***
— Блять, о богиня, ах! — Хёнджин откинул голову назад, отчего пот начал стекать на подушки. Он издал еще один тихий стон, его спина оторвалась от матраса, когда он услышал знакомое хихиканье возле своего уха. — Наш Нин-и действительно многому научился, не так ли? — промурлыкал Сынмин на ухо Хёнджину, проводя губами по чувствительному хрящу. Хёнджин повернул голову в сторону, демонстрируя длинную шею, которую Чонин так тщательно украсил в утреннем свете. Обычно ухоженные волосы Хёнджина разметались вокруг него, обрамляя лицо, пока Сынмин оставлял новые засосы на шее омеги, добавляя свои собственные метки рядом с украшениями Чонина. Чонин не спешил и с удовольствием растягивал Хёнджина языком. Хотя он был еще неопытным, он с нетерпением и желанием хотел угодить. Сынмин тоже был полезен, хваля альфу всякий раз, когда тот выбивал стон из Хёнджина. С очередным вскриком пальцы Хёнджина снова сжались в шевелюре альфы, заставляя Чонина застонать в кожу омеги. Сынмин, решив доставить удовольствие омеге, медленно спустился по шее к плечу и, в конце концов, начал оставлять больше засосов, украсив правую ключицу Хёнджина любовными укусами, прямо рядом со своей брачной меткой, которая гордо украшала плечо и шею омеги. В тот момент, когда стоны Хёнджина становились все громче и громче, раздался неожиданный стук в дверь, заставивший всех троих парней остановиться. Прежде чем кто-либо из них успел ответить, очень резкий голос окликнул их, явно не впечатленный их утренними занятиями. — Ладно, я понимаю, что вы все очень любите друг друга, но ради богини, спускайте свои задницы вниз, потому что Минхо-хён приготовил нам завтрак. Если вы опоздаете, я не буду вас кормить, — голос Джисона был резким, вероятно, он дрожал от того, что ему пришлось услышать. — Джисон-а, не обижайся, но если нам придется спуститься вниз, а завтрак будет холодным, то так тому и быть, — ответил незаинтересованно Сынмин, а после наклонился и впился в пухлые губы Хёнджина жадным поцелуем. Чонин был единственным, кто остановился. Его губы и подбородок были перепачканы слюной и смазкой Хёнджина, но он опустился обратно, желая продолжить свои манипуляции, чтобы получить больше стонов от Хёнджина. Хёнджин уже был готов нахамить Джисону, но его слова были задушены в зачатке, когда Сынмин поцеловал его, а затем жаждущий рот Чонина снова сомкнулся вокруг него. — Вы больные, слышите меня! Невыносимо! Я расскажу Чан-хёну о вас! — по-детски воскликнул Джисон, явно раздраженный тем, что великолепная троица так стремилась показать, как сильно они «любят» друг друга. Честно говоря, Джисон просто ревновал, что никто не хочет делать это с ним, но он был слишком занят, пытаясь запатентовать специальный воск, который он использовал. — Тогда скажи ему, что я занимаюсь любовью с моими омегой и альфой!— крикнул в ответ Сынмин, и все, что он услышал, это разочарованный стон Джисона. Бета наклонился и взял член Хёнджина в рот, заставив омегу испустить пронзительный стон. Если это то, что значит быть избалованным, то Хёнджин собирается прожить остаток своей жизни как принц, которым он и был на самом деле.***
Завтрак наконец-то состоялся после часа ожидания, во время которого Сынмин, Хёнджин и Чонин «занимались любовью», как описал Джисон. Чан за этот час успел принять душ и поблагодарить богиню за то, что Феликс не увидел его в голом ступоре в поисках еды. Теперь на нем была свободные черные штаны, но футболку он еще не надел. Сейчас он сидел во главе стола и выглядел одновременно отдохнувшим и измученным. Несмотря на то, что Чан всю жизнь прожил в Сидборне, он был бледнее, чем основная часть населения. Казалось, что он вообще не загорал, хотя и был большую часть времени на солнце. Как и Чанбин, Чан тоже был стройным. Мышечная масса располагалась в нужных местах, образуя широкие плечи, мощные руки и упругие грудные мышцы. У Чана были также развиты мышцы пресса — плоды всех его трудов, гордо красовавшиеся на теле. Сидя, нетрудно было заметить тонкие волосы, украшающие его руки, толстые вены, проступающие от костяшек пальцев вверх по предплечьям и пропадающие у плеч. Его телосложение так и кричало — альфа стаи, грозный соперник и тот, с кем нельзя было играть. Тот, кто в секунду уничтожит вас за то, что вы обидите хоть одного члена его стаи. Но он был также альфой стаи, который не возражал против ожидания еды в течение целого часа, пока его товарищи по стае делились друг с другом драгоценными и интимными моментами. Он никогда не будет