О тёмных ритуалах, древних артефактах и надоедливом змееусте

Как и предполагалось, в мире магии практически никто не нуждался в помощниках, которые даже ещё палочкой не обзавелись. Но практически не ровняется никто, верно? — И долго ты тут вертеться будешь? Всё равно не собираешься покупать. А ну, кыш отсюда! Уже неделю мне покоя не даёшь, ну сколько можно? — Жан раздраженно швырнул какой-то башмак в очередную кучу хлама, после чего повернулся ко мне, уперев руки в бока. — Дай старику хоть немного тишины! — Дам, — я пару раз быстро кивнула, — если возьмёте меня на работу. Жан Беккер та ещё скряга, но добрый. По моим ощущениям. На практике он, пока что, свою доброту никак ко мне не проявлял, конечно, но всё впереди! Он был до жути костлявый, с седыми клочками волос на висках, с тёмными, почти черными глазами и с длинным носом. Этакий Эбенезер Скрудж из «Рождественской истории». Выглядел он жутко, однако. Но по внешнему виду же не стоит судить, верно? Вот и я не стала. Сужу я его по главному качеству — Жан был старьёвщиком и была у него своя лавка. Вот он, неогранённый алмаз! Целая куча книг, всяких свитков ну и хлама, куда же без него? А главное — после несчастного случая он стал сквибом. И весьма ленивый, судя по тому, что творится в его лавке. Тут были горы мусора в прямом смысле слова — вещи не стояли на полках, они валялась повсюду, в куче пыли и грязи. Некоторые кучи были выше книжных шкафов, заросших паутиной. — У меня всё равно нет денег, даже если бы я действительно хотел тебя нанять, — он тяжело вздохнул и, чуть прихрамывая на левую ногу, прошел к стойке продавца, где лежала пожелтевший вздутый журнал учета и касса. Я поморщилась и снова уставилась на потрёпанную книжку у себя в руках, откопанную из ближайшего завала. «Тысяча и один сглаз для того, кто посмел покуситься на вашу честь! Пособие для юных ведьм, ставших героинями сплетен», датирующееся 1915 годом издания, и всего лишь за 2 галеона. И у меня нет денег, Жан-Скрудж, и у меня. — А мне не нужны деньги, — деловито переступив через старый чайник, я нацепила самую обворожительную улыбку из своего арсенала. Жан подозрительно покосился на меня, — Я буду тебе помогать, если ты позволишь мне читать книги и делать записи из них, — я чуть задумалась и после решила чуть понаглеть, — И ещё забирать раз в месяц что-нибудь себе. В качестве оплаты. Жан задумался. Окинул взглядом завалы, почесал подбородок с седой щетиной, и утвердительно кивнул. — Мерлин с тобой, девочка, — я скривилась, от чего он усмехнулся, — Ты думала, старик, вроде меня, не может отличить девчонку от мальчишки? Но учти, тунеядцев я у себя не потерплю. Магазин открывается в 9, но за час должна быть тут. Закрытие в семь. Я энергично закивала. Вот она, моя удача! Пускай, денег я не заработаю, но, получается, меня особо тут ничего и не держало — смогу уйти, если выгоды не получу. Дни тянулись достаточно быстро — я мыла, раскладывала, разбирала, чистила, двигала с утра до вечера. Сам старик же сидел попивая чай на стуле и раздавая мне указания, от чего я дико раздражалась. Порой хотелось просто встать и вылить ему на голову грязную воду, но я держалась. Уборка шла не так тяжело, как в приюте — мне выдали перчатки, ведро (с чарами облегчения, между прочим!), даже щётка с перьями для удаления пыли двигалась сама. Но уборку я от этого не полюбила, мысленно внеся в свой план выживания покупку домовика. Самое сложное, пожалуй, был подсчёт и сортировка — в одну кучу одежду, в другую книгу, в третью бытовые приборы, в четвертую — всё, что могло пригодиться для учёбы — весы, котлы, колбы и прочее. Даже волшебные палочки были! Сломанные, правда. Всё было в очень печальном состоянии и нуждалось в починке. Ну, или сразу на мусорку. Да и в целом, мои обязанности были