Сад Безмолвных Обещаний

      Я определённо превратилась в человека, склонного к затяжной хандре и депрессии. Если ранее я не хотела покидать комнату, то теперь мне и с постели вставать не хочется. Хотя сейчас раннее утро, может после у меня найдутся силы и желание. Я крепко сжимаю в руках книгу, которую мне одолжил император. Постепенно в голове снова начали всплывать недавние события. Полумрак комнаты, тихий треск дров в камине. Руки императора в моих волосах, хриплый голос и тяжелое дыхание. Мягкий, но в тоже время требовательный поцелуй, который выбивал почву из-под ног. И заставлял сердце трепыхаться запутавшейся в сеть птицей. Каждая клеточка моего тела словно горела огнём. Я тоже хотела прикоснуться к этому мужчине. Всё происходящее было похоже на наваждение или дурной сон. И самое ужасное в том, что я не желала останавливаться. Не оттолкнула императора или накричала, а не сопротивляясь, оказалась в его власти.       Ни один мужчина не вызывает во мне столь сильный и противоречивый спектр эмоций. Я всё ещё ненавижу его и не собираюсь прощать. Он интересен и привлекателен, меня тянет к нему. Я не стану отрицать очевидное. Император не из тех людей, кто сможет быть привязан к одной женщине. Он лишь играет со мной, словно кошка с мышкой. Его интерес исчезнет, а последствия будут слишком разрушительными, не только для меня.       Я раз за разом повторяю себе. Это всего лишь поцелуй, не стоит так переживать. Вот только этого «всего лишь» я не ощущала. Он уже целовал меня, пытаясь спасти, после того, как я упала в пруд. Стыдно признаться, но я даже не целовалась в своей прежней жизни. Я уже не ребенок и должна перестать думать о подобных глупостях. Мне нельзя открывать никому своё сердце, тем более императору. Тогда почему чувствую жгучую горечь? Она разливается по грудной клетке, вызывая желание разрыдаться.       Когда я почувствовала ласковое и тёплое прикосновение к своей щеке и волосам то едва не подскочила с кровати. Громкий мужской смех разнёсся по комнате. Яркий солнечный свет слепил глаза, и я инстинктивно зажмурилась. Моё сознание ещё затуманено. Я пытаюсь понять, что происходит. Смотрю на Эдварда, который сидит на краю моей постели. Видимо, я снова уснула. Это не удивительно. Ночь у меня была слишком беспокойной.       — Ты даже во сне не ослабляешь бдительность? — Всё ещё смеясь, спросил мужчина.       — Конечно. На случай того, что ко мне в комнату проберётся такой, как вы. — Нахмурившись, произнесла я.       — Такой, как я?       — Невоспитанный и беспардонный.       — Зачем беспокоиться о пустяках? Мы оба мужчины. — Он махнул рукой. — Тем более, чем же ты мог таким заниматься? Читать?       — Чтение обогащает душу.       — Я пролистал пару твоих книг. — В его глазах появился озорной блеск.       О, Богиня, пусть это будут не те книги, о которых я сейчас думаю. Только не они. Я вроде бы убирала их подальше. Какова вероятность того, что брат императора и по совместительству его советник не умеет читать? Правильно, она равна нулю. Губы Эдварда медленно растягивались в усмешке. Я старалась придумать хоть какую-то отговорку или правдоподобную ложь. Если я просто накричу на него и выставлю за дверь, это только усугубит ситуацию. Нанесение тяжких телесных тоже не выход, а подписание смертного приговора.       — У тебя очень своеобразный вкус.       Моё лицо запылало так, словно я оказалась на тропическом острове, в разгар лета. Почему моя жизнь такая несправедливая? Сверху стопки лежат книги о магии и стихи. Почему ему в руки попались не они?       — Признаюсь, даже я был смущён некоторыми сценами. Наследнику маркиза не пристало читать что-то столь неприличное. — Мужчина покачал головой.       — А вам не пристало пробираться в комнату, словно вор. И брать мои вещи без дозволения. — Я вздёрнула подбородок. Лучшая защита — это нападение.       — От прочитанного, моя хрупкая натура, была обескуражена.       — Вы можете уже замолчать. — Я размахнулась и ударила Эдварда по руке, вызвав у него новый приступ смеха.       — Ты разносторонняя личность. Кто бы мог подумать, что тебе по вкусу подобное чтиво.       — Нет ничего плохого в том, что я читаю про любовь. Это не преступление.       — Я этого и не говорил. — Он усмехнулся. — Просто пару книг из твоей коллекции, не имеют хоть малейшее отношение к любви.       — А вы так хорошо в этом разбираетесь? — Я закатила глаза.       — Полагаю, больше, чем ты.       На это утверждение я не знала, что ответить, потому что Эдвард был прав. Я чувствовала себя уязвлённой. У меня не было времени на романтику в прошлом. Вся та моя жизнь была похожа на ходьбе по битому стеклу. В этой я тоже не могу себе её позволить. У меня есть то, что намного выше мимолётной слабости. Я вздохнула и произнесла:       — Может я и не разбираюсь в любви и никогда её не испытывал. Особенно ту о которой вы рассказывали вчера, но мои родители любят друг друга. Их любовь не похожа на бушующее пламя, а тихий очаг. Они были счастливы и дарили это счастье нам с сестрой.       — Почему ты говоришь были? Твои родители ведь связаны божественным благословением. — Эдвард нахмурился.       — Связаны, но оно не залечит раны, не заберёт боль и не вернёт то, что мы потеряли.       — Значит, после смерти твоей сестры всё изменилось?       — Моя сестра была солнцем, оно согревало всю нашу семью. Мы пытаемся жить без него, и пока получается плохо. — Мои губы исказила горькая усмешка.       — Ты был близок с ней?       — Очень. Сестра была мне ближе всех на свете. Она любила меня и тоже постоянно твердила, что готова отдать за меня жизнь. Когда я слышал эти слова, то постоянно кричал на неё. Я не хотел допускать малейшую мысль, что она покинет меня. Порой я так сильно ненавижу этот мир, в котором её больше нет, что это невыносимо. Хочу хоть чем-то унять боль, но от неё нет лекарства. Она не дань, что можно заплатить и забыть навсегда.       — Ты и не должен всё забывать. Я не буду говорить тебе что со временем станет легче. Это не можем знать ни ты, ни я. — Эдвард взял меня за руку и крепко сжал. — Я думаю, если бы был на месте твоей сестры, то не хотел бы, чтобы человек, которого я любил, страдал и мучился. Не удерживай её, дай успокоиться и войти в круг перерождения.       — Я правда стараюсь. — Выдавила из себя, с трудом поглотив стоящий в горле колючий комок. — Стараюсь изо всех сил.       — Верю. И спасибо, что поделился со мной своими переживаниями. Невозможно держать в себе боль. Она рано или поздно даст о себе знать. К тому же меня радует, что мы становимся ближе.       — Кто вам сказал подобную глупость. — Я шмыгнула носом и отвернулась.       — Ты просто не можешь противиться моему обаянию и прекрасной внешности. — Он такой павлин, слов нет. Они с императором одного поля ягоды.       — У вас есть хоть капля совести? Вот так и беседуй с вами на серьёзные темы. — Схватив подушку, я бросила её в Эдварда, но он увернулся.       — Я отличный собеседник. Все тебе это подтвердят. — Мужчина сделал оскорблённый вид.       — Да они просто не в себе.       — Это с тобой что-то не так. Как на меня не посмотри, я прекрасен.       — Вы имели в виду ужасен? — Я выгнула бровь.       — Я знал, что ты со мной согласишься, по-другому, и быть не может.       — Я сказал: ужасен, а не прекрасен.       — Что? Я тебя не расслышал. — Он сделал вид, будто прочищает уши. — Видимо, у меня что-то со слухом. Я так слаб и ещё не оправился. Ты можешь меня немного подлечить, я буду послушным. Тебе даже подниматься с постели не нужно, я прилягу рядом.       Эдвард одарил меня игривой улыбкой. Без долгих раздумий я взяла ещё одну подушку и, привстав с кровати, ударила ей мужчину. Жалею, что не могу треснуть его чем-нибудь потяжелее. Эдварда полезно спускать с небес на грешную землю.       — Как ты можешь так обращаться со своим же пациентом? — Он демонстративно приложил руку к груди.       — Я знаю название вашей болезни — это слишком высокое самомнение и нездоровое пристрастие к алкоголю. — Я ударила его ещё раз.       — У тебя даже рука не дрогнула, бездушный негодник. Сейчас я научу тебя, как нужно обращаться со старшими. — Эдвард поднял подушку с пола и сузил глаза.       — Боюсь, от вашего обучения, мои манеры, как всё остальное, станут только хуже.       — Я к тебе со всей душой и благими намерениями, а ты это не ценишь. Значит, ответишь за оскорбления моей тонкой и ранимой натуры.       — Вы хотели сказать, вашего раздутого эго?       Парировала я, быстро подскочив с кровати с подушкой в руках. Моя комната превращалась в поле для сражения. Наше поведение такое детское и несуразное, но мне было всё равно. Я хотела забыться на миг. С Эдвардом мне было весело и легко. Я не хотела переживать ни о чём. Мне нравилась беззаботность Эдварда. Да, может он немного легкомысленный, но именно её мне и не хватало сейчас. Я устала пытаться держать всё под контролем. Бояться, что меня раскроют или не оправдать чужих надежд и ожиданий. Пытаться быть той, кем я не являюсь.       Как бы я не старалась, мы с Аленом разные люди. Мне не стать его точной копией. Я просто буду делать всё по-своему, а не пытаться подражать брату. Да, это опасно, но кто сказал, что люди не меняются? Нет ничего непостоянней, чем людские сердца и умы. Наше мышление, желание, страхи и чувства могут измениться в любой миг. Мы и сами не успеем понять, когда это произошло. Не время раскисать из-за всякой ерунды. Я не из тех, кто опускает руки, даже не поборовшись.       — Стой, стой! Все, я сдаюсь. — Кричит Эдвард, тяжело дыша.       Улыбнувшись, я опустила подушку и подошла к мужчине. Комната была усыпана перьями. Нужно извиниться перед Даникой за лишние хлопоты. Внезапно мужчина потянул меня за руку, крепко прижав к себе.       — Что вы делаете? — Я попыталась отстраниться. — Игры уже окончены.       — Это было стратегическое отступление. Порой, чтобы выиграть битву, нужно вовремя отступить. — Смеясь, произносит он.       — Какое занятное зрелище. — От холодного голоса императора моя кожа покрывается мурашками. — Эдвард, тебя не было на совете, я направился к твоим покоям, но прислуга сказала, что ты ушёл.       Мне нужно повернуться и поприветствовать императора, но я лишний вздох сделать боюсь. Я стараюсь даже не смотреть в его сторону. Несмотря на всё своё желание. Глупое сердце быстро бьётся, то ли от усталости, то ли от того, что император рядом. Я стараюсь заглушить чувства, вызванные этим мужчиной.       — Мы даже стука не услышали. Когда вы вошли? — Спрашивает Эдвард. Он полностью сосредоточен на моих волосах, в которых, скорее всего, застряли перья.       — Стук был, и не один раз. — Значит, Иан тоже здесь. У нас была очень компрометирующая поза, да и обстановка не лучше. Неловко, что они зашли в такой момент.       — Я справлюсь сам. — Бормочу я.       — Стой смирно, а не то я превращу твою голову в птичье гнездо. Хотя она и сейчас от него ничем не отличается.       Я вновь бью Эдварда по руке, и он смеётся. Похоже, его не беспокоит присутствие брата и друга.       — Какие у тебя интересные пристрастия, но не нужно демонстрировать их всем. Я бы предпочёл, чтобы мы были наедине.       — Да, как у вас язык произносит подобное. — Мои щёки запылали от смущения. Мы находились не одни, а Эдвард говорил всякую чушь, не стыдясь никого.       — Он не только произносит слова, и на многое другое способен.       