***
Дазай кидает короткий ответ Ацуши, что все же пойдет на день рождения Раяна. В ответ друг присылает несколько сообщений, написанных капсом, он действительно не ожидал, что шатен согласится. На вопрос: «Почему ты все же решил пойти?», Осаму, не желая объясняться, отвечает: «А тебе все расскажи». Накадзиме не оставили шанса добраться до истины, так как шатен сбросил, оставив друга в непонимании. Ну и ладно. Позже выяснит.***
Пометьте этот день в календаре, Чуя не опаздывает! Он даже вышел на улицу раньше Рюноскэ, стоял сейчас около подъезда и спокойно покачивался на пятках. Друг въезжает во двор с громкой музыкой, тут же привлекая внимание всех прохожих: особенно мамочек с детьми, которые недовольно закатили глаза на шум. Рыжик взвывает, закрывая лицо руками. «Стыдно, стыдно, стыдно», — проносится в мыслях и он кидает убийственный взгляд на Аку, смотря сквозь щелку между указательным и средним пальцем. Стоило машине остановиться, Накахара со скоростью света прыгнул на сиденье, надеясь, что его не заметили, а когда дверь захлопнулась, обернулся к водителю: — Ты специально! Не спрашивает, а утверждает. А Рюноскэ лишь заливается звонким смехом, уронив лоб прямо на то место, где находится клаксон. По двору разносится долгое и громкое «бип». Чуя готов был поклясться, что даже из машины услышал недовольства женщин со своими чадами. — Акутагава! — завыл младший, уронив голову на колени. Такую огромную дозу стыда он не испытывал давно. Интересный факт — такое случается лишь когда он с Рюноске. Надо делать выводы. — Прости, прости, сейчас правда не специально, — сквозь смех мямлит второй. Даже слезы в уголках глаз выступили. — Поехали отсюда быстрей, не позорь меня дальше, мне тут жить еще! — он пару раз бьет друга в плечо, чтобы тот, наконец, перестал смеяться и поехал. Слышится: «ай, бля, Чу, ай», после которого Акутагава все же берется за руль и, глубоко вздохнув, уезжает. Едут с сопровождением любимых песен. Они негромко подпевают, а Накахара даже пританцовывает, насколько это возможно в сидячем положении. Стали виднеться яркие вывески, которые резали глаза. Это значит, что они уже близко. Минута и все. Около клуба много людей: кто-то курит, кто-то вышел просто подышать, а кто-то ждет кого-то. Среди всех Накахара попытался отыскать знакомые лица, но безуспешно. Наверное, все уже внутри. Парни вышли из машины и направились ко входу, пробираясь сквозь толпу. Почему все тут? Они пришли в клуб повеселиться или рядом постоять? Странные. — Аку, слушай… — начал было рыжик, но, обернувшись, не заметил за собой друга. За ним были лишь незнакомые люди. Он растерянно глядел по сторонам, словно щенок, отбившийся от хозяина. Видимо, они потерялись в толпе. Может позвонить ему? И он стал шарить по карманам в поисках телефона. — Бу, — разносится совсем рядом и Накахара вздрагивает, негромко выругавшись. Хорошо, что он не успел еще достать телефон, а то он бы полетел прямо на асфальт. И от него осталось бы лишь слово. — Кого потерял? — Хорек, ты… — пылко начал было он, но не успел договорить. — Раздражающий? — со смешком спрашивает Осаму. — Вообще, я хотел сказать, что ты меня так до инфаркта доведешь, но твой вариант тоже неплох, — из-за большого количества людей тут очень шумно, так что Чуе пришлось приподняться на носки и говорить прямо около чужого уха. Дазай ощущал его горячее дыхание и впервые лицо рыжика находилось так близко. От этой близости шатен даже перестал на секунду дышать. Опасно близко. Они оба окинули друг друга взглядом. И у обоих пронеслась одинаковая мысль, просто в точь-точь: «Красивый. Ужасно красивый». Чуя был одет в черную водолазку, подчеркивающую отличное его телосложение. Такого же цвета были и джинсы, расширенные у конца, и бежевый плащ. Рыжие волосы не были собраны в хвостик, а рассыпались по плечам. Такое шатену приходилось видеть лишь однажды, на их самой первой прогулке. Тогда он и не обратил внимания насколько младшему идет так. А Осаму тоже выглядел отменно — белая рубашка большего размера, чем имеет сам актер, черный галстук и темные джинсы с завышенной