Сближение, или Книжный клуб Гермионы Грейнджер

Гермиона, оказавшись в отделе международного магического сотрудничества, никак не могла взять себя в руки и от нервного метания привлекла слишком много внимания. — Гермиона Грейнджер, чем могу вам помочь? — услышала она слева от себя. Посмотрев в сторону звука, она увидела молодого волшебника в светло-сером костюме, немного картавого и нелепо улыбающегося. — Да, будьте любезны, проводить меня к начальнику отдела международных конференций. Волшебник отпрянул и явно смутился. — Драко Люциус Малфой принимает только по понедельникам и средам после трёх часов дня. — Вы меня проводите под мою ответственность, я сама решу этот вопрос. Я не обычное население и думаю, что смогу договориться. Юноша кивнул, и явно смущаясь, отвёл Гермиону в приемную Малфоя. Черноволосая волшебница с пучком, та самая, что приходила в книжный клуб, увидев Гермиону мгновенно встала из-за стола и перегородила ей путь. — Гермиона Грейнджер, что привело вас к нам? — Мне нужно срочно поговорить с Малфоем, — запнувшись, — с Драко Малфоем, будьте любезны! — Боюсь, это невозможно. По всем вопросам строгая запись. График не позволяет, но я могу записать вас на ближайшее время, а также, мне нужно указать цель вашего визита. Гермиона поняла, что это не отдел популяций и просто поговорить не получится. Она зажмурилась, и вдохнув полной грудью, закричала: — Малфой, прими меня немедленно! Драко Малфой, нам надо поговорить, прошу тебя. Пожалуйста, Драко! — Гермиона кричала во всю силу. Волшебница достала палочку и хотела наложить заклятие, чтобы Гермиону никто не услышал, но не успела. Дверь распахнулась, и голос Драко разрезал тишину. — Пусть зайдёт, немедленно. Гермиона нервно взглотнула. Она неуверенно сделала несколько шагов вперёд, а потом опустив глаза в пол быстро переступила порог. Дверь захлопнулась за её спиной, так, что она вздрогнула. Она понимала, что надо поднять взгляд и посмотреть на него, но страх поднимался снизу вверх и сжимал её цепко за горло. Раз, два, три, четыре, и она подняла взгляд, посмотрев прямо. Прямо на него. Он сидел за своим рабочим столом и был необычайно бледен сегодня. Гермионе даже показалось, что это не человек, а снежная скульптура, настолько белоснежным было его лицо, волосы. Несмотря на это, взгляд был чёрным, подобно тучам, которые застилают небо, перед грозой. Она даже не видела различия между радужкой и зрачком. Пальцы рук были скрещенные в замке, и его осанка настолько была ровной, что казалось, будто он сейчас сломается. Гермиона перевела взгляд на стол, в поисках того самого конверта, жёлтого с печатью кирпичного цвета. Она обязательно его узнала бы, если бы увидела. — Ты что-то потеряла, Грейнджер? — его голос прозвучал как скрежет по железу. Гермиона вздрогнула, но сдержала это ощущение внутри себя не показывая, что она испугалась. Она не боялась Малфоя, никогда, но сейчас… Сейчас она испугалась того, что может произойти, или того, что произойти никогда не сможет. Внутри неё что-то металось и пыталось вырваться наружу, она хотела закричать, что всё это неправда. Но почему это происходило, она не понимала, или не хотела понимать. Гермиона Грейнджер не хотела признаваться самой себе в том, что она что-то почувствовала. Что она что-то чувствует к нему, к Драко Малфою. — Нет, ничего, я просто… — промямлила что-то Гермиона. — Я думаю, что ты мне лжëшь, Грейнджер, ты пришла сюда не просто так. Ты пришла убедиться не прочитал ли я это? — Малфой открыл ящик своего стола и достал то самое жёлтое письмо с печатью кирпичного цвета. — Ты искала это? Грейнджер, так ты пришла чтобы что? — Он помахал ей конвертом и кинул его на стол. Малфой смотрел на неё таким взглядом, что ей хотелось провалиться сквозь этот пол и пролететь много-много этажей вниз, всё только чтобы не видеть его таким. Он снова скрестил свои пальцы и продолжил на неё смотреть. — Да, я пришла сказать, что всё что там написано — неправда. — Неправда? — голос стал громче и казалось, что сейчас он закричит. Он взял письмо, раскрыл его, и вытащил колдографию. Её сердце рухнуло вниз. Она перестала даже дышать, а потом её дыхание стало таким частым, что казалось, что у нее будет переизбыток кислорода. Он встал и стал медленно подходить к ней. Словно хищник, который крадëтся к своей жертве, чтобы