***
— Ух-ты, помер что-ли? — с забавлением произносит Ацуши, заходя в гримерку. Там, сидя на стуле, но лежа головой на столе, был Дазай. Выглядел максимально убитым, словно он пахал всю ночь или еще занимался чем-то непонятным. Он даже не сразу отреагировал на вошедшего друга, видно, что реакция заторможена из-за недосыпания, а лишь спустя секунд пятнадцать. — Не дождешься, — буркнул в ответ, не поднимая головы. — Как жаль, как жаль, — театрально вздыхает Накадзима, проходя ближе к зеркалу. — Бессоница мучает снова? Было время, когда Осаму совершенно не удавалось нормально спать, ежедневно лишь по 2-3 часа, отчего он выглядел как восставший мертвец. Визажисткам потом очень долго приходилось замазывать темные синяки под глазами и бледность. Ацу, если честно, переживал за него, подкидывал часто какие-то идеи для быстрого засыпания, но не помогало ничего. Потом ему прописали курс таблеток, которые дали положительные результаты спустя пару месяцев и шатен смог спать нормально. — Нет, нет, — он все же отрывает лицо от деревянной поверхности и смотрит на свое отражение. — Просто бахнул чашку кофе перед сном, не смог заснуть долго, — как говорится, врет и не краснеет. Он скептически окинул себя взглядом. Да, выглядит, откровенно говоря, плоховато. Ну, ничего, скоро визажистки сделают свое дело. — Кофе? — вздернув бровь, недоверчиво переспрашивает второй. — Кофе. Ну не скажет же он, что просто не мог уснуть, с улыбкой прокручивая в голове проведенное время с Чуей? Не скажет же, что то, что так упорно пыталось выбить дверь его подсознания, немного приоткрыло ее? Не скажет, что липкий страх чуть коснулся его? Не скажет, что чудом избежал слез и загонов ночью? Конечно нет. Кофе. Все из-за злосчастной чашки кофе. Совсем скоро раздался стук в дверь: пришли две девушки — Асуна и Лейла, — что красили актеров. Однако второй, которая Лейла, нечего было делать, поскольку Накахары еще на тот момент не было, так что они вместе с Накадзимой уселись на диван, принявшись болтать. Спустя двадцать минут Дазай выглядел намного лучше и свежее, за что поблагодарил визажистку. Закончив с макияжем и переодевшись, в гримёрке больше нечего было делать, так что они такой небольшой компанией покинули ее и двинулись по коридору в направлении к съёмочной площадке. — Знаете, я краем уха слышал, — вдруг шепотом начинает Ацуши, махая ладонью, как бы призывая всех с ним идущих приблизиться к нему, — что из этого фильма хотят сделать сериал, — у Дазая буквально глаза округлилсь, он удивленно посмотрел на друга. — Честно говорю! — отвечает тот, увидев выражение лица шатена. — Я проходил рядом с ними и совершенно случайно услышал это. Но это еще не точно. Что думает по этому поводу Осаму? Сказать трудно — внутри у него вспыхнуло целое противостояние эмоций, чувств и мыслей. Одна сторона радовалась, поскольку это означает, что время пребывания с Накахарой увеличится, они побудут вместе немного дольше. Ведь нет никакой гарантии, что они продолжат общаться после окончания съемок, верно? Может рыжик вообще забудет о нем сразу же? Но другую сторогу кидало в ужас и страх, не хотелось и дальше находиться рядом с ним, привязываться еще сильнее. Поэтому Дазая швыряло из стороны в сторону, из крайности в крайность. Внутренняя война — худшее, что может быть. Это уже говорилось. — Мне кажется, они так хотят сделать, потому что видят, как отлично проходят съемки, — подала голос Асуна. — Да и наши главные герои не кто-то там, а Дазай и Чуя, а это уже значит, что фильм обретет популярность, — в ее словах действительно есть смысл. Эти два актера очень любимы людьми, особенно в районе пятнадцати — двадцати пяти лет, у них множество фан-аккаунтов в различных соц. сетях, к ним подходят фотографироваться на улицах. Поэтому то, что фильм не останется без внимания — факт. — И