Влюбленные коллеги

Их утро началось немножко не утром, а в два часа дня. Проболтав до восьми часов, они, уставшие, но счастливые, уснули самым спокойным сном. И если Чуе не привыкать к подобному образу жизни, то для Дазая-жаворонка — это было тяжеловато. Так что сейчас он сидел, уткнувшись лицом в ладони, и негромко мычал от головной боли. — Боже, да как вы так живете-то, — еле слышно мямлит шатен, пытаясь установить связь с миром. — Все приходит с опытом, мой дорогой, — говорит рыжик, успевший уже сходить в ближайшую апетку и приобрести там таблетки, а также заскочить в магазин за бутылкой воды. Он налил жидкость в кружку, что оставлены персоналом в каждом номере, и заботливо подал ее вместе с лекарством. Осаму принял протянутое и с благодарность кивнул — на слова было слишком мало сил. Но пусть шатену и было плохо, голова раскалывалась и он находился в некой прострации — он нисколько не жалеет о том, что все вышло так. Душевные разговоры, наполненные самыми разными чувствами, стоили того. Это помогло им еще больше открыться друг другу, показать свое истинное «я» и стать ближе. Вдруг раздается громкий рингтон, что больно резанул по ушам и Осаму накрылся одеялом с головой, желая таким образом абстрагироваться от звуков. Через пару секунд он понял, что звонит его телефон, но приближаться к этой машине для убийства его и так болящей головы не хотелось. — Посмотри кто там, — просит он Накахару и тот послушно выполняет просьбу. Слышится удивленное и непонимающее: «Чего?». — Кто там? — Акутагава… — протянул младший, гипнотизируя экран взглядом и глупо хлопая глазами. — А, ну, ответь ему. — Но тебе же звонят, а не мне. — Да просто ответь, этот звук сейчас меня с ума сведет! Чуя еще пару секунд медлит, но все-таки сдается и проводит пальцем по гаджету, принимая вызов. — Дазай, привет, — слышится по ту сторону. Действительно Аку. Но с чего бы ему звонить Осаму? Когда они вообще успели обменяться номерами? — Привет, — нерешительно отвечает Накахара. — Слушай, я хотел спроси… Стоп, — начал было он, но резко запнулся, — Чуя? — Чуя, — рыжик сначала кивнул, но забыл о том, что собеседник его не видит. — Я тебя убью, Накахара! — со злобой прошипел Рюноскэ. — Ты почему не отвечаешь на свой телефон? — Почему не отвечаю… — у актера активно начали работать шестеренки: вспоминал где его телефон, брал ли он его с собой, не потерял ли пока был родителей, сколько там было заряда. — Он в лежит в полке, — догадывается о чем идет речь Дазай и подает голос, ведь это он, при обработке ран, снимал чужую одежду и убирал личные вещи в прикроватные тумбы. Младший выдохнул — ну, хотя бы не потерял. Он попросил друга подождать секундочку и, выдвинув ящик, действительно увидел свой гаджет. Нажав на кнопку включения и не увидев никаких последствий, парень понял, что тот разряжен и потому не доходили звонки. — Он разряжен, — объясняет Накахара своему менеджеру и слышит по ту сторону выдох — то-ли измученный, то-ли облегченный. — Я с ума чуть не сошел, ты знал? –и рыжик не успел задать вопроса, как старший продолжил: — Ты уезжаешь к своим ебнутым родителям, которые непонятно чего тебе позвонили и неясно чего хотят, а потом просто пропадаешь! Чуя, так не делается! — Извини, — негромко отвечает он, поджав губы. Накахара действительно почувствовал себя неуютно и постыдился, что заставил друга волноваться без надобности. — Там столько всего произошло, у меня совсем вылетело из головы. — Ты в порядке? — уже менее злостно спрашивает Рюноскэ. И слышит протяжное: «Ага». — Они тебе не навредили? Что они хотели? — Аку, давай мы поговорим как я вернусь, ладно? — просит Накахара, который не любитель обговаривать нечто важное и серьезное по телефону. Лучше дома — за чашечкой чая, друг перед другом, в уюте и комфорте. — Ладно, как скажешь. А вы когда обратно в Лестер? — До конца отпуска тут останемся. Покажу Дазаю Лондон, он тут никогда не был. — Ах, совместный отпуск, какая романтика, — Чу слышит в его голосе улыбку и сам не может сдержать ее. — Она самая, — уверенно подтверждает младший и не дает времени задать вопрос, по