талией. Шоколадные волосы были зачесаны назад, лишь маленькие тонкие прядки выбивались у висков. — Так, — он прочистил горло, собираясь с мыслями, — кого ты ищешь? — Акутагаву. Мы шли вместе, но потерялись в толпе, — объясняет младший, все еще с надеждой оглядывая людей. — Ладно, в клубе точно найдемся. Пошли? — он кивает в сторону входа. — Или ты ждешь кого-то? — Уже нет. Уже не жду. «Потому что он пришел, прямо передо мной сейчас», — остается не озвученным. Парни двинулись к клубу, проталкиваясь сквозь людей и кидая короткие извинения, когда задевали кого-то. И вдруг Дазай ощутил, что за его рукав схватились. Он удивленно оглянулся и Накахара виновато улыбается: «Чтобы и с тобой не потеряться», — читает по губам шатен и, прежде чем отвернуться, кивает. Их встретил яркий свет прожекторов, приятная мешанина ароматов еды и напитков, скрипы стульев, звон бутылок, шумные разговоры со смехом и музыкой, которая бьет по ушам и неукротимыми волнами ударяет по стенам помещения. Первостепенная задача — найти комнату в вип-зоне, которую Раян забронировал специально для проведения дня рождения. — Чу! Мой любимый мальчик! — отчетливо слышится даже сквозь толщину басов девичий голос. — О, Элисон, — улыбается Накахара, заметив подругу. — Я не сомневался, что ты тут будешь. — Должен был бы пойти снег, если бы я не пришла! — смеётся та и, раскинув руки, предложила объятия парню. — Ух-ты, соскучилась что-ли? — со смешком сходит с уст рыжика, но от легких объятий не отказывается. — Мы не виделись две недели, забыл? Или даже не заметил мое отсутствие на съемках? — девушка чуть отстраняется, но рук с чужой шеи не убирает, просто чтобы видеть лицо собеседника. — Я глубоко обижена, Чуя Накахара! — Да что ты сразу, заметил конечно, — принялся оправдываться парень. — Как же это не заметить пропажу вечно громкой и веселой девушки? Эли действительно не было две недели на съемках в связи с личными проблемами. Рыжик не вдавался в подробности, но, кажется, что-то с семьей связанное. Он не считает их взаимоотношения настолько близкими, чтобы лезть в подобное. Захочет — расскажет. — Лучше бы сказал красивой и неповторимой, — фыркает та и все же полностью высвобождает парня. И Накахара было открыл рот, чтобы что-то сказать, но Дайк его опередила: — Ух-ты, Чу, впервые вижу рядом с тобой не Акутагаву, а другого человека, — говорит с забавой та, кинув взгляд на шатена. — Привет, Дазай, давно не виделись. — Здравствуй, — кидает он по обычаю холодно. Но Элисон это, видимо, нисколько не волнует. Она, легко улыбнувшись в ответ, вернула свое внимание на рыжика. — Вам на второй, там последняя комната с конца, — она кивает в сторону лестницы и, сказав, что ей нужно куда-то сбегать, удаляется. Чуя даже не успевает поблагодарить за информацию, ведь они понятия не имели куда идти. Вновь схватившись за Осаму, он повел их в нужную сторону. — А кто это был? — все это время не подававший признаков жизни шатен все же заговорил. Вопрос звучал безразлично, словно это его не особо волнует. А зачем тогда спрашивал? Значит, что-то кроется под этим. — Чего? — младший даже замирает, с удивлением оборачиваясь на коллегу. — Слушай, Дазай, — он поднимает свою свободную руку, — сколько пальцев я показываю? — Два, — с сомнением и непониманием отвечает второй. — А теперь? — Четыре. — Тогда странно. Зрение у тебя хорошее, а Элисон не узнал, — видя хмурость на чужом лице, Накахара объясняет все же: — Элисон Дайк, актриса, в нашем фильме снимается, играет мою школьную подругу Мелин. А. Вот оно что. Да, шатен что-то начал припоминать, но не особо. У него плохо с памятью на лица, если быть откровенным. О чем он и рассказывает рыжику. — Ну хоть меня запомнил, спасибо, — смеётся в ответ младший, возобновив путь. — Как такого не запомнить-то? — невозмутимо отвечает старший. — И кофе на меня разлил, и пощечины не мало раз давал, и «раздражающий» множество раз говорил, — начинает перечислять он. — Ну почему ты только плохое помнишь? — канючит рыжик, оглядываясь назад на коллегу. Карие глаза пристально осмотрели лицо Чуи, но он ничего не