вот они подумали, почему бы не сделать из фильма сериал, чтобы прибыль была побольше? Шатен ее внимательно слушал, в конце согласно кивнув. Да, скорее всего, так и есть. И в этом есть плюсы — деньги, которые актеры получат за съемки, будут больше, чем планировалось. А это значит, что в принц… — Опа, Чуя, — негромко произносит Ацуши, кинув взгляд на друга. Тот сразу же вынырнул из своих мыслей, вскинув голову, тем самым вызывая у первого смешок. Рыжик не сразу заметил впереди идущих, лишь пару секунд спустя после тех. Он, увидев группу людей, мысленно взвыл: «Ну нет, ну только не сейчас», — но стоило ему разглядеть среди всех людей высокого шатена, чья походка так знакома, он замедлил шаг, а на лице отразились непонятные эмоции: он то ли рад, то ли удивлен, то ли в страхе. Те не замедлили шаг, все также приближаясь к актеру, и лишь когда между ними осталось полтора метра, обе стороны остановились. — Привет, Чуя, — первый здоровается Накадзима, а за ним подхватывают и девушки, радостно приветствуя рыжика. — Привее-ет, — протягивает Лейла, выходя вперед. — Ты как? Запоздал ты сегодня, кажется. Кажется все, кроме самой визажистки, увидели, как быстро переменилось лицо Накахары после последнего предложения. Он буквально был готов рвать и убивать, серьезно. — Привет, Дазай, — проигнорировав все остальные приветствия, обратился он старшему, вздернув уголок губ. Голубые глаза были прикованы лишь к шатену, словно в его мире существовал только один он. Осаму не сразу ответил, он в упор смотрел на рыжика, открывая рот, но звуков оттуда не вылетало. В его голове мелькали последние слова, что сказал Накахара вчера, а также мысли о том, что они не одни, тут рядом целых три пары глаз. Парень сглотнул — как же он устал от этой войны внутри себя. Ему хотелось бы просто делать так, как хочется, плевать на все и всех, но… за спиной тут же появляется нечто черное, что тянется к нему своими липкими лапами, желая забрать в свою темноту, в страну страхов. Как только он ощутил это, с губ само собой сорвалось: — Здравствуй. Такое холодное, безразличное, бесчувственное «здравствуй» ударило младшего под дых, перекрыв доступ к легким. Он неверяще уставился на шатена, словно пытаясь убедить себя в том, что ему послышалось. «Пожалуйста, пусть мне это показалось», — взмаливается он. Но увы и ах. Не показалось. Он же верил, надеялся, что Осаму вчера понял его и выполнит его просьбу. Он ложился спать с улыбкой, потому что думал, что теперь все будет хорошо. Теперь он больше не столкнется с холодным Дазаем, который бы пугал до чёртиков. Ошибся. Внутри медленно зарождается новая волна гнева. Какого. Блять. Черта. Ему никого не хотелось видеть, ведь те бы еще сильнее испортили настроение. Но Осаму был исключением. Считал, что встретившись, он придет в норму и раздраженность уйдет. Так почему он становится тем, из-за кого Накахара взрывается новой порцией злобы? — Ты… — негромко начинает Чуя, прикрывая глаза. Все. Фиаско. Ацуши понял, дело говно, здесь оставаться просто небезопасно, особенно учитывая, что у первого руки в кулаки сжались, а на лице играли желваки. Так что подтолкнув девушек в спину, они быстренько удалились, оставив этих двоих. Себе дороже, честное слово. Хуй поймешь, что между ними происходит. Дазай вздохнул — без посторонних глаз определенно легче. — Чу… — начал было он, но не успел закончить. Голубые глаза злобно распахнулись, они буквально стреляли молниями, там черти хоровод водили. Шатен даже на полшага отступил назад. — Какого черта, Дазай?! — на повышенном тоне сходит с его уст. Он делает шаг, приблизившись к старшему. — Почему, блять?! Просто почему?! — еще шаг. — Что я такого хуевого тебе сделал? Почему ты так ко мне относишься? — шаг. Он совсем близко — вытягивает руки и толкает в грудь Осаму. — То весь такой хороший, милый, мы