злиться или проявлять нетерпение, потому что ему хотелось бы иметь такой же момент, как этот, если у него когда-нибудь будет пара. Если бы ему повезло разделить любовь с бетой или омегой, Чан бы тоже пользовался случаем так часто, как только мог. — Ну, доброе утро вам троим, — ответил Чан, стараясь не обращать внимания на фиолетовые и темно-синие засосы, украшавшие всю шею Хёнджина. Омега выглядел слишком довольным собой, на его слегка припухших губах играла ухмылка, когда он сел между Чонином и Сынмином. Чонин, по крайней мере, выглядел немного смущенным, но Сынмин держался совершенно естественно, как будто это ничего не произошло. Чанбин ревновал, кипя от безответных чувств, но держал рот на замке, пока Джисон продолжал громко жаловался. — Ты должен был их слышать, они такие отвратительные и мерзкие, — пожаловался Джисон, в то время как Феликс не отрывал глаз от тарелки перед собой. Казалось, он был слишком смущен, чтобы поднять глаза на эту троицу. Щеки Чонина покраснели, Сынмин же медленно повернул голову, демонстрируя аналогичные засосы на правой стороне своей шеи, что заставило Джисона только фыркнуть. — Ты пропустил все самое интересное, Джисон-а. Надо было остаться, — Сынмин оглянулся на альфу с ухмылкой на лице и блеском в глазах. Похоже, ему нравилось доставать Джисона, — ты бы услышал, какие приятные звуки издают Хёнджин-и и Нин-и. — Ты отвратителен и представляешь угрозу для общества, — не переставал Джисон, скрестив руки на груди, и резко надулся, когда Хёнджин захихикал, не обращая внимания на то, насколько непристойной была тема разговора. Чонин тихонько заскулил, чувствуя себя все более неловко. Хёнджин повернулся к альфе и тут же стал ворковать с ним, отчего Чонин только сильнее заерзал. — Слышишь, Нин-и, Джисон-и ревнует, — пропел Хёнджин, заставив Джисона взглянуть на надменного омегу, отчего тот лишь ухмыльнулся. — Да-да, а теперь быстро заткнулись. Минхо-хён собирается подавать завтрак и я уверен, что он не захочет слышать ваш отвратительный разговор, — зашипел Чанбин. У него уже гневно горели глаза от чуши, исходящей от этих троих. Даже Чан под конец разговора выглядел раздраженным, особенно когда он заметил Минхо с маленькими тарелками в руках, идущего к обеденному столу. — Согласен. Просто заткнитесь. Вы вернетесь к этому разговору после обеда. Тем более Минхо уже здесь, — тихо сказал Чан, выпрямляясь на стуле, явно взволнованный тем, что Минхо так терпеливо ждал, пока их маленькие шутки прекратятся. Минхо поставил на стол три маленькие тарелки, внутри которых было приличное количество ярко окрашенной еды. Сначала Чан не знал, что это такое, но чем дольше он всматривался, тем отчетливее узнавал. Некоторые из этих блюд были основными продуктами питания в провинции — традиционный кимчи, кимчи из огурцов и ростки фасоли. Чан от аппетитного вида закусок неосознанно скользнул языком по нижней губе. Внезапно за спиной Минхо появился Феликс с двумя большими тарелками блинчиков. Стоило омеге поставить их на стол, как Чан понял — они тоже далеки от стандартного завтрака в Сидборне. При ближайшем рассмотрении Чан увидел, что внутри блинов были овощи. Он был заинтригован кулинарными способностями Минхо и взволнован тем, что смог съесть что-то новое. Минхо, казалось, заметил неподдельный интерес стаи, но не стал ничего комментировать. Когда Феликс повернулся, чтобы пойти за свежим рисом, который уже был готов, Минхо неожиданно заговорил. Его мягкий и очаровывающий голос, плывущий по воздуху, привлек всеобщее внимание. — Я приготовил традиционный завтрак, надеюсь, он вам понравится. Если нет, скажите, и я приготовлю что-нибудь другое, — он вдруг почувствовал себя неловко, беспокоясь, что его еда может никому не понравиться. Дживон часто так делал. Когда он готовил еду и Дживону она не нравилась, он бросал ее на пол, чтобы Минхо мог съесть ее после наказания. Минхо надеялся, что с ним здесь так не поступят. Это будет унизительно. Когда Минхо сел рядом с Феликсом, он снова с трепетом наблюдал, как Чан, Джисон и Чонин встали и начали подавать еду омегам первыми, как и прошлой ночью. Минхо все еще не мог взять в толк — почему эти люди так охотно обращаются с омегами? Повезло ли Минхо, наконец, попасть в стаю, где к омегам относятся хорошо, или это все еще проверка? Ложное чувство безопасности, чтобы заманить его... только время покажет, полагал он. Не желая привлекать внимания, он спокойно взял свою миску с рисом и ловко разрезал палочками несколько кусочков