типу, «Чего? Серьезно? Погоди-погоди, что?», сразу прощается и обещает зарядить телефон в ближайшее время, чтобы быть на связи. Лондон ассоциируется с чопорным, изысканным аристократом, надменным и властным. Блистательный город, являющийся столицей сильного, богатого государства, где сосредоточены мировые финансовые биржи, и не может быть другим. Шлейф длинной драматической, триумфальной, порой трагической и кровавой истории навеки запечатлён в монументальных архитектурных сооружениях, культурных и исторических памятниках. Среди них есть очень интересные места Лондона — главные символы Англии, куда Чуя намерен отвести Осаму. На следующий день, когда они уже были выспавшиеся и в бодром состоянии, наконец выбрались покорять Лондон. И даже снег, мешавший нормально ходить, и мороз, что щипал щеки и нос, совсем не портили шатену настроение. Наоборот, смотря на счастливое лицо любимого, на отражение снежных звезд в его кристальных голубых глазах, на то, как он светится, стоит выйти на улицу, ему кажется, что он сам полюбил зиму. Он любит то, что делает Чую счастливым. Любить — это находить в счастье другого свое собственное счастье. — Куда мы пойдем первым делом? — интересуется Осаму, когда они вышли из кафе, где хорошо позавтракали. Накахара загадочно улыбнулся и сверкнул глазами. — Туда, — сказал он и устремил свой палец куда-то вдаль, на высокое сооружение, что возносится над всем Лондоном. — Прямо на Биг-Бен. Биг-Бен — самый большой из шести колоколов в Вестминстерском дворце, хотя чаще всего этим именуют именно часовую башню. Уникальная башня в неоготическом стиле с кирпичным строением, что облицовано цветным известняком и высотой девяносто шесть метров. Дазай много слышал о ней, видел множество фотографий и мечтал попасть туда однажды, но все как-то не получалось. И вот, наконец его маленькая мечта исполнится. — Но разве на нее можно подниматься? Мне казалось, что позволено любоваться ею только снаружи, — назревает вопрос у старшего, когда они уже уселись в автобус. — Нельзя. Только снаружи, — подтверждает рыжик, кивнув. А потом, приблизившись к шатену, Накахара негромко дополнил: — Но это только для простых смертных, — и подмигнул. Дазай непонятливо нахмурился, пытаясь понять смысл чужих слов и младший рассмеялся из-за этой реакции, однако предпочел ничего объяснять, сохраняя таинственную интригу. Ехать им недолго — буквально пятнадать минут. Так что совсем скоро они уже оказались вблизи башни. Шатен, приоткрыв рот, взглянул на нее, удивился ее мощности, высоте, и, конечно, неописуемой красоте. Она буквально сверкала, отливала золотым светом и это все не могло не радовать глаз. — Не стой столбом, идем, — говорит младший и, подхватив его под руку, двинулся прямо к основе башни. Небольшая территория вокруг Биг-Бена была ограждена забором, у входа которого стояли два охранника. — Прошу прощения, далее вход запрещен, — вскинув руку, говорит один из мужчин и преграждает парням дальнейший путь. — Я из семьи Накахара, — отвечает рыжик, но на лице собеседника видит лишь недопонимание. Охранники переглянулись и, видно сойдясь во мнении, пожали плечами. — Прошу прощения, но туда нельзя входить, — повторяет все тот же. — Позвоните мистеру Йосано, назовите мою фамилию и все разрешится, — стоит на своем рыжик. Дазай хотел было окликнуть его и сказать, что не нужно, они и отсюда посмотрят, но промолчал, видя Чую совсем не напряженным, он убедился, что тот точно знает, что делает. Один из мужчин действительно достал мобильник и набрал номер Йосано — заведующего Вестминстерским дворцом. Тот ответил почти сразу же — ждать не пришлось. — Добрый день, мистер Йосано. Тут некий парень из семьи Накахары пытается пройти в часовую башню, — объясняет ситуацию охранник, смотря неотрывно на рыжика. — Как? Ага, секундочку. Вас звать Чуя? — спрашивает он у того и получает утвердительний кивок. — Да, все верно. Ага, ага. Точно? Уверены? Аа, я понял, да, знаю. Хорошо, извините за беспокойство, — он наконец заканчивает разговор и, сбросив, прячет гаджет в куртку. — Вам привет от мистера Йосано и