приятно проводим время, то включаешь в себе непонятно кого! — снова толкает. — Ты хоть понимаешь, что ощущаю я?! Ты ставил себя на мое место?! Или, — повторяет то же действие, — тебе нравится издеваться над людьми?! — младший кричит громко. Ощущение, что их слышут все на свете. Но ему так все равно на это. Ему так больно и обидно, что это уходит на второй план. — «Мне понравилось», — пародирует он голос Дазая, чуть скривив лицом, — говорил ты вчера! Ты врун и лжец! — шатен молча слушал тираду младшего и его сердце с каждой фразой, которая была пропитана не только злобой, но и печалью, сжималось до боли. — Я же просил тебя! Я очень просил! — он больше его не толкает, лишь останавливается совсем близко и смотрит прямо в глаза. — Послуш… — Заткнись! — парень, замахнувшись, дает старшему пощечину. Он еще смеет что-то говорить? Еще пытается оправдываться? — Я просил быть тебя таким же, как и вчера! Я думал, ты услышишь меня, поймешь меня! — у него заканчивается воздух и он заходиться в кашле из-за этого, схватившись за горло. Шатен, не обратил внимания на боль в районе щеки, ведь он испугался за коллегу, хотел было протянуть к нему руки и помочь принять положение, чтобы облегчить кашель, но Накахара с силой шлепнул по чужой ладони, явно с неприязнью. — Мне не нужна твоя помощь, — произносит он спустя пару секунд, как только становится легче. Он уже не кричал, но его голос наполнен ядом. — И ты мне не нужен, — срывается вдруг у него, заставляя Дазая застыть. Эта фраза… больно. — Чуя, — снова пытается он, но рыжик взмахивает рукой, принуждая замолчать. — Умолкни, хватит мне твоих речей, — едко говорит младший и обходит его стороной, направившись дальше по коридору. И лишь когда он дошел до поворота, чуть приостановился, и добавил: — Ненавижу тебя, Дазай, — и ушел. Последняя фраза вырвалась сама собой. Он не хотел этого говорить, совсем нет, но он слишком зол, чтобы следить за тем, что вылетает из его рта. Ну и ладно. Сказано, так сказано. Осаму схватился за сердце, что так болезненно сжалось. Больно. Очень больно. Рыжик идет неспеша, смотря в пол, в голове все вновь и вновь прокручивается произойденное, коллега, его отношение и Акутагава. И Чуя не плачет. Чуя не любит слез, не любит показывать свои слабости. Чуя предпочитает молча держать все в себе, позволяя печали съедать его изнутри. Просто Чую в детстве ругали за слезы. Но как же больно. Как же мучительно больно. Голубые глаза застилает пелена и парень ускоряет шаг, приказывая слезам не скатываться. Нельзя. Тут люди кругом. Лишь оказавшись в туалете, он закрылся в самой дальней кабинке и, прислонившись спиной к дверце, скатился вниз. Актер уселся на холодную грязную плитку, но его это не особо волновало. Запрокинув голову, парень уперся затылком в дерево и с его глаз все же скатилась соленая капля. А потом еще одна. И еще. Накахара ненавидел себя за нынешнее проявление слабости, но он честно не мог больше. Ему хотелось проплакаться, громко прокричать, выпустив на свободу свою боль, хотелось, чтобы его кто-то прижал к себе, успокаивающе поглаживая по голове. Ему хотелось бы сейчас быть маленьким слабым ребенком, которого есть кому защитить. Защитить от боли, от внешнего мира, от людей. — Черт, — дрожащим голосом произносит он, стараясь утереть слезы, но они без остановки льются, падая на пол. Жалкий. Какой же ты жалкий. Вдруг раздается скрип двери — кто-то вошел. Накахара тут же в страхе закрывает рот ладонями, чтобы не спалить себя, но в этой гробовой тишине отчетливо слышится его прерывистое дыхание. Слышутся шаги, направляющееся прямо к концу туалета, где он и находился. Кто-то остановился около кабинки и спустя пару секунд раздались стуки. Они стали такими резкими и громкими в этой тишине, что парень даже вздрогнул. — Чуя? — негромко говорит он. «Ну нет», — проносится