овощного блинчика, положил их в миску, а затем тихо соскользнул со стула. Есть на полу было удобнее. Сидя на стуле вместе со всеми, его охватывала паника, от которой он не мог избавиться, как ни старался. На полу он чувствовал себя лучше. На полу было его место. Он тихо держал свою миску в правой руке, палочки для еды в левой, зачерпывая металлическими палочками рис, и довольствовался тем, что ел, стоя на коленях на холодном деревянном полу. Он не думал, что кто-то заинтересуется тем, что он делает. Он просто надеялся, что никто не заставит его снова готовить, если еда будет плохой. Пока что он не слышал никаких жалоб, но все равно стоял на коленях, затаив дыхание. Он никак не мог ухитриться приготовить еду, учитывая предпочтения каждого. Стая Дживона была прихотливой. Если Дживону нравилось что-то, то Кванву ненавидел это, тогда Минсу хотел что-нибудь другое, а потом и Тэхо с Донхёком захотели то-то и то-то. Это было утомительно, но Минхо все равно нравилось готовить. Он уже должен был возненавидеть это занятие, но готовка в одиночестве позволяла ему побыть в тишине. Поэтому, когда он понял, что не может снова заснуть, он просто решил приготовить завтрак. Минхо настолько погрузился в свои мысли, а его глаза были устремлены на блинчик с рисом и овощами, что он не заметил внезапной перемены в стае Чана. Когда Минхо вынырнул из своих мыслей, он вдруг увидел, что Чан... сидит на полу рядом с ним. Его ноги были скрещены перед собой, верхняя часть тела слегка наклонилась вперед, когда он с удовольствием использовал свои палочки, запихивая блинчик с рисом в рот. Рот Минхо медленно открылся, отчего его два передних зуба показались под верхней губой. На его лице был виден шок от поведения альфы. Когда Минхо повернул голову влево, он с удивлением увидел остальных членов стаи, которые сидели на полу и ели вместе с ним. Уши Минхо сразу же окрасились в розовый, выдавая смущение омеги. Но помимо него было кое-что еще — теплое чувство абсолютного комфорта. Оно окутало его, словно одеяло, и Минхо не мог остановить улыбку, которая украсила его удивленное лицо. Когда он поднес блинчик ко рту, он вдруг оказался вкуснее всего, что он когда-либо готовил раньше. Возможно, он сможет привыкнуть к этому.***
Лето сменило весну, и теперь палящая жара властвовала над Сидборном. Воздух из прохладного стал удушающим и знойным, солнце же вообще никого не щадило. Именно в этот день Чан объявил всем за обеденным столом, что у них сегодня выходной. Он сказал родителям, что все так много работали последние пару месяцев, что им пора отдохнуть, и они собираются провести время на пляже. Конечно, родители Чана поддержали его, желая подарить Минхо новые эмоции, в то время как остальные члены стаи были просто рады, что проведут время друг с другом. Но у Минхо была небольшая проблема — он не очень хорошо умел плавать. Он боялся признаться в этом, опасаясь, что его оставят и загонят в дом. На самом деле, Минхо не поверил Чану, когда альфа сказал, что они все поедут на пляж. Дживон всегда брал несколько выходных на отдых, но всегда оставлял Минхо, если, конечно, это не были деловые переговоры. Тогда Минхо брали с собой и использовали в качестве разменной монеты. Минхо вздрогнул от одной мысли об этом, собирая со стола посуду, как вдруг чья-то рука подхватила тарелку, которую он как раз собирался взять. Подняв глаза, Минхо наткнулся на улыбающееся лицо Чонина и тут же растаял. — Чонин-а, тебе пора собираться, — мягко напомнил он, наблюдая, как альфа собирает оставшиеся тарелки на столе и помогает Минхо отнести их на кухню. Чонин лишь пожал плечами, не слушая старшего омегу, что очень удивило Минхо. — Не слушаешь старших? — пошутил Минхо, что заставило Чонина неловко хихикнуть, когда он поставил посуду в металлическую раковину, которую Чан недавно переделал, так как предыдущая не соответствовала его стандартам. Чонин знал, что альфа тем самым говорит «я хочу сделать что-то хорошее для омеги», потому что он использовал точно такие же отмазки, когда делал что-то для Хёнджина и Сынмина, но Чонин собирался держать эту информацию при себе до лучшего времени. В конце концов, он был их самым молодым альфой и самым молодым членом стаи, так что он мог использовать свою миловидность в личных интересах. Чан попался на это раньше, и он попадется снова. — Я слушаюсь, хён. Мы не можем пойти на пляж, если ты будешь убирать за нами, — небрежно сказал Чонин, отчего правая бровь Минхо удивленно приподнялась. Он был озадачен