сентябрь 2020
Самой раздражающей и нудной частью своей работы, как Мстителя, Питер считал засады во время миссий, когда нужно было затаиться где-нибудь, дожидаясь удачного момента, или следя за своим противником исподтишка. Почти всегда это означало долгие скучные часы ожидания, которые, как назло, протекали гораздо медленнее, чем обычно, а потому казались целой вечностью. К счастью, за всю его карьеру супергероя, ему не часто приходилось это испытывать — всего раз или два, но даже этого было предостаточно, чтобы он начал ценить битвы, когда наступать нужно было сразу по прибытию, ценить адреналин, что приносили ему такие операции, в какой-то степени лелеять мысль о предстоящей опасности (то, в чем он, разумеется, никогда не признается Ванде или Наташе). Каково же было раздражение Старка, когда его вместе с Романофф отправили на миссию по уничтожению одной из действующих баз Гидры в Великобританию в Северный Уэльс, где располагался старый заброшенный замок Грик, в котором как раз и засели нацистские черти. Питер должен был признать, что расположиться там было хорошей идеей. Здание хорошо удалено от города и дорожных магистралей, и частично располагалось в лесу. Минимум окон, да и те были забиты досками, всего два выхода, несколько смотровых и боевых башен, с которых очень удобно было стрелять в подошедшего противника, а помимо этого ещё и старые, явно приукрашенные городские легенды, отгоняющие от замка непрошенных посетителей. И ладно бы задача состояла в немедленном штурме сразу по прибытию, но в этот раз Питеру не повезло, и основная цель была — выяснение степени их техно-вооружения и мощи путём запуска дрона с режимом невидимости, позволяющий ему преодолевать любые, даже самые футуристические радары, двигаясь бесшумно, словно сова, вылетевшая ночью на охоту, при этом управляемая дистанционно, даже находясь в миллиардах километров (в данном случае, на другом материке от новой, хоть и ещё не до конца достроенной базе Международной Организации Мстителей, которую они между собой втайне называли нелегальным Шапито). Питер — создатель этого чуда, которое он прозвал Гринчем из-за его тёмно-зеленоватого цвета и даты создания (за два дня до прошлого рождества) — и Наташа должны были зачистить базу уже после того, как Гринч передаст все видеокадры на базу, чтобы Стив, британец Оливер Форд, имеющий непосредственную связь с Советом Безопасности Великобритании, которого прислали работать с ними, и несколько агентов, уже присоединившихся к Мом, могли определить точное количество людей в замке, координируя их дальнейшие действия, и подключится к сети Гидры. Поэтому в итоге Наташа и Питер незаметно подобрались почти вплотную к крепости, запустили дрона и отошли в глубь леса, спрятавшись в скрытой деревьями хижине и затаившись в ожидании сигнала. Первые часы были вполне сносными: Питер подкрепился безумным количеством протеиновых батончиков ради пополнения энергии, позадавал глупые вопросы Карен и немного вздремнул, а Наташа успела перепроверить всё снаряжение, ещё раз заточить ножи, убедиться, что магазины её пистолетов полны, и связаться с Клинтом по засекреченной линии связи в её наушнике, напомнив ему о школьном проекте Натаниэля, с которым Бартон должен ему помочь вместо неё. Ещё через пять часов, три из которых Романофф провела, сидя у окна и бездумно пялясь на деревья, Старк начал потихоньку сходить с ума. От безделья он буквально лез по стенам, пробовал отжиматься на потолке, сосчитал все доски на полу комнаты и даже задремал на пять минут, свисая вверх тормашками. Через час после этого от нечего делать парень раздобыл листочек и карандаш и, пластом расположившись на прохладном деревянном полу, начал придумывать способы хорошенько разыграть лучника, которому он так и не простил тот позор с заячьей розовой шапкой. Питер задумчиво грыз кончик карандаша, пялясь в одну точку на стене, когда тишину нарушил любопытный голос отвернувшейся от окна Нат: — Что ты там делаешь? Питер неопределённо пожал плечами, просчитывая, каковы его шансы соврать, но быстро понял, что это, скорее всего, отрицательные числа. — Продумываю свою месть, — честно ответил он. Выражение лица Вдовы осталось бесстрастным, но Старк мог поклясться, что на секунду увидел в её глазах небольшую искорку веселья. — Я хочу знать? — Не думаю. Романофф пристально смотрела на него несколько очень долгих моментов, прежде чем снова отвернуться и небрежно пожать плечами. — Что ж, пока это не касается меня, мне всё равно. — Тогда, может, поможешь? Женщина вновь задумчиво посмотрела на него, видимо, решая для себя, стоит ли её любопытство колебавшейся репутации смертоносной Чёрной Вдовы, являющейся антонимом слова «веселье». Секунд через десять она скользнула на пол рядом с ним, устроившись на животе и подперев подбородок руками. Питер довольно усмехнулся, мысленно предрекая Бартону весёлые деньки. Он протянул женщине лист с несколькими идеями, рассказывая о каждой из них, но ни одна её особо не впечатлила. Минут десять они обдумывали варианты с использованием паутины, но, так ни к чему не придя, отмели его, перейдя к возможностям розыгрышей, связанным с его возлюбленным луком, который тоже не дал особых результатов. — Можно запустить мышей в его постель, — предложил Питер, лёжа на спине и бессильно глядя в потолок. Нат тут же помотала головой. — Уже было. Тони однажды подложил огромных кенгуровых крыс под его одеяло; визг Клинта был слышен тридцатью этажами ниже. — Э-э-э, ладно. А что насчёт пауков? Купить каких-нибудь гигантских тарантулов и… — И сразу себя выдать? — Да он всё равно поймёт, что это был я, — защищался Питер, закатывая глаза. Романофф, конечно, это не убедило. — Подмешать в его кофе слабительное? — снова предложил Старк через пару минут, во время которых они молча лежали на полу, отчаянно умоляя свою фантазию нормально заработать. — А кто потом будет чистить унитазы? Парень поморщился, понимая справедливость данного комментария. Роджерс со всем присущим ему занудством и надоедливостью почти наверняка заставил бы это делать того, кто и был инициатором этой «гениальной» затеи. А мытьё унитазов, мягко говоря, не входило в его субботние планы. — Заполнить все его шкафы бомбами с блёстками? — Это больше подходит для розыгрыша Стива. — Да, согласен, — быстро закивал Старк, борясь со злобной улыбкой, грозившей выступить на его лице от подобной возможности, которую он тут же мысленно закрепил у себя в голове. — Можно залить в его кремовый антиперспирант сливочное масло, — пробормотал Питер, спустя долгих полчаса, во время которых они успели перебраться на старый, явно изношенный и пыльный диван и закинуть ноги на его спинку, теперь свисая вниз головой с древней потёртой мебели. — Глупо. — Налить в тюбик зубной пасты крем с ароматом розы? — Мелочно. — Убрать начинку в орео, а в прослойку залить мятную пасту. Наташа, опасно прищурив синие глаза, повернула к нему свисающую с дивана голову. — Не смей тратить моё печенье на этот абсурд. Пит сглотнул и с опаской слегка отодвинулся, сразу отвергая эту идею во избежание собственной смерти. — Я видел у Кэти-Кэт временную татуировку в виде голубого кекса на горшке. Можно использовать её на Бартоне, если удастся незаметно его усыпить. — Хм. Питер воспринял задумчивое мычание подруги, как собственную победу, и ехидно улыбнулся, предвкушая скорое веселье. Ещё три часа спустя, во время которых Старк успел опять-таки пожеваться, поныть о своей тяжёлой судьбе, несколько раз с ностальгией вспомнить миссии, предполагающие немедленные боевые действия и сыграть несколько партий в карты со своей напарницей, с Романофф связался Стив. Женщина, мгновенно встала с пола, начав спокойно расхаживать по маленькой бревенчатой комнатке, практически не имеющей никаких источников света, помимо старой, наполовину разбитой лампы, еле как стоящей на ветхой тумбочке. Сейчас она уже имела, скорее, функцию ночника — такой слабый и призрачный свет она давала, а потому комнату освещала лишь неполная луна, заглядывающая в единственное крошечное оконце. Каждый шаг Вдовы отдавался скрипом деревянных досок, но она мало обращала на это внимание. Её сосредоточенное, почти незаметно нахмурившееся лицо не намекало на хорошие новости. Питер в ожидании смотрел на её скользящую фигуру. Он не использовал суперслух, прекрасно зная, что Нат всё равно ему всё передаст, а слушать данную Стивом информацию по десять раз не было смысла, поэтому он терпеливо ждал окончания разговора. Наконец, Романофф, раздраженно вздохнув, два раза быстрыми движениями тонких пальцев постучала по почти намертво встроенному в ухо наушнику, отключаясь от системы связи, тут же на пятках обернувшись к Старку, так и оставшегося сидеть на полу, но уже прислонившись к спинке дивана. — У них там какие-то проблемы с подключением к сети Гидры, — деланно равнодушно сказала женщина, хорошо скрывая своё недовольство, будто бы это сразу сделала её плохим шпионом и оперативником. Питер мучительно застонал. — Я скоро умру от скуки. — Что, не можешь и пары часов провести без своих технологий? — Что за клевета? — возмутился Старк, лукаво взглянув на неё. — Чтобы ты знала, прошло уже почти девять часов. Мои мучения вполне оправданы. Наташа театрально закатила глаза. — В любом случае, — вздохнула она через мгновение, садясь рядом с ним, так, что её плечо почти касалось его. — Сидеть нам ещё долго. На маленькую комнатку плавно упала тишина. Она не была неловкой или давящей, скорее, приятной, даже уютной, во время которой они могли просто сидеть бок о бок, естественно наслаждаясь компанией друг друга и успокаиваясь от мысли, что они не одни. — Как