***
Весемир был уже далеко от кошачьей деревни. Приведя себя и свои пожитки в приличный вид, он намеревался продолжить свой путь дальше к Каэр Морхену, до которого он должен был доехать за неделю интенсивной езды. Если, конечно, ему не попадётся ещё одна проклятая деревня. Подарок, который вручил ему Кирич, не представлял из себя чего-то особенного, полезного или дорого, но был очень милым - по-детски кривоватый рисунок его самого в окружении угловатых кошек и сердечек. Его Весемир сложил во внутренний карман куртки. Ещё одним подарком стала Бурая. Хотя люди утверждали, что она сама прибежала, сама уселась на лошадь, и сама не захотела уходить, сколько бы её ни сгоняли. После ведьмак убедился в этом сам, когда несколько раз ссаживал животное на землю. Сдался он только тогда, когда прогнулся под тяжестью на плечах. Развеселившийся Кирич был не против, чтобы кошка забрала с собой ведьмака. Большую часть дороги Весемир провёл в седле, иногда почёсывая сидящую перед ним кошку, которая бродила взад-вперёд по лошади, подставляя морду ветру, принюхиваясь к новым запахам и вслушиваясь в пение птиц и крики далёких монстров. Но иногда они спускались на землю и тогда Бурая начинала носиться по местности, терялась в кустах, гоняла мелких грызунов и пыталась поймать пролетающих мимо насекомых. Она наслаждалась свободой, которой так не хватало на службе у ведьмы. Это заставляло Весемира улыбаться и даже самому иногда скакать у лошади, уворачиваясь от атак развеселившейся кошки. Привал они устроили недалеко от озера, как только последние лучи солнца скрылись за горизонтом. Костёр приятно потрескивал, выплёвывая искры. Ведьмак, на удивление, быстро и крепко уснул на медвежьей шкуре, которую использовал вместо спального мешка, подложив руку под голову. Разгруженная лошадь тихо посапывала в тени между деревьев. Этой ночью луна была полной и яркой, криво отражаясь в идущей волнами воде в озере. Из-под воды показалась человеческая голова. Женщина протёрла глаза от воды, провела руками по волосам и вышла на берег, где лежал небольшой белый свёрток. Развернув тряпочку, она взяла кусок мыла и мочалку. Весемир так и не заметил лишних вещей в седельных сумках, а если бы и заметил, то вряд ли стал бы их выбрасывать, много места они не занимали, да и в быту могли пригодиться. Пена стала стекать по загорелым рукам и телу, верхнюю часть которого прикрывали мокрые тёмные волосы. — Каждый раз я успеваю соскучиться по этому. Насколько бы человечна я ни была, а ты, — женщина хлопнула ладонью по водной глади, — всё равно неприятна в кошачьем обличии. И ты, — палец тыкнул в небо, где светилось небесное тело, — Ты мне тоже неприятна. Могла бы и застыть навечно в своей крайней фазе! Повисла тишина. Ответа, как и ожидалось, не последовало, а женщина продолжала тереть кожу мочалкой, пока задумчивый взгляд голубых глаз не остановился на расплывающейся вокруг плеч копне волос — Мыть или не мыть… Вот в чём вопрос.***
Ведьмак резко сел, даже не успев разлепить глаза. Сон, который ему снился, был отвратительно реалистичным, настолько, что он до сих пор чувствовал запах мыльной пены. Под веками до сих пор было видно острое лицо женщины, лежащей рядом с ним. Она не была ангельски красивой, даже просто красивой было трудно назвать. Самая обычная крестьянская женщина с румяными щеками и веснушками. Но её голубые глаза с вертикальным острым зрачком, над которыми нависали прямые пушистые брови, перенимали внимание на себя. Мокрые бурые волосы закрывали уши. Женщина словно была человеческой версией его четвероногой компаньонки. Ведьмак глубоко вздохнул. Если этот облик кошки был всего лишь тюрьмой для настоящего живого человека… Если все кошки в деревне были проклятыми женщинами, то он правильно сделал, что не убил ведьму, иначе кто знает, что могло с ними произойти. Проклятие точно бы не снялось, для этого нужно использовать, либо добрую волю