тем, был включен в планы стаи. Он еще не был ее членом, его ничто не связывало с ней, так почему же его пригласили? Чонин быстрым движением забрал у Минхо оставшиеся тарелки, в то время как омега ошеломленно застыл на месте, положив руки на бедра и недоверчиво глядя на альфу. — Меня не приглашали, Чонин-а, так что иди и готовься. Я присмотрю за домом, — ответил Минхо, все еще не веря словам Чонина. Альфа закончил убирать посуду в раковину и обернулся, чтобы посмотреть на Минхо во второй раз. Его рост давал ему небольшое преимущество. — Хён, ты должен пойти с нами, — сказал твердо Чонин. Минхо раньше не слышал такого тона от альфы. Никогда. Это действительно удивило его. Настолько, что на его лишенном выражения лице вдруг появилась небольшая улыбка. Он был лишен дара речи от того, что Чонин просто... предположил такое. — Когда Чан-хён говорит, что мы все куда-то идем, это значит все. Даже Феликс-хён однажды пытался остаться в стороне, и Чанбин-хён вынес его из дома, чтобы доказать, что это правда! Когда мы все идем, мы идем вместе, — сказал Чонин, как ни в чем не бывало, выходя из кухни и проходя мимо обеденного стола в коридор, ведущий к ванной на втором этаже, комнате Чана и лестнице. Перед тем, как полностью исчезнуть из поля зрения Минхо, он остановился, высунул голову из-за угла и ухмыльнулся старшему омеге. — Я позову Феликс-хёна, чтобы он подобрал тебе что-нибудь, если ты не поторопишься, хён! — поддразнил Чонин. На его лисьем лице появилась довольная ухмылка, которая заставила Минхо вынырнуть из своих мыслей. Если Феликс и выбрал что-то для него, Минхо знал, что это будет неудобно или слишком рискованно для омеги, поэтому он тут же пробежал мимо альфы, желая убедиться, что Феликсу не удастся осуществить свои гнусные планы. Он даже не слышал, как Чонин рассмеялся, пока альфа шел следом, неторопливо поднимаясь по лестнице. Через полтора часа Чан, наконец, собрал всех внизу. Альфе пришлось прервать очень взволнованные разговоры чтобы они не забегали слишком далеко вперед, и они смогли оказаться на пляже в нужное время, до того, как солнце успело раскалить песок. И вот теперь все они были на кухне, пока Чан объяснял, за что каждый будет отвечать. Чанбин и Феликс должны были упаковать три корзины для пикника. Чонин и Сынмин должны были принести свои большие хлопчатобумажные полотенца. Одно — для того, чтобы лежать на песке, а второе — чтобы вытирать тело после купания. Джисон должен был принести второй прототип специального крема для загара — крем, который не позволял солнечным лучам обжигать кожу. Чан должен был принести два больших бело-голубых зонта. Хёнджин должен был быть милым, на что омега тут же надул щеки и немного заскулил, отчего почти все стали ворковать и подшучивать над ним. Минхо же отвечал за отдых. Минхо не знал, как это делается, но он старался угодить альфе стаи, чтобы его не наказали и не отправили домой раньше времени. Дресс-код был прост — любая одежда для плавания. У каждого было свое чувство моды, и пока ему было удобно, все было в порядке. В типичном стиле альфы, Чан был без футболки, только в свободных плавательных шортах, которые подчеркивали его тонкую талию и широкие плечи. На нем также было серебряное ожерелье с логотипом их стаи, выгравированным на маленьком круглом диске. Чан был совершенно не против ходить вокруг, демонстрируя свои сильные руки, рельефный пресс и полоску темно-коричневых волос, которая начиналась прямо под пупком и исчезала за плавками. Джисон тоже был без футболки, демонстрируя удивительно стройную фигуру, несмотря на то, что его одежда обычно была довольно мешковатой, а силуэт скрыт за большими пальто. Он также был довольно худым, и хотя его плечи не были такими широкими, как у Чана, у альфы была такая милая талия, что его тело казалось таким же широким, как и у Бана. Альфа также был одарен набором очерченных мышц пресса, их форма была немного более узкой, чем у более широкого Чана. Вместо черных купальных шорт Джисон надел синие, а также белую повязку на лоб, отчего светлые волосы беспорядочно спадали на ткань. Он выглядел весьма довольным собой, размахивая своей любимой кожаной сумочкой, в которой лежал крем от загара, а также другие различные аксессуары, такие как емкости с водой и небольшие полотенца для лица на случай, если кто-то слишком сильно обрызгается. Чонин был единственным альфой, который был прикрыт. На нем была хорошо сидящая светло-голубая футболка с закатанными до плеч рукавами, что точно было идеей