Сад Безмолвных Обещаний

      Место, в которое я боялась попасть, а теперь по собственной воле спускаюсь по каменным ступеням. Холод от серых и неприветливых стен темницы, казалось, всё сильнее проникает под кожу. Я вновь поежилась и обхватила себя руками. Эдвард и несколько гвардейцев шли впереди, а мы с Мариссой за ними. На стене висели несколько факелов. Они были единственными источниками света в непроглядной темноте. Путь вниз ощущался мучительно долго. Запах сырости распространялся отчетливей с каждым новым шагом.       Я задаюсь вопросом, почему не обратила внимание на след из хлебных крошек, что был рассыпан прямо перед моим носом? Неужели мне так сильно хотелось верить, что моё окружение никогда не причинит боли? Даника каждый раз стояла возле меня, смотря, как я пишу письма. Я не прогоняла её, ведь думала, что она безграмотна. Что плохого в том, что горничная, близкая мне, словно младшая сестра, постоит рядом? Была ли я слепа, а эти двое просто морочили мне голову? Или просто не хотела видеть полную картину? Сколько бы я не размышляла, так и не нашла причину, почему Марк решился на подобное. Даника однозначно не способна причинить вред или манипулировать человеком. Видимо, это он подговорил её. Но что Марк мог пообещать Данике, чтобы она решилась на подобное?       Пока я сходила с ума от страха за жизнь отца и гнетущей неизвестности, они переписывались. Даника следила за каждый моим шагом, докладывая всё Марку? Или он поручил ей что-то ещё? Она постоянно пропадала. Хотя, как и я, плохо знала дворец. Скорее всего, Марк посоветовал Данике отправить меня тогда в тронный зал, чтобы я прекратила сближаться с императором. Возможно, говорил, что мне нужно напоминать об ответственности за жителей маркизата и родителей, давя на меня этим. Я всегда буду выбирать свою семью и маркизат. Марк прекрасно знает это. Я словно кукла, которую дёргали за ниточки. Отвратительное чувство. Я опасалась императора и его окружение, но моё ударило меня в спину раньше. Моё горло снова сдавили невидимые когти, мешая дышать. Нет, не время для слёз. Я должна держаться.       Как только ржавая дверь заскрипела, я подняла глаза. Её ноги были босыми, на лодыжках виднелись следы от оков, ступни в мелких порезах. Платье горничной такое грязное и истрёпанное. Волосы, что я расчёсывала и заплетала, когда мы были маленькими, прилипли бледному и почти бескровному лицу. Длинные пальцы на маленьких ладонях все в ранах. Я едва устояла на ногах, по щекам покатились жгучие слёзы. Мне казалось, что я сейчас задохнусь от нехватки воздуха. Не обращая внимания на остальных, я бросилась к Данике. Мои руки предательски тряслись. Пока я находилась в комфорте, её так истязали. Я осторожно убрала волосы с её лица, сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Она холодная, словно лёд, а дыхание слабое. Я пришла за ответами, но увидев её в таком состоянии, мне уже они не нужны.       Лекарь сказал, что мне стоит повременить с даром. Я ослабла, и любая нагрузка запрещена. Только меня это не волнует. Я взяла Данику за руку и закрыла глаза. Нужно сосредоточиться и перестать трястись или ничего не получится. Брат был тяжело ранен и почти на грани смерти. Даника тоже близка к ней. Я ощущаю, какой слабой стала её нить жизни. Только Данике я ещё могу помочь. Нет, я должна любой ценой. Она мой близкий человек. Я не смогу жить с мыслью, что её больше нет. Через время я ощутила во рту металлический привкус. Магии нужно больше, чем я ожидала. Видимо, у Даники есть и внутренние раны.       — Моя госпожа? — Я вздрогнула и отрыла глаза, услышав обращение Даники.       — Да, это я. — Я попыталась улыбнуться.       — Вы реальны или это снова лишь сон?       — Я здесь, с тобой. Теперь всё будет хорошо.       — Вы в порядке? Мне сказали, вас ранили, я так хотела увидеть вас, но меня не пускали. — Она потянулась к моей щеке.       — Да. Я в порядке, не беспокойся.       — Я молилась, чтобы Богиня помогла вам. Она не могла оставить вас. — По щекам девушки потекли слёзы.       — Даника, то, в чём тебя обвиняют, это правда? — Я закусила губу, пристально всматриваясь в лицо девушки.       — Да. — Она слабо кивнула.       — Зачем ты это сделала?       — Я лишь хотела защитить то, что важно для меня. — Она разжала руку, в которой был носовой платок. Хотя сейчас он больше напоминал кусок грязной ткани. Меня привлекла знакомая и неаккуратная вышивка.       — Это тот платок, что я вышила для тебя? — Удивлённо спросила я.       — Он самый.       — Ты все время хранила его?       — Конечно. Вы же сделали его для меня. — Даника слабо улыбнулась.       Матушка — настоящая мастерица в вышивке. Она постоянно пыталась научить меня. Говорила, что для леди это достойное занятие. Только вот у меня так и не получалось сделать хоть что-то годное. Даника попросила меня вышить для неё платок. Он вышел таким несуразным, что я хотела его выбросить. Даника сказала, что ей нравится, и быстро забрала платок. Это случилось несколько лет назад, до смерти Алена. Он постоянно смеялся и подшучивал надо мной во время вышивки. Лишь Даника повторяла, что я не должна сдаваться и у меня всё получится.       — Вы помните наше обещание? Вы сказали, что мы никогда не расстанемся. — Девушка взяла меня за руку и крепко сжала её.       Это обещание тоже было родом из детства. Я проводила всё своё время с братом. У нас был свой тесный мир, в которого мы почти никого не впускали, даже родителей.       Даника, не видевшая родительской ласки и любви, порой завидовала нашим тесным отношениям. Её маленькой привезли в Маркизат после того, как сделка горе-отца не увенчалась успехом. Ален относился к ней приветливо, но держал на расстоянии. Он поступал так со всеми, кроме меня. Ален напоминал солнце, что притягивает и заставляет вращаться всё вокруг, грея свои лучами. Люди тянулись к нему, а сам он этого не так уж и желал. Скорее лишнее внимание было ему в тягость. Особенно, когда брату на каждом шагу напоминали, что он будущий глава и на его плечах огромная ответственность.       У Даники мягкий и ранимый характер, а в детстве она порой плакала. У неё не сразу всё получалось в роли горничной. Она била посуду или спотыкалась на ровном месте. Такие происшествия чаще всего сопровождались получасовыми извинениями и нескончаемым потоком слёз. Даника боялась, что её выгонят, но я пообещала ей, что даже если она перебьёт всю посуду в поместье, я не брошу свою неуклюжую горничную. И мы всегда будем вместе.       — Знаете, когда вы начали надевать мужскую одежду, я даже обрадовалась. — На губах Даники появилась горькая усмешка. — Это значило, что никто не заберёт вас, и мы не расстанемся.       — Я бы не бросила тебя. Почему ты молчала и держала всё в себе?       — У вас и без этого слишком много хлопот. Марк сказал, что император использует вас и не любит. Я боялась, что, если вам разобьют сердце, вы снова станете такой же, как и после смерти господина Алена.       — Ты не хотела, чтобы мне причинили боль? — Мой голос предательски задрожал.       — Порой мне кажется, что я никогда не смогу забыть, как увидела вас в ледяной воде. Меня сковал ужас. Я поняла, что если вас не станет, то мой смысл жизни исчезнет. Я никому не нужна так, как вам. — После моей неудачной попытки отправиться на тот свет, Даника даже ночевала в моей комнате почти полгода.       — А как же Марк? Я думала, ты так поступаешь из-за него.       — Он мне нравился, казался таким обходительным и добрым. Я думала, что мы даже похожи. Лишились родителей, попали в маркизат. Но порой он говорил пугающие вещи. Думаю, если бы я хоть немного ему была симпатична, то не оказалась в темнице.       — Мне жаль.       — Мне тоже, я жалею, что причинили вам боль обманом. Когда я заставила вас пойти в тронный зал, то возненавидела себя. Мне сказали, что это для вашего блага, но то, как вы на меня смотрели, я почувствовала себя такой грязной.       — Я уже простила тебя.       — У вас всегда было доброе сердце. Вы общались со мной, как с равной. Мне нравилось плести с вами венки из полевых цветов, нравилось расчёсывать ваши длинные волосы. Слушать рассказы о книгах, хоть порой они были такими странными.       — Ты сказала тебе тоже такое нравится. — Я нахмурилась.       — Мне просто хотелось иметь ещё больше тем для бесед с вами. Вы всегда хвалили моё пение, поэтому я и старалась. Мне не отплатить вам за всё никогда.       — Какая же ты глупая. — Я погладила её по голове. Марк использовал привязанность Даники ко мне. Она думала, что поступает так ради моего блага.       — Простите…       — Кто тебя научил читать и писать?       — Сначала Марк, а после я сама. Хотела удивить вас, сделать подарок на ваш день рождения. Но столько всего происходило, потом вы отдалились, и я уже не знала, как это сделать. Вы всегда называли меня своей сестрой и не обращали внимание на перешептывания других людей. Вашу искренность я всегда чувствовала и видела. Мне хотелось стать достойной такого отношения. Я научилась писать и читать, чтобы вам не было стыдно за мою необразованность.       — Тебе не нужно ничего доказывать, слышишь?       Даника немного приподнялась и расплакалась ещё больше. Я тоже едва сдерживала слёзы. Вот теперь передо мной снова та Даника, которую я знала раньше. В моём сердце не возникает сомнений. Между нами исчезла почти вся недосказанность. Я притянула Данику к себе и обняла. Она не из тех, кто будет плести интриги за спиной, но ей можно воспользоваться. Запудрить мозги, что, собственно, и сделал Марк.       — А мой отец? Почему раньше не рассказала. — Я немного отстранилась от Даники.       — Марк сказал, что вы будете волноваться или попытаетесь самостоятельно искать его. А пока император рядом, никто не должен знать, что Марку удалось уцелеть, потому что они обвинят во всём маркизат. Я должна была молчать, пока он не приедет в столицу и не расскажет вам обо всём.       — Значит, всё, что он говорил, действительно ложь — Я прикрыла глаза рукой. — Он бы не смог обмениваться с тобой письмами и быть в плену.       — Через кого ты передавала ему письма?       Мы обе вздрогнули от мужского голоса. Увидев Данику, я совсем забыла, что пришла не одна. Эдвард оперся о дверь камеру и внимательно смотрел на Данику. Она снова начала дрожать, как осиновый лист.       — Я относила письма к указанному месту, а кто их забирал, видела лишь раз. — Даника пыталась выглядеть спокойной, но её голос дрожал.       — Сможешь узнать этого человека? — Задумчиво спросил Эдвард.       — Не знаю. Могу попытаться.       Я услышала шум и звук доносящихся шагов. Мне нужно было видеть того, кто приближался. Я уже знала ответ. Неважно, будет он зол или нет, я бы в любом случае узнала и попыталась увидеться с Даникой. Я поднялась с пола и помогла встать горничной. Эдвард и Марисса склонили головы. У меня задрожали пальцы. Только я боялась не императора, а того, что он может причинить вред Данике. На мужчине были доспехи из темного цвета, а в полумраке они казались почти чёрными. Он даже не переоделся после дороги. Наверное, как услышал, что я здесь, сразу же поспешил найти меня. Я злюсь на него из-за Даники, но в то же время мне понятно, что им двигало. Ксандр пытается меня защитить по-своему. Он не привык перед кем-то оправдываться или что-то объяснять. Чтобы он ко мне не чувствовал, Ксандр в первую очередь правитель. Он поступит так, как считает нужным, не ища одобрения.       — Что ты здесь делаешь? — Холодно спросил император.       — Пришла увидеть Данику. — Как можно спокойнее ответила я.       — Увидела? А теперь мы уходим. — Он разговаривал со мной спокойно, но я знала, Ксандр очень зол.       — Я не брошу её и не оставлю одну.       — Нет. — Резко произнёс он. Вот снова он делает так, чтобы от одного его взгляда становилось неуютно.       — Хорошо, тогда я тоже останусь. Можете посадить нас в одну камеру.       — Прекрати нести чушь. Ты только начала идти на поправку.       — Мне всё равно. Если Даника будет в темнице, то я буду рядом. — Если мы будем вместе, то ей не причинят боль, по крайней мере, я на это надеюсь.       — Здесь холодно и сыро, подобное место тебе не подходит. Пойдём, я провожу тебя до комнаты. — Мужчина протянул мне руку.       — Я, Ален Киригос, знал о действиях своей горничной и сам её направлял. — Я смотрела прямо ему в глаза.       — Замолчи.       — Свою вину, я полностью признаю.       — Не испытывай моё терпение. — Он быстро приблизился и схватил меня за подбородок. — Мы уходим, и это не обсуждается.       — Я же сказала, какими не были мои чувства к тебе, от маркизата я не откажусь. — Мои губы изогнулись в горькой усмешке.       — Не прекращая, жалеешь тех, кто стал причиной твоих страданий, но ведь они без раздумий уже это сделали. Так почему ты отворачиваешься от меня, а не от них?       — Ты не можешь знать, что они чувствовали.       — Я вижу, как плохо тебе. Этого для меня достаточно, чтобы свернуть кому-нибудь шею. — Сквозь зубы процедил император.       — Прошу, пойми, я не могу поступить иначе. — Тихо прошептала я.       — Почему каждая просьба, слетевшая с твоих губ, выгодна лишь тебе? Ты без конца отодвигаешь происходящее между нами на второй план. Повторяла, что не веришь в мою привязанность, но похоже, и твоя стоит немного.       Последние слова Ксандра отозвались во мне глухой болью. Да, в этом была суть наших отношений. Мы тянулись к друг другу, но то, что появляется из ненависти, будет с шипами. Она не может создать что-то полноценное.       — Оказывается, я так мало места занимаю в твоём сердце. — Он отпустил и меня, усмехнувшись.       — Это не так.       — Запомни, если она попытается причинить тебе вред или поможет тому предателю, я казню её. Даже, если ты меня не простишь и не поймёшь, что это было сделано ради тебя.       Ксандр, не удостоив меня и взгляда, развернулся и быстро покинул камеру. Эдвард последовала за братом. Я не хотела причинить ему боль своими словами, но по-другому не получилось бы поменять его мнение. Лучше уж так, чем отравлять наши только зародившиеся чувства ненавистью. Я не хочу жалеть, что полюбила Ксандра. И если нам придётся в итоге простится, мы сделали это с улыбкой.       — Не играй с огнём, дитя. Не стоит испытывать его чувства к тебе. Он и без этого переступает через себя, чтобы причинить тебе как можно меньше боли. — Марисса покачала головой. — То, что эта девочка осталась жива, а не горько поплатилась за свою глупость, уже удивляет. Не вини его в том, что он пытается тебя уберечь.       — Я всё понимаю. — Я шумно вздохнула.       — Тогда при следующей встрече покажи ему это. — Она хитро улыбнулась.       — Показать?       — Я тебе объясню, но давайте сначала покинем темницу. Это не самое лучшее место для разговоров.       