извиняюсь за наше незнание о вас, прошу, проходите, — мужчина отступил, убрав руку. Накахара лишь улыбнулся, сказав, мол, ничего страшного, с кем не бывает, и, подхватив Осаму под локоть, двинулся прямо к двери, ведущей в башню. — Может объяснитесь, мистер Накахара? — спрашивает шатен, тыкнув любимого в бок. — Что это за привилегии? — Все просто, мой хороший, — взмахивает ладонью младший. — Вход публике в башню и правда запрещен, все-таки, соображения безопасности превыше всего. Если будет каждый день такое огромное количество людей здесь ходить туда-сюда, то конструкция действительно может не выдержать, — рассказывает он, открывая дверь перед старшим и пропуская того, — однако время от времени представители прессы и различные важные гости Великобритании получают возможность подняться на нее. — Что-то я не припомню, чтобы ты или твоя семья была или представителями прессы, или важными гостями, — все еще не понимает Осаму. — Все верно, — хмыкает рыжик, — но давай не забывать, что семья Накахара связана с самой крупной биржей цветных металлов в Великобритании. Так что, нас вполне можно считать важными, пусть и не гостями, но людьми, — парень щелкнул по выключателю и башня тут же осветилась до самого верха. — Да и с семьей Йосано мы дружим. Вот отсюда и такие привилегии, — он подмигнул Дазаю и кивком головы указал на крючки, куда можно было повесить верхнюю одежду. На самом деле, это первый раз, когда Чуя лично использовал свою фамилию и достижения отца, дабы что-либо получить. Раньше он считал это как предательство самого же себя, но если это ради того, чтобы его любимый улыбался, чтобы его шоколадные глаза сияли точно как звезды — он совсем не против предать себя. А с семьей Йосано Накахары дружат еще задолго до рождения Чуи. Их родители были однокурсниками во времена универа, да и так вышло, что общаются до сей поры. У них была дочка Акико, в детстве они с Чуей часто виделись и дружили, да и учились в одной школе. От Накахары девушка заразилась любовью к баскетболу, играя с ним еще в его дворе, а когда он предложил вместе вступить в секцию, то не могла отказать. Правда, как и со всеми другими ребятами из команды, после выпуска Чуя потерял с ней связь. Переехав от родителей в другой город он предпочел сменить номер, оставив все тягостное прошлое позади. Ведь дочка семьи Йосано непременно бы напоминала ему о его собственной и о их договоре, заключенным при рождении детей. Чуя и Акико должны были обручиться. Но, увы и ах, из-за переезда парня и потерей с ним связей все накрылось, никакого брака не состоялось. Рыжик, на самом деле, всю свою жизнь воспринимал это как нечто обязующее, что он должен сделать и был готов это на это. Если бы не конфликты внутри его семьи, если бы он не переехал, а остался жить в Лондоне, то все бы так и было — совместная супружеская жизнь с Акико. Однако сейчас, оглядываясь назад, Накахара понимает, что знай он будущее, по-любому бы поступил так, как поступил. Да, он потеряет связь со своими некогда до безумия любимыми родителями, потеряет всех своих друзей, за исключением одного — у которого похожая судьба, они будут вместе долго и мучительно выбираться с самых низов но… Измени он будущее… Парень оглянулся — за ним послушно поднимался Осаму, с интересом разглядывая всю эту сложную и завораживающую конструкцию, задавая параллельно тысячу вопросов и тыча в разные места пальцем. тогда бы он не встретился с ним. С Дазаем Осаму. Ледяным юношей, от которого бросало в дрожь, стоило ему появиться в поле зрения Накахары. Юношей, чье сердце рыжик смог растопить, зажечь, завоевать. Они поднялись наверх и перед ними предстал огромный часовой циферблат, поражающий размерами. Стекло матовое, через него совсем не видно внешнего мира и Дазай успел слегка расстроиться, как вдруг Чуя махнул рукой, призывая идти за собой. Они поднялись еще немного выше, хотя шатен думал, что они и так уже на самой вершине. Младший распахнул представшую перед ними дверь и пропустил старшего вперед. Тот и шага не успел сделать, как его сердце замерло от восхищения и красоты — перед