Сынмина. Хотя Чонин редко показывал свое тело, не удивительно, что он был хорошо сложен. У него были мускулистые руки, и хотя он не был самым широким членом стаи, он все равно занимался спортом, иногда не отставая или даже превосходя Чана. Черные волосы альфы сегодня были вьющимися, что заставляло Сынмина и Хёнджина ластиться и ворковать над ним. Он все еще находился на стадии, когда выглядит одновременно очаровательным и красивым, его лицо постепенно вытягивалось, а тело быстро набирало мышечную массу. Его шорты были коричневого цвета и спускались чуть выше колен. Он все еще немного стеснялся демонстрировать свое тело перед остальными членами стаи. Чанбин, напротив, был одет в белую футболку без рукавов, демонстрируя свои мускулистые руки, широкие плечи и подтянутую спину. Футболка также была немного разрезана по бокам, что позволяло некоторым людям хорошо рассмотреть грудь Чанбина, если удавалось поймать его под правильным углом. На нем были черные плавки и темные очки, которые должны были защищать его глаза от солнца. Джисон посмеялся с этого над бетой, но Чанбин ответил, что хочет сохранить свои глаза здоровыми и не хочет с возрастом носить очки. Хёнджин также носил футболку, как и Чанбин, — смелый ход, который, казалось, только добавил уверенности и без того великолепному омеге. Хотя он не был таким мускулистым, как альфы и беты, Хёнджин все равно был хорошо сложен — худощавое тело с удивительно тонкими руками. Футболка, которую он носил, должно быть, принадлежала Сынмину или Чонину, поскольку она свисала с его тела, но все равно придавала ему уникальный силуэт. Его черные волосы начали отрастать, и сейчас он держал переднюю часть повязкой, чтобы они не лезли в лицо. У него, как и у Чонина, были коричневые плавки, но гораздо короче, демонстрируя его кожу. Кроме того, засосы, украшавшие его шею, плечи и внутреннюю часть бедер, служили трофеями и предупреждением — его взяли, и он с радостью отдался. Сынмин был одет в такую же футболку, как и Чонин, но кремового цвета. Рукава спущены, а не закатаны, как у альфы. Удивительным в теле Сынмина была ширина плеч, практически не уступающая альфам по длине. Несмотря на худобу, у него были рельефные мышцы, хоть и не такие объёмные. Он, конечно, мог накачаться, но предпочитал не заниматься спортом, а предаваться различным увлечениям. На нем были коричневые плавки, такой же длины, как у Чонина. Они с Чонином несли по восемь полотенец, ткань которых была искусно свернута и перевязана бечевкой и превращена в небольшой рюкзак, чтобы было удобно транспортировать. Феликс и Минхо чувствовали себя не в своей тарелке. Их более скромные натуры отразились на одежде. Минхо запаниковал, решив надеть белую облегающую кофту с длинными рукавами, а затем вторую белую футболку поверх, опасаясь, что все будут смотреть на его кожу, которая была далеко не гладкой. Он все еще считал себя непривлекательным, хотя и скрывал это от остальных членов стаи. Феликс был одет точно так же, как и его хён, удивив Минхо внезапным желанием Феликса быть скромнее и скрыть свое тело. Минхо знал, что в глубине души Феликсу нравится, когда его разглядывают и балуют. Омега, конечно, никогда бы в этом не признался. На паре были одинаковые черные плавки. Все были в обуви, кроме Минхо, который ненавидел носить что-либо на ногах. Вместо того, чтобы принуждать его надеть их, никто не обращал внимания на явное отвращение Минхо к этим зловещим приспособлениям для ног, которые выглядели удобными. К счастью для них, земля, которую купил Чан, включала в себя дополнительное пространство вокруг дома. Они шли по участку, который простирался на часть леса и даже на один из самых популярных пляжей Сидборна. А для и без того нервного Минхо было важно, чтобы он был как можно более расслаблен. Минхо и Феликс шли рука об руку в середине стаи. Джисон и Чанбин шли впереди всех, неся в руках три корзины для пикника. Бета сказал Феликсу, что он справится, не дав омеге и возможности даже прикоснуться к корзине, прежде чем ее унесли. Хотя Феликс был немного расстроен, ему также очень льстило внимание Чанбина к деталям. Ему нравилась верность и надежность беты. — Как думаешь, я нравлюсь Чанбину? — спросил Феликс у Минхо. Его круглые глаза скользили между Минхо и Чанбином. И как раз когда Минхо думал, что ответить, глаза Феликса остановились на широкой спине Чанбина, следя за бетой. Было очевидно, что Феликс начал интересоваться Чанбином, но Минхо не знал, как ответить. Если бы он согласился, это