Сказка о пастухе и виле

      Через пару седмиц после тех посиделок наступили самые тёмные ночи. Небо обсыпало звездами. Ничто не нарушало благоговейной тишины, даже птицы умолкли, и на душе у Луки стало легко и спокойно. Он перемахнул поверх плетня и стал пробираться к усадьбе. А там ужо рукой было подать и до озера, что влажно и таинственно блестело меж деревьев.       Лука торопился, и ноги тотчас стали заплетаться в мокрой от росы траве. Он чуть не упал, но успел вовремя схватиться за ветку, вполголоса помянув недобрым словом лукавого. Потом фыркнул, поскольку поневоле вспомнилась дедова сказка про то, как жители Сплита ловили луну в бочку, а затем неусыпно караулили, чтобы в новолуние достать её оттуда и вновь повесить на небо. Рассказывать байки дед был мастак, каких мало, и сплитчанам в них доставалось больше всех. Споткнувшись в очередной раз, Лука посетовал, что у него нет такой бочки — он бы не тратил времени на поиск тропинки. Вдруг впереди замельтешило светлое пятно. Кто-то брёл вдоль берега озера. В горле стало сухо, не сразу удалось сглотнуть. Ужель она?.. Эдак с лёту и не различишь.       — Постой, голубка! — Лука вгляделся в идущую фигуру. — Да постой же, не убегай! Я поговорить с тобой хочу! Ты не думай, ничего плохого не сделаю!       Он на миг замер, а затем припустил трусцой. Сейчас, вот сейчас он её догонит. Но заслышав шаги, незнакомка тоже прибавила ходу, будто бы стараясь быстрее оказаться от него подалее. Получалось у неё плохо, ноги выписывали вензеля, словно их обладательница шла по болотным кочкам. Или была пьяна. Но Лука, ослеплённый сладкими грёзами, не хотел этого замечать. Страха он не испытывал, скорее безудержный всепоглощающий восторг. В голове лихорадочно билась единственная мысль: «Ай да деда! Не соврал!».       Она вроде как боялась взглянуть на него, но Лука не собирался отпускать её так просто. Однако чем ближе он приближался к ней, тем сильнее крепло смутное подозрение: перед ним не дева, ибо рубаха обрисовывала отнюдь не девичий силуэт.       Оказавшись совсем рядом, он протянул руку, коснулся щуплого плеча и развернул к себе. В нос ударил запашок перегара. И Лука враз вспыхнул от нахлынувшей злобы: местный дурачок Дуе, обряженный в белый балахон, закивал ему с улыбкой, обнажавшей мелкие кривые зубы. Дуе был по обыкновению пьян, и на его лице застыло какое-то по-детски радостное выражение. Голосом, полным наивной доверчивости, он спросил:       — Ты разве не рад мне? Али ты кого другого караулил?       — Конечно, не тебя, а прекрасную деву! — внезапно ветви боярышника раздвинулись, и Лука вздрогнул. Из листвы выглянуло насмешливое лицо. Чёрные глаза с ехидством оглядели Луку из-под густых бровей.       Это был Огнен Вукоевич — подручный местного смолокура и самый заклятый его враг. В детстве, бывало, не проходило и дня, чтобы он не досаждал своими издевательствами: походя отвешивая подзатыльник или пинок, мог швырнуть вслед полено. После того как Лука стал старше и научился давать отпор, они почти не сталкивались, но ненависть только крепла, и неизменно при взгляде на Огнена, вспоминались детские обиды, и мечталось об одном — разбить ему остренький, вздёрнутый, как свиной пятачок, нос.       Пальцы сами сжались в кулаки, но Лука сумел остановиться, до боли стиснул челюсти, переждал волну тошноты, что скрутила его, и сказал:       — Так-так… Какая встреча!       — Ме-е-е! — раздалось за спиной.       Лука резко обернулся.       — Ме-е-е!       — Бе-е-е!       — Му-у-у!       — Гав-гав!       На разные голоса заблеяли, замычали, залаяли вокруг; в ночной тишине они казались особенно оглушительными. Злорадный хохот сотряс воздух. На тропу высыпали ещё несколько гогочущих парней. Он узнал их — Дарио, Ивица, братья Ковачи…       — Прекрасную деву?!       — Шутить изволите…       — Не суйся в ризы, коль не поп!       Кулаки зачесались с неимоверной силой. Луку всего трясло, он был готов разорвать их голыми руками, ибо гнев затмевал разум. Ни одна живая душа не смеет смеяться над его мечтой.       — Валите отсюда, уроды! — заорал он во всю глотку и шагнул вперёд.       — У-у-у, какой грубиян! — — послышалось в ответ.       — Эй, вояка, иди проспись! Тебе ещё завтра козам хвосты крутить.       Раздались смешки.       — Бросьте, парни!       Кровь отлила от лица. Лука открыл рот, собираясь огрызнуться, но передумал: в глуховатом голосе Дарио не было злости, он вообще единственный из всей компании относился к нему без неприязни. Или это чудилось?       Но Луке не хотелось разбираться в своих ощущениях. Он сплюнул и приготовился к драке, которую считал неизбежной. И снова ошибся. Дарио положил ему руку на плечо:       — Не глупи. Никто не желает тебе зла. Мы лишь хотим потолковать. Сам знаешь, нечисть едва-едва вспомни — глянь, а она тут как тут. Не приманивай сюда вилу. Нам и без неё забот хватает.       — Не приманивай?! — Огнен разразился издевательским смехом. — Будь я вилой, и будь у меня хотя бы одно крыло, я бы и на нём улетел на край света. Куда подальше от мелкого уродца.       — Свиньи не летают! — хохотнул Лука и тут же получил увесистый удар в лицо.       От боли перехватило дыхание. Кровавая струйка защекотала губу. Если бы Огнен ударил хлестче, Лука наверняка бы лишился носа, но Дарио успел толкнуть Вукоевича. Тут подоспел и Ивица. Он оттащил Огнена и повис на нём, когда тот попытался замахнуться во второй раз.       — Ну, теперь берегись, малютка, — прорычал Огнен, безуспешно пытаясь высвободиться из цепких рук, — я живьём сдеру твою шкуру.       — Свою береги! — отрезал Лука. — А не то заберу себе на подмётки…       Он вскинул голову и, посвистывая, чувствуя спиной прожигающие взгляды, направился в деревню. Солёный вкус крови на губах служил лучшим ответом на вопрос, чего ожидать дальше.