P. S. Люблю. Настя

Настя снова опаздывает. Часы на стене в моем кабинете показывают почти половину десятого, а она так и не уведомила о своем приходе привычным оглушительным хлопком двери и таким же громким приветствием. Не зря я пообещал себе больше не иметь личных отношений на работе. Это мешает делу. Вот и сейчас я думаю о ней вместо того, чтобы размышлять о завтрашней деловой встрече, которая, в качестве бонуса за необходимость общения с невероятно придирчивым и дотошным потенциальным деловым партнером, пройдет на морском побережье. Можно сказать, это незапланированный выходной, а их у меня не было последние лет пять или около того. Во время отсутствия меня заменит Айя. Не успеваю подумать о ней, как в кабинет ураганом врывается младшая сестра, отвлекая меня от непрошенных мыслей и бесконечного заполнения документов. Она плюхается на край рабочего стола и протягивает мне макет обложки первого номера, который мы договаривались утвердить сегодня утром. — Это кто? — хмурюсь, глядя на совсем юную светловолосую девчонку, которая позирует для фото в ярком желтом платье. Айя закатывает глаза. — Мне кажется, мы договаривались поместить на обложку знаменитость, а это… это твоя дочь? — Не смешно, — Айя хихикает, ведь Тианит при всем ее желании не смогла бы вырасти так быстро. Недавно младшей племяшке исполнилось три года, и она почти научилась выговаривать мое имя. Теперь я Гадей. Раньше был просто Гад. Прогресс налицо. — Это, между прочим, восходящая звезда интернета. Лея Берг. — А, та самая девчонка, которая прославилась, рассказывая постыдные истории о своих одноклассниках? — вспоминаю, вглядываясь в изображение. Сперва мы хотели поместить на обложку участников «Испорченных струн», но они уехали обратно в Питер и не отвечают на звонки. — Никогда не пойму желания людей рыться в чужом грязном белье. Да и этих современных звездочек мне тоже не понять. — Ну да, ну да, а вот в наше время… — смеется сестра, и я не могу удержаться от улыбки. Она права, мне ни к чему осуждать вкусы целевой аудитории. — Знаешь, пора бы тебе уже больше следить за современными трендами. Все-таки выбрал девушку почти вдвое моложе. При напоминании о Насте я машинально бросаю взгляд на часы, которые показывают без пятнадцати минут десять. Пора вводить штрафы за прогулы и опоздания, но тогда она останется совсем без зарплаты. Андрей просил хоть как-то поощрять ее желание встать на путь исправления и даже предлагал сам начислять необходимую сумму на выплату стажерских, только бы дочь познала цену труда. — У меня совершенно нет комплексов по этому поводу, и я не думаю, что должен вникать в не интересующие меня вещи только чтобы мы были «на одной волне», — фыркаю, снова возвращаясь к разговору с сестрой. Она хмурится. — Ради журнала — ещё возможно, хотя я думаю, что для отслеживания трендов у меня есть ты. — О, конечно! Значит, Настя должна меняться, чтобы соответствовать такому мегавзрослому и серьезному товарищу, как ты, а тебе лень даже какой-то школьный блог почитать? — укоряет Айя, и я качаю головой. У нее всегда было повышенное стремление к справедливости. — Я не заставлял ее меняться, это был личный выбор, — напоминаю, ведь действительно никогда не выставлял ей условий, при которых у нас могут быть отношения. Я говорил лишь о том, какую женщину хотел бы рядом с собой видеть, но не рассчитывал, что это будет Настя. — Я очень ценю ее целеустремленность, активность и умение признавать ошибки. — Ты так говоришь, как будто бы это не об отношениях, а о взаимовыгодном сотрудничестве, — морщится девушка, и я пожимаю плечами. Всегда считал, что отношения — это прежде всего партнерство. — Перестань быть таким сухарем! Я же вижу, что она тебе нравится. Эти твои суждения только все испортят. Ты хотя бы в перспективе задумываешься о том, чтобы создать с ней семью? Я молчу, потому что мне хватает других забот, требующих усиленного мыслительного процесса. Скоро открытие журнала, а у нас есть только несколько статей, макет обложки и пара интервью. Нет названия и половины штата, что мне надо решить в кратчайшие сроки. — Честно говоря, я не думаю, что из этого что-то выйдет, — отвечаю, помедлив, вновь переводя взгляд на сестру. Она выглядит расстроенной. — Настя еще очень юная, и я уверен, она наиграется и успокоится. Ей кажется, что она всю жизнь мечтала об этих отношениях, но на самом деле я просто был недостижимой целью, к которой она так стремилась. Я дал ей ее достигнуть, вдоволь насладиться победой, и двигаться дальше. — Боже, как это в твоем стиле! — выдыхает Айя, закрывая лицо руками. Я вопросительно приподнимаю брови. — Рациональность из всех щелей прет, аж тошно! — Нет, на самом деле на этот раз я просто плыву по течению. Я не стремился к сближению с Настей, но допускал, что это случится, — замечаю, откидываясь на спинку кресла. Перед глазами снова оказываются часы, и я чувствую легкое раздражение. Почти десять. — Я ведь не отрицаю, что она меня привлекает. Но в то же время осознаю всю ответственность, которую беру на себя, вступая в эти отношения, я взвесил все за и против. Поэтому каким бы не был