После этой фразы уровень моего стыда и смущения достиг апогея. Я со всей силы оттолкнула от себя мужчину. Шумно выдохнула, прикрыв глаза рукой. Нужно успокоиться. Мне не стоило забывать, каким несносным Эдвард умеет быть. Я проследила за взглядом мужчины. Рукава моей рубашки закатаны до локтя, поэтому всем прекрасно видно рваный шрам на моей правой руке. Я всегда ношу закрытую одежду не только из-за своего притворства, но и чтобы скрыть следы того нападения. Матушке становилось плохо, если она замечала шрамы. Даже летом моя одежда особо не меняется. Я не хотела видеть на лицах людей жалость или отвращение. Сразу чувствуешь себя, словно прокажённая. Я быстро одернула рукава, наглухо застегнув рубашку, и произнесла:       — Моё почтение, Ваше Величество, прошу прощения, что не поприветствовал вас, как полагается. — Мой голос звучит совершенно равнодушно, и я рада этому.       — Эдвард, если ты закончил развлекаться, то пора заняться своими обязанностями, о которых ты благополучно забыл. — Император не удостоил меня и взгляда.       — Брат, что-то случилось?       — Да. Не мне тебе напоминать, что именно. — В голосе мужчины послышались стальные нотки. Я невольно поёжилась.       — Я вас понял, Ваше Величество. — Он быстро изменился в лице. Даже обращение к императору перешло в официальное.       — Надеюсь, а теперь уходим. Мы и так потратили на твои поиски много времени.       Эдвард молча кивнул и поклонился. Такое ощущение, что родственные связи для него имеют меньший вес, чем его преданность императору, как подданного. Даже взгляд Эдварда изменился. Он стал более спокойный. Весь озорной блеск исчез. Я чувствовала себя странно. Разве должно быть не наоборот? Император больше не проронил ни слова. Он вышел из комнаты первым, а после за ним последовали Иан и Эдвард. Видимо, случилось что-то важное, раз они так торопятся. Я подняла подушки и вернула их обратно на кровать. Наша встреча с императором прошла не так плохо, как я предполагала. Возможно, у меня получится сделать вид, что ничего не произошло. Я держалась вполне неплохо. Чем меньше буду погружаться в свои мысли, тем быстрее забуду прошлый вечер. Дверь в мою комнату распахнулась. Я удивлённо смотрела на свою горничную.       — Мой господин, в тронном зале будет проводиться казнь. — Чуть отдышавшись, произнесла девушка.       — Кто тебе это сказал? — Я нахмурилась.       — Все придворные и прислуга, об этом шепчутся.       — Может они ошиблись?       — Не думаю. Говорят, вчера император лишил жизни одного из музыкантов, выступавших во дворце. Другие находятся в темнице.       — Значит, на это есть причина. Тем более не стоит верить всему, что слышишь. — Не могу поверить, что пытаюсь защитить императора. Раньше я бы никогда этого не сделала.       — Мы можем увидеть всё сами. В тронном зале столько людей. Они бы не собрались просто так. — Я не понимаю, чем вызван энтузиазм моей горничной.       — Даника, если это казнь, нам не стоит смотреть на подобное. — Строго произношу я.       — Может вы правы, и они ошиблись. Госпожа Марисса тоже направилась туда.       Я взяла со стула жилет и, быстро застегнув его, направилась в сторону тронного зала. С одной стороны, мне не хотелось идти, а с другой я хотела узнать, что происходит на самом деле. Где именно находится тронный зал, я помнила плохо, но благодаря спешившим по коридорам придворные и работникам дворца, мне удалось найти его быстро. До меня начал доноситься разговор, стоящих рядом, молодых аристократок. Я старалась не обращать внимание, но с каждой секундой это было делать просто невозможно.       — Публичное вынесение приговора, происходит лишь в назидание другим. — Послышался шумный вздох.       — А то, что произошло вчера? Чем ему помешали обычные музыканты?       — Не знаю, у Его Величества всегда был вспыльчивый нрав.       — Будем надеется, что после его смерти трон займет более спокойный правитель.       — Ждать нам придется недолго. Он использует дар даже чаще, чем его отец. Скоро над империей раздастся выстрел пушек и похоронный звон колоколов в храме. — Девушка тихо рассмеялась, словно в её словах было хоть что-то смешное.       — Вы правы. Жаль, я так и не смогла заинтересовать императора. Его Величество очень красив.       — Может, только в этом и заключаются его хорошие качества? — У меня возникало ощущение, будто они обсуждают не живого человека, а предмет мебели или кусок мяса в лавке.       — Мне хватило бы и одной ночи. Я думаю, она бы меня не разочаровала.       Они вновь засмеялись. Дурнота подступала к горлу. Я старалась как можно аккуратнее и дальше отойти от этих леди. Обсуждать смерть императора, а после говорить, что не против оказаться в его постели. Они явно не в своем уме. Как можно вообще находится рядом с такими? Если ещё раз буду присутствовать на каком-либо событии, постараюсь держать подальше от столь «приятного» общества.       Мой взгляд сразу же зацепился за Паулину Невилл. Она, как и ещё отец, а также женщина средних лет, стояли на коленях в центре тронного зала. Совсем как я, когда приехала во дворец. Нехорошее предчувствие засело в сердце. Граф Невилл был тем, кто забрал меня из маркизата. Он производил не самое лучшее впечатление, но я думала, что граф — преданный человек императора. Если вся его семья сейчас на коленях, это значит лишь одно — государственная измена.       Император сидел на троне, за ним стояли Эдвард и Иан. Весь зал тонул в гнетущей атмосфере и тихом перешептывании. Я пыталась найти взглядом Мариссу, но её нигде не было. Такое ощущение, будто она и не приходила сюда. Я могу и ошибаться народа очень много.       — Граф Невилл, ваша семья служит короне уже не одно десятилетие. Вы никогда не давали повод в себе усомниться. — Голос императора холоден, словно сталь клинка. — До того дня, пока не помогли организовать взрыв в театре. Вы так же стали пособником в убийстве маркиза Сиверс.       — Ваше Величество, как вы и сказали, я всегда был верен короне. Меня бессовестно оклеветали.       — Правда? Думаю, наёмники, которых вы наняли, не согласятся с вашим утверждением. — Губы императора растянулись в хищной улыбке.       — Их могли подослать, чтобы подорвать мою репутацию и честное имя.       — Какая дерзость. Наверное, эти же люди, попытались лишить наследника маркиза Сиверс жизни, а после скупить всё его имущество и предлагали его подчинённым присягнуть на верность вам?       Послышалось перешептывание, граф достал из кармана носовой платок и промокнул им свой лоб, на котором блестел пот. Он занервничал это заметно всем вокруг. Император наблюдал за ним, как охотник за своей добычей.       — Судя по отчётам, которые я получил. Ваша семья находилась в шатком финансовом положении, потому что вы наняли новых оружейников и наняли в своё подчинение ещё пару тысяч человек. Могу я поинтересоваться, с какой целью вы наращиваете военную мощь в такое время? Не помню, чтобы отдавал приказ для формирования отрядов среди семей.       — Это для охраны, я был потрясен последними событиями, поэтому мне хотелось быть готовым ко всему.       — Например, помощи бунтовщикам в перевороте? — Император выгнул бровь. — Вы хотели больше власти. Не могу вас винить, уж слишком сладок это плод. Только за то, что подвергли жителей империи опасности, за развязывания войны, измену и за тех, кто по вашей вине лишился жизни в театре, вы умрёте. Я не буду проводить суд над вами. Во-первых, вы его недостойны, во-вторых, доказательств вашей вины столько, что хватит ещё на пару приговоров.       — Ваше Величество, я был не прав. Прошу, пощадите. Меня оклеветали и сбили с истинного пути — Он склонился и ударил головой о мраморный пол, после ещё несколько раз. — Моя семья — преданные слуги короны. Мы всегда были на стороне вашей семьи. Прошу, не забывайте об этом.       — Может, я бы вас и пощадил, только раскаяния я не вижу. Вы ведь не пожалели собственную дочь. Она тоже пострадала от взрыва и едва не погибла. Почему я должен быть снисходительным к тому, кто сам столь жесток? — Император криво усмехнулся, пока граф вновь и вновь бился головой о пол. Это было ужасное зрелище, которое вызывало у меня шок и отвращение. — Хотя я дам вам шанс, расскажите всё честно, и тогда я оставлю вашу семью в живых. Лишь вы ответите за свой поступок.       — Ваше Величество, я не виновен, поверьте. Это наглая клевета. Покажите мне тех, кто клевещет на меня. Мы ведь с вами хорошо ладили. Если хотите некоторые мои владения или средства, я подарю вам их. — Граф подскочил с места и, схватив Паулину, толкнул её к трону. Девушка не устояла на ногах и упала. — Я даже готов отдать вам свою единственную дочь. Она ведь вам нравилась в прошлом. Не обязательно делать её женой, роль наложницы тоже сойдёт.       Я прикрыла рот рукой. Мне совершенно не было жаль графа. Я не знаю, виновен этот человек или нет, но он не вызывал во мне жалость, лишь презрение.       — Обезглавить немедля, а труп выбросить в сточную яму. Это человек другого не достоин. — Спокойно произнёс император.       Граф попытался сбежать, но гвардейцы его быстро задержали. Мужчина вырывался и кричал, я даже слышала что-то наподобие плача мне хотелось уйти подальше. Только я не могла пошевелиться, ноги меня не слушались. Я продолжала смотреть на графа. Внутренний голос, словно шептал.       «Смотри и не отворачивайся. Вот, что будет со всеми, кого ты любишь. Если не прекратишь сближаться с мужчиной, который бросит тебя, когда ты ему наскучишь. Ты готова обменять жизни родных на мимолетную страсть? Сможешь жить с ещё большим чувством вины? Ты способна переступить через тех, кто надеется на тебя? Это будет лишь вспышка, которая спалит тебя дотла, оставив после себя пепел и боль. Она не стоит такой высокой цены.»       Почувствовав, как по щеке катится слеза, я немедля смахнула её. Всё, что здесь происходит — не моё дело. Не стоило вообще покидать покои. Это был глупый и несдержанный порыв. Я развернулась и поспешила уйти из тронного зала. Мне казалось, что стены и воздух давят на меня. Я увидела достаточно. Если бы графа казнили прямо на моих глазах, я бы не выдержала подобного зрелища.       — Зачем ты ходил в тронный зал? Тебе не стоило это делать. — Я услышала строгий и обеспокоенный голос Мариссы. Женщина стояла у дверей моей комнаты рядом с Даникой.       — Мне сказали, вы там. — Пробормотала я.       — Это полнейшая чушь. Я бы никогда не пошла смотреть подобное зрелище. В моей голове ещё присутствует здравый смысл.       Я удивлённо смотрела на Данику, не понимая, зачем она мне солгала. Моя горничная намеренно меня отправила в тронный зал, чтобы я увидела всё, что там происходит? Чего она хотела этим добиться? Может, она просто перепутала Мариссу с другим человеком. Хотя такой вариант маловероятен. Марисса одевается не так, как все. Её тяжело не узнать. Даника отвернулась, словно боялась смотреть мне в глаза. Неужели она что-то от меня скрывает? Быть не может. Мы же близки, как сестры. Даника не способна причинить кому-то вред. Тогда почему я чувствую такой противный осадок в душе?       — Ты выглядишь не очень хорошо. — Марисса нахмурилась. — Пойдём в твою комнату, я заварю тебе чай.       — Прошу вас только не в мою. — Я взяла женщину за руку. — Даника, не смей за мной ходить. Это приказ.       — Молодой господин, я… — Она попыталась мне возразить, но я не дала ей закончить фразу.       — Возвращайся в свои покои и не покидай их. Твоя помощь мне сегодня не понадобится. — Я и сама удивилась, насколько холодно звучал мой голос.       — Слушаюсь.       Даника поджала губы и, поклонившись, скрылась из виду. Я не знаю причину её поступков, но сегодня я не готова их узнать. Может мне просто страшно, и я сбегаю от ответов, которые мне не понравятся. Если Даника вообще мне их даст…