Сказка о пастухе и виле

      — … и отчего, — говорил кто-то, — эти вилы морочат людям головы?       «Ух ты! Значит, и впрямь, видели»       — Жениться бы на такой красавице! — слышно было, как человек вздохнул и сплюнул.       Лука вонзил ногти в ладони и вытянул шею, вглядываясь в сидевших у костра. Дарио… Ну, кто же ещё! Пламя бросало отсветы на его лицо, в глубