очерки потухшего солнца

      Чон Юнхо — один из тех типов людей, который славится не только умением передавать настроение музыки танцем и красиво петь, но и умением заставить кричать от удовольствия. Его первым удачным опытом стал Минги, когда по своей «неосторожности» был застукан за процессом, и, увы, оправданий найти себе не смог. Юнхо бы соврал, если бы сказал, что ни разу не вспоминал лицо младшего в тот момент: он застал его во время самоудовлетворения, когда тот, пряча лицо в подушку, глухо стонал имя хёна, проталкивая вибратор и заставляя его входить на всю длину. После их первого секса у Минги не осталось никаких секретов от Юнхо, хён уже на следующий день знал все интересы и пристрастия своего дорогого Сона — от «A» до «Z».       Сон ненавидел себя за свою простоту и порой хотел провалиться под землю от стыда, но Чон только смеялся и говорил, что любить такое — не ошибка. Поэтому каждый раз, когда пара изящных длинных пальцев Юнхо оказывается у промежности младшего, старший смотрит в умоляющие глаза Минги, который вот-вот заплачет от нетерпения и желания, чтобы эти пальцы оказались в нём. Одной рукой Юнхо проходиться по внутренней стороне бедра, а пальцами второй вскользь касается напряжённого колечка мышц. — Минги-а, — шепчет в губы Чон, втягивая Сона во влажный поцелуй, настойчиво проталкивая язык. Минги даже не сопротивляется, позволяя хёну делать то, все что тот хочет. Он жадно проводится языком по зубам, проталкивает внутрь, сплетая языки в мокром танце. От такого у Минги голова кругом. Юнхо снова ведёт пальцами по ягодицам, надавливая чуть сильнее и наконец проталкивая один палец. Сон выгибается в спине, подаваясь чуть вперёд. Старший чувствует, как свободно двигается палец и добавляет еще два, задевая незамысловатыми движениями простату, заставляя тем самым Минги жадно подаваться вперёд, насаживаясь глубже и содрогаясь в предоргазменной судороге. То, с каким блаженством смотрел на него Юнхо, можно было выводить на холст красками. Какое-то время он ещё мучает младшенького, гладит его, доводит, а когда тот наконец кончает — смеётся. Он довольствуется картиной, которую только что создал. Пальцы с хлюпающим звуком выходят из Минги, пока он протяжно стонет в посторогазменой судороге, охватившей его ноги и руки. — не думай, что мы так быстро закончили, — Минги сейчас проще продать душу дяволу, чем посмотреть на довольного собой хёна и признать, что ему этого действительно мало. Не говоря ни слова он обвивает бедра Юнхо ногами, заставляя того придвинуться ближе и даже нависнуть над ним, оперившись руками по обе стороны от своей головы. Без особых раздумий Чон снова втягивает своего любимого младшенького в поцелуй, пока тот жадно лез руками под рубашку своего хёна и желал дотронуться до горячей кожи. Разрывая поцелуй он всё-таки помогает Минги снять с себя рубашку и предстать перед ним во всей красе. Он позволил тонким пальцам касаться себя, вести по животу и ниже, позволил расстегнуть ремень, пуговицу и ширинку. Он также позволил стянуть с себя штаны вместе с бельём, открывая вид на возбуждённые юнхоновские 23 см. Не сказать, что Минги видел это впервые, но каждый раз был как первый, особенно, когда старший смотрит прямо в глаза и так самодовольно улыбается.       Руку Минги перехватывают и заводят у него же над головой, втягивая губы в жадный поцелуй. Юнхо прижимает одну из его рук своей, пока второй придерживал младшего под бедро, пристраиваясь у растянутой ранее пальцами дырки. Ему достаточно сделать лишь небольшое усилие — и его член вошёл в Минги на половину, даря младшему ощущение заполненности и заставляя пальцы лишь сильнее сжимать простыни, а пальцы на ногах поджиматься. Протяжный стон приятной вибрацией оседает на губах. Юнхо делает ещё одно усилие и входит теперь уже на всю длину. Если бы не поцелуй, стон Минги услышало бы все общежитие и на дверях комнаты на следующий день висело бы объявление о шуме. Юнхо ведёт по стенкам узенького Минги, да так, что младший иногда забывает дышать и каждой новое движение заставляет его понять, что это удовольствие далеко не сладкий сон, а самая что ни на есть сладкая реальность, что с ним происходит.       Толчки старшего сначала медленные, он даёт возможность привыкнуть, нащупывая ту самую точку. Он резко разрывает поцелуй и, освобождая руку Минги, заменяет губы своей рукой, не давая донельзя развратным стонам вырваться наружу. Чон продолжает поддерживать Сона под бедро и толкаться внутрь, ударяя головкой по простате и заставляя все тело младшего ловить разряды. Стоны вибрацией отдаются в руку, Минги почти не контролирует себя. Постепенно Юнхо увеличивает темп, теперь уже не только стоны, но шлепки плоти об плоть раздавались на всю комнату. У соседей определённо будут вопросы, но сейчас о них ни Минги, ни Юнхо думать не хочется — они слишком заняты друг другом.       Чувствуя, что разрядка совсем скоро, Минги обхватывает своей рукой запястье старшего и убирает со своего рта, получая возможность выстонать всего два слова, которых для Юнхо оказывается достаточно — «поцелуй меня». Он своим поцелуем сгребает губы Сона, кусает их нежно, ведёт языком и чуть посасывает, пока доводимый до предела под ним младший громко и протяжно стонет, кончая себе на живот. Старший делает ещё несколько уверенных толчков, не забывая пройтись головкой по простате, и кончает следом, заполняя всего Минги изнутри. Минги тихо про себя ругается, ведь ему снова придётся вымывать себя, но Юнхо с таким довольным лицом смотрит на него, что как-то и сил выказать все недовольства не находится и он просто позволяет старшему уткнуться в своё плечо головой и что-то прохрипеть. В наборе звуком Минги удаётся разобрать лишь «хорошо, малыш», от чего у самого него улыбка невольно натянулась.       Всё-таки быть застуканным — это не всегда плохо.