней миссии. Вот если бы хоть один из них был в Британии!       Однако все же Ригель должна была признать: Темный Лорд был сильным и умным магом, способным помочь ей с ее исследованием.       Через день Ригель удалось поговорить с Рудольфусом и намекнуть ему, что, выздоровев, они с женой и братом могли бы покинуть дом Малфоев.       — Мы возьмем с собой и Барти Крауча. Иначе ты совсем перестанешь нас навещать, — заметил он с издевкой. Впрочем, его желание взять с собой Барти было продиктовано еще и тем, что Беллатриса хотела держать при себе такой ценный трофей. Без него она отказалась бы переехать — ей было приятно знать, что при первой же просьбе Темного Лорда она немедля сможет свернуть Барти шею. Кроме прочего, рядом с Барти Рабастан немного успокаивался и мог даже пару минут вздремнуть.       Рудольфус посоветовал Ригель осмотреть загородный дом на самом севере Шотландии, доставшийся ему в наследство от покойной матери. Дом, если он еще не был разрушен временем и стихией, можно было восстановить и скрыть несколькими сильными заклинаниями. Авроры не могли знать о нем. Туда можно было бы переехать.       Ригель попросила Нарциссу наблюдать, как со временем меняется состояние Рабастана, и высылать ей записи с совами. Зелья скоро начали вызывать привыкание организма и перестали действовать. В сон вернулись кошмары, а вместе с кошмарами пришла бессонница. Более того, Рабастан понял, что эльфы подливают зелья в его еду, и во внезапном порыве ярости чуть не разгромил кухню. Это был еще один побочный эффект постоянного приема снотворных зелий.       Несколько раз Ригель предпринимала попытки пообщаться с Барти Краучем или увидеть что-то новое в его сознании. Но множество фактов, которые она уже установила, никак не связывать в единую картину болезни. С каждым разом она все больше убеждалась в том, что исследование зашло в тупик. Отчаявшись, Ригель все же решилась отправить журнал Темному Лорду.       «Может быть, сейчас парадоксы сознания Барти и кажутся ему удивительными и интересными, — подумала она, — но, увидев полную картину, он поймет, что это тупик. Ошибка».       Отдел больницы, в котором работала Ригель, всегда имел большое число неизлечимых пациентов, сознание которых содержало столько парадоксов и повреждений, что ни один целитель, даже очень опытный, не мог ничего с этим поделать — таковыми были, например, Лонгботтомы.       В своих мыслях Ригель окончательно поставила на Барти Крауче крест.       Вскоре ей удалось, работая вместе с домовиками по ночам и по выходным, привести в порядок старый дом на севере Шотландии. Лестрейнджи перебрались туда, и Нарцисса была бесконечно счастлива вновь почувствовать себя свободно и безопасно в собственном доме. Приближался конец учебного года в Хогвартсе, Драко собирался вернуться на днях. Шеннон же готовилась к экзаменам и много времени проводила с Локонсом, тайно пробуя на нем новые лечебные заклинания из учебников.       В конце июня, придя домой, по обычаю, когда луна зависла над пустынным шоссе в низине реки, она обнаружила, что в гостиной мерцает огарок свечи. «Неужели вернулся Дамблдор? — подумала она. — Или заглянул Чарли?»       Обрадовавшись этой догадке, она скорее вошла. Но в гостиной ее встретил не Чарли.       Сириус сидел в кресле у камина, закинув ногу на ногу и направив на вход — а затем и на нее — волшебную палочку. Мрачные тени залегли под его глазами и на небритых скулах.       — Сириус? Ты вернулся? — тихо спросила Шеннон, инстинктивно прижалась к двери и нащупала в кармане волшебную палочку. Странное предчувствие обуяло ее. Она знала, что Сириус добрый человек, что он не станет нападать на нее, но невольно вспомнила его последние слова: «Дамблдор склонен доверять кому попало. Но я выясню, что ты за человек».       Сириус ответил:       — Я был на могиле Шеннон Копош, — и достал из кармана мантии мятый бумажный цветок, который прошлой осенью оставила на могиле Шеннон Ригель Лестрейндж.