ответил, предпочел отмолчаться. Раян, видимо, старался изолироваться от незнакомцев, насколько это, конечно, в подобных заведениях возможно. Поднявшись на второй, актеры отметили, что тут музыка уже не так давит и разноцветное освещение заменил приглушенный свет светильников. — Ты чего как на работу? — усмехается Чуя, когда Осаму занёс руку для стука. — Просто заходи, да и все, — он опережает старшего и, дернув ручку, открывает дверь. Комната была действительно большой, выполнена в синих и белых цветах. По середине стоял длинный стол с огромным количеством еды, который еще и был практически от одной стены до противоположной, а вокруг диванчики, где уже расположились. Тут также играла музыка, но тихая, чисто для фона. По всему помещению раздавались негромкие разговоры и смех, но стоило двери открыться, как все замолчали, обернувшись на прибывших. — А вот и мои любимые Чуя и Дазай! — восклицает Раян, раскинув руки в стороны и двинувшись к ним. — Ждал я вас, дорогие, очень ждал! — актеры поздравили его синхронно с днем рождения и спустя секунду были заключены в его сильные объятия. Как только их освободили, Накахара окинул комнату взглядом. Тут действительно одни лишь знакомые ему лица, видимо, именинник не пригласил никого, кто не связан как-либо с нынешним проектом. Тот, кого он искал, оказался в самом конце. И, кажется, не один. — Эй, хорек, глянь, а там не твой Ацуши? — подзывает тот ладонью шатена и он послушно подходит, глянув туда же, куда и рыжик. — Ага, это он. — Так вот на кого променял меня Аку! — наигранно возмущенно произносит Накахара, чем вызывает улыбку у Осаму, а это не остается незамеченным младшим. Он обожает ловить такие моменты. Эти самые секундные моменты, когда коллега легко улыбается, а около его глаз рассыпается паутинка, когда он с непривычной теплотой смотрит на него, когда он негромко смеётся своим бархатным голосом, когда он как бы невзначай касается его. Ради таких мгновений и хочется жить. — Люблю, когда люди улыбаются, но по секрету скажу, — он воровато оглянулся, чтобы рядом не было никого и, сложив ладони у рта, приблизился к чужому уху: — Твою улыбку больше всех. У Дазая сердце сделало кульбит от такого комбо. Казалось, что даже на ногах не устоит, хотел было схватиться за что-то, но рядом ничего не оказалось. Он ошарашенно глянул на коллегу, совершенно не понимая зачем, к чему, с какой целью это было сказано. — Не знаю почему так, — отстраняясь, произносит Чуя. — Может потому, что она тебе уж слишком идет? — он подмигивает и приподнимает уголки губ. В его голубых глазах сейчас плещется столько искренности, что задохнуться можно. И старший, кажется, был в шаге от этого. Он по-прежнему молчал, не зная, что вообще можно ответить на подобное от… от Чуи. В какой-то момент лицо рыжика поменялось и он быстро с нотками нервозности произнес: — Но ты все еще ужасно раздражающий. И после чего он спешно двинулся в сторону Рюноскэ, словно ничего не произошло. Словно не он сейчас позволил себе немного больше, чем дозволено для коллег. Словно не он сейчас оставил Дазая с бешено колотящимся сердцем. Давно, очень давно второй не испытывал подобного. Ни с кем он не позволял себе быть таким, кроме Накадзимы, соответственно. Так почему Накахара стал исключением? Почему шатен подпустил того к себе? Почему он разрешил ему переступить границу? Почему даже сейчас не останавливает? Более того, почему Осаму, понимая, что это ему напоминает, не уходит? Кто даст ему ответ? А Чуя не знает, почему у него это вырвалось. Почему решил побыть немного откровенным, поделиться своими мыслями. А когда опомнился, понял, что именно творит, попытался все вернуть в прежнее русло, сделав вид, что ничего не было. Но его пальцы рук слегка подрагивают, а глаза беспорядочно бегают по полу, пока он идет к другу. — Это что такое… — шепчет Ацу, который с самого начала, как появились эти двое, наблюдал за ними. Он видел, как улыбался Дазай, видел, что произошло далее и, кажется, даже видел все то, что происходило внутри него: все его эмоции, чувства и мысли. — Акутагава, у нас прошла любовь, завяли