вы отвели Нейта в первый класс? — внезапно спросил Старк, когда почувствовал, как начинают слипаться веки из-за окружавшего его полумрака, нарушаемое лишь слабым свечением луны. Засыпать сейчас было нельзя: кто знает, может, база разберётся со всем уже через пять минут, и вскоре поступит сигнал, разрешающий наступление. В таком случае, последний, кто им будет нужен — сонный Человек-Паук. Питеру уже было не пятнадцать и даже не семнадцать, когда энергия била в нём с тем же импульсом, что создавал молот Тора, со всей силы ударивший по щиту Капитана Америки. Наташа моргнула — это был единственный видимый признак её удивления. — Тебе не хватило разглагольствований Нейта? — Вдова скептично подняла изящную правую бровь. — Он же своей болтовней даже Ванду довёл до трусливого побега. — Да, но я спрашиваю не об этом. Романофф отвела взгляд, всем телом показывая своё нежелание говорить об этом. Питер молча смотрел на напарницу, не решаясь давить на неё, понимая, что эта ситуация была для неё, а тем более для старшего Бартона, как минимум непростой, а он не хотел ещё больше всё усложнять. Они молча сидели почти минуту, прежде чем раздался тихий, почти неслышный человеческому слуху женский голос. — Клинт был… Он делал это уже два раза, — прошелестела она, опустив глаза на свои руки, сцепленные и лежащие на вытянутых ногах. — С Лайлой и Купером. Он всегда говорил мне, какие это невероятные эмоции — вести своего ребёнка в первый класс, как это волнительно — помогать ребёнку сделать первый шаг во взрослую жизнь, как гордо и одновременно тревожно он себя чувствовал. Но в этот раз… Наташа нервно облизнула пересохшие губы. — Ему было тяжело. Мне отчасти даже понравилось, я никогда не была в школе первого сентября, но смотреть на поредевшие толпы детей, у многих из которых был лишь один родитель… Немного грустно было наблюдать за всей процессией, понимая, что я упустила, но всё же интересно. — А если честно? Голова Романофф слегка дёрнулась в его сторону, но она всё так же старалась не смотреть на него. Женщина печально улыбнулась, что-то вспоминая, и Питер терпеливо ждал, когда она соберётся достаточно, чтобы выложить то, что терзало её с того самого дня, как она повела вместе с Клинтом (по его же просьбе) его сына в первый класс. Они провели вместе слишком много времени, чтобы Старк не заметил никаких изменения или вымученных улыбок. — Это… странно, — отрывисто призналась Наташа. На памяти Питера было слишком мало моментов, когда она позволяла себя вот так говорить — не твёрдыми ораторскими текстами, способными заставить даже Президента США, словно страусу, попытаться засунуть голову в песок (в их случае — в бумагу), а как нормальный замешкавшийся человек, не способный подобрать правильные слова и выразить свои нахлынувшие чувства. — И несправедливо. Я чувствую, будто я занимаю чужое место. — Ты же сейчас говоришь не только о школе? — догадался Питер. Романофф поджала губы, ненавидя, как хорошо он мог читать её в данный период времени. — Нат, это же я, — отчаянно, почти жалобно прошептал Старк, поворачиваясь к ней всем корпусом и чуть склоняясь вперёд. — Ты можешь рассказать мне всё. Зачем ещё нужны младшие братья? Снова повисло молчание. Питер не без внутренней боли заметил, как слегка заблестели грустные глаза Наташи. — Мы с Клинтом однажды были на миссии в Будапеште, — пробормотала женщина, чуть поворачивая голову к другому Мстителю. — Отсиживались в вентиляционных отверстиях десять дней. В то время мы едва ли… были друзьями; я мало что о нём знала, но как-то так получилось, что я уже непроизвольно заботилась о нём. Наташа небрежно пожала плечами, будто оправдывая перед кем-то свою возникшую привязанность к чему-то дышащему. — Первые несколько дней я думала, что сойду с ума; мы играли в крестики-нолики на стенах, что-то рисовали, спали большую часть времени… И как-то резко — от безделья, наверное, — всё это переросло в «две правды и одна ложь», потом в рассказы о нашем детстве и юности. И… Неожиданно он стал первым человеком, которому я сама рассказала о Красной Комнате, о наручниках, которыми нас приковывали к кроватям, о стерилизации, о чудовищных поступках, которые я совершила… Я не смотрела на него во время всего рассказа, но когда всё-таки сделала это… Я не увидела ни отвращения, ни жалости. Клинт ничего не сказал на это, лишь пошутил, что зато мне не надо тратиться на презервативы. Он… Он всегда делает это — неважно, про какие ужасы, совершённые моими руками, я рассказывала — шутит, подкалывает, предлагает отвлечься и поспарринговать, будто это совсем не важно, словно его это не волнует. Вдова замолчала, то открывая, то закрывая рот, выглядя в этот момент как рыба, которую силой выдернули из её привычного, влажного места обитания на непривлекательную сушу. — Меня подстрелили во время той миссии, ранили в плечо. Я не обратила внимания, лишь отмахнулась, но чёртов Бартон… Он не успокоился, пока не подлатал меня. Никто никогда не проявлял ко мне такой искренней заботы, никто никогда не беспокоился о Наташе Романофф, не о первоклассной убийце, а просто как о… человеке. Питер понимающе кивнул, стараясь, чтобы печаль и содрогание от сказанных ею последних слов не была сильно заметна на его лице. — Тогда ты его полюбила? — шёпотом спросил он. Наташа исступленно покачала головой, и Питеру было достаточно даже этого жеста, чтобы увидеть похороненный в ней страх. — Я не… Я не полюбила его, Пит, — твёрдо заявила она, и Старк бы поверил, произойди этот разговор года три назад, когда их максимум в разговоре был на уровне «привет-пока». — Это не то… не совсем то слово, которым я могу описать свои… чувства к нему. Я ни на кого тогда не полагалась, я считала привязанность — пороком, от которого нужно избавляться, а любовь — детской глупостью, сказками для пятилеток; я не доверяла никому, кроме себя, но в тот момент я поняла, что могу на него положиться. После этой миссии у нас была куча других, порой я была рядом с Клинтом двадцать четыре часа в сутки на протяжении долгих месяцев и… Я действительно привязалась к нему, я рассказывала ему всё, даже самые ужасные моменты своего прошлого и в очередной раз я подумала, не на это ли похожа любовь. Полное доверие к партнёру, безоговорочная привязанность, внутренние шутки… Чувство, что кроме него тебе в этом мире никто не нужен, когда он в очередной раз заставлял меня почувствовать себя человеком или смешил до боли в животе, когда я вновь пыталась закрыться в себе, спал рядом со мной в одной постели, когда ночные кошмары не хотели меня отпускать, обнимал, заставляя мои стены крушиться и вдребезги разбиваться. Слова, вылетавшие изо рта женщины, лились быстро и отчаянно, как будто она пыталась быстро содрать этот «пластырь», не дающий ей нормально жить. — А потом, — продолжила она, и её голос снова превратился в шёпот. — Когда нас обоих сильно ранили во время спецоперации по отслеживанию одного из предполагаемых мутантов, Клинт привёл меня к себе домой… Где его ждала прекрасная молодая жена, не извращённая насилием, убийствами и местью, и двое детей: почти двухлетний маленький мальчик и едва родившаяся дочка. Несмотря на то, что она говорила это ровным, почти без запинок тоном, Питер слышал в её словах толику боли и немой муки. Он положил свою руку на её плечо и легко сжал её, как бы говоря «всё хорошо, я понимаю». Женщина быстро взглянула на него, безрадостно улыбнувшись уголком губ, и нерешительно, что была ей крайне несвойственно, подняла свою ладонь, чтобы в благодарности сжать его. — И ты сбросила себя со счетов, — понял парень. — А что я могла сделать? — Наташа вновь пожала плечами. — Мне пришлось подавить всё в себе, сосредоточиться на нашей дружбе. Я была искренне рада за него: у него был дом, скрытый ото всех, ментально здоровая жена, прекрасные дети. Всё то, что я бы никогда не смогла ему дать. Они стали и моей семьёй тоже; Лора без вопросов приняла меня, стала для меня сестрой, а его дети обожали меня, считали своей тётей. Клинт и Лора назвали Натаниэля в мою честь, приютили меня, вытаскивали, когда я падала обратно в пропасть отчаяния, вырытую Красной Комнатой. Она издала короткий горестный смешок, больше похожий на подавленное всхлипывание и снова отвернулась от него. — Ты когда-нибудь говорила ему? — прошептал Питер, когда почувствовал, что её плечи перестали почти незаметно дрожать. Романофф покачала головой. — Боже, нет. Как я могла?.. — Ну, ты определённо должна сейчас, — внезапно велел ей Старк. — Слушай, Нат, я верю, что Клинт никогда бы не предал бы так жену, но это не отменяет того факта, что он мог чувствовать к тебе то же, что чувствовала ты. Лоры больше нет… Вероятно, её никогда больше не будет рядом, но если эта женщина и впрямь так хороша, как ты её описывала, то она бы хотела, чтобы ты была рядом с её мужем во всех смыслах этого слова. Ты нужна Леголасу, ты нужна Нейту и будешь нужна Кейт, если он всё же надумает её удочерить. Ты не должна отказываться от представившейся тебе возможности из-за чувства вины. Ты никого не предаёшь. Вдова снова отчаянно покачала головой, но прежде, чем ей удалось что-то сказать, Питер вновь прервал её. — Наташа, посмотри на меня, посмотри, — твёрдо уговаривал её самый младший член Мстителей, слегка дёргая её за плечо, пытаясь заставить женщину развернуться к нему. — Мы не выбираем, в кого влюбиться. Этот выбор непредсказуем. Романофф не реагировала, всё так же отказываясь посмотреть на него, и Старк, вздохнув и с сожалением убрав руку с её плеча, в поражении опустил голову на сиденье дивана, бездумно смотря в потолок. — В нашей жизни стало так мало поводов для радости, что