было бы правдой. Было очевидно, что Чанбин испытывает какие-то чувства к маленькому щенку Минхо, его солнышку Феликсу. Феликс заслуживал добрую и уважающую его пару, и Минхо не мог игнорировать правду — Чанбин обладал множеством черт характера, которые он охотно одобрил бы. Но Минхо начал ощущать знакомое удушливое чувство в горле, тревогу, жаждущую вцепиться когтями в его кожу. Она просилась наружу, посылала его мысли вскачь и разрушала его, если он слишком много думал об этом. Потому что если эти двое начнут ухаживать друг за другом... Феликс оставит его. Феликс уйдет, чтобы быть с Чанбином, и хотя у него была такая свобода, Минхо не был готов так от него отказаться. Он только-только вернул свою жизнь после четырех долгих мучительных лет, проведенных в ловушке жестокого ублюдка. Он эгоистично не был готов позволить Феликсу уйти. — Ты должен спросить его, — ответил Минхо с ухмылкой на губах, что заставило Феликса охнуть. Его брови сошлись вместе в недовольстве и любопытстве. Феликс издал несколько плаксивых звуков, прежде чем дуэт отвлекся на внезапно выбежавшего вперед Хёнджина. Одна из его сандалий слетела, когда Чонин погнался за ним. Это заставило Минхо выпустить небольшой смешок, а Сынмин только вздохнул и побежал за ними. — Хёнджин снова шлепнул его по заднице, и Чонин сказал ему этого не делать, — засмеялся Чан, который неторопливо шел сзади. Минхо было странно, что Чан никогда не был впереди стаи. Он всегда следил за ними. Дживон всегда следил. Минхо тут же покачал головой, напрягшись всем телом. Он никогда, никогда не сравнит Дживона и Чана. Они совершенно разные. Со стороны Минхо было бы несправедливо считать их хоть немного похожими. Он просто снова начал нервничать... точно, так и должно быть. Как только все прибыли, Феликс и Минхо выбрали место, где они хотели бы расположиться. К счастью, вдалеке было несколько красивых деревьев, создающих тень, под которой омеги хотели понежиться. Чан создал дополнительную с помощью больших зонтов, которые он принес с собой, с радостью расположив их так, как Феликс и Минхо считали нужным. После этого Чонин и Сынмин взяли два полотенца, положив их на песок, чтобы Минхо мог лечь и расслабиться, пока все остальные, казалось, начали объединяться в пары и веселиться. Чонин успел поймать Хёнджина в свои руки, поднял омегу и закружил его, громко смеясь под палящим солнцем. Сынмин с любовью наблюдал за ними, а потом подошел и нетерпеливо шлепнул Хёнджина по заднице, заставив омегу вскрикнуть от удивления. Джисон же находился в тени с двумя омегами, пытаясь объяснить им, как его чудодейственный крем отлично защитит их кожу от солнца. Чанбин расставлял корзины для пикника на большом столе, который он соорудил пять лет назад. Он перетащил его в тенистое место и сейчас как раз занимался организацией еды, когда взглянул на Джисона, который радостно открывал контейнер с кремом. Он показывал солнцезащитный крем Минхо и Феликсу. Оба омеги были явно заинтересованы, и Феликс первым протянул руки, желая протестировать его. Затем бета вернулся к своей задаче и начал раскладывать кимбап, жареную рыбу, салат и бутерброды, которые он купил утром. Он сбегал на рынок, как только Чан сказал, что они собираются на пляж. Он отчаянно хотел показать Феликсу, что как потенциальная пара и потенциальный жених, он был тем, кто стремился обеспечить свою семью. Возможно, он переборщил, но ему было все равно. Он собирался показать себя омеге в лучшем свете. Когда Чанбин оглянулся, чтобы понаблюдать за омегами, он не был готов к тому, что увидел. Минхо помогал Феликсу намазать шею кремом от загара и вел себя как самый настоящий омега. Но Чанбин был потрясен не Минхо, а Феликсом. Брюнет держал крем близко к своему лицу, нюхая маленькую баночку, как вдруг Джисон потерял равновесие, случайно задев омегу, от чего крем опрокинулся вперед, выплеснув часть белого крема на кончик носа Феликса и разлив крем по губам и подбородку омеги. Круглые глаза Феликса удивленно распахнулись, его загорелая кожа и веснушки еще сильнее выделялись на фоне белого крема, испачкавшего губы и подбородок. Минхо в итоге посмеялся над омегой, но Чанбин вцепился в стол для пикника с такой силой, что почувствовал, как дерево начало трещать. Его решимость рухнула от одного этого зрелища. Пытаясь сохранить рассудок, Чанбин тут же отошел, отчаянно вспоминая какую-нибудь омерзительную вещь, чтобы успокоить себя. Он уже думал просто побежать и упасть лицом в холодную воду. Ему нужно было