просты — следить за залом и помогать клиентам в выборе вещей, иногда выполнять иные указания Жана. На мою радость, клиентов было не так много — максимум человек десять за месяц, а тех, кто покупал — ещё меньше. Пожалуй, на этом сказывалось два пункта — внешний и внутренний вид лавки и её расположение. Если с первым можно и нужно было что-то делать, то вот со вторым… Она располагался в Лютном Переулке, куда я всё-таки залезла. Точнее на границе с Косым Переулком, поэтому тут было относительно безопасно. Но чем дальше по улочке вглубь, тем опаснее становилось. А так, тут даже подозрительных личностей было не так много. В качестве аванса я запросила проклятую толстую штопальную иглу. Мне было жутко страшно возвращаться по темноте в приют, поэтому проклятье, вызывающее сильную чесотку по всему телу, должно было стать моей защитой. Да и иголку в руке было легко спрятать и уколоть ей не составит труда. Чары, создающие копию вещей, мне были не подвластны без палочки, поэтому переписывать в действительности пришлось почти вручную — я воспользовалась пером Жака, которое писало само по себе, но для его функционала текст было необходимо читать про себя. Как мне объяснил сам Жак, перо было самым дешевым. Дорогие же способны были писать тексты сами по себе — их нужно было только настроить под стиль владельца. Сам старик мне нравился всё больше и больше. Из родственников у него был только внук, который, в отличие от Жака, был магом и работал в Министерстве магии в отделе регулирования магических популяций и контроля над ними и занимался драконами. Бенджамину было чуть больше двадцати и пошел он явно в деда — вечно бурчал на своих коллег и жаловался на боль в колене. И, фактически, именно он и содержал Жака, потому что лавка практически не приносила прибыли. Подкармливал он и меня — то булочку принесёт, то несколько конфет, а один раз стаканчик мороженого из кафе Фортескью! Самое обычное, клубничное, без всяких добавок в виде посыпки или орехов, но, Мерлин, вкуснее мороженого в жизни не ела. Беккеры знали, что у меня нет родителей и то, что я живу в магловской части Лондона, до чего они, собственно, додумались сами. А так, на работу я брала свою порцию обеда с кухни, просто попросив оставлять её до ужина. Мисс Лоуренс, несмотря на наши натянутые отношение после того инцидента, согласилась мне помочь и даже выдала контейнер для еды, поэтому я не голодала. На свой настоящий двадцать первый день рождения, прошедший двадцать пятого октября, я выпросила выходной и не выходила из комнаты. Прошло полгода, как я умерла. По ночам я уже не плакала, но грусть и тоска по дому остались. Мне было тяжело. Приют, отсутствие нормальной еды и удобств, общее настроение в обществе ломали меня, заставляя считать дни до поступления в Хогвартс. В магической части Лондона в этом плане было легче — война с Грин-де-Вальдом была в разгаре, но до островов она пока не добралась. Единственное — было много беженцев, но те предпочитали скорее уехать в отдалённые части, опасаясь преследователей. Ну почему, почему не та же Эра Мародёров? Я бы обязательно спасла Регулуса, подружилась с Северусом и Лили. А вообще, ещё лучше — быть однокурсницей Гарри Поттера. А там по-тихому можно было бы уничтожить все крестражи и всё, никакой войны. Вложилась бы в акции, как все остальные коллеги-попаданцы… В начале ноября пришло второе письмо от Тома, но не вечером, а в разгар моего обеденного перерыва. Принесла его вся та же сипуха, которую я окрестила как Пух. Конверт был пухлый — в нём явно что-то лежало, со стороны напоминающее камень. Отложив в сторону недоеденный бутерброд с долькой ненавистного мне сильно пахнущего сыра, который сразу же стащила Пух, я аккуратно распечатала письмо. Не угадала — внутри лежал не камень, а толстая