мы должны хвататься за любую возможность, если хотим прожить оставшееся время не в полном одиночестве, — пробормотал он, не оставляя надежды достучаться до старшей подруги. — Нужно жить настоящим, ценить каждый момент, потому что кто знает, что будет с нами дальше? … Я не ценил то, что мама уходила с собраний ради меня, когда я попадал в очередную передрягу, или то, как папа не спал до тех пор, пока я не вернусь с патрулирования, даже если я задерживался до пяти утра, а он к тому времени не спал уже четверо суток. Я никогда не спешил домой к ужину, хотя они настаивали на том, чтобы поесть всем вместе, ведь думал, что у нас ещё столько возможностей, а патруль — это гораздо более важное дело, чем посидеть втроём над тарелкой лазаньи. Я никогда не называл их родителями, считая, что это неуместно, что для этого ещё рано. Может, через парочку лет я и решился бы на это, вот только… Я опоздал, я больше не смогу это сделать просто потому, что я был трусом и боялся что-то изменить. Наташа молчала и лишь незначительный поворот её головы в сторону звука показала ему, что она внимательно его слушала. — Я не хочу такого для тебя, — тихим голосом произнёс он. — Не повторяй моих ошибок. Клинт любил раньше, как и Ванда, это правда, но… Какая чёртова разница? Даже если это так, что с того? Это не мешает им любить нас. Мы с тобой — чёртовы беспорядки, мы не идеальны, но и они тоже. Но если он способен заставить тебя почувствовать себя счастливой, если он веселит тебя, помогает ощущать себя человеком, позволяет держаться за него и достаточно доверяет тебе, чтобы держаться за тебя в ответ, то что тебе ещё нужно? Неужели ты хочешь прожить эту жизнь, так и не познав, что значит иметь семью. Семью, которую ты вполне можешь создать с Клинтом и Нейтом. — Нейт не мой сын. — Я этого и не говорю, но ты женщина, на которую он смотрит снизу вверх. Он ребёнок, Нат. Ему нужен кто-то, к кому он будет прибегать, когда что-то натворит, когда упадёт и разобьёт коленку. Отца недостаточно; ему нужна и женская рука. Кто-то, кто будет смущать его перед его друзьями, слушать об очередной подружке, вешать на холодильник его достижения и рисунки, делать смешные фотографии, которые он в подростковом возрасте возненавидит, готовить ему блинчики на завтрак и не отходить от него несмотря на все его возражения, когда он заболеет. Ты не обязана называть себя его матерью, достаточно просто быть константой в его жизни, чтобы он знал — если что-нибудь случится, ты точно будешь рядом. Не как какая-то дальняя и непонятно откуда взявшаяся родственница, а как женщина, которая вырастила его с малолетства, наблюдающая за всеми его успехами и обнимающая после неудач. — Мне страшно, — едва слышно призналась она своим самым беззащитным тоном, какой ему приходилось слышать за все годы их дружбы, наконец-то разворачиваясь, чтобы снова прислониться спиной к дивану. — Я люблю его, но я не Лора. Вдруг меня будет недостаточно? На лице Наташи не было слёз, но она выглядела настолько побежденной, что на это было почти физически больно смотреть. — Тогда я помогу тебе закопать его труп, — на полном серьёзе ответил он ей, и это заявление целиком и полностью было правдой: на этом свете не было ничего, чего бы он не сделал ради Морган, Ванды и Наташи. Именно эти трое были ему дороже всех, дороже всего в этом мире. — Нат, ты замечательная, ты одна из самых лучших людей в моей жизни, а я дружу с грёбаным Капитаном Америкой. Я бы пошёл за тобой на край света, если бы ты попросила об этом, и уверен на сто десять процентов, что Бартон побежал бы ещё вперёд тебя. Лицо Романофф чуть просветлело, а на губах даже появился лёгкий намек на улыбку. Она игриво толкнула его плечом, заставляя Питера широко улыбнуться. — Я люблю его, — уверенно, хоть и немного прискорбно заявила Вдова, будто в этом была её вина. — Никто никогда не бесил меня так, как порой бесит Клинт, но и никого я так сильно не любила, как его, ни с кем иным не хотела бы прожить каждую эту раздражающую минуту своей жизни. — Я понимаю, какого это, — рассмеялся Питер. — Мы с Вандой порой часами можем спорить, каким концом нужно вешать туалетную бумагу, не соглашаться со всей этой историей о соглашениях, но через неделю она испечёт финиковый пирог, который любила делать моя тётя, заставит меня отключить телефон, отложить все бумаги компании и усадит за просмотр Звёздных Войн в сто тридцать третий раз; Вив к ним равнодушна, но она будет терпеливо сидеть и смеяться над моими комментариями, потому что знает, как я не люблю смотреть их в одиночестве, — немое признание «после смерти Тони» повисло в воздухе. — Она не особенно любит пирог, но в дань уважения будет грызть его вместе со мной. И в такие моменты я понимаю, почему я так сильно её люблю. — И тебе… — нерешительно начала Наташа, подбирая правильные слова. — Тебе не страшно так сильно любить её? Питер неопределённо пожал плечами, прикусывая щеку изнутри. — Очень страшно, — откровенно сказал он. — Настолько до безумия любить кого-то, что он становится центром твоей Вселенной, вокруг которой ты вращаешься, невероятно опасно. Это означает, что тебя запросто можно сломать, раздавить как букашку, только лишь подобравшись к ним. Но это не повод закрываться ото всех, пытаясь избежать боли, привязанностей… Потому что оно определённо того стоит. Стоит горя, которое мы испытываем из-за них, бессонных ночей и пустоты, что ощущаем после их ухода. Иначе мы бы так не дорожили этим. Романофф долго молча, обдумывая его слова, но кивнула, принимая его точку зрения. Неожиданно она опустила рыжую макушку на его плече, открыто прижимаясь к нему, показывая ему своё полное доверие. — Я рада, что ты не стал жертвой Таноса, — немного хрипло прошептала шпионка; в её словах оба услышали скрытое признание «Я люблю тебя». — Конечно, кто бы тебе тогда вставлял мозги на место? Они оба рассмеялись, так и оставшись в этой позе. В очередной раз Вдова задумалась, на это ли было похоже иметь младшего брата — человека, которому одновременно хочется и свернуть шею, и закатать в коврик, упрятав в «мягкой» комнате, чтобы никто не причинил ему вреда. Иметь родную душу, которая будет стоять рядом с тобой плечом к плечу, даже если ты попрёшь навстречу огромному фиолетовому монстру с шестью божественными камнями. Остальные почти стопроцентно сбегут, но этот товарищ так и останется рядом, даже если ему будет страшнее всех. Связь, которая воссоздаётся не кровью или случайностью рождения, а более важными вещами — верностью, преданностью, любовью; отношения, что возродятся после ссор, потопивших любую, даже самую невероятную дружбу, процветающие в тысячах воплощений близости и расстояний, теплоты и недоверия. — К тому же, тебе понадобится «плюс один» на моей свадьбе, — заявил Питер спустя несколько мгновений комфортной тишины. — Какой свадьбе? — шутливо спросила она, забавляясь деланно оскорблённым взглядом Старка, тут же обращённым на неё. — О, ты о том предложении, которое ты собираешься сделать Ванде лет через пятьдесят? Уж извини, но я, скорее всего, буду мертва к тому моменту. Питер возмущённо пнул её ногой, отодвигаясь от откровенно смеющейся названной сестры. — Чтобы ты знала, я жду подходящего момента. — Ну вот лет через пятьдесят он, возможно, и подвернётся. Старк закатил глаза в ответ на её дразнящий тон. — Я просто хочу чего-то личного, о чём СМИ не узнает. — Шутишь? — вытаращилась на него женщина, приподнимая левую бровь, будто сомневаясь в его здравомыслии. — Вы двое — самая обсуждаемая пара в мире. Буквально. Они узнают о помолвке ещё раньше Ванды, будь уверен. Даже Курт Кобейн и Кортни Лав не были столь популярны в своё время. — Кто? — тупо спросил Питер, глядя на неё с явным недоумением. Романофф моргнула, прежде чем закатить глаза и недовольно пробормотать себе под нос что-то похожее на «Дети двадцать первого века». — Будешь подружкой жениха? — Разве такое бывает? — У нас? — насмешливо фыркнул Питер. — У меня в доме расхаживает Халк, звёздно-полосатый столетний тираннозавр, а по выходным на чашку чая верхом на летающей тарелке залетает фиолетовый киборг вместе с говорящей кошкой. — Ракета — енот. — Да хоть лошадь. Суть в том, что говорящая. Наташа открыла рот, чтобы что-то сказать, но их прервал одновременный писк в их наушниках, сигнализирующий о подключении к связи базы. Они ожидали глубокий звучный голос Стива, но уши резанул совсем другой – нервный и встревоженный молодого Томаса Эттвуда – бывшего агента Щита, совсем недавно присоединившегося к Международной Организации Мстителей, но уже проявившего свою смекалку, стратегические навыки и желание работать. Он был весёлым и открытым и немного напоминал Питеру его самого в подростковом возрасте, чего не скажешь о его напарнике и одновременно лучшем друге – скованного, молчаливого, но очень талантливого оперативника Чарльза Бекера, с которым они были практически неразлучны. – Человек-Паук, Чёрная Вдова, – нерешительно начал он, шумно сглатывая и часто дыша, будто пробежав пять километров на скорость. Супергерои удивленно и как-то настороженно переглянулись, недоумевая, куда делся Стив, который никогда прежде не покидал диспетчерскую до окончания миссии – неважно, насколько простой она была. – ООН даёт зелёный свет. Действуйте. Вопреки обычаям, когда они сразу приступали к работе после подобных слов, Наташа и Питер неуверенно потоптались на месте, раздумывая, стоит ли попытаться узнать, всё ли в порядке на базе. – План тот же? – наконец подала голос Нат, прижимая палец к наушнику и включая обратную связь. В «трубке» повисло молчание. – Не совсем, – снова раздался растерянный голос Томаса спустя несколько