помидоры? Кинул меня одного в этой толпе и ушел к Накадзиме! — строит сразу шуточные претензии рыжик, подойдя наконец к нему. — Никого я не кидал, ты сам потерялся, — парирует Рюноскэ. — Не стану же я искать тебя в этом скоплении. Да и ты, похоже, не особо расстроен, — хитро улыбается он, кивнув за спину друга, — нашел себе нового. — А что, ревнуешь? — неожиданно разносится около Чуи и он вздрагивает всем телом. Осаму уже успел собраться и нагнать коллегу, остановившись рядом с ним. — Ого, ты умеешь шутить? — забавляется Аку, явно видя это впервые. А Накахара знает, как он умеет шутить. У него отличное чувство юмора, он это понял за пару прогулок и совместного времяпровождения. Шатен иногда мог пошутить так, что рыжик смеялся до слез, до боли в животе, пока тот оставался невозмутим. Он знает так мало про Осаму, но одновременно и так много. Дазай ничего не ответил, лишь хмыкнул и уселся рядом с другом. Ацуши внимательно смотрел на шатена, словно хотел что-то спросить, но не знал, нужно ли это. Второй же, заметив это, с вопросом в глазах глянул на светловолосого, но тот просто качнул головой, как бы говоря, что все хорошо. Смех, музыка, разговоры, танцы, тосты, звук стука бокалов — все это смешалось в этом помещении. За час пребывания тут это уже стало привычным для ушей. Чуя, являясь любимчиком, уже успел переговорить со всеми. Как у него только сил хватает на такое огромное количество общения? — Умотался я, — на выдохе произносит Накахара, плюхаясь на диван. — Еще бы ты не устал, за час или полтора со всеми пообщался, я просто хуею, — Акутагава подает другу стакан с его напитком. — Или тебе хватит? За такое долгое время было уже множество тостов, да и каждый раз подходя к новым людям, рыжику предлагали выпить. Так что он сейчас уже слегка пьяный, но твердо держаться на ногах еще может, да и мыслить, кажется, тоже. — Не, все окей, — говорит он и принимает бокал, за один глоток выпивая все его содержимое. — Только не в стельку, ладно? — Аку, что ты со мной как с маленьким, я умею пить, — с легким раздражением произносит Накахара, но тут же быстро меняет тему, стоило ему оглядеть комнату. — А где Осаму? — Он вниз пошел вроде. Да, Ацуши? — на всякий переспрашивает Рюноскэ, обернувшись на того. У Накадзимы лицо мигом потемнело. — Да, — хмуро отзывается он, — а тебе зачем? Рыжик непонятливо смотрит на него, мол, разве это не очевидно? Он не заметил этой перемены в настрое и в тоне голоса собеседника, что не сказать о Акутагаве, который отчетливо увидел это. — Хочу с ним время провести, — буднично отвечает рыжик и, решив, что разговор закончен, помахал рукой и двинулся в сторону двери. Накадзима, кажется, хотел сказать что-то еще, но он лишь поджал губы и с силой сжал свой бокал, еще бы чуть-чуть и точно разломал бы. Многие действительно время от времени спускались вниз, в более многолюдное и шумное место. Да и там был бар, так что можно было купить что-то. Чуя, спускаясь вниз по лестнице, оглядывал танцпол и рядом стоящие столики. Людей было огромное количество, но его он сто процентно сможет различить средь этой массовки. Так и вышло. Рыжик заметил Дазая, он сидел неподалеку от танцевальной зоны, но… сидел не один. Рядом с ним сидела девушка с миловидной внешностью. Темные кудрявые волосы были собраны в низкий пучок, а темно-синее облегающее платье не скрывало всех прелестей ее фигуры. Они сидели буквально в метре друг от друга, о чем-то беседуя. И все бы ничего, но Осаму ей улыбался. Легко, непринужденно. Улыбался. Шатен улыбается редко. В обществе он обычно хладнокровен и хмур, но Накахара помнит каждую его улыбку, которая расплывалась на чужих губах, когда они были вместе. Рыжик чувствовал себя особенным, счастливчиком, что видел это. Что-то неприятно укололо в районе сердца. Он не хочет, чтобы Дазай улыбался кому-то. «Улыбайся мне, дари только мне свои улыбки» Рыжик полетел со ступенек и также быстро пробрался сквозь толпу к дивану, где был коллега. Он его даже не заметил, пока Накахара не уселся рядом. — Заигрываешь, хорек? — с усмешкой спрашивает Чуя, запрокидывая свою