колба с чем-то красным, по консистенции напоминавшем жидкую сметану. «Привет, Монтгомери. У меня всё нормально и делать мне больше нечего, чем скучать по тебе. И не пиши глупости — могла ли ведьма умереть столь жалко? Миссис Коул сказала, что та была бродячей циркачкой. Разве могла хоть сколько-то уважающая себя ведьма бродить по Англии с цирком и жить в такой нищете? Умереть при родах, среди маглов? Нет. Будь умнее, пожалуйста. И хватит про Дамблдора. Ты просто не видишь раздутое чувство самомнения и эгоизма. Никто не видит, все им искренне восхищаются. Тошнит. Он, кстати, зачем-то расспрашивал про тебя, но я ничего не рассказал. Изволь, твои книжонки мне тут не нужны. Видела бы ты местную библиотеку, она тебе точно понравится! Два этажа, сотни стеллажей и тысячи книг. Кажется, я и за всю свою жизнь их и не перечитаю. И самое интересное — тут есть Запретная секция, где хранятся книги по черной магии. Мне пока что туда рано, но, думаю, на третьем курсе мне выдадут разрешение на её посещение. В колбе, кстати, бодроперцовое зелье от простуды. Как только почувствуешь боль в горле или слабость — выпей половину чайной ложечки, тебе поможет. Только будь предусмотрительной — от него идёт пар из ушей и носа, не попадись. В Азкабан тебя, конечно, вряд ли посадят, но будь любезна. И опережаю вопросы — я его не крал. В это время года его раздаёт всем студентам местная медсестра, поэтому ничего страшного в том, что я отдал его тебе, нет. Если что, ещё спрошу. И да, лучше тебе не знать, какие черви входят в его состав.

Том М. Реддл

Я несколько раз моргнула, после чего снова перечитала письмо. Серьёзно? Он… Волнуется? Обо мне? Если это не какой-нибудь яд, конечно же. — Чего улыбаешься, Гвен? — Бенджамин лукаво ухмыльнулся, прогнав Пух со стола, — твой друг из Хогвартса пишет? — А кто ж ещё? И вообще, ты вроде все выходные отсыпаться хотел, — я свернула письмо, спрятав его под кассу. Потом, перед уходом в приют, заберу. — Ну, бука, ты разве не рада меня видеть? Поди совсем скучаешь в своём приюте без меня. Поведение Реддла меня удивило. Что вообще у него в голове творится? Но мне было приятно и, признаться, я скучала по нему. Всё-таки он был единственным, с кем я хорошо общалась и могла поделиться чем-нибудь. Что было не очень-то и хорошо. Это сейчас он одинокий ребёнок, а кем станет через несколько лет? Быстро наскребав ответное письмо с ядовитым замечанием по поводу книжных вкусов и шуточной просьбой прислать мне копию какой-нибудь книги, чтобы стать умнее и не тревожить его своими глупыми мыслями. В начале декабря ребром стал очень важный вопрос — день рождения Тома. А точнее, подарки. Я не знала, напишет ли Том мне перед рождеством, поэтому решила заранее приготовить что-нибудь, чтобы отправить с вновь прилетевшей Пухой. Купить для него подарок я была просто обязана — не только из-за подаренного зелья, которое я всё же испробовала, но и из-за желания сделать ему что-нибудь приятное. Вряд ли он вообще в своей жизни получал подарки, а тут и целых два! Даже выделила бюджет — целых пятнадцать фунтов, а это аж три галеона. Было чуть-чуть жалко, но благородные чувства оказались сильнее. Хотелось бы подарить что-то стоящее, но особо денег не было. Нужно было что-то новое, что было бы действительно по-настоящему его. Я никогда не забуду это чувство только что купленной и использованной вещи, а что испытает ребёнок, всё время получавший только старое или не очень хорошего качества? Я долго думала и выбирала, но первый подарок попался сам мне на глаза — я проходила мимо канцелярского магазина, в витрине которого стоял он. Чёрный, с мягкой обложкой и простым синим ляссе. Внутри ни дат, ни разметки, просто чуть желтоватые страницы, но на год должно хватить. И я не удержалась. Это не тот знаменитый