очень долгих мгновений. – Они… Они хотят, чтобы вы уничтожили базу изнутри. – Что?! – тут же рявкнул Питер, сразу понимая, к чему это ведет, и практически физически ощущая, как Эттвуд ещё больше занервничал. Стоящая в двух шагах от напарника Наташа бросила на него суровый взгляд, молча призывая успокоиться, и более спокойным голосом продолжила за него. – Ты хочешь сказать, что мы должны взорвать замок и людей, находящихся там? – Совет Безопасности Великобритании самолично отдал этот приказ, – тотчас же отрапортовал агент. – В здании слишком много опасных технологий, недостаточно просто схватить оставшихся членов Гидры. Там может остаться оружие массового поражения, которое наши радары не обнаружат, или успеют вывезти другие нацисты, сумевшие сбежать. Поэтому вам нужно незаметно проникнуть в замок и заложить бомбу, большего от вас не требуется. – У нас был другой план, – прорычал Питер, нервно взлохмачивая правой рукой кудрявые волосы. В отчаянии он начал мерить шагами комнату, пока Наташа молчала, обдумывая слова Томаса. – Мы не на это подписывались, это должен был быть обычный штурм. – Я знаю, знаю, – промямлил Эттвуд. На заднем фоне раздавались чьи-то голоса, но не было и намёка на Стива, звучание которого Питер узнал бы сразу. – Но у вас нет выбора. Это приказ премьер-министра Великобритании, которого Совет Безопасности посвятил во всю сложившуюся ситуацию. Если мы хотим и дальше работать с другими странами, то вам лучше сделать так, как вам сказали. Замок на их территории, они сами решают, что с ним делать. Спокойный и вкрадчивый голос Томаса, знающего своё дело, имел обыкновение успокаивать даже самых недовольных, но Питер обнаружил, что прямо сейчас он его больше раздражает, хоть и понимал, что парень прав. Они действительно не имели никаких прав на этой территории; по условиям Соглашений Мстители могли действовать в других странах, если те согласятся на помощь и дадут разрешение на пересечение границ, но только по надлежащим каналам – то, с чем Стив согласился с явным усилием и то после того, как Питер и Роуди провели с ним долгую беседу о том, что общество шагнуло дальше, оставив в прошлом времена Второй Мировой – страны имеют право отказаться от их помощи и нельзя навязывать им её, если они её не хотят. И, даже имея разрешение, они не имели права сами решать, что им делать. Это допускалось только в случае экстренной ситуации. – Дай мне Стива, – процедил Старк. – Я не… – Позови. Сюда. Роджерса. – повторил он, делая акцент на каждом слове. Молчание вновь затянулось. Питер повернулся к Наташе, которая недоумённо пожала плечами, понимая не больше его самого. – Стива здесь нет, – неохотно признался Том, но прежде, чем супергероям удалось возмутиться, быстро добавил. – Он вообще не в курсе смены плана. Все знают, что он не согласился бы на подобное. Его отстранили. Последнее предложение он произнёс почти извиняющимся тоном, молча слушая, как гневно выдыхает Питер. – Чёрт, – проскрипел он. – Чёрт, чёрт, чёрт. Глаза Романофф метались по комнате; Старк практически видел, как крутятся в её голове невидимые шестерёнки, в то время как его мысли скакали, словно демоны в аду. – Мы поняли, – хладнокровно сказала она и двумя нажатиями пальцев отключилась от связи. Наташа подняла левую руку со специальными голографическими часами, которые тут же вспыхнули. Быстрыми движениями она с их помощью переключилась на специальную связь с Питером, которую они использовали во время миссий, когда не хотели слышать нравоучительный голос Стива. Питер всё так же стоял, как истукан, качая головой и не веря в то, что им сейчас предстоит делать. Заползая в явно заброшенную комнату второго этажа башни по каменной тёмной стене, он раздумывал над тем, как они сумели дойти до такого – подрывать объекты наряду с людьми в них, причём не имея право ничего возразить на это. Пусть они и были сотрудниками Гидры, это вовсе не значило, что можно просто прервать их жизни, как будто они ничего не стоят. Старк старался не думать о том, что у них могут быть жёны или мужья, дети, ожидающие их прихода домой. И так было паршиво от осознания того, что они сейчас сделают, не стоило к этому добавлять что-то личное, вызывающее сочувствие. – Не умри там, – раздался в наушнике голос слегка запыхавшейся Наташи, которая собиралась пробраться через чёрный вход. Питер криво улыбнулся, услышав чёткое «будь осторожней». – Ты тоже, – всё, что он сказал, прежде чем аккуратно залезть в окно, тут же осматриваясь и прислушиваясь к окружающим его звукам, обнаружив только три едва слышных сердцебиения. Ещё один минус замка – он был слишком большим, и люди в нём были беспорядочно раскинуты. Было крайне темно, но костюм Железного Паука позволял ему хорошо видеть всё вокруг. Тихо попросив Карен скоординировать и направить его, он начал действовать. За пятнадцать минут он тихо и максимально незаметно заложил миниатюрные, размером с божью коровку бомбы через каждые десять метров, автономно устанавливая время их взрыва. Нат делала то же самое этажом ниже и, судя по её редким комментариям, вполне удачно, что не могло не радовать, но в то же время и настораживать от того, как всё, казалось бы, идёт по маслу. Не считая, конечно, того факта, что они фактически совершают преднамеренное убийство по приказу правительственных органов – то, что в ближайшем будущем Питер точно собирается изменить, даже если это будет означать постоянные заседания с представителями ООН с целью переубедить их и склонить на свою сторону. То, что они сейчас делают – грязно и абсолютно аморально. Как будто миру, буквально потерявшему свою вторую половину, за последние годы не хватило смертей и страданий. – Я закончила, – донесся до него голос Наташи в встроенном наушнике. – Выбирайся из здания, – приказал он ей, прикрепляя последнюю бомбу на потрескавшийся потолок и бесшумно спрыгивая на пол. – Я выйду через окно на внутреннюю стену и зацеплюсь с неё за ближайшую сосну. Романофф ничего не ответила, и Питер воспринял это как согласие. Прислушиваясь к посторонним звукам, сообщающим ему местоположение членов Гидры, он взобрался на почти развалившийся деревянный подоконник, высовываясь из окна и прилипая к стенам, начиная подниматься вверх. – Тридцать секунд до взрыва, босс, – монотонным голосом оповестила его Карен. – Мне начать обратный отсчёт? Старк спрыгнул с каменной ограды на внутреннюю стену, двигаясь к углу замка, где были видны высокие деревья и по пути останавливая искусственный интеллект. Он был уже готов выпустить паутину, когда вдруг услышал внезапно ставший ближе тихий стук; краем глаза он заметил движение позади него. Там, из крошечного люка, выглядывала кудрявая макушка вместе с детскими любопытными глазами, полными восторга от созерцания народного героя. Девочка подтянулась на руках, и теперь её лицо было полностью видно Питеру, на секунду застывшему от осознания, что сейчас должно произойти. Не медля, он сорвался с места и ринулся к ребёнку, которому на вид было максимум семь. Время замедлилось для него, будто Старк попал в какую-то дрянную мелодраму. Он бежал навстречу девочке так быстро, как не бежал от того усатого человекоподобного существа, которого они встретили на Титане, полностью игнорируя взволнованно-сердитый голос Наташи в наушнике, спрашивающий, где его черти носят. Человек-Паук вытянул руки, готовясь подхватить ребёнка, который теперь был в нескольких шагах от него и всё так же с восторгом, без доли страха наблюдая за его приближением, но взрыв, произошедший на втором этаже, откинул его назад. Жар, охвативший его тело даже сквозь огнеупорный костюм Железного Паука, и ударный звук на несколько мгновений лишили его возможности двигаться, когда он с силой взрезался в каменную кладку далеко позади, выбивая из лёгких весь воздух. Уши, в которых бурлила кровь, наполнились звоном от слишком громкого шума. Он вяло приземлился на колени, чуть не упав вперёд, вынужденный из-за этого встать на четверки, не имея возможности устоять на ногах. Питер слабо осознавал, что происходит из-за слегка помутневшего зрения, вызванного сильным ударом головой, и непрекращающегося раздражающего звона. Где-то на подкорках сознания, он осознавал, что перепуганная, хоть и никогда не признающаяся в этом Нат, скорее всего, орёт на него в средство связи, но не смог найти в себе сил, чтобы что-то ответить. Старк, находящийся на небольшом нетронутым взрывом «островке», подполз ближе к краю, вглядываясь в руины. Тихим тоном он приказал Карен убрать костюм с головы, всё так же не слыша даже звука своего голоса. Бомбы пробурили все два этажа, оставив кое-где лишь небольшие кляксоподобные уцелевшие участки пола, почти полностью снесённые стены и чудом оставшиеся некоторые колонны, еле как держащие взорванный замок. Краем глаза Питер видел, как уже падают некоторые башни, фундамент которых был нарушен. Его волновало не это. Парень отчаянно высматривал маленькую детскую фигуру, не понятно, на что надеясь и молясь. Он истошно хватал ртом воздух, чувствуя, как шок постепенно отходит, уступая страху, боли и ужасу, проникающим сквозь него, бурлящим в кровотоке, забираясь в его кости. Человек-Паук почти уверен, что кровь действительно на какое-то время застыла у него в жилах, когда он нашёл, что искал. Первый этаж полностью завалило грудами огромных кусков бывшего потолка и стен, и из-под одной из таких куч выглядывала маленькая тоненькая ножка с задравшимися и запыленными джинсами, облачённая в красно-серые кроссовки, почти идентичные тем, что он недавно купил Морган. Ему стоило бы отойти сразу, чтобы не мучить свой слишком впечатлительный мозг, считающий всё на свете своей ответственностью, но Питер обнаружил, что не может даже пошевелиться. Там, прямо рядом с выглядывающей из-под каменной груды ногой неестественно высовывалась небольшая головка, обрамлённая каштановыми локонами, потускневшими из-за грязи и пыли. Большие тёмные, почти чёрные глаза так и застыли в ужасе, помертвевшим взглядом смотря наверх, прямо на Питера. Старк непроизвольно поднёс кулак ко рту, пытаясь сдержать рыдания, грозящие охватить его тело. Он попятился назад, чувствуя, как задыхается, как надвигается паническая атака, которые вот уже на целый год оставили его в покое. Парень уткнулся спиной в какую-то ограду, всё так же безвольно смотря на то место, где ещё пять минут назад был люк. Звуки постепенно возвращались к нему. Не прекращающая попыток добиться от него ответа Наташа каждые четыре секунды повторяла его имя. Явная, ничем не прикрытая паника в её голосе ненадолго отрезвила его, и Человек-Паук почувствовал, что поднимается. Было ощущение, что он находится не в своём теле. Ноги сами куда-то вели его, руки вытягивались, чтобы выпустить паутину и зацепиться за что-нибудь высокое, тело выпрыгнуло на автомате. Он не помнил, как очутился внизу на посеревшей из-за слоя пыли траве, как оказался рядом с Романофф, как они ушли подальше от разрушенного здания. Питер мог видеть перед собой лишь безжизненные, полные панического страха глаза, так похожие на глаза его дочери – осознание, которое напугало его настолько, что всё, что он сейчас хотел, это удостовериться, что Морган в безопасности, что её крошечное худое тельце удобно лежит на кровати с прозрачным балдахином и постельным бельём в тематике одного из её любимых мультфильмов «Холодное сердце», а не вывернуто в неестественной позе, не брошено среди осколков когда-то красивого замка, что её милое детское личико украшает улыбка от приснившихся ей красочных снов, а не покрыто волдырями из-за ожогов. Рыжие вспышки, которые, как он понял, были волосами Наташи, мелькали перед ним; женщина что-то говорила ему, чуть встряхивая плечи, но в его ушах так и стоял звон, перемешанный с детским пронзительным визгом за секунду до взрыва бомбы. Парень слабо чувствовал её стальную, но в то же время нежную хваткую на своём предплечье, когда она тянула его через лес к ничем не окруженной местности, где их уже ждал квинджет. Вдова толкнула его к сиденью и, удостоверившись, что он на автомате пристегнулся, пробралась к кабине пилота, где сидел агент Бекер. Несмотря на его сдержанность и интровертность, все уважали его за то, что он редко задавал ненужные вопросы, всегда соблюдая данные ему указания без лишних слов. Расчётливый ум и холодный разум были его лучшими сторонами, которые ценил даже Питер, имеющий привычку болтать со всеми подряд. Чарльз лишь мельком взглянул на непривычно молчащего Старка, и приветственно кивнул Романофф, тут же заводя механизм летающей машины. Наташа вернулась к напарнику, держа в руках синий плед, которые она стащила из кабины. Тяжело опустившись на сиденье рядом с ним, она накинула его на их плечи, сдвигаясь чуть ближе, так, что её правое бедро касалось его левого. Женщина молчала, не спрашивая, что вызвало его состояние. Даже почувствовав, как его тело начала бить мелкая дрожь, она лишь обернула свою руку вокруг его шеи, прижимая его к себе. Иногда Вдова забывала, насколько Питер ещё молод; большую часть времени он вёл себя ответственнее, чем многие уважаемые взрослые, с которыми она имела честь познакомиться; совершал настолько несоответствующие его возрасту поступки, что просто напрочь перечёркивало его молодость. Иногда Наташа ловила себя на мысли, что иррационально злилась на Тони; в жопу утверждение, что на мёртвых плохо не говорят. Он ушёл, оставил всё на семнадцатилетнего сына, возложил на его плечи непосильную ношу. Его уход оставил мир в руинах, которые Питеру приходится разгребать, заново собирать и склеивать по маленьким кусочкам, крутится как белка в колесе, успевать и тут, и там. Романофф помнит весёлого открытого мальчика, заикающегося при встрече со своими кумирами, чьи глаза неустанно сверкали, а улыбка освещала всех в радиусе десяти километров. Сейчас она видит перед собой мужчину, чьи плечи поникли от тяжести, возложенной на них, во взгляде которого она больше не видит детскую невинность, которую напрочь испепелила ответственность и вина. Наташа видит мальчика, которому пришлось слишком быстро повзрослеть, слишком рано ушёл ребёнок, действительно заслуживающий детства. Перед ней был герой, нашедший в себе силы встать после стольких потерь и боли, откликнувшийся на отчаянные крики мира, ставший тем, в ком все они нуждались. Бесспорно, Стив был тем, кто вселял в них мудрость в худшие времена, кто предотвращал их глупые поступки, заботящийся о них, как все-отец команды; однако именно Питер был связующим звеном, тем, кто собрал их всех, заставил вернуться в Башню, вставать по утрам, кто терпеливо склеивал запчасти от переломанных игрушек, хотя сам развалился на части. Вдова даже не хочет думать, что произошло бы со всеми ними, если бы Питер вошёл в число жертв Войны Бесконечности. Вероятно, они сгорели бы дотла, утонули в собственной печали, отчаянии, скорби; никто бы не вытащил их на берег, и они бы так и пошли ко дну. Женщина злилась на Тони ровно настолько же сильно, насколько была благодарна за то, что он дал им Питера. Железный Человек был для неё очень хорошим другом, футуристом, открывшим этому миру невероятные возможности, нарциссом, втайне работающего на благо общества, но притворяющегося полным эгоистом; она любила его, как заносчивого друга детства; человека, подмечающего в ней самые незначительные детали вроде увлечения балетом, тут же без единой просьбы воплощающего её глубоко упрятанные, запертые на нерушимый замок мечты, но Питер… Питер был их будущим, святым озарением, их никогда не угасающей надеждой. Было оскорбительно невежливо и абсолютно неучтиво выбирать из этих двоих, выбирать между отцом и сыном, но без доли стыда Наташа подумала, что, если бы ей пришлось – она без колебаний остановила бы свой выбор на младшем Старке. Она знала, что Тони понял бы, он бы сам поступил точно так же. Не смотря на все свои недостатки, Железный Человек никогда не считал свою жизнь превыше всех остальных, не раз и не два он признавал, что не стоит такого сына, как Питер, что не знает, чем он его заслужил. В свою очередь, Романофф задавалась вопросом, чем они все его заслужили. – Там… был ребёнок, – приглушённо шепчет Питер спустя пятнадцать минут полёта. В мрачной пугающей тишине квинджета этот шёпот кажется Вдове отчаянным криком. Она чувствует, как понимание окатывает её, словно ледяная вода из ведра. Тошнота подступает к её горлу неприятным комком вместе с осознанием того, что ему пришлось увидеть. Шпионка молчит, не зная, что можно сказать по этому поводу, не в силах что-либо вымолвить в ответ на явное отчаяние в его голосе, просящее её что-нибудь сделать, любым способом стереть это из его памяти, снять ношу с его плеч, сорвать одеяло нескончаемой вины и непростительного греха. – Девочка, – вновь раздаётся слабый шёпот парня. – Ей… ей было, может, лет семь. Наташа наблюдает, как он яростно смаргивает проступившие слёзы, при этом чувствуя, как горят её собственные глаза. – Я пытался, я правда… Я просто не успел… – Я знаю, – мягко прерывает она его несвязные лепетания, сжимая ещё сильнее в объятиях, будто пытаясь не дать его скелету раскрошиться прямо внутри его тела от силы ударов, источником которых является несправедливый, никого не щадящий мир. – Я почти схватил её, но… – Пит, я знаю. Всё хорошо, это не твоя вина. Старк упрямо замотал головой, отбрыкиваясь от её рук, словно не заслужил этого. – Я убил её, Нат, – тихо бормочет он, впиваясь длинными пальцами в волосы и с силой оттягивая их. – Не смей такое говорить, – твёрдо приказывает ему женщина, уступчиво разжимая объятия, оставляя лишь тёплую ладонь на его плече. – Если хочешь взять на себя вину, то хотя бы раздели её со мной. Я тоже в итоге согласилась с данным нам приказом, почти не пытаясь оспорить его, в отличие от тебя – Но тебя там не было, – едва слышно прошелестел парень, всё так же опираясь острыми локтями на колени. – То, что ты находился рядом, ничего не меняет. Пит, страдают всегда самые невинные. Это то, что нам всем в какой-то момент пришлось принять. Человек-Паук ничего не ответил, всё ещё в отрицании качая головой, но всё же убрал руки от лица. Молодой Мститель с отчаянием прислонился лбом к её плечу, позволяя её суждению, полному искренней уверенности, успокоить его хотя бы на недолгие мгновения. Наташа держалась близко к нему и после того, как они сошли с квинджета на крышу Башни, куда их доставил Чарльз, вопреки протоколу, предполагающему немедленный отчёт о миссии на Базе МОМ. Питер подозревал, что его заставил грозный испепеляющий взгляд печально известной Чёрной Вдовы. Впрочем, он бы не удивился, если бы это была полностью инициатива самого агента, ведь вопреки его холодности и отстранённости от остальной группы, помимо Томаса Эттвуда, он был понимающим агентом, которому не чужда была способность к состраданию, хоть он этого и не показывал. Наташа и Питер плелись плечом к плечу к ожидающему их взволнованному Брюсу и, что очень удивило последнего, нервного Хэппи, чуть дернувшегося при виде Старка. У главы охраны сегодня был заслуженный и очень редкий выходной, поэтому вид Хогана, ожидающего двух Мстителей, привёл его в замешательство. Хотя, как однажды со смехом сказал Роуди, если ты работаешь на Старка – про выходные можешь и не заикаться. Страх вновь пронзил его, как острая