руку на спинку софы, таким образом, что казалось, что он приобнял Осаму за плечи. От неожиданности второй чуть вздрогнул. — Заигрываю? — с сомнением переспрашивает он. — А как же все, что между нами было? — театрально трагично произносит рыжик, начиная перечислять все их «любовные моменты», которые должны произойти в фильме, как бы делая отсылку. — Меня променяли. Мое сердце разбито. — Не неси бред, Чу, — он заметил, что коллега слегка пьян уже, так что может быть для него характерно такое поведение. — На самом деле, Дазай просто рассказал мне о своем детстве, ничего более, — подала голос девушка, дружелюбно улыбнувшись. Рыжик стрельнул в нее голубыми глазами, в которых едва можно было отыскать враждебность. «Про детство? Забавно, даже я такого не знаю, а какой-то первой встречной рассказал», — думает парень и с горечью усмехается. «Настолько сблизились за такое короткое количество времени?» — Вот как, — как-то отстранённо говорит Чуя и практически невесомо проводит кончиками пальцев по чужим плечам и шее. Это вышло действительно случайно, когда он убирал руку со спинки дивана, но эта случайность заставила пройти табун мурашек вдоль позвоночника шатена. — Я просто пошутил, не воспринимайте всерьез, — смеётся Накахара, но в этом смехе совершенно не слышалась искренность. — Развлекайтесь, — он ободряюще похлопал Дазая по плечу и неспеша удалился. Неприятный осадок осел в душе и неведомая печаль сжимала его горло. Осаму заметил эту грусть, что проступила на чужом лице. Он не знал причины этого, но ему не хотелось, чтобы младший был таким. Он хотел заставлять его смеяться, улыбаться, восхищаться, удивляться, но расстраивать в его планы не входило. Да и знание того, что Чуя наконец освободился от разговоров с другими людьми, заманчиво тянуло к нему. Нет смысла продолжать разговор с этой незнакомкой, когда где-то тут находится свободный Накахара. Он почему ушел то? Потому что рыжик был занят с другими и чтобы хоть как-то отвлечься, он ушел вниз. — Они явно заинтересованы в друг друге, — произносит Акутагава, который стоял на втором этаже и наблюдал за всем этим. — Это и пугает, — отвечает Ацуши, что также следил за всем. И его настрой был куда более отрицателен, чем у первого. — Почему? — интересуется он. — Я заметил твою хмурость еще тогда, в начале, но тогда было бы странно спрашивать. Накадзима отвечает не сразу. Он смотрит на красную жидкость, что налита в его бокал, явно что-то обдумывая. Кажется, он вообще отключился от мира сего, пропав в каком-то своем. Сомневался, стоит ли изливать душу ему — Рюноскэ — или просто сменить тему. — Я боюсь за Дазая, — все же говорит Накадзима. Была не была. Они, в принципе, знакомы не так мало. С начала съёмок прошел уже месяц, так что за все время можно было подружиться. — Он уже намучался от подобного, страдал немало, да и какие-то отголоски преследуют его до сих пор, хотя прошло много лет. Я не хочу, чтобы он снова испытал подобное. Я хочу отгородить его от боли. Накадзима до этого подшучивал над другом по поводу Накахары, он не придавал этому серьезности. Он не думал, что все может выльется в это. Он считал, что это за гранью невозможного и Осаму никто не нужен. — Ты же понимаешь, что не сможешь, — высказывает Аку. — Все же, ты не его мама и запретить ему общаться с Чуей ты не имеешь права, — да, Ацуши понимал это, конечно. — Ты не сможешь убить все чувства в Дазае, которые сейчас с каждым днем растут. Как бы ты не хотел его защитить — не получится. Ему будет больно, нет жизни без негативных ощущений, просто вопрос в том, в каком количестве это будет, — он умолк, а потом все же добавил: — Я знаю Чую. Я более чем уверен, что он не причинит ему боли. — Я не знаю, — он зарывается свободной рукой в свои светлые волосы. — Я просто вспоминаю все то, что было и аж плохо становится. — Позволь им побыть рядом друг с другом. Они тянутся друг к другу, им хорошо с друг другом. Не отнимай у них этого счастья. Дазай видел, что Накахара не ушел на второй, значит, он где-то на первом. Он прошел весь этаж, оглядываясь по сторонам, но рыжей макушки не