взять себя в руки, потому что богиня сегодня слишком сильно искушала его, и он едва мог с этим справиться. Феликс, который почти ничего не заметил, увидел только уходящую спину Чанбина, тыльной стороной ладони вытирая крем с губ, и скривился, когда случайно лизнул немного крема. Он громко пожаловался Джисону, расстроенный тем, что крем не был вкусным. Джисон только рассмеялась и извинился, помогая омеге привести себя в порядок и втирая крем в загорелые щеки, искусно проводя пальцами по веснушкам. Как только Феликс закончил наносить крем, омега выбежал на солнце, оставив свои сандалии, и тут же начал преследовать Чонина, за которым теперь гнались Хёнджин и Сынмин. Минхо и Джисон наблюдали, как они вчетвером бегают вокруг, смеясь и крича друг на друга. Затем Джисон предложил крем от загара Минхо, который немного удивился этому жесту. Не говоря ни слова, Минхо спокойно взял баночку и попытался нанести крем на лицо и шею, как это сделал Феликс. Джисон протянул руку, чтобы помочь ему, но от этого движения Минхо резко вздрогнул, не понимая, что альфа хочет помочь ему. Прежде чем Джисон успел извиниться, Минхо неожиданно заговорил первым. — Не мог бы ты мне помочь? — спросил мягко Минхо. Он надеялся, что Джисон не расстроился из-за него. Он не хотел разочаровывать альфу. Но к его удивлению, Джисон просто кивнул и тихо обошел Минхо, чтобы сесть сбоку от него. Он осторожно убрал волосы с шеи Минхо, стараясь говорить громко, но при этом не угрожая. Джисон был, по крайней мере, рад, что Минхо позволил кому-то, кроме Феликса, прикоснуться к себе, даже если это было просто помощь в нанесении крема на шею. Минхо спокойно нанес крем на лицо, стараясь втирать его в кожу как можно нежнее, повторяя действия Феликса с максимально возможной точностью. Когда Джисон закончил, он показал Минхо большой палец вверх. Омега кивнул ему в ответ, и Джисон тут же убежал, собираясь найти Чанбина для спарринга. Бета уже погрузился в воду и сердито смотрел на Чонина, который нес Феликса на руках, угрожая окунуть омегу в воду, а Феликс смеялся и молил о пощаде. Примерно полтора часа спустя стая снова собралась вокруг стола, который Чанбин ненадолго оставил. Все радостно болтали за едой. Жара уже достала некоторых из них, поэтому Чан настоял на том, чтобы они передохнули в тени и не забыли о гидрировании. Минхо не знал, что означает слово «гидрирование», пока Чан не дал каждому что-то поесть и попить, теперь понимая, что альфа просто заботился о состоянии каждого. После того, как все уселись в тени, всем стало намного лучше. Минхо по-прежнему оставался в тени, наблюдая за тем, как стая продолжает играть в песке и воде. Чанбин гонялся за Феликсом, отчего омега смеялся и убегал, капая повсюду водой. Чем больше Минхо наблюдал за Феликсом и Чанбином, тем больше убеждался в том, что они идеально подходят друг другу и, честно говоря, должны быть вместе. Теперь Минхо был свободен... он ведь сможет отпустить Феликса? Пока Минхо продолжал размышлять, рядом с ним раздался чей-то голос, внезапно выводя его из ступора. Он поднял голову вверх и увидел улыбающегося ему Хёнджина. — Минхо-хён, можно я посижу с тобой? Я устал, — заныл он, а Минхо был не из тех, кто отказывает. Он молча кивнул, предлагая Хёнджину место на своем полотенце. В итоге омега сел прямо напротив Минхо, немного пригнувшись и опираясь на локти. Его длинные ноги глубоко ушли в песок перед ним. Его волосы стали волнистыми от морской соли, которая завивала края его влажных черных кончиков. — Хён, помоги мне, пожалуйста, завязать волосы, — тихо попросил Хёнджин, быстро оторвав небольшой кусок ткани от правого запястья и без лишних слов передав его Минхо. Минхо хмыкнул в ответ, осторожно проведя руками по волосам Хёнджина, стараясь быть как можно более нежным. Когда он начал собирать волосы Хёнджина, омега начал тихо говорить, позволяя звукам океана дополнить их мирную атмосферу. — Я так рад, что ты с нами, хён, — мечтательно вздохнул Хёнджин, закрывая глаза и вытягивая ноги вперед под палящее солнце. Он, затаив дыхание, наклонил голову вверх, чувствуя, как умелые пальцы Минхо перебирают его волосы и завязывают их в хвост, освобождая нижние слои влажной шевелюры. — Что ты имеешь в виду? — спросил Минхо, искренне недоумевая, почему Хёнджин вдруг говорит ему такие... эмоциональные вещи посреди пляжа. Это немного ошеломило Минхо. Он не был уверен, то ли жара его достала, то ли он в самом деле покраснел. — Я не видел нашу стаю счастливее, чем когда ты