ними открылись невообразимо красивые пейзажи с высоты девяносто шесть метров, позволяя посмотреть на Лондон с высоты птичьего полета. — Чуя… — выдыхает Осаму, подходя ближе к ограждению. — Невероятно, да? — говорит рыжик, подходя ко второму со спины и обнимая. Это была своего рода отсылка на тот момент, когда шатен в новогоднюю ночь привел его в то самое место, откуда открывался вид на целый Лестер. Теперь Чуя привел его в подобное место. Дазай, наверняка, понял, что имел ввиду Накахара, ведь только так можно объяснить его внезапную усмешку. Развернувшись в объятьях, шатен улыбнулся и шепотом произнес: — Я люблю тебя. — Я люблю тебя тоже, — точно также отвечает Чуя и, прикрыв глаза, приблизился к чужому лицу. Их губы слились в нежном, чувственном поцелуе. В поцелуе, что каждому голову сносит и заставляет ноги подкоситься. Дай им волю — они бы целовались не один час, так и не насытившись друг другом, но, увы и ах, легкие человека не позволят. И им приходится с нежеланием оторваться, тяжело дыша, встречаясь с затуманенными взглядами друг друга. Они видят в глазах друг друга видят мир, что наполнен мечтами, лишь для них двоих, куда больше никто не зайдет. И не страшны больше темные ночи, одиночество, что терзало каждого из них, ведь теперь они есть друг у друга. Они видят жизнь в глазах друг друга — счастливую, в их частном доме, где-нибудь в горах или на берегу моря. Они видят целую вечность — бескрайнюю, у которой нет конца и которую они проведут вместе, словно она создана для них. Их души соединились вместе, родив тем самым бесконечность и любовь. И теперь становится понятно, почему не получилось с другими — они были не теми. Ведь только Чуя и Осаму — навечно и навсегда.

***

Чуя разлепил глаза только к часу дня, отдав предпочтению некому сладкому сну, от которого не хотелось просыпаться, как бы старший не пытался его разбудить: и музыкой, и нежными поцелуями, и отбиранием одеяла. Дазай, если честно, чуть со скуки не умер, успев уже переделать все, что можно: и душ принял, и волосы высушил, уложив их красиво, и вещи успел сходить кинуть в стиральную машину, что находятся в отдельной комнате отеля, и за кофе сходить, который продается на первом этаже, и посмотреть пару серий новой начатой мелодрамы, и на балконе постоять, проболтав с Ацуши и в который раз полюбовавшись Лондоном. Он, на самом деле, влюбился в этот город, хоть и был тут всего третий день. Его даже настигали мысли о том, чтобы в будущем переехать сюда, но захочет ли Накахара? Ведь без него он никуда не уедет — только с ним и только с ним. Он видит свою будущую жизнь только с ним. — Доброе утро, — сонно мямлит рыжик, принимая сидячее положение. — Ты давно встал? — Скорее день, — усмехается шатен. — Где-то в восемь. Пять часов прождал тебя, любимый, пять часов, — наигранно возмущается он, взмахивая ладонью. — Пять часов… — повторяет первый, пытаясь своим еще не проснувшимся мозгом посчитать сколько сейчас времени, — час дня? — доходит до него спустя полминуты. — Боже, а ты не спишь с восьми? Осаму! — парень вдруг мигом просыпается, сонливость вся пропадает, а сам он наполняется бодростью. — Ты почему меня не разбудил?! — Действи-и-ительно, — тянет с усмешкой Дазай, закатывая глаза. — Я как только не пытался! По итогу сдался и понял, что тебя даже ядерная война не сможет разбудить. — Я не помню вообще, — говорит Чуя, поднимаясь с кровати и потягиваясь. — Ну да ладно, сегодня мы все равно только под вечер выберемся. — Да? Куда на этот раз? — с интересом спрашивает старший. — В Чайна-Таун. Чайна-Таун — китайский микрорайон. Образовался он как крохотная часть не очень благополучного района Сохо, в котором изначально селились разного рода изгои типа французских гугенотов, гонконгских китайцев и интернированных итальянцев. Постепенно поселение чужестранцев превратилось в своеобразную экзотическую достопримечательность со своим укладом, традициями и колоритом. Постоянно китайцы здесь не живут, они торгуют, работают в различных заведениях. Сегодня на небольшой территории, старинные английские здания приобрели азиатский облик, где сплошной чередой тянутся китайские ресторанчики, лавчонки и магазинчики с экзотическими товарами, можно увидеть много интересного. — Там есть различные уникальные тибетские травы, необычные специи, овощи, пряности, — рассказывает Накахара, пока занимался умывальными процедурами, — даже! Даже есть экзотический алкоголь. Да и вообще разные редкости, что есть только в Китае и далеки от нас. Можем даже зайти в ресторан, что там есть, попробовать традиционную китайскую кухню. Как тебе идейка? — рыжая макушка появляется в дверном проеме, с вопросом глядя на возлюбленного. — А, пиньинь, желаешь почувствовать себя истинным китайцем? — Пиньинь? — не понял второй. — Это «любимый» по-китайски, — с умным видом объясняет Чуя, вскинув палец вверх. А на вопрос: «И давно ты в ряды китайцев записался?», — лишь посмеялся, сказав, что в школе ходил на дополнительные по этому языку, вот и помнит немного. — Ну так что? — Конечно хочу, пойдем. — Как пожелаешь! — и младший, отправив воздушный поцелуй, скрылся за дверью, решив принять душ. За ожиданием вечера парни решили совместно глянуть ту мелодраму, что начал Дазай. Он, чтобы не пересматривать заново первые серии, пытался объяснить Накахаре кратко сюжет, что там был. Однако он, если честно, смотря на старшего, совсем забывал думать и вникать в информацию, завлеченный чужим чудесным лицом и голосом. Но в конце на вопрос: «Все понял?» — твердо и уверенно кивнул, после чего просмотр был возобновлен под хруст чипсов, за которыми быстренько сбегал шатен. Вышли они ближе к шести вечера. Конечно уже было темно, таковы суровые реалии зимы, а также стало холоднее, так что Чуя внимательно проследил, чтобы этот мерзляк оделся теплее обычного. — Ты из меня снеговика решил сделать? — спрашивает Осаму, скептически окинув себя взглядом в зеркале. На него натянули футболку, кофту, свитер и его теплую куртку, а на ноги спортивные штаны и джинсы. Накахара даже ради этого побежал в ближайший магазин одежды, ведь у них изначально не было в планах ехать сюда на отдых, так что и вещей как таковых нет. — Мы там будем долговато, а ты у нас мерзнешь от любого дуновения ветра, — говорит рыжик, плотно завязывая шарф вокруг чужой шеи, — так что цыц, молча стой и не возмущайся. После этого младший оделся и сам, не так тепло, как первый, ведь он достаточно устойчив к морозам, так что он выглядел куда менее нелепо, чем старший. Выглядело это, конечно, комично и наверняка такая парочка вызовет не у одного человека улыбку, но разве это важно? И они, наконец, вышли из номера, попутно заказывая такси. — Нам так далеко? — спрашивает шатен, заглядывая в чужой телефон. — Ага, отсюда прилично, — кивает Чуя. — Я бы тоже не против был пройтись пешком, но займет это около часа и даже больше, — увидев на экране надпись «Ожидайте, водитель будет на месте через пять минут», он сунул телефон в карман. — Так что, при большом желании, уже по пути в отель пойдем пешком, ладно? — и Накахара, приподнявшись на носочки, чмокнул любимого в нос, заставив того смущенно улыбнуться. Рыжика, конечно, такое будет восхищать и удивлять как в первый: ледяной парень с вечно хмурым лицом, от которого так и веет зловещей аурой и все его стороняться, с тобой становится буквально котенком. И его хочется приласкать, отдать всю свою любовь и нежность, дать ему вечное чувство нужности и важности. Однако восхищение и удивление мигом пропадает, словно водой обливают, когда Чуя понимает, что сделало его таким. Их встретили китайских ворота, которые символизируют вход в одноименный район. Ворота с золотыми драконами на декоративных панелях оформлены в стиле, характерном для времен династии Цинь. На белых нефритовых табличках по обе стороны сооружения есть надпись, которая гласит: «Мир Китаю. Процветание Великобритании». Далее простилается улица со старыми трехэтажными английскими домиками и лавками, украшенные светящимися белым гирлянды, а над головами повисли китайские фонарики, вместе с множеством уличных знаков с иероглифами. — Я прям чувствую, словно и правда в Китае, — говорит Дазай, с интересом