шпага, когда миллион вопросов породило присутствие Хэппи, но потом так же внезапно отступил, когда паранойя уступила разуму. Если бы дома что-то случилось, мужчина бы выглядел гораздо более встревоженным. Старк всё ещё помнил, как тот носился, как ошпаренная курица, когда Морган в семь месяцев нечаянно свалилась с не особо высокого дивана. – Ради всего святого, Пит, – пробурчал он, когда Романофф и Старк подошли ближе к двум мужчинам. Обоим тут же бросился измождённый вид Мстителей и покрытое копотью лицо младшего члена команды. Глаза Брюса мелькали между ними двумя, оценивая степень их травм, что было бесполезно, ведь самое ужасное ранение было не физическое. – Я в порядке, – попытался улыбнуться Питер. Судя по ещё большим смятению и тревоге, растущим на лице Беннера и Хогана, получилось это у него, мягко говоря, не очень хорошо. Брюс всё ещё анализировал полученные на миссии повреждения, но прежде, чем он успел открыть рот и что-то сказать, Романофф быстро и со знанием отрапортовала: – Ничего серьёзного; у него шла кровь из ушей, есть лёгкие царапины, но сотрясения мозга вроде бы нет, просто шок. Питер раздражённо закатил глаза, недовольный тем, что они говорят так, будто его здесь нет. – Что там случилось? – медленно и настороженно спросил учёный. Наташа нерешительно посмотрела на напарника, который старательно отводил взгляд и явно не горел желанием что-либо рассказывать. Ловко подхватив Беннера под руку, она быстро отвела его в сторону под каким-то надуманным предлогом, который Питер даже не расслышал из-за быстроты сказанного. Или, возможно, он просто слишком сильно устал, чтобы что-либо воспринимать прямо сейчас. Ему точно понадобится четырнадцатичасовой сон и, скорее всего, хороший психолог, выдержка которого позволит ему продолжить сеанс после его ошеломительного для нормального человека заявления «вчера я убил семилетнего ребёнка». – Эй, малыш, – непривычно мягко проворчал Хэппи, невесомо сжимая его плечо, когда они неспеша направились к выходу с крыши. – Всё хорошо? – Да… Да, не переживай, Хэппи, – выдавил из себя Старк. Слова выходили из его рта с большим трудом, как после общей анестезии. – Ты… Как ты тут вообще оказался? – Я услышал, что у вас возникли некоторые трудности, а потом Стива как нашкодившего ребёнка вышвырнули из диспетчерской. Подумал, что лучше приеду, чтобы помочь с Морган, потому что Максимофф явно была не в том настроении, чтобы успокаивать ребёнка. Она чуть здание не снесла, когда ей отказали в информации и попросили подождать снаружи. Хоган небрежно повёл плечами, не придавая этому большое значение. – Спасибо, Хэп, – промямлил Питер, в груди которого разлилось тепло от подобной заботы и преданности мужчины. – Что присматриваешь за ними... и за мной. – Это же моя работа – присматривать за всеми Старками, – привычно отмахнулся глава охраны. В этом аспекте он очень напоминал Человеку-Пауку его отца, что тоже никогда не признавался в заботе о других людях. Исключениями были лишь Пеппер и сам Питер. – Но даже не жди, что я начну называть тебя боссом. Этого не случится, уж точно не в этой жизни. Мститель рассмеялся в ответ на шутливо-предупреждающий тон мужчины. – Я тоже тебя люблю, Хэп. Ответная улыбка Хогана определённо стоила этого признания. Старк решительно отказался от просьбы Брюса сначала посетить больничное крыло, проигнорировав обеспокоенный взгляд Наташи, и сразу направился на свой этаж, перед этим пообещав Беннеру зайти с утра. Тихо, стараясь не шуметь, он вышел из лифта, мысленно благодаря Пятницу за отключение звукового сигнала, который тот обычно издавал, оповещая о нужном этаже. Крадясь, парень зашёл в коридор, щурясь в темноте, что резко была нарушена ослепительным ярким светом. – Папочка, – услышал он визг Морган даже прежде, чем смог увидеть её маленькую стремительную фигурку, на всей скорости приближающуюся к нему. Питер машинально вытянул вперёд руки, которые тут же оказались в хватке крошечного кареглазого монстрика, что начал ползти вверх по нему, словно обезьянка. Он безмолвно поблагодарил сам себя за то, что додумался попросить Карен убрать костюм ещё на выходе из квинджета. – Я ждала тебя, – пропищала девочка, цепляясь за его шею. Старк уткнулся в её сладко пахнущие чем-то цитрусовым каштановые волосы, стараясь не заострять на этом внимание, чтобы снова не вызвать воспоминания о почти таких же локонах, невзрачно лежащих в завалах былого замка. Мягко поглаживая спину малышки сквозь тонкую ткань серой ночной футболки с изображённой на ней командой Мстителей ещё со времен битвы с Читаури, он чувствовал, как немного ослабевает боль в его груди, освобождая место для всепоглощающей любви, которую он испытывал к своей маленькой милой девочке. Прижимая её ещё ближе к себе, Питер клялся, что не позволит этому миру сломать её так же, как он сломал их всех. Ей не придётся рано взрослеть, не придётся хоронить членов семьи один за другим, опустошённо наблюдая за тем, как в землю опускают гробы с теми, кого она так неутомимо любила. Он пошёл бы на что угодно, если бы это означало, что самым ужасным моментом её жизни были бы вступительные экзамены, а, будучи подростком, вечерами плакала, свернувшись клубком рядом с матерью, не из-за потери дорогого друга, а из-за несчастной любви. Она не повторит его судьбу. Старк ни за что не позволит этому случиться. – Я ждала тебя, – сонным голосом мурлыкала девочка в его ухо, щекоча тёплым дыханием его шею. – Я здесь, Моргуна. Я всегда буду рядом. – Обещаешь? – по-детски невинно спросила Морган, выпрямляясь, чтобы посмотреть на отца и выставить один крохотный мизинец. Вдали послышались быстрые шаги босых ног, торопливо ступающих по светлому паркету. – Клянусь всеми мизинчиками галактики, – серьёзно ответил Мститель, обхватывая своим самым маленьким пальцем её. Морган удовлетворённо кивнула и оглянулась назад как раз в тот момент, когда в коридор стремительно вбежала взволнованная Ванда. Глаза, полные беспокойства, подобно Брюсу осматривали его с головы до ног. Медленно она подошла к двоим Старкам. Вспышки красного затопили её зрачок, когда Питер почувствовал привычное тёплое ощущение её магии в своей голове, нежное присутствие в своих мыслях. Взгляд, полный понимания, мелькнул на прекрасном родном лице. Правая рука Максимофф чуть дёрнулась, будто та хотела прижать её к лицу, но вовремя остановилась. Вместо этого она аккуратно обняла их обоих, осторожно обвивая левую конечность вокруг талии Питера, не говоря ни слова, лишь молча даря нужную поддержку и показывая, что не чувствует к нему отвращения от его поступка. Морган чуть сместилась между ними двумя, обнимая родителей за шеи и склоняя голову на плечо Питера. Шоколадные глаза потихоньку закрывались, дыхание выровнялось, что говорила о её скором засыпании, но никто из двух мутантов не шелохнулся. Они продолжили стоять посреди коридоры, обнимая друг друга без слов, которые им и вовсе не были нужны. Одно лишь присутствие Ванды и Морган осветили этот мрачный день. В это мгновение Питер подумал, что вместе они справятся и с этим.***
октябрь-ноябрь 2020
– Наташа и Ванда очень волнуются за тебя, – рассудительно заметил Стив, нисколько не запыхавшись. Лицо Капитана Зануды оставалось всё таким же спокойным, серьёзным и влиятельным, будто тот совершал обычную прогулку в парке под пристальными и восхищёнными взглядами прохожих, а не пробегал уже пятьдесят седьмой круг вокруг Старк Индастриз в четыре утра, когда все нормальные люди спят и будут спать ещё как минимум два часа. Питер раздраженно и даже немного завистливо взглянул на его как всегда слишком уж прекрасное личико, которое не испортит никакой пот и измождённость. Ходи он хоть с темнеющими мешками под глазами глубиной с Марианскую Впадину, весь мир – оставшаяся его часть – будет считать его чёртовым секс-символом и жалеть беднягу, который так тщательно работает на благо общества, что забывает о себе. Приди Старк в таком виде в свой офис, новостные сайты через пять минут начнут орать, что «мальчик» не справляется с рухнувшими на него так же неожиданно, как снег на голову в июле, обязанностями. – Ну так успокой их, – отозвался в ответ Питер, стараясь не показывать то, как он запыхался. Всё-таки сыворотка суперсолдата давала большее преимущество, чем укус паука. В плане выдержки, конечно. – Я люблю их, но они ведут себя как курицы-наседки. – У них есть для этого повод. – Какой? – возмущенно спросил Старк, чуть сбавляя шаг. Он уже предчувствовал надвигающийся поучительный разговор, так что не было смысла страдать ещё сильнее, пытаясь выжать последний воздух из своих и так сдувшихся лёгких. – Я ни на ком не срываюсь, ем всё, что они мне притащат, не горю желанием причинять себе боль и меня абсолютно точно не преследуют суицидальные мысли. Всё хорошо, Стив. Роджерс резко затормозил, с нескрываемым неодобрением смотря на младшего приятеля. Сложив накачанные руки на не менее мощной груди, своим суровым видом он стал напоминать отца девочки подростка, что привела домой своего немного неординарного парня с тремя серёжками в ухе, татуировкой на всю шею и глупой, несерьёзной улыбкой. Питеру пришлось прикусить щёку изнутри, чтобы не улыбнуться своим же мыслям. – Ты закрылся ото всех нас в своей технологической конуре… – упрямо гнул свою линию Стив, что нисколько не удивило Старка. Роджерс всегда был китайской стеной, сдвинуть которую было не по силам даже ораве сверхмощных суперсолдат. – Это мастерская. – …Не выходишь на совместный ужин, спишь раз в три дня по четыре часа, зато пьёшь кофе двадцать раз в сутки. Порой я задаюсь вопросом, правда ли ты не являешься биологическим ребёнком Тони. Ты