Взяв Данику за руку, я направилась к выходу. Помимо ссоры с императором, меня беспокоило и другое. Значит, всё затеял не кто-то чужой, а Марк. Во мне теплилась надежда, что это неправда. Я не хотела верить окончательно. Он же был нам с Аленом словно старший брат. Мои родители так любили его. Мы вместе смеялись, играли, делили радости и печали. Все в маркизате его уважали. На границе погиб муж нашей горничной Марты. Она беременна. Если узнает, что именно Марк во всём виноват, то не выдержит. Он ведь помог её семье, когда они лишились крова. Как я всё расскажу жителям? Как посмотрю в глаза? А матушка? Что мне сказать ей? Какие нужно подобрать слова? Я действительно не знаю.       После того, как Даника приняла ванну и поела, она быстро уснула. Я не хотела её бросать, поэтому мы с Мариссой сидели в моей старой комнате. Она медленно потягивала вино из бокала. Я же предпочла просто чай. За окном шёл сильный ливень. Стёкла порой дребезжали от порывов ветра. Грозные молнии сопровождались раскатистым громом. Я посильнее закуталась в вязаный плед, прислушиваясь к потрескиванию дров в камине и наблюдая за танцующим огоньками.       — Даже погода сегодня не в духе. — Марисса ухмыльнулась.       — В маркизате через пару недель, возможно, уже выпадет снег.       — В этот раз ты меня услышала.       — Простите, я просто задумалась. — С искренним сожалением произнесла я.       — Пытаешься придумать что делать дальше?       — Да. — Я кивнула. — И от матушки весточки не приходило. Надеюсь, с ней всё хорошо.       — Знаешь, я всё не могу понять. Ты действительно не злишься на неё и не обижена? — Женщина вопросительно выгнула бровь.       — Из-за чего?       — Та горничная была с тобой рядом после ранения, но почему твоя мать не уделяла тебе внимание?       — Смерть брата слишком подкосила её. — И я, и другие постоянно повторяли об этом.       — Но ты ведь тоже её дочь. Как она могла так любить одного и бросить другую. Твоя травма ведь не просто царапина. Вы должны были держаться вместе. Тебе тоже было тяжело, но ты осталась почти без поддержки.       — Я и сама почти не хотела сталкиваться с матушкой. Ей до сих пор тяжело на меня смотреть. Я предпочитала полностью погрузиться в дела маркизата. Когда ты устаешь так, что валишься с ног любое горе терпеть немного легче. — Я сделала глоток из своей чашки. — Мне казалось, мама винит меня в том, что я не сумела спасти брата.       — Мертвых не воскресить, а ты не бог. Твои силы ограничены и отдалятся от человека, которому ты нужен и важен, неразумный поступок со стороны твоей матери. — Марисса протянула руку и положила свою ладонь на мою. — Пойми, ты не должна всё нести на своих плечах. Может, мои слова прозвучат грубо, но в твоей матушке я вижу не взрослую женщину, а эгоистичного ребёнка, который привык, что все его опекают.       — Отцу наоборот это в радость.       — Вот и пусть он занимается подобным. У тебя своя жизнь, не твоей матери или погибшего брата. Ты любишь Ксандра, но боишься осуждения за свои чувства. Нет ничего плохого, что ты хочешь быть счастливой. Это не преступление. — Марисса, наверное, первый человек, который говорит, что я должна жить ради себя, а не маркизата или чего-то ещё.       — Вы всегда оберегаете меня и даёте советы. Я вам так благодарна. — Быстро смахнув, выступившие слёзы, я улыбнулась.       — Я не могу, сделать ничего для своего ребёнка, но хотя бы сделаю для тебя.       — Ребёнка? — Мои глаза расширились от удивления       — Да. Я была беременна, но не смогла уберечь своё дитя. — Она подкурила сигарету. — Я и сама не ожидала, император не был молод. Всех наложниц поили отваром, чтобы они не смогли забеременеть. Я была исключением, никто не верил, что подобное может случиться.       — Разве в правилах дворца наложницам запрещено беременеть?       — Нет. Все говорили, что это делается лишь для того, чтобы не допустить войны за престол. Прежнему императору пришлось убить двух своих братьев, прежде чем он взошел на престол. Но я считаю, всё не так просто.       — В каком смысле?       — Может, он просто не хотел иметь детей, кроме от той, которую любил. Императору было настолько больно от её смерти, что он запретил упоминать имя императрицы в его присутствие. Падшая женщина, лишившая себя жизни, следы которой упорно пытались стереть. А на самом деле они повсюду. — Марисса выпустила струйку дыма изо рта. — В её крыле словно остановилось время. Там никто не убирался, и всем было запрещено переставлять вещи. Даже в гардеробе висели платья, а шкатулках — украшения. Куча портретов, что украшает самый дальний угол крыла. Или оранжерея, за которой ухаживали столь тщательно и бережно. Словно все ждали возвращения императрицы.       — Это кажется немного безумным. — Пробормотала я.       — Запомни, чем сильнее любовь, тем ярче пылает огонь ненависти. Я была для императора лишь бледной тенью его возлюбленной. Всё, что я получала от него — лишь заслуга императрицы. Меня он никогда не видел, даже в момент смерти перед его глазами, был лишь один человек.       — Мне жаль, что вам пришлось пройти через подобное.       — Самое ужасное в том, что ты соперничаешь с женщиной, которой давно нет в живых. Словно стучишься в закрытую дверь, зная, что тебе никогда не откроют. Я постоянно повторяла себе, что мне плевать, я влюблена в другого, но обманывать всегда легче, чем принять правду. — Её губы исказились печальной улыбкой. — Незадолго до кончины императора я узнала, что ношу под сердцем ребёнка. Мои эмоции были смешанными: радость, печаль, сомнения и страх. Ксандр почти стал юношей, у них бы была огромная разница. Тем более я никогда не хотела сына, скорее милую дочку, которой бы заплетала волосы, учила петь и танцевать.       — Но вы не рассказали императору…       — Мне было страшно. Об этом знали лишь пару человек. Каждое утро я пила чай, который должен был помочь беременности. Лекарь сказал, у меня слабое здоровье и выносить ребёнка будет не просто. Я тщательно соблюдала все предписания. И в одно снежное утро почувствовала резкую и мучительную боль в животе. Я разу поняла, что с моим малышом что-то случилось. Помощь подоспела, но было слишком поздно. А через пару дней умер и император.       — Вы же потеряли ребёнка не случайно?       — Во всём был виноват чай, он вызвал выкидыш. Лекаря подкупила не только я. Когда Ксандр взошёл на престол, знаешь, что он сделал первым делом? — Марисса усмехнулась. — Он перед моими глазами отрубил тому лекарю голову. Не знаю, как он узнал или знает вообще, но я благодарна ему. Хотя и предпочла бы, чтобы он помучился сильнее. Того, кто ему приказал, я не сумела найти. Пару лет я жила с мыслью, что где-то по дворцу он ходит спокойно и безнаказанно. Если бы так продолжилось, то я точно сошла бы с ума. Мне снова помог твой отец. Во время наших бесед, он часто рассказывал мне о тебе и твоём брате. Какие вы неусидчивые и постоянно ищите приключения. Он говорил, что ты не похожа на его жену, а больше на него.       — Это брат был и близок с мамой, и похож на неё. — Я улыбнулась.       — Не думай, что кроме твоих родных у тебя никого не останется. Я поддержу любое твоё решение, но всё же не забывай о себе и своём счастье.       — Ваши слова очень много значат для меня.       — Я надеюсь, ты к ним прислушаешься. И помирись с Ксандром завтра, твоя поддержка ему понадобиться.       — Почему завтра? — Поинтересовалась я.       — Просто сделай, как я сказала. Завтра и правда будет тяжелый для него день.