схватить её. — Это колдография, Грейнджер, что здесь может быть неправдой? Неправда то, что ты, после того как я несколько минут назад исчез в одном из тех каминов, встретилась с Теодором? Или неправда, то, что вы целуетесь? Или след на твоих губах, это ты поцарапалась о что-то и это не след зубов Теодора? Что из этого всего неправда? — своим железным голосом он разрезал воздух и её вместе с ним. Она смотрела прямо ему в глаза и казалось, что она сейчас не выдержит, закричит и убежит, захлопнув громко дверь. Она не знала, что ей говорить, не понимала в чём она должна оправдываться. На самом деле это было правдой, но искажённой. Она не целовала Теодора, это он поцеловал её и она ему не ответила. Но как это объяснить Малфою? И стоит ли вообще что-то объяснять? — Послушай, Малфой, я не собираюсь оправдываться перед тобой! Всё, что на этой колдографии — правда, но не я его целую, а он меня. И… И Малфой приложил фотографию резко и грубо к её груди. Гермиона перехватила своей рукой его и прижала её сильнее к своей груди. Рука Малфоя была ледяная и ей показалось, что она обожглась об холод. Какое-то время они смотрели друг на друга и Гермиона поняла, что холоднее взгляда она не встречала в своей жизни. — Уходи, Грейнджер. Иди и займись своими эльфами. И больше никогда не приходи в мой кабинет без записи. А это… — Он сделал толчок и Гермиона немного пошатнулась, но ладонь не убрала. — Забери с собой на память, о светлом воспоминании. Он выдернул свою руку, а Гермиона так и осталась стоять прижимая своей ладонью колдографию. Она смотрела Малфою в спину и не знала, что ей сказать. В душе что-то царапало, кусалось и разрывало её на части. Она хотела накричать на него, но она просто стояла и не двигалась. Потом она опустила руку и колдография упала. Ещё раз Гермиона посмотрела ему в спину, на этого молодого мужчину, который был похож на ледяную статую, и ушла прочь. Сначала она шла медленно, а потом стала набирать темп, чтобы поскорее убежать из этого отдела, думая, что навсегда. Малфой слышал как удаляются её шаги, и просто стоял. Потом только подошёл к своему столу и взял волшебную палочку. — Редукто, — громко и отчётливо, и ваза, которая стояла в самом углу кабинета, разбилась.

***

Гермиона бежала и чувствовала, как её грудь всё ещё была холодной, такой холодной, как была его рука. Словно лёд проник глубоко и охлаждал всё её тело и вот-вот доберётся до души. Она бежала и задыхалась, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Мысли в голове беспрерывно что-то кричали, и она не могла разобрать что. Она знала, что это чудовищная ситуация, недоразумение, которое произошло с ними — повлияло на ход событий. Событий, которые должны были или не должны были случиться, но к которым она уже привыкала. Гермиона хотела расплакаться, нет, разреветься прямо здесь, в лифте, и ей было плевать, что на неё смотрят и её знают. Ей надоело быть Гермионой Грейнджер, а хотелось быть слабой и ранимой влюблённой дурой. Она ругала себя за эти мысли. Как можно влюбиться за такое короткое время и в кого? В Драко Малфоя, в человека, который портил много лет её жизнь, который был на другой стороне, человек, который на неё не похож и в то же время оказался таким нужным. И сейчас он принял неверное решение, поверил тому, что видел. Гермиона резко остановилась. В чём он виноват? В том, что ему прислали это письмо, в том, что он видел колдографию, на которой был поцелуй. Она вздохнула и поняла, он не виноват в своих эмоциях. Гермиона осознавала, что между ними что-то происходит, но доверие исчезло, поэтому ничего уже не вернуть. Она была в атриуме, у самого камина, в котором хотела исчезнуть из Министерства и из этого дня, чтобы забиться в углу своего одинокого дома и просто заснуть. Толпа мельтешила, сменялась, растворялась и всё было как всегда. И тут кто-то одёрнул её за плечо. — Нотт, — на полном выдохе произнесла она. Она смотрела на него и думала, что вот стоит её проблема. Человек, который разрушил что-то, чего она сама ещё не знала. Она должна была закричать, оттолкнуть его и обвинить во всём, что произошло, но она просто посмотрела на него и заплакала. — Гермиона, что случилось? Послушай, это не самое подходящее место и я думаю, что нам надо уединиться, — последнее слово он сказал с улыбкой и шёпотом. Гермиона