ведёшь себя точь-в-точь как он после битвы с Читаури с одним-единственным отличием – ты не опустился до алкоголя, благодаря своему возрасту. – Если бы я действительно захотел выпить, возраст – последнее, что меня бы остановило, – недовольно пробурчал Питер, обгоняя друга и направляясь ко входу в громадное здание. Стив двинулся следом за Старком, чуть прибавляя шаг, чтобы идти рядом с ним. Перед Башней стояли несколько машин, видимо, учёных, которые так и не вылезли из своих лабораторий, что происходило достаточно часто, но на самой улице было безлюдно, что понятно, учитывая время. Вдалеке он увидел мужчину, которому, видимо, тоже не спалось, как и двум Мстителям, которых преследовали обыденные кошмары. Стив и Питер редко бегали на улице, предпочитая личный спортзал со специальными беговыми дорожками, предназначенных для суперсолдат, но порой было жизненно необходимо совершить утреннюю пробежку на свежем воздухе. Раньше Роджерс бегал в парке ежедневно, но после Войны Бесконечности резко перестал. Питер подозревает, что по большей части это произошло из-за того, что пробежка на улице напоминает ему о Сэме. Старк старался присоединяться к нему по мере возможности, чтобы хоть немного скрасить одиночество Капитана и поддержать его, но всё же физические нагрузки были немного… не его стезёй. По его скромному мнению, преимущество ежедневных занятий спортом заключалось лишь в том, что ты умрёшь, но вполне здоровым. – Это была не твоя вина, – твёрдо сказал Кэп. Такой тон его голоса обычно пресекал любые дальнейшие разговоры, но сейчас Питер был слишком накручен и взвинчен, чтобы замолчать. Старк раздражённо закатил глаза, громко фыркнув. – Все так говорят. – Тогда почему ты всё ещё обвиняешь себя? – Послушай, Бруклин, – медленно произнёс Питер, мысленно насмехаясь над крайне лицемерным вопросом. – Все эти разговоры о том, что я здесь ни при чём, что в этом нет моей вины... Всё это брехня, призванная успокоить меня, а не ваше действительное мнение. – Я действительно так думаю. – Не нужно пытаться меня успокоить, – продолжал Старк, игнорируя слова товарища. – Её кровь… Кровь Майи на моих руках. Мне придётся с этим жить, так что просто... просто оставьте эту ситуацию в покое. Стив молчал, немного ошарашенный тем, что Питер знает имя девочки. Однако то, как её зовут… как её звали, было самым незначительным узнанным фактом её биографии. Майя Каталина Ортего родилась двадцать первого мая две тысячи двенадцатого года в городе Севилья, имела двоих старших братьев-близнецов – Андреаса и Федерико; судя по её школьным записям, мечтала стать врачом и «изобрести лекарство от смерти, чтобы мама с папой никогда-никогда не умерли, как бабушка в прошлом месяце». Её мать, Елена, была ветеринаром, а отец работал в ФБР, прежде чем спустя четыре года после рождения дочери его не завербовала Гидра; семья была вынуждена перебраться в Великобританию. Войны Бесконечности отняла у Майи маму и младшего из близнецов – Федерико. Теперь один из Мстителей отнял у этой семьи ещё двух членов, оставив старшего ребёнка полным сиротой. Вероятно, Питеру не стоило узнавать ничего из этого. Гораздо легче было думать об этой девочке просто как о жертве, которую не удалось спасти, чем о дочери, младшей сестре, ребёнке, у которого были мечты, цели и желания; у которого было будущее, если бы Человек-Паук его не разрушил. Он проследил за тем, чтобы Андреаса поместили в хорошую семью, и сделал огромное анонимное пожертвование в фонд семьи Ортего и, хотя всё это было бесполезно, ведь никакие деньги не вернули бы ему семью, Питер почувствовал себя чуточку лучше. Пусть и на очень малую долю. Это было самой печальной частью их работы – знать, что всех спасти никогда не удастся, и, хотя доля выживших преобладала над погибшими, это не означало, что спать по ночам станет легче. За спасённых они порадуются и в скором времени забудут, но лица жертв будут преследовать их до конца жизни. Их лица, их имена, их личности, потому что, не смотря на здравый смысл, руки сами всегда тянулись узнать о них побольше, словно проснувшийся внутренний мазохист желал помучить сам себя. Погружённые в собственные мысли, они молча зашли в Башню через другой скрытый вход в задней части здания, которая открывалась по биометрии и только определённым лицам – Старкам, всем Мстителям (которые включали в себя Небулу, Ракету и Тора), агентам МОМ четвертого и пятого уровней, Хэппи и Харли Кинеру. Всех членов Международной Организации Мстителей в независимости от их специализации или квалификации попросту называли агентами МОМ, но само такое понятие подразумевало под собой несколько разных кардинально отличающихся по своему функционированию групп. Различали официальных агентов (полевых и оперативных), участвующие в операциях, где присутствие Мстителей было необязательным или сопровождая одного из них; медицинскую коалицию по делам каким-либо образом улучшенных людей, тщательно изучающая анатомию и физиологию каждого (от обычных агентов вроде Томаса Эттвуда до самого Брюса Беннера) и подбирающая и изготавливающая лекарства индивидуально каждому лицу; совместную фракцию учёных и инженеров, разрабатывающие технологии для членов организации; IT-специалистов, которые в основном шарили во всемирной сети в поисках различных зацепок в ходе операции, следящие за только что появившимися новостями и полностью удаляющие что-то в случае секретности; тактико-стратегическую группу, что привлекалась на каждую миссию, с которой согласовывали любые планы, даже придуманные Капитаном Америкой и Человеком-Пауком, во избежание возможных невнимательных упущений и неудач; и недо-дипломатов (Клинт называл их пацифистами), которые балансировали между ООН и МОМ, по сути сглаживая острые углы и налаживая связи между ними, потому что, видит Тор, без них они бы уже перегрызлись, как кошки с собаками. Самым многочисленным отделом была оборонная группа, к требованиям ко вступлению в которую не предполагалось подписание Заковианских соглашений; по своей структуре она чем-то напоминала армию, только высокооплачиваемую, несущую в себе серьезные риски в случае нападения сверхъестественных сил (на борьбу с которыми больше не привлекались никакие силы, кроме МОМ) и с гораздо более усложненной и ожесточенной программой (что уж тут говорить, если на тренировки два раза в неделю должны были по очереди появляться сами члены Мстителей, демонстрируя тот уровень, к которому они все обязаны были стремиться). Существовал также отдельный союз многопрофильных работников (СМР, которых опять-таки Клинт наградил званием чистильщиков), содержащие одного заправляющего главу, внедрённого ООН (плюс одного на полставки – Гарольда Хогана), а также работниками, следящими за исправлением причинённого объектам или городу ущерба, и занимающиеся в основном бумажной работой. Официально Мстителями считался лишь привилегированный круг лиц, имеющих сверхспособности или особые навыки, которых нормальный человек добиться никогда бы не смог, и входящие в особую категорию людей, которых, в случае возникновения сверхъестественной мировой угрозы, первыми вызывают в поле. Каждая группа (помимо Мстителей) дополнительно подразделялась на пять уровней. Первый получали те, кто пока что подписал только ДНИ (документ о неразглашении информации); несколько недель они наблюдали за работой учреждённого им класса, перенимали «быт» и изучали все необходимые правила и специально сформированные для МОМ законы. Их называли визитерами; они были чем-то вроде помощников, единственными функциями которых было ходить за назначенным им НО (надзирающим офицером, который, как правило, имел третий или четвертый уровень допуска), что-то подавать, приносить и молча заглатывать рутину. Обычно это длилось всего около недели, прежде чем они окончательно решали, остаются ли они в этом или предпочтут обычную работу подобному правительственному «багажу». Второй уровень подразумевал непосредственное начало работы, но под пристальным наблюдением НО. Перед его получением им выдавались на подпись Заковианские соглашения и трудовой договор. Как правило, лица с таким допуском просто брали на себя всю чёрную работу, из-за чего те и носили звание сошек: например, в отделе IT это означало поиск всевозможной информации о вызывающем некоторые опасения объекте (будь то человек или неодушевлённый предмет), сортировка по степени важности и сдача проделанного труда вышестоящему работнику. Получить третий уровень можно было через довольно длительный отрезок времени и специальный испытательный срок; он предоставлял значительную автономию и прекращение наблюдения, но взамен обязывал исполнять роль «няньки» для первого уровня, как бы обучая их самих наставничеству; позволял продвигать собственные идеи и предоставлял специальное время для проектов (это было характерно только для некоторых отделов, вроде IT или учёно-инженерного). Своего рода, это были рядовые, застрявшие в самом центре иерархии организации, словно старшие медсёстры в государственных больницах, имеющие большую власть, чем обычные медсёстры, но вынужденные подчинять врачам и главврачам. Четвёртый уровень, который получал лишь небольшой процент рядовых, означал особое доверие и допуск к многочисленной информации о миссиях, разрешение (в случае оперативников) участвовать в операциях вместе со своими командирами высшего уровня и самими Мстителями, раскрытие множества секретов МОМ, скрытых от «низших» работников, и специальный пропуск по биометрии в Башню по индивидуальному проходу. Это был исключительный, как родовая знать, круг, перед попаданием в который Наташа и Питер прошерстили всю возможную и