присоединился к нам. Ты принадлежишь нам, Минхо-хён. И я серьезно, — сказал Хёнджин тоном, не терпящим возражений, что еще сильнее удивило Минхо. Хёнджин всегда был игривым и глупым, он редко был таким... серьезным. Но Минхо чувствовал его искренность, когда закончил связывать волосы омеги, поглаживая его голову и наблюдая, как его пальцы исчезают в длинных прядях. — Спасибо, что вырастил для нас Ликс-и и Чонин-и, и спасибо, что пришел в нашу жизнь, хён. Мы никогда не были так счастливы, как сейчас, — голос Хёнджина прервался, когда он медленно опустил голову на колени Минхо, закрыв глаза, чтобы впитать теплую и расслабляющую атмосферу. Минхо ничего не сказал, немного удивленный и внезапно переполненный множеством эмоций, которые плавали в его голове, угрожая материализоваться в слезы. Оглядываясь на пляж и наблюдая, как Чан и члены его стаи играют, кричат и смеются, Минхо задавался вопросом, чувствуют ли остальные то же самое, что и Хёнджин. Действительно ли он дополняет их? Действительно ли они так думают? Он испытывал нечто, похожее на... облегчение. Он думал, что наконец кому-то нужен. Может быть, он действительно может принадлежать этому месту.***
Хотя летняя жара была в самом разгаре, были и те, кто не прочь был одеться, несмотря на палящее солнце. Рынки были заполнены людьми до отказа, и мужчина пробирался сквозь толпу, стараясь не задеть никого из проходящих. На нем была простая черная шапочка, черная туника с длинными рукавами и простые черные брюки с парой слегка потертых черных мокасин. Он шел так быстро, как только мог, настолько проворно, насколько это было возможно после длительного путешествия. Он быстро свернул в небольшой переулок на шумном рынке — место, где обычно складывают остатки товаров или оставляют случайные предметы мебели, чтобы другие могли взять. Вместо этого мужчина пошел по длинной извилистой дороге, пока наконец не нашел то, что искал — светло-коричневая дверь в самом конце переулка. Он шагнул вперед, дважды постучал, прежде чем отступить. Письмо, которое он получил, приказывало ему сделать именно это. Через мгновение дверь медленно открылась, и мужчина проскользнул внутрь, стараясь закрыть ее как можно тише, а в фойе снял обувь и ступил на приподнятый пол. В центре небольшой комнаты сидел человек в черной маске, скрывавшей нижнюю половину лица, а его глаза смотрели на новоприбывшего. Он был одет очень просто — туника кремового цвета и расклешенные бежевые брюки. После минутного молчания он пригласил молодого человека вперед. Тот сел напротив, их разделял только журнальный столик из темного дерева. — Ты пришел один, верно? — спросил человек в маске с подозрением в голосе, несмотря на то, что молодой человек кивнул головой. — У меня больше нет стаи, никто не последует за мной, не говоря уже о том, чтобы интересоваться во мне, — ответил он с презрением в голосе, когда человек в маске на это ухмыльнулся, хотя пришедшему было трудно разглядеть его истинные эмоции. — Ты принес мое письмо? — спросил человек в маске, наклонившись ближе к столу, когда молодой человек достал пергамент и положил его на стол. Как только человек в маске прочитал его, он снял ее, обнажив широкую ухмылку на лице. — Хорошо. Я вижу, тебя также интересует то, что было отнято у тебя руками Кристофера Бана, верно? — новичок кивнул, его темно-карие глаза практически засветились при упоминании этого альфы. Этого ублюдка, который принял его с распростертыми объятиями только для того, чтобы вышвырнуть вон. Он отомстит, ох как отомстит. И он разорвет Кристофера Бана на части, если это будет последнее, что он сделает при жизни. — Я хочу, чтобы его стая была распущена, как он поступил со мной. Я должен был стать избранным, но меня выбросили из-за одного условия, — прорычал новоприбывший, уставившись на пергамент так, словно тот обидел его, словно он сделал с ним самое худшее, что только можно было себе представить. — И у них есть то, что нужно мне. То, что также было отнято у меня, — прорычал человек, внезапно выхватив левой рукой небольшой кинжал и опустив его на середину стола, с легкостью пробив пергамент и дерево. Новоприбывший даже не вздрогнул, когда они оба подняли головы, их темно-карие глаза встретились. — Меня зовут Кан Санхён, приятно познакомиться, — мурлыкнул Санхён, скрещивая ноги и протягивая правую руку для рукопожатия. Новичок тут же ответил взаимностью с ухмылкой на лице. — Аналогично, меня зовут Ким Уджин, и позволь рассказать тебе все, что я знаю о Кристофере Бане.