заколдовавшего, либо другое заклинание. А для этого опять же нужна добрая воля заколдовавшего, ведь никто не знает, что за магия здесь была использована. Но ведьма ослабла и потеряла контроль над своими подчинёнными и это было плюсом. Весемир осмотрелся, Бурая сидела у потухшего костра на криво выстеленной тряпочке и вылизывала лапы. С виду она была мокрой и чистой, хотя скачки по лесу точно не способствовали опрятности. — Честно. Ты человек? — кошка застыла с высунутым языком, не поднимая головы. Её застали врасплох. Вряд ли она не ожидала подобного умозаключения, но ради приличия изобразила удивление. А, может, и не ради приличия. Но всё же она согласно мяфкнула. — Ты та девушка, которая мне приснилась? — зрачки заполнили голубизну глаз, голова удивлённо наклонилась. Откуда она могла знать, кого видел во сне ведьмак? — Хорошо… Ты та чародейка, которая поссорилась с ведьмой? И снова утвердительный мяфк. Весемир тяжело вздохнул. Прикрыл глаза. Вот почему она ему помогла. Потому что всем своим естеством хотела отомстить за то, во что превратилась. И ведь ведьма постаралась сделать так, чтобы Большая Бурая не была похожа на тех красивых милых кошек, а сделала из неё настоящего монстра на привязи. Бурая снова начала нализывать лапы, будто ничего и не произошло. Весемир поднялся со шкуры и, почесав мокрую шерсть, под недовольный взгляд, пошёл умываться.***
Жить и думать не стало труднее от осознания, что животное, дремлющее на свободном седле, на самом деле было когда-то человеком. Наоборот, стало интереснее разговаривать, задавать сложные вопросы, на которые нельзя было дать односложный ответ и следить за раздражённым ворчанием. Можно было рассказывать о чудовищах, встречающихся по пути, о ремесле ведьмаков и истории о прошлом. Весемир вспоминал, как проводил время, обучая молодых ведьмаков, о Цири - ребёнке Неожиданности Геральта. Кажется, он никогда не перестанет быть учителем. Но Бурая очень внимательно слушала всё, что скажет старый ведьмак, иногда вякала на него, чтобы он пояснил непонятный ей термин. Её любопытство грело душу и к следующему привалу у Весемира сел голос, а он ещё даже половины от другого множества половин не рассказал. В этот раз реалистичных и связанных с той женщиной снов не было. Снилась гора кошачьих тел. Пушистая, с торчащими в разные стороны лапами и хвостами, двигающаяся и дышащая, словно это был один большой организм. Это было не страшно, но неприятно. Следующая же ночь оставила после себя мучительные раздумья о том, почему вообще мозг решил подкинуть в сон играющих в шахматы волков. Настоящие дикие животные сидели на стульях, свесив нижние лапы, растопырив пальцы. Двумя передними они передвигали фигуры, что получалось у них не очень аккуратно. А ещё они мяукали. И чем ближе приближался Каэр Морхен, тем сюрреалистичнее были сцены и хуже запоминались. И наконец они приехали. Лошадь выступила из тени тоннеля, взору открылась скалистая долина, через которую бежала Река Белых Камней. Среди макушек деревьев из горы торчали с трудом различимые каменные башни Каэр Морхена. До замка Весемир и Бурая добрались по отдельности. В нетерпении кошка спрыгнула ещё при пересечении реки и шмыгнула в ближайшие кусты, выбежала из них вся в листьях, проводила ушами и, юркнув под лошадь исчезла, не обращая внимания на зазывы Весемира, который даже пытался поймать возбуждённое животное, свесившись с седла. В нижнем дворе ведьмак спешился с лошади, снимая с неё сумки и сбрасывая их на землю. Но не успел он до конца расседлать лошадь и отправиться на заслуженный отдых, как на него целенаправленно налетел мужчина с тёмными волосами и жутким изогнутым шрамом от губы до уха. Он едва успел затормозить, поднимая пыль, дыша ровно, словно и не бежал через все дворы к только прибывшему. — Геральт! — ведьмак вцепился в плечи Весемира, ошарашенно смотря тому в не менее ошарашенные глаза, — Он живой!