самое страшное

Впервые Кэйе захотелось его поцеловать, когда им было лет шестнадцать. Они тогда возвращались из Монда на винокурню, такие счастливые и такие свободные, что внутри все дрожало от странной радости, которая бывает только в юности. У них был выходной от службы, в городе было спокойно, даже хиличурлы не рисковали нарушать это затишье, попрятавшись в своих пещерах и домиках. Позади осталось ущелье, вокруг шумел лес, а впереди виднелась винокурня. Поздняя весна ласкала лицо теплым ветерком и грела спину полуденным солнцем. Кэйа чувствовал себя счастливым. Вот так просто, без особых причин. Рядом шел Дилюк, рассказывая о его последнем патруле, а Кэйа даже не вслушивался в его болтовню — он любовался им, не в силах посмотреть на что-то еще. Дилюк уже тогда был красив: собранные в высокий хвост волосы, восхитительный контраст бледной кожи и ярко-алых прядей, спадающих на лицо. И блестящие интересом к жизни и миру вокруг глаза. Черт, Кэйа был так сильно в него влюблен. И как только Дилюк не видел? Они дошли до деревянного указателя, и Дилюк остановился, глядя на возвышающийся за винокурней Драконий Хребет. — Хорошо, что нам нечасто дают там задания, — сказал он. Кэйа удивленно проследил за его взглядом. — Выжить на Хребте с Пиро Глазом Бога проще, чем без него вообще, — заметил он. Кэйа тогда еще не получил Глаз Бога, хотя и очень этого ждал. Было интересно, какую же стихию боги уготовили ему. Да и от Дилюка отставать не хотелось — тот уже стал самым молодым капитаном в Ордо, а Кэйа лишь старался успеть по его стопам, хоть и делал некоторые успехи в тех областях, которые Дилюку не поддавались. У Кэйи обнаружился небывалый талант к планам, тактикам и схемам, и Дилюк искренне восхищался его умением просчитывать ситуацию наперед. Знал бы Кэйа тогда, как именно он получит Глаз Бога — отказался бы от него заранее, но видеть будущее он не умел, а с Моной познакомился много позже. — Тогда хорошо, что нас с тобой часто ставят в один отряд, — просто ответил Дилюк. — Со мной ты там не замерзнешь. Кэйа рассмеялся, думая, что Дилюку для этого даже его пиро не нужно — Кэйю грела любовь, юная и беспечная, и все казалось проще. В шестнадцать весь мир кажется проще, даже если день за днем переживаешь взрослые драмы. Дилюк улыбнулся, солнце отразилось в его глазах, и Кэйа сжал руку в кулак так сильно, что полумесяцы ногтей остались на мягкой коже ладони. Кончики пальцев закололо — так нестерпимо захотелось его поцеловать. Его, такого светлого, теплого и близкого. Его, такого любимого и родного. Но Кэйа не посмел. Кэйа только покачал головой, напомнил, что Аделинда, наверное, уже заждалась их к обеду, и продолжил путь на винокурню, обогнав Дилюка. Кэйа потом часто думал, что, может, стоило тогда дать себе волю. Пойти на поводу у своих безумных желаний и коснуться губ Дилюка своими. Может, они бы поговорили об этом еще тогда, и всего, что было в будущем, не произошло. А может, их пути разошлись бы еще раньше. Кэйа иногда так блядски сильно ненавидел свою жизнь.