именной дневник, который стал впоследствии крестражем, но для подарка — самое то! Цена кусалась — почти восемь фунтов за ежедневник, но отступать не стала, заодно в комплекте взяла обычную ручку и карандаш. А вот над вторым я думала очень и очень долго. Нужно было отталкиваться от его интересов — от учёбы. Ему больше всего понравилось зельеварение и ЗОТИ, верно? Выбор пал на зелья. На протяжении недели я, во время своего часового обеденного перерыва, обходила магазины, пока я не нашла ЕЁ в одном из магазинов, находившихся чуть глубже в Лютном Переулке, чем магазин Жана. Книгу в тёмно-зелёном переплёте, название и автор которой давно стёрлись. Единственное, что было на первой странице — дата. 12 августа 1791. В книге приводились рецепты странных зелий на языке, который я никак не могла распознать. То, что книга была посвящена зельям, было понятно — небольшие списки, зарисовки котла и каких-то странных ингредиентов и специального оборудования — Берите, не пожалеете. Говорят, в ней скрыты секреты зельевариения того самого Эстера, великого мастера. — женщина лет пятидесяти в старой, застиранной мантией и остроконечной шляпы несколько раз кивнула головой, — Она лежит ещё с тех пор, как моя прапрабабка была первокурсницей Дурмстранга. Скину вам несколько кнатов, если возьмёте что-то ещё. Оснований верить ведьме не было. А вдруг там вообще не заклинания, а рецепты пудингов? Но я кивнула, попросив разрешения пока что оставить её на кассе. В конце концов, вещь занятная и интересная. Раритетная, между прочим! Может, действительно будет нечто полезное? Я сунула книгу под мышку и пошла дальше мимо стеллажей по тёмной магии. Может, и для себя что-то найду? В приоритете — защита. Ага, «Тёмная магия — искушение искусителя», в содержании защитные чары, ритуалы и… окклюменция! Совсем чуть-чуть, теория и простейшие упражнения, для которых даже волшебная палочка была не нужна. У Жана тоже лежала книга о ней, только вот для меня совсем сложная — ни слова не поняла, пока читала. А тут то, что надо — основа основ. Мне это точно необходимо, особенно учитывая то, что Реддл в дальнейшем станет сильнейшим легилиментом. А так, хоть поначалу смогу хоть как-то защитить себя. Я бросила быстрый взгляд на настенные часы. Осталось пятнадцать минут до конца обеда, должна успеть. — Пять галеонов и три сикля. Берёте? — Беру, — я удручённо вывалила на стол шесть золотых монет и, получив сдачу, вышла на улицу. Морозный воздух обжег легкие, но мне было тепло. Бенджамин по моей просьбе наложил на всю мою одежду чары утепления и повышения стойкости, поэтому холода я теперь не боялась. Он даже одолжил мне свой чемоданчик, чтобы я за раз могла всё принести. А отказываться я не стала, хотя мне было до жути неловко и страшно. Вдруг, это всё не просто так? И потом ему буду что-то должна? Всё-таки не стоит так привязываться к людям, с которыми знаком пару месяцев. Но желание не мёрзнуть пересилило всё на свете, даже одеяло умудрилась запихать. Да и сэкономила неплохо так, что позволило мне сейчас так потратиться. Пониже натянула шапку, пытаясь скрыть как можно больше оголённой кожи, чтобы мороз не добрался до них. Книги не влезли в карман, поэтому пришлось нести в руках. Там, в прошлой жизни, я жутко ненавидела перчатки, сейчас же я корила себя за их отсутствие. Уткнувшись носом в шарф, я шла вперёд, смотря себя под ноги и оставляя полоски от ботинок на снегу. Наверняка мои старенькие ботинки уже были бы мокрые, если б не наложенные чары. Отвлёкшись на мысли, я краем глаза заметила проскользнувшую справа тень, но слишком поздно обратила на неё внимание — меня резко повело в сторону и я врезалась в стену спиной, от чего книги выпали из рук. Ужас липкими щупальцами сковал моё тело и я, пытаясь унять бешеное