оглядываясь. — Даже воздух китайский, да? — смеется Накахара, хватая любимого за руку и приникая ближе. Шатен вздрогнул рефлекторно и хотел было отдернуть руку, но нежный голос донесся быстрее: — Все в порядке. Никому нет дела. Все погружены в себя, — успокаивает он старшего. — А если кто-то и посмеет что-то сказать, я лично набью ему лицо. Я не кину тебя. Я не примкну к чужим людям. Я выберу тебя и я готов жертвовать многим, лишь бы выбирать тебя, — говорит уверенно, так, чтобы у Осаму и сомнений, даже капельки, не появилось в правдивости. — Спасибо, — шепотом отвечает шатен и больше не дергается, не пугается, а наоборот, притягивает к себе, да и сам ластится к младшему, как кот. Он верит, он знает. Чуя не Натан. Он не такой. И не поступит также, как и тот. Они прошлись по лавочкам, рассматривая китайский товар и что-то даже прикупили себе. Услышали китайскую речь, после чего Накахара попытался применить свои давние знания и поговорить с носителем, в итоге все закончилось добрым смехом мужчины-китайца и Дазая, что держался за плечо возлюбленного, боясь упасть от хохота. Диалог, конечно, получился, но младший совершил множество речевых и грамматических ошибок. — Не быть тебе китайцем, дорогой, — все еще сквозь смех говорил шатен. — Ой, да ну тебя, — Накахара взмахивал рукой, отгоняя от себя старшего, как надоедливую муху. — Это было столько лет назад! Как я могу помнить все? — Оправдывайся, оправдывайся, — и после этого ему в плечо прилетел снежок. — Абьюз в отношениях! — Заслуженный! — отвечает рыжик, кидая следующий комок. Потом парни зашли в заведение, что относительно новичок, ведь открылось не так давно. Оно предлагает современный, интересный и необычный способ пообедать, а также отличную возможность развлечься. На каждом столе стоит горшок с горячим бульоном, вокруг которого крутится лента со множеством дополнительных ингредиентов. Тоесть, клиент сам решает, что добавить в бульон, таким образом он сам себе готовит еду. Горячий бульон — любимое блюдо азиатской кухни. Он имеет множество вариаций в зависимости от страны и региона. Выходя из кафе, они заметили дедушку, что нес тяжелые сумки и решили помочь. За дорогой они разговорились и он, в знак благодарности, рассказал про: «Райское местечко, там, знаете, редко кто ходит, но коктейли там подают отменные! Обязательно сходите», — и пара поблагодарила за эту информацию. Они довели лишь до ворот, там дедуля сказал, что доберется сам, а молодые люди пускай идут развлекаться дальше. Парни сразу же прямиком отправились в то самое место, сойдя с оживленной улицы в более укромное, но вместе с тем роскошное местечко. В меню был отдельный отдел, посвященный двенадцати животным. Источником этих коктейлей стали китайские зодиаки. Чуя заказал себе с драконом, а Дазай со змеей. Напитки подали в сосудах в форме соответствующего животного. На вкус действительно изумительно и юноши еле-еле сдержали себя в руках, чтобы не заказать по еще одному. — Вишенка на торте в том, — начал вдруг загадочно говорить рыжик, когда они вышли из кафе, — что по пятницам у них тут фейерверки. — Серьезно? — воодушевился Осаму, который без ума от них, и получил утвердительный кивок. — Пошли быстрее, во сколько они? — он схватил любимого за руку и потянул куда-то, даже не зная направления — Тише-тише, ты мне так руку оторвешь, — смеется младший и смотрит на время. — У нас еще полчаса, мы успеем, не боись, — уверяет он первого, стараясь таким образом поумерить его спешку, но не получается. — И нам, родной, немножко не в ту сторону. — Да? — шатен остановился и огляделся. — А куда же тог… — .