в рыжей голове. — Уйди прочь, — сипло отвечает Накахара, утыкаясь лицом в свои колени. Второй не отвечает и шаги возобновляются, в душе актера поселяется надежда, что тот ушел, но после он ощущает, как по ту сторону тоже прислонились спиной к дверце и по ней опустились вниз. Точно также, как и он ранее. Теперь они сидели одинаково, просто по разные стороны. — Выслушай меня, ладно? — и он, не дождавшись ответа, словно зная, что Накахара откажется, снова начинает говорить. — Не отвечай, — он глубоко вдыхает, готовясь к расскажу. — В тринадцать я впервые словил себя на мысли, что мне понравился парень. Это был новенький, что перевелся к нам, — он говорит несмело, перебирает пальцами, хрустит ими, а также опасается реакции рыжика. Вдруг он презирает людей, что когда-либо встречались с представителями своего пола? Вдруг он сейчас возненавидит шатена еще больше? — Никто из класса не любил меня, относился враждебно, я даже не знал почему. Да и сейчас не знаю. Эти дети каждый чертов день издевались надо мной, словно я игрушка для битья. Но Натан был другим. Он на перемене подошел ко мне, мы разговорились, пошли после вместе обедать и как-то сразу словили коннект. День за днем мы проводили вместе, гуляли, ходили к друг другу в гости, а через пару месяцев я понял, что у меня есть к этому человеку, — Осаму замолкает на пару секунд, — чувства. Он, как оказалось, ощущал то же самое и мы стали встречаться. Все было хорошо целый год, одноклассники удивлялись и каждый раз спрашивали у Натана, почему он «дружит» со мной. Они не знали, что мы вместе. До определенного момента, правда, — рыжик, хоть и не желал слышать оправдания, сейчас внимательно вникал в чужие слова. С ним снова делятся чем-то личным. Потом Дазай рассказал, что было в тот день роковой день. Рассказал, как любимый человек оттолкнул его, как предал, ушел на сторону одноклассников, выбрал свою репутацию, а не своего человека. Рассказал, как с того момента его унижали и оскорбляли из-за того, что ему могут нравиться мальчики. Рассказал, как его ядовито высмеивали и подшучивали, стоило ему показаться на горизонте с каким-то парнем, с которым он мог быть знаком от силы сутки. Им было не важно, они не вдавались в подробности, да и не хотели их знать. Важен лишь был тот факт, что «Дазай снова с мальчиком!». И потом он стал панически бояться с кем-либо сближаться, общаться и дружить. Он даже хотел прекратить дружбу с другом детства — Ацуши, — даже если тот учился в совершенно другом районе и их никак не могли увидеть. Хотел прекратить просто из-за этого ужасного страха, который в нем поселили. Однако второй не дал этого сделать, остался рядом, когда другу было страшно, когда у него были истерики и панические атаки. Накадзима отправил его к психологу, к которому шатен ходил три года и наконец весь этот кошмар закончился. — И я думал, что все это осталось в далеком прошлом, но в тот раз, когда ты нашел меня в гримерке, это было из-за тебя, — Дазай не видел, но с каждым новым предложением глаза Чуи расширялись, а руки сжимались в кулаки, да с такой силой, что на внутренней стороне ладони образовывали полумесяцы от ногтей. — Тогда ты как-то засел в моей голове и меня это то-ли напугало, то-ли разозлило, но в мыслях всплыл тот день и мне снова стало плохо, — он замолчал на минуту. Младшему даже на секунду показалось, что он ушел, ведь вновь воцарилась гробовая тишина, хотел открыть и проверить, но услышал шуршание. Не ушел. Шатен прохрустел пальцами и лишь после продолжил: — В общем-то, у меня все еще есть страх сближения с парнями, страх дружбы с ними, страх того, что это заметят знающие меня люди и вновь начнут издеваться, делать ложные выводы. Ведь я не гей, я не любил больше парней, думаю, и Натана я не любил, а просто схватился за него, так как он проявил ко мне