было видно. Куда он мог деться? Не мог же уехать домой, верно? Праздник же еще не закончен. В очередной раз окинув взглядом помещение, парень заметил дверь. «Выход на балкон» гласит табличка и шатен, дёрнув ручку, мигом забрался по небольшой лестнице. «Нашел» Чуя действительно был там. Стоял, оперевшись локтями в железную ограду и смотря на ночной город. Его волосы развивались на ветру и, кажется, он слегка поежился от холода. Значит, не зря Осаму взял свою куртку. Он бесшумно ступал по полу, чтобы младший его не услышал. И когда приблизился, то накинул взятую вещь на чужие плечи, а после оперся об перила точно также, как и рыжик. — А ну-ка, покажи мне созвездие Орион. Накахара всем телом вздрагивает, явно даже не думая, что сюда может кто-то прийти. Тем более хорек. Он глянул на профиль старшего, что был так близок, желая спросить: «Почему ты тут?», «Почему ты укрыл меня?», но не решился. Вместо этого рыжик поднял голову, принявшись вглядываться в ночное небо, которое вновь было усыпано звездным ковром. — Вот, — он поднимает руку и пальцем обводит небольшую группу звёзд. Слышится добрый смешок со стороны. — Ну почти, — произносит шатен и, потянувшись, обхватывает чужое запястье. Управляя им, старший показывает точные границы этого созвездия. Его ладонь была очень теплой по сравнению с уже холодной Накахары. Это прикосновение было таким… аккуратным? Нежным? А может рыжику все кажется? Вместо того, чтобы смотреть на звёзды, голубые глаза задержались на их руках. — Ты смотришь? — с лёгкой улыбкой спрашивает Осаму, заметив куда устремлен взгляд коллеги. — А, да, смотрю. Шатен поспрашивал еще пару созвездий и некоторые из них Накахара показал правильно. А после между ними повисла тишина. Сейчас эта тишина была не столь комфортной, как раньше. Какая-то недосказанность летала в воздухе и каждый это понимал, но боялся браться за это. — Я не рассказывал ей свое настоящее прошлое, — вдруг начинает шатен. — Она решила, что я сижу грустный, подсела и начала спрашивать, мол, что такое. Девушка оказалась психологом и бла бла бла, я не особо слушал ее, что-то пыталась помочь. Я просто наплел ей ерунды, чтобы она отстала, — скомкано рассказывает он. — Хорек, ты не обязан отчитываться передо мной. — Я подумал, что тебе стоило бы это знать. Младшему определенно стало легче после этого. Значит, все хорошо, значит, Дазай не доверяет какой-то малознакомой больше, чем ему. Его также грел тот факт, что шатен пришел специально за ним. Пришел сюда, а не остался с той девушкой. Выбрал его. Однако… — Ты улыбался ей. кое-что его все-таки беспокоило, по-прежнему сдавливало грудь. — А? — переспрашивает шатен, кинув взгляд на второго. — Забудь, — спустя паузу отвечает Накахара, передумав повторять свою фразу. Она выглядела жалкой и смешной. Ведь кто он такой? Кто он такой, чтобы собственничать? Они с Осаму просто коллеги, не более того. Шатен может смеяться, улыбаться, веселиться с кем угодно и рыжика не должно это волновать. Он не имеет права предоставлять претензии за это. Но почему ж к глазам подступают противные слезы, когда перед ним всплывает эта картина? «Успокойся блять», — велит он сам с себе, уронив лоб на свои сложенные руки. Алкоголь делает из Чуи сентиментального подростка. — Я пойду, — резко говорит младший и, даже не дождавшись ответа, быстро покинул балкон. Это единственное верное сейчас решение. Если бы он продолжал вот так стоять рядом с Дазаем, точно бы расклеился. Осаму хотел его окликнуть, остановить, не дать уйти. Но он не сделал этого. Он хотел остаться тут с ним, разговаривать обо всем на свете. Потому что ему нравится. Ему так нравится слушать младшего, который вечно, когда что-то рассказывал, активно жестикулировал руками. Эта черта нравилась шатену. Ему так нравится видеть боковым зрением увлеченный взгляд голубых глаз, которые со всей внимательностью слушали самого его. Осаму помнит все их беседы, болтовню ни о чем и сразу обо всем. Помнит эти диалоги, пропитанные бесконечной искренностью. С самого первого дня разговоры с ним были подобны переживаниям, которые не забываются.