сердцебиение, уставилась в арочный проход на узкую улочку, где в тени скрывалась высокая фигура. Нет, нет, нет. Только не снова, пожалуйста. На свет вышел мужчина лет тридцати, лицо которого было изуродовано когтями какого-то животного. Пострадавшая половина лица оставалась неподвижной, в то время как вторую исказила мерзкая усмешка. В руках он держал искривленную палочку. — Доларус*, — прошептал он. Вспышка боли пронзила всё моё тело. Рёбра сдавили легкие, от чего невозможно было сделать и малейшего глотка воздуха. Мышцы тела натянулись и, кажется, были готовы порваться в любую секунду. Я хотела закричать, но из горла не вырвалось ни звука. Картинка в глазах начала расплываться. — Петрификус Тоталус, — тёмное пятно, бывшее тем магом, вытянулось, а затем упало на снег. — Репарифорс, Эпискеи, — после наложенных чар я смогла сфокусировать взгляд, а боль медленно отступала. Я попыталась вскочить на ноги, но слабость в теле оказалась сильнее, из-за чего я снова рухнула на колени. Единственное, что мне оставалось — вжаться в обшарпанную стенку, исподлобья глядя на подошедшего. Я была беззащитна. И глупа. Ну зачем, зачем я зашла так далеко? Хотя улица была широкой и не так далеко уходила в Лютный, тут было опасно бродить одной. Вот она, фатальная ошибка. — Не ожидал тебя тут увидеть, — светловолосый маг одним едва заметным движением руки спрятал палочку в рукав. После чего стремительным шагом подошёл ко мне и присел на корточки. Он протянул ко мне руку, от чего я дёрнулась и больно ударилась затылком, зажмурив глаза. — Да тише ты, тише. Я отвернулась, замерев в ожидании. Смелости посмотреть ему в лицо я не нашла. Я не хочу умирать, не хочу, не хочу. Он резкими движениями расстегнул несколько верхних пуговиц пальто. Неужели он?.. нет, нет. Я вжала голову в плечи, но он грубым движением взял мой подбородок и наклонил голову в сторону, попутно оттянув другой рукой шарф. После чего он, судя по скрипу снега, отошёл на пару шагов назад. Я приоткрыла глаза, удивлённо уставившись на него. — Вы… — горло обдало болью и незнакомец, заметив это, просто махнул рукой и всё прошло. — Я… — Всё уже нормально. Но, право слово, юным леди не стоит заходить в подобные места. Я понимаю, у тебя шок и всё такое, но лучше тебе встать с холодного снега, — где-то на краю сознания мелькнула мысль, что пора бы бежать, но мозг отбросил её сразу же. Что я могу сделать взрослому магу? Повинуясь его словам, я медленно поднялась на ноги, отряхнула одежду и подняла книги. Всё происходило будто в замедленной съёмке, а крупицы паники и страха растворялись в омуте блаженного спокойствия, будто море после сильного шторма. Это было так неестественно. Как я могла так быстро успокоиться? Даже страха нет. Мне было безразлично на обездвиженного изуродованного мага, который всего пару минут назад послал в меня какое-то проклятие, на незнакомца, всё также с любопытством осматривающего меня с головы до пят. — Я наложил на тебя чары, помогающие успокоиться, — пояснил тот. Черное пальто было не застёгнуто, а под ним виднелся строгий костюм с черным галстуком и белой рубашкой. Светлые волнистые волосы спадали почти до плеч, но передние пряди были зачесаны назад. Он был молод, от силы лет двадцать. — Вы кто? — прижав книги к груди, я сделала пару шагов в сторону, пытаясь обойти его. Незнакомец чуть призадумался, почесав подбородок. Он явно не знал что ответить, но в конечном итоге представился. — Михаэль. Пожалуй, можешь называть меня так, — он хотел что-то сказать, но вовремя одернул себя, — А вас, юная леди? — Долорес, — соврала я, сделав ещё несколько шажочков, обходя его. Путь открыт — за моей спиной была нужная мне дорога, нужно было только развернуться и побежать. Через несколько метров поворот и, если я успею до него, то пущенное