внимание и заботу. В этом и причина моего скачущего отношения к тебе. Все сложилось. Чуя все понял. Абсолютно все. И ему стало жаль, что он наговорил ему столько всего тогда в коридоре. Он же вовсе не ненавидит коллегу и он ему, конечно, нужен, но… это все-таки не отменяет сколько старший обидных и неприятных чувств принес этими качелями ему. — Это так забавно, — вдруг горько усмехается Дазай, — мне двадцать три, а я все еще охвачен путами прошлого. Я такой жалкий, — Накахара не уверен, но кажется он несильно ударил кулаком по плитке. Он его понимает. Понимает его чувства сейчас. Он знает какого это, чувствовать себя жалким, слабым. Знает какого это, смеяться с самого себя. Слышится шум, Дазай прислушивается, пытаясь понять, что там коллега делает, и вздрагивает, когда по туалету разносится звук щелчка. Он открыл дверцу. Старший тут же вскочил на ноги и через секунду для его взора предстал младший, заставляя задержать дыхание. Ведь он был таким, каким его Дазай никогда не видел. Он не улыбался, не смеялся, не светился. Его глаза были наполнены усталостью и безграничной печалью, ресницы и щеки мокрые от слез, а губы искусаны где-то даже до крови. — Ты… — начал было рыжик, но не успел договорить. «Ты не жалкий», — так и осталось не произнесенным, ведь ему не дали сказать. Накахара и сам не понял, как все произошло, ибо для него это все было очень быстро. Не понял, как так вышло, что теперь он утыкался лицом в чужую грудь, а объятия, в которых он оказался, были слишком уж теплыми. Осаму обнял его, прижал к себе, закрыл от реальности, забрав в свой мир. — Прости, прости меня пожалуйста, — начинает шептать шатен, — прости, Чуя, прости. Я волновался только о себе и своих чувствах, о своих страхах и о своем самочувствии. Я и подумать не мог, да и не хотел думать, меня не волновало, что делаю тебе так больно. Но я не хочу, не хочу больше приносить тебе неприятные эмоции, — он прижал чужое тело ближе. Эти объятия… они неправильные для коллег. Так быть не должно, оба это понимают, но не смеют заканчивать их. Это те объятия, которые им двоим так нужны. Именно поэтому Чуя, занеся руки за спину старшего, окольцовывает ее, обнимая в ответ. — Я рад, что ты вновь делишься со мной чем-то, — негромко произносит он и, Дазай готов был покляться, что, хоть и не видел, но слышал в его словах улыбку. — Теперь я все понимаю. И теперь я пообещаю больше не лезть к тебе, чтобы не заставлять тебя испытывать тот же страх, — ему хотелось оставаться подле Осаму, но если и одному, и другому это приносит боль, не лучше ли оставить друг друга в покое? — Нет, — вдруг отвечает коллега и, аккуратно взяз за плечи рыжика, оттягивает его от себя, чтобы они встретились взглядами. — Нет, не отдаляйся от меня, — Накахара буквально видел мольбу в карих глазах, что было так непривычно. Неужели он что-то значит для него? Не просто человек, с которым он работает, а что-то другое? Может почти как друг? — Пожалуйста. Нужно с этим как-то бороться, поэтому я буду преодолевать свои внутренние страхи. Не кидай меня. Второй улыбнулся словам шатена. И, немного подождав, спросил: — Давай бороться вместе?***
Парни возвращаются в гримерку. Накахара извиняется перед Лейлой, что проигнорировал ее, на что девушка лишь мягко улыбается: «Все хорошо». Она принимается за работу, делая вид, что не заметила чуть покрасневших глаз актера. Все же, она просто визажистка, а не подружка, чтобы иметь право расспрашивать о таком. Но ей было тревожно за юношу. Она сделала по красоте, все как всегда, все отлично, за что Чуя снова благодарит ее. Он стал похож на человека, победа. Рыжик переодевается и они с Дазаем отправились к съемочной площадке. Уже было без пол девятого, они должны были начать снимать еще тридцать минут назад, но главные актеры приходят только сейчас. Будет ли режиссер