рассмеялась, и вытирая слёзы, улыбнулась ему. — Знаешь, как только мы делаем что-то подобное, моя жизнь становится хуже. Я думаю, что нам с тобой не нужно уединяться, особенно сейчас. — Малфой? — Да, — и это слово было самым тяжёлым, которое она говорила за сегодняшний день. И Теодор как будто всё понял. Понял, какое значение вложила Гермиона в это слово, а ведь он даже не услышал объяснение. — Ладно, что ты там говорил про уединение? Мне кажется, хуже не будет. Пошли ко мне, — и она сделала пару шагов к лифту, — в отдел, Теодор, в мой отдел. Теодор рассмеялся и вошёл в лифт. Когда они распахнули двери кабинета Гермионы, то увидели Гарри Поттера, который сидел за рабочим столом Гермионы и мирно спал. — О, какие люди! Собственно не удивлён. Просыпайся, Поттер, ты спишь в рабочее время и в рабочем здании, и это самый блестящий сотрудник аврората. Гарри Поттер поднял свою голову и выглядел весьма неуклюже. Он протёр свои очки, сделал незаметный зевок и посмотрел на Теодора. — Гермиона, я ждал и волновался за тебя. А этот что с тобой делает? Разве это не он создаёт тебе проблемы? — Я его только что встретила, и уже не имеет значения. — Она вздохнула. — Уже ничего не имеет значения, и всё будет как раньше Гермиона взмахнула руками и посмотрела на них. Теодор сначала смотрел на Поттера, потом перевёл взгляд на Гермиону, и только после этого всего он осмотрел кабинет. И увидел конверт, тот самый. — Поттер, ты ведёшь переписку с Паркинсон? — Что? — Гарри ничего не понял. — Поттер, ты только что спал на конверте, с печатью Паркинсонов. — Теодор пожал плечами. — Всё-таки я с детства был вхож в их дом и мы учились на одном факультете. Я знаю эту печать, Гарри, — он сделал паузу или просто запнулся, но добавил, — Поттер. — Я не веду переписки с такими как Паркинсон. — Гарри взял письмо и встал. — Гермиона, я хотел тебе как раз это рассказать, поэтому и дождался тебя. Мне сообщили, по моему запросу, что это именно Пэнси Паркинсон прислала письмо. — Я знала это, Гарри, и не потому что я узнала печать. Я просто знала, что это она. — Что она прислала? — Теодор резко подошёл к Гарри и выхватил из его рук письмо. Гарри Поттер хотел предотвратить случившееся и забрать у него письмо. Но Теодор был ловким и отойдя в сторону очень быстро его вскрыл. Пробежав глазами по тексту и взглянув на колдографию, он вздёрнул брови вверх буквально на минуту, и вернул своему лицу его обычный облик. — Точно такое же письмо пришло и Малфою, верно? — Да, — тихо сказала Гермиона и глаза её застелило влажной поволокой. — Сучка. — Теодор кинул письмо на стол и подошёл к Гермионе. — Послушай, всё будет хорошо. Слышишь? Теодор потряс Гермиону и внимательно посмотрела ей в глаза. Ей показалось, что он говорит правду, как будто всё, что он сейчас сказал имело значение. Его единственная фраза «всё будет хорошо» имела значение. И Гермионе хотелось верить, что это была правда. — Я разберусь! — Не надо трогать Паркинсон. Я не думаю, что мы можем на что-то уже повлиять и… — Гермиона не договорила как Теодор прервал её. — Да плевать я хотел на эту… — он запнулся словно подбирая слово. — Я имел в виду не её, Гермиона. Он похлопал Гермиону по плечу и сделав несколько шагов к выходу из кабинета, развернулся. — Прости меня за этот поцелуй. Я не должен был думать только о себе. Но я хотел убедиться, что ничего не упускаю. Как оказалось, кто-то уже поселился в твоём сердце, раньше чем я, — сказал он, пожал плечами и ушёл. — Гермиона, я думаю, что мне ничего не нужно предпринимать. — Гарри вздохнул. — Вы тут со слизеринцами сами разбираетесь. — Мы уже разобрались, так что я не знаю, что мне делать. Гарри подошёл к ней и обнял так крепко, что ей казалось она находится под защитой, и пока с ней рядом Гарри Поттер, ей ничего не угрожает. Это было действительно так. Гарри был поддержкой и опорой, он был её другом и её семьёй. С ним было тепло и спокойно. Но Гермионе хотелось чего-то другого… Она закрыла глаза и постаралась успокоиться. Но её грудь и ладонь, с которой ещё недавно соприкоснулся Малфой, прожигал холод, и даже закрыв глаза она видела его взгляд. И тепло, которое исходило от Гарри Поттера, она готова была променять на тот холод, который обжигал её до самой души. Потому что этот холод был чем-то другим, большим, чем привычная дружба.