удалённую биографию, все резюме и любые упоминания о человеке. Пятый уровень (Питер в шутку называл их вождями своего племени) содержал в себе строго два кадра, имеющие наивысший допуск ко всему секретному; с них требовались ежеквартальные отчёты о проделанной отделом работе, участие не только в ежемесячных собраниях МОМ, доступ к которым помимо них имели только Мстители, но и в брифингах по случаю чрезвычайных международных ситуаций с членами ООН, квалифицированными специально для работы с ними. Особо важная информация делилась поровну между двумя лидерами во избежание её утечки, чтобы ни у кого из них не было всех изложенных фактов, но в основном они имели полную автономию и подотчётность перед любым из Мстителей и главами охраны. Мстители не имели уровней, допуск каждого из них позволял быть неоспоримыми главенствующими фигурами, которые, как правило, в основном не влезали в процессы отделов, предпочитая иметь дело с главами, однако каждый из них порой мог работать рука об руку с обычными сотрудниками, конечно, в пределах своей квалификации (так Брюс иногда помогал медицинской коалиции и биохимическому подотделу, просматривал самые исключительные проекты некоторых работников, а порой и участвовал в процессе создания новых лекарств для некоторых улучшенных; Питер отправлял свои новейшие разработки технологий инженерном отделу, чтобы те производили особое вооружение для тех же оперативников; Стив, Наташа, Клинт, Роуди и Кэрол предпочитали обучать агентов, показывая новые приёмы и натаскивая тех до совершенства; в то время как Ванда пробовала работать с несколькими мутантами, пришедших из Щита). Как и планировал Старк, каждое глобальное решение, касающееся Международной Организации Мстителей, они решали голосованием между собой. В случае взаимодействия с ООН и Президентом, в качестве лидеров выступали Питер и Наташа, как наиболее знакомые с политической стороной вещей; при необходимости «тактического взгляда» к ним присоединялся Стив. В отличие от шаткой системы Щита, иерархия МОМ была тщательно продумана Старком, который создавал её на протяжении нескольких месяцев. Помимо этого, у них была поддержка всего мира и исключительная вера граждан, что даже не поленились выходить на улицы с плакатом, выражая свою лояльность этой идеи. Лицо Питера украшало огромное множество новостных сайтов, каким-то чудом просочившиеся кадры из штаб-квартиры ООН и билборды. Рекламные щиты предоставляли изображения Человека-Паука и Железного Человека вместе с выдвинутыми на передний план надписями вроде «Сын своего отца» или «Наследие великого Тони Старка». И, Питер был не единственным, кто возглавлял МОМ, именно его восхваляли как лидера и созидателя. Людям нужно было за кого-то цепляться, и кто может быть лучшей кандидатурой, чем сын человека, ставшего первым телохранителем Нью-Йорк, первым супергероем их времени, национальным героем, открывшему миру все передовые и ранее невообразимые технологии. Невероятно быстро отстроенное и отремонтированное здание Международной Организации Мстителей, возвышающееся над Нью-Йорком, привлекало внимание каждого прохожего. Большой символ, состоящий из трёх вертикально поставленных красных букв, выстроенных вдоль веретена полупрозрачного светло-серого якоря (примечание автора: якорь – это символ надежды и безопасности), красовался на самом верху; вокруг него словно кружили маленькие чёрные символы всех семи Членов Мстителей – от маски Человека-Паука до лука Соколиного Глаза; а чуть ниже, прямо под большими панорамными окнами конференц-зала, теми же красными буквами была выведена фраза, поднимающая дух и вселяющая во всех них надежду. Никто из нас так не силен, как все мы вместе. Это было новое начало для всех них, их главное достижение. Порой приходилось работать день и ночь, посещать сразу несколько собраний ООН в сутки, общаться с адвокатами во время перерывов на работе прямо на ходу, ночами копаться в документах. Иногда они все собирались вечерами в общей гостиной, обкладываясь всевозможной едой и подушками, выпивая галлоны кофе и сидели до изнеможения, так и не ложась спать в эти дни; несколько раз Питер, которому приходилось сложнее всех из-за Росса, что упрямо отказывался согласовывать всё с другими членами команды (за исключением, может быть, Бартона), предпочитая непосредственно Старка, откровенно засыпал прямо над лежащими на столе договорами, чтобы потом проснуться с отпечатанным на щеке текстом и накинутым на плечи пледом. И каждый раз он находил рядом с собой ночью перебравшуюся из спальни в кабинет Ванду, спящую в кресле возле стола в крайне неудобной позе, но, тем не менее, ни разу так и не пожаловавшуюся на это. – Я стараюсь, – честно пробормотал Питер другу, когда они уже поднимались на персональном лифте на верхние этажи, в напряженном молчании опершись о две разные противоположные стены и смотря куда угодно, только не на друг друга. – Мне просто нужно немного времени. Стив повернул голову, внимательно смотря на него; светлые брови слегка нахмурились от удивления, вызванного его искренним признанием. Тем не менее, он лишь понимающе кивнул, отталкиваясь от стенки и кладя свою огромную тёплую, словно со встроенной портативной батареей, ладонь на плечо младшему члену команды. – Я знаю, – просто сказал он, как всегда глядя на него с видом всезнающего мудрейшего Бога. – Но ты должен позволить нам помочь тебе, как ты в своё время помог всем нам. Не стоит нас отталкивать, как это всегда делал Тони. Он бы не хотел, чтобы ты погряз в чувстве вины, как он сам; Тони хотел, чтобы ты был лучше этого. Питер поморщился, чувствуя, как Кэп нещадно колупает корочку его едва зажившей и подтянувшейся глубокой раны, однако не мог не признать его правоту. Не раз и не два люди говорили ему, как же сильно он похож на своего отца, на Железного Человека, даже если знали, что они не были связаны биологически. Полагается, что генетика сильнее природы, но Питер, по сути, был доказательством неверности данного утверждения. Он перенял столько качеств, манер и привычек Тони, что половина мира была уверена, что тот врал о своих кровных родителях; живя бок о бок с этим человеком, каждый день Человек-Паук незаметно для себя копировал все его жесты и повадки, став практически воплощением самого Тони, его наследием, которое он оставил миру. Он всё ещё жил в Питере, в его характере, который сам же воспитал, в его идентичных шоколадных глазах, на дне которых точно так же клубилось желание помочь всему миру, при этом предпочитая оставаться в тени и прикрывать свою добросердечность сарказмом, твёрдая уверенность в том, что он делает и как поступает, стойкость, амбициозность и ослиное упрямство, которое доставляло немало проблем Пеппер и Ванде. Люди смотрели на него с надеждой и отчаянием, с ожиданием его будущих действий и восхищением тем, что он делает; они называли его воплощением Железного Человека и самым удивительным проектом величайшего Тони Старка. Несмотря на всё, что он сделал, о нём чаще всего говорили, как о сыне Энтони, а не о самостоятельном человеке, видя в нём лишь призрака давно ушедшего человека. Иногда это досаждало; Питер был прежде всего личностью, но его всегда будут судить по поступкам отца, ожидать тех же свершений и великих открытий. Это то, что однажды ждёт Морган, которой придётся ещё сложнее из-за сразу двух показательных примеров, то, что однажды ждёт его возможных будущих детей. От этого не скрыться и никуда не убежать, хотя порой нестерпимо этого хочется. Порой это приятно, когда Роуди, Брюс или Стив, окидывая его оценивающим взглядом, полной тоски и горько-сладкой ностальгии, тихо бормочут «Ты так похож на своего отца». Это даёт надежду, невидимый след призрачного присутствия Тони, гордость от того, что он напоминает им о нём, что он делает всё правильно. Так устроен мир, что все расценивают чужие поступки по поступкам их предков, ведь именно для этого существуют фамилии. Однажды, возможно, через несколько лет, быть может, через несколько месяцев, они сотрут из памяти те великие достижения Тони, уступив дорогу подвигам Питера. Тони Старк перестанет существовать, как и Железный Человек; останется лишь отец Питера Старка, отец Человека-Паука. Так будет продолжаться из поколения в поколение. Когда-нибудь его сменит его дочь, и Пит тоже станет просто папой великолепной Морган Старк; он умрёт, точно так же продолжая существовать в ней, её воспоминаниях и воспитанных им же манерах поведения. Таков закон жизни. Однако это не значит, что это когда-нибудь станет легко и безболезненно – слушать подобные замечания. Питер уныло качает головой; печаль тяжёлым одеялом ложится на его поникшие от тяжкого груза плечи. Парень через силу улыбается краешком побледневших губ молчаливому Стива, взглядом благодаря за поддержку. – Я постараюсь, – всё, что он говорит. Роджерс с известным тоскливо-понимающим видом поджимает губы, убирая руку с плеча друга и выходя из лифта на общий этаж, однако прежде, чем двери окончательно закроются, чтобы доставить Питера на другой, быстро кричит, нарочно не оставляя тому времени для ответа. – Ждём тебя на ужин. Старк раздражённо выдыхает, закатывая глаза на выходку Кэпа, и обречённым голосом тихо обращается к искусственному интеллекту, машинально поднимая взгляд на потолок – дурная и очень странная привычка, которую он так некстати перенял у остальных Мстителей, которые, видимо, считали, что Пятница живёт где-то в потолочных плитах – когда его светлую и гениальную, по мнению всего остального земного шара, вдруг посетила великолепнейшая идея: – Ница, доставь-ка меня в мастерскую. У меня появилась идея для подарка Морган.