зол? Наверняка. На съемочной площадке все суетятся — работники бегают туда-сюда, звонят кому-то, актеры и менеджеры бурно обсуждают что-то. — Что тут происходит? — непонятливо произносит Чуя, оглядывая помещение. — Хороший вопрос. Голубые глаза пытаются найти менеджера, но все безуспешно, его нет ни в одной компании, словно под землю провалился. — Чу, — вдруг раздается тревожное за спиной и актер оборачивается — искать долго не пришлось, Рюноскэ сам пришел. — Ты… ты где был? — он выглядел слегка взволнованным. Неужели из-за него? — Я? Где был? — переспрашивает Накахара, кидая короткий взгляд на Осаму. — Мне нужно было побыть одному. — А, — коротко отвечает Акутагава, тяжело выдохнув. — Извини меня за то, что вспылил. Настроение с утра действительнт не задалось. — Все хорошо, Аку, — улыбается Чуя, склонив голову. — И ты прости, — они обмениваются теплыми взглядами и тут же рыжик вспоминает, что хотел спросить: — Что тут такое? Почему все на взводе? — А, это, — он окинул глазами людей и снова вздохнул, потирая переносицу, — режиссера нет до сих пор. Не отвечае… — Мои родные, прошу простить! — разносится громкий басс. Тут же становится тихо и все оглядываются на вход — Раян наконец приехал. — У меня семейные обстоятельства случились, в спешке забыл телефон дома, так еще и пробка! Примите мои извинения, не хотел так подводить вас. Кажется, все актеры, работники и менеджеры одновременно облегчённо выдохнули. Какое-то насыщенное утро сегодня, правда не теми событиями и эмоциями, которыми хотелось бы. Они начинают работать. Все будет по-другому. Теперь все поменяется. Ведь так?***
Вечер пятницы каждый предпочитает проводить по-разному. Кто-то ездит в деревню, кто-то любит прогуляться один или же с друзьями, кто-то любит прикупить чего-то вкусного и завалиться смотреть сериалы, кто-то возвращается домой с общаги, кто-то просто заваливается спать после тяжелой недели. Чуя решал между сериалами и сном. Не то чтобы он устал сегодня, съемки оказались веселыми, он давно так много не смеялся. Да и взаимоотношения с Дазаем стали лучше. С того момента прошло полторы недели. Конечно, у него не всегда получается оставаться прежним, он через силу это делает, но Накахара ему помогает с этим и хвалит, словно маленького ребенка. Так вот, вернемся к сути. Рыжик уже почти решил лечь спать, но тут ему звонит Акутагава. — Привет, Чу. — Да-да, привет. Чего такое? — отвечает он, поставив друга на динамик, и улегся на кровать. — Ты читал сообщения в группе? Про клуб? — Клуб? — удивленно переспрашивает Накахара, принимая сидячее положение. — Ты как всегда, — цокает Рюноскэ. — Хотя бы изредка проверяй соц. сети. — Ну хорошо-хорошо, — обещает младший, — так что там? В общем, Раян приглашал всех в клуб по поводу его дня рождения. Подарков не просил — не любит их. А вот прийти всех, кто сможет — очень просил, поскольку полюбил всех за время съемок. Все будет за его счет, так что? Почему бы и нет, правильно? Хотя есть один нюанс. Чуя Накахара хорек, привет! 18:07 Дазай Осаму неужели, клоун умеет пользоваться соц. сетями? 18:07 Чуя Накахара ты раздражающий! 18:08 Дазай Осаму повторяешься, Чу, повторяешься 18:08 Чуя Накахара и невыносим ладно, я что хотел ты пойдешь в клуб? 18:08 Дазай Осаму Ацуши меня пытается затащить, так что наверное да. а ты? 18:08 Чуя Накахара раз ты идешь, то я тоже пойду 18:09 Дазай Осаму так все зависело от меня?) 18:09 Чуя Накахара пока пока! до встречи 18:09 Шатен усмехается, откладывая телефон. Какой же этот Накахара невероятный. Вообще-то, он тоже не планировал идти, отказался бы от предложения Накадзимы, да и все. Но ему было важно узнать пойдет ли рыжик, так что таким способом и разузнал. Теперь Дазай конечно же пойдет. Потому что там будет Чуя. А Чуя пойдет, потому что там Дазай. Ну не гении? Они созданы друг для друга.