заклинание не успеет достать до меня. — Долорес, — медленно повторил он, будто пробуя на вкус, после чего вновь улыбнулся — Ладно, пускай будет Долорес. У тебя что-нибудь ещё болит? Я отрицательно помотала головой. Я уже было собралась рвануть, когда вспомнила его первые слова. Видимо, на храбрости мне предало то успокаивающее заклинание, иначе меня бы тут уже не было. — Мы знакомы? — С чего ты это взяла? — Михаэль стоял неподвижно, не отрывая от меня взгляда. Он был очень, очень подозрительным. Возможно, даже подозрительнее того отброса, что в данный момент и пальцем не мог пошевелить. Появилось желание пнуть его, но для этого мне пришлось бы опять проходить мимо блондина. — Ты сказал, что не ожидал меня тут увидеть. — Да, не ожидал увидеть в таком месте маленькую девочку, — на секунду, перед ответом, его улыбка стала чуть слабее. Видимо мне показалось, но менее странным он не стал. Первый маг заскулил, из-за чего Михаэль перевёл взгляд своих голубых глаз на него. На его лицо упала тень, от чего улыбка перестала казаться такой дружелюбной. Скорее… наоборот. Маг начал хрипеть и дергаться на снегу. Он пальцами попытался вцепиться в каменную кладку, но лишь содрал ногти, от чего на снегу проступило несколько красных пятен. Где-то внутри меня лопнула нить и чувства, будто вырвавшиеся из клетки, завопили. И я побежала. Бежала, постоянно врезаясь в людей, бежала, не обращая внимания на появившееся покалывание в боку. Пулей залетела в лавку Жака, сразу же свернув на лестницу, ведущую на второй этаж. Спотыкаясь на ступеньках, я на ходу стягивала с себя одежду, после чего бросив её и покупки на кресло и заперевшись в туалете. Умывшись, я просидела там несколько минут, прежде чем выйти из комнаты. Палочка. Мне нужная чертова палочка. В тот день, сославшись на плохое самочувствие, отпросилась с работы на несколько часов раньше. Я стала мнительной — каждая тень и каждый шорох заставлял меня вздрагивать и постоянно осматриваться, даже если я понимала, что в помещении я нахожусь одна. Мои прогулки по Косой Аллее и началу Лютного Переулка закончились — я боялась, что может произойти подобная ситуация. Тогда мне повезло — рядом оказался человек, помогший мне, но отчасти я боялась встретить и его. Меня не покидало странное чувство, будто он что-то недоговаривал, его поведение было уж слишком странным. Я раз за разом прогоняла в голове воспоминания с ним, каждый раз подмечая что-то новое — вот его улыбка на мгновение полностью сошла с лица, после чего он снова её нацепил; вот он сам себя одернул от каких-то слов; его насмешка над моим именем. Будто он знал, что я вру и специально поддерживает эту ложь, давая мне мнимое преимущество. Михаэль, Михаэль… Вряд ли его имя было настоящим. Внешность могла оказаться тоже поддельной. Я постепенно расспрашивала Бенджамина о волшебных палочках и можно ли было их иметь у себя до школы. Оказывается, что как такового запрета не было — большинство детей богатых волшебных семей имели их. Негласно, конечно. И большинство из них всё-таки перед поступлением покупали вторую, уже «официальную» палочку у Олливандера. А Надзор и вовсе накладывался только на территорию, где проживали юные волшебники и волшебницы, если рядом не было взрослого мага. И то, заклинание не распознает, кто именно колдовал. И тут схалтурили! Мне же будет достаточно просто уйти подальше от приюта и колдовать, сколько захочется. Но в то же время это значило то, что когда приедет Том, придётся остановить свои тренировки, иначе нам постоянно будут прилетать предупреждения. По словам Беккера, в Переулке было ещё три магазина, помимо Олливандера, торгующие палочками, да и цена была ниже — всего от четырёх галеонов. Моих накоплений хватало — за месяца я не потратила ни цента, кроме тех, что ушли