итог, я думаю, что к нему готов. Только делая скидку на юность Насти, почти уверен, что она не была готова, и как только поймет это, мы расстанемся. — Зануда, — бросает сестра, поджав губы. В этот момент она кажется мне маленькой обиженной девочкой, почти как в детстве. — А как же любовь? Губы трогает усмешка, и я снова качаю головой. Я не верю в любовь. Нет, скорее не так, я не верю в надежность любви. Она для меня сравнима со страстью, влечением, увлеченностью, тем, что проходит, оставляя после себя пустоту. Я готов поддаться этим чувствам, но в то же время понимаю, что это все скоротечно. Будущего так не построить. Лучше опираться на доверие, взаимное уважение и общность взглядов. — Ты ведь за Петра тоже не по любви вышла, — напоминаю, но тут же жалею об этом. Айя становится совсем подавленной. — Поэтому я и хочу, чтобы ты смог искренне и по-настоящему полюбить, — шепчет сестра, опустив взгляд. Я слышал от матери, что у них с мужем не все гладко, но думал, это временное. — Если ты сейчас подумал об Ире, то ты ее не любил. Ты убедил себя в этом, а потом твой брак рассыпался, как чертова иллюзия. Не повторяй ошибок, Гордей… Хватит того, что я наступила на твои грабли. — Айя… — зову я, но она слишком быстро выходит из кабинета, прикрыв за собой дверь. Я порываюсь пойти за ней, но останавливаю себя. Пусть сперва успокоится, а потом мы поговорим. Сейчас только хуже сделаю. Из всех трех сестер я всегда был более дружен именно с Айей, хотя Элия и Идес мне ближе по возрасту. Но когда родилась самая младшая сестра, нянчить ее выпало мне, ведь родители пропадали на работе, желая дать нам лучшее будущее. Четырехлетняя Элия сама нуждалась в няньке, но ее легко было занять маминым косметическим набором. Идес было одиннадцать, и она росла умной не по годам, все ее время занимали кружки и дополнительные занятия. В пятнадцать она окончила школу экстерном, а в двадцать один — защитила кандидатскую диссертацию, после чего отправилась прямиком в родильный зал. Айя росла едва ли не моим отражением, у нее были мои интересы и мои ошибки, поэтому нам было так просто вместе. Когда я женился на Ире, ей едва исполнилось восемнадцать, и вскоре она спешно вышла замуж за Петра. Мне казалось это правильным, ведь он демонстрировал готовность заботится о ней и защищать, пусть Айя его никогда и не любила. Но когда рухнул мой брак, она впервые не последовала моему примеру, наоборот, их семья казалась как никогда крепкой, и подтверждением тому стало рождение Тианит. Теперь оказывается, что все не так радужно, и где-то в глубине души я чувствую ответственность за это. От печальных мыслей отвлекает громкий хлопок двери, и уже через несколько секунд в мой кабинет врывается Настя — бодрая, счастливая, с горящими глазами и улыбкой на чуть полных губах, из-за чего мое раздражение вдруг куда-то улетучивается. Она плюхается на стол прямиком туда, где только что сидела Айя, и отпивает глоток из картонного стаканчика с кофе. — Прости, задержалась, — выдыхает она, но при этом совсем не выглядит виноватой. Я пытаюсь сохранять рабочую дистанцию, но взгляд задерживается на изящных изгибах ее тела, которые идеально подчеркивает обтягивающее голубое платье. Настя замечает это, и ее глаза загораются лукавым блеском. — Если хочешь, можешь наказать меня прямо на этом столе. — На этом столе… я хотел бы видеть черновой вариант интервью с Леей Берг, — настаиваю я, и Настя с притворной обидой кривит губы. Но она никогда не была хорошей актрисой, поэтому выражение ее лица слишком быстро сменяется на расслабленное и даже чуточку лисье. — Между прочим, я с этой Леей всю ночь трахалась, так что тебе уже ничего не светит, — фыркает Настя, протягивая мне файл с распечатками. Я забираю его и пробегаюсь взглядом по строчкам. По сравнению с прошлой статьей, это явно прогресс. Может, Айя помогла. При воспоминании о сестре в памяти невольно всплывают ее слова о любви, и я хмурюсь, сжимая в руках черновики. Что, если она была права по поводу Иры, и я на самом деле толком ее не любил? Я проанализировал эти отношения тысячи раз, но всегда упускал тот факт, что наш брак был порывистым и спешным, ведь я пытался забыть свою студенческую любовь. Было больно вспоминать об этом. Сейчас боли нет, и мне куда проще мыслить трезво. — Все в порядке? — спрашивает Настя, привлекая мое внимание. Я отвлекаюсь от бумаг, встречая ее привычно нежный и слегка обеспокоенный взгляд, от которого в груди разливается непривычное тепло. Повинуясь внезапному порыву, я тяну ее к себе и прижимаюсь поцелуем к губам, таким податливым и мягким, что хочется целовать их снова и снова. Обнимаю девушку за талию и притягиваю к себе, усаживая на колени. Она обхватывает меня двумя руками за шею и зарывается пальцами в волосы, отчего по коже проходятся мурашки. — Надеюсь, у тебя нет планов на завтра, — произношу, отстраняясь. Настя смотрит на меня так преданно и влюбленно, что в этот момент мне хочется дать этим отношениям шанс и приложить хоть немного усилий, чтобы они не закончились так, как я предсказывал изначально. — Потому что у меня есть идея получше, чем поход в кино…