го? Чуя? — вдруг раздается рядом. — Серьезно, Чуя? — парни озадаченно разворачиваются на голос, встречаясь с не одной парой глаз. «Один, два, три, четыре…» — начал было считать Дазай, но быстро сбился, так как те без перерыва мешались между собой. «Кто это такие?» — шатен помрачнел и сделал шаг вперед, пытаясь закрыть собой младшего и при случае принять удар на себя, однако тот преградил ему путь рукой и он послушно отступил. Накахара нахмурился, пытаясь в темноте разглядеть чужие лица и понять, кто они такие и откуда его знают. Голос, что принадлежал девушке, весьма знакомый, но трудно наверняка сказать чей он. — Смотрите, и правда он! — с какой-то уж слишком большой радостью воскликает один из парней. — Сколько лет, сколько зим! — А ты что, не узнаешь нас? — с доброй смешинкой спрашивает еще один. — Ну конечно, балда! — девушка дает ему подзатыльник, таким образом «возвращая мозги на место». — Мы стоим в темноте и со стороны выглядим скорее как группа бандюганов. Я бы на его месте уже удрала! — и ребята синхронно засмеялась. Девушка стянула с носа шарф, открывая лицо, и вышла под свет фонаря, давая наконец себя разглядеть. И вот теперь Накахара точно был уверен в своей догадке. По голосу и стилю общения он уже прикинул, кто это мог быть, но наверняка не стал утверждать, боясь довериться своей не самой лучшей памяти, но теперь лишь убедился. — Акико, — с теплотой в голосе говорит он. — Она самая. В последний раз они виделись около семи лет назад, на выпуске, после которого рыжик сразу же уехал с города, никому ничего не сказав и оборвав все связи. Та, конечно, подросла и стала куда женственнее — от семнадцатилетнего подростка, что любил каждую неделю красить волосы во все цвета радуги и специфически одеваться, не осталось и следа. Теперь у нее родные черные волосы до плеч и прямая челка, которая закрывает лоб. Черты лица стали взрослее и не назвать ее красавицей просто нельзя. — Ты изменилась, — константирует факт парень. — В плохом или хорошем смысле? — склонив голову вбок, с улыбкой спрашивает она. И очарование, подметил первый, свое девушка сохранила. — В хорошем, конечно. Значит вы… — рыжик переводит взгляд на остальных, что по очереди стали выходить на свет. — Я так и думал. Перед ним предстали Эйс, Верлен, Каджи, Анго и Ичиё. Все знакомые и некогда до боли родные люди, с которыми он проводил все свои дни, забывая о собственных проблемах. Сколько всего хорошего связано с ними — сердце наполняется любовью и теплотой. Это ребята, с которыми рыжик был в баскетбольной команде и с которыми они выиграли не один матч. С Анго и Акикой они были в одном классе, все остальные из параллели, однако каждую перемену они проводили вместе, обедали вместе на крыше в собственном кругу, сбегали с уроков вместе, прячась от учителей и охранников, и получали от завуча также вместе. Они всегда были вместе. И, как видно, компания до сих пор вместе. Только без Чуи. И еще без… — А где Тачихара? Он не с вами? — Накахара думал, что сейчас он выскочит из-за спин друзей, громко смеясь, как всегда. Он вечно был весел и улыбался ярче всех, шутил и поднимал настроение каждому, подбадривал на матчах, заряжая энергией и придавая уверенности. Он вселял радость и жизнелюбие в самого рыжика, и, кажется, лишь благодаря ему Чуя сейчас такой — солнечный. Парень совсем не заметил, как все члены бывшей баскетбольной команды помрачнели, опустив взгляды, все также ожидая внезапного появления Мичизу. Но его почему-то не было. — Тачихара повесился. — Чего? Сердце вдруг с силой резанула фраза: «Самые грустные люди улыбаются ярче всех». Люди придумывают невероятные шутки, чтобы быть в центре внимания. Они продолжают заставлять смеяться, улыбаться до боли в животе и находить свое место под солнцем. Им это дает чувство принадлежности, которое они, вероятно, раньше не испытывали. Но темная, тоесть противоположная сторона заключается в том, что такие люди не могут раскрывать свои настоящие чувства, не могут попросить о помощи, когда нужно — всему этому мешают опасения. Опасения, что их менее смешная половина личности может быть не по нраву и отвергнута другими. Улыбкой можно маскировать боль — это своего рода защитный механизм, благодаря которому можно защищиться от вторжения в свой личный мир других людей и убеждая, что все в порядке. Таким образом люди избегают необходимости сталкиваться с болью. Но иногда они не выдерживают и их улыбка меркнет, а жизнь с треском обрывается. Зато больше никакие проблемы, переживания и боль их не тревожит. Больше нет нужды заставлять себя улыбаться.