на подарок и книгу. Тем более, в январе обещали выдать повышенную стипендию! Только она, получается, будет последняя, потому что в феврале будет проводиться новая олимпиада. Но на палочку точно хватит. Бенджамин даже согласился сопроводить меня, чтобы не вызывать подозрений, но только в Рождественские каникулы, раньше не получится. За несколько дней до Рождества снова прилетела Пух с пухлым конвертом в лапах. «Привет. Монтгомери, я не приеду на эти каникулы. И Пасхальные тоже, поэтому увидимся только летом. Книгу выбрал на свой вкус. Чтение не откладывай, Джеминио не вечно будет держаться. Мои копии пока держатся месяц, после чего рассыпаются в прах, да и не такие прочные, как оригинал. Я хоть и наложил защитные чары, но в костёр или воду лучше не кидай. Экзамены тут только летом, поэтому сейчас просто проходят письменные опросы. А с 23 числа все начнут разъезжаться по домам, с 4 января занятия продолжатся. В Большом Зале, где все едят и иногда проходят мероприятия, поставили ёлку, а прямо с потолка падает снег. Но, думаю, тебе бы понравилось. Они тут все будто на омеле помешались — она везде, в коридорах, в гостиных, даже в кабинетах. Даже одну крайне глупую традицию придумали. Озеро замёрзло и в комнате стало темнее, но зато видно красивые узоры. А, я тебе вроде бы не рассказывал? Гостиная Слизерина в подземельях и окна наших комнат располагаются под водой, открывая вид на глубину самого озера. К нам, кстати, иногда русалки подплывают. Жуткие создания, совсем непохожие на тех, что описывают в сказках. Но это зависит от места их обитания, в тёплых странах они прекрасны.

С наступающим Рождеством, Том М. Реддл»

Хоть и писал он редко, раз примерно в полтора месяца, письма его всегда были короткие. Видимо, просто не хотел что-то рассказывать. Книга была без дополнительной упаковки, поэтому я сразу же увидела её название — «история Хогвартса». Весьма банальный выбор, однако. Но в то же время и полезный. Свои подарки я упаковала в бумагу заранее — книгу отдельно, а письменные принадлежности и ежедневник отдельно. Конверты сложила же в простой целлофановый пакет, чтобы Пух было удобнее их нести. На первой странице ежедневника я оставила дополнительный сюрприз — в течение нескольких дней я рисовала его же. Таким, каким Том мне заполнился — с чуть нахмуренными бровями и вдумчивым выражением лица, ссутулившегося за книгой. В такие моменты он был максимально расслаблен и пропадала та маска отчуждённости, которую он предпочитал носить в приюте. «Дорогому Тому М. Реддлу Вряд ли ты напишешь мне в свой день рождения, поэтому поздравляю тебя раньше. Я верю, нет, знаю, что ты станешь действительно сильным магом, несмотря на все трудности и тех, кто пытается тебя сломить. Ну, в крайнем случае, через полтора года я тоже там буду учиться, поэтому им будет сложнее. И с Рождеством! Счастья, любви, здоровья. Сам выберешь, какой подарок к какому празднику, я не смогла определиться. Только смотри, раньше не смей открывать! Праздничный настрой испортишь. Кстати, я тут поняла, что мы вроде бы общались много, но я почти ничего о тебе не знаю. Какой твой любимый цвет? Дай угадаю, чёрный и зелёный? Фрукт? Овощ? Цветок? Страна? Животное? Лондон так красив зимой. Особенно в центре. Мы обязаны, слышишь, просто обязаны погулять как-нибудь в центральном парке. А я, кстати, написала все контрольные на отлично! Кроме истории и геометрии. Ну, знаешь, математичка меня всегда не любила, а история для меня не так уж и важна. Тем более, у меня ужасная память на даты. За книгу большое спасибо! Но ты же понимаешь, что тебе теперь придётся каждый раз мне что-то присылать? Если не сложно. Пожа-а-алуйста.

Обнимаю, Гвенди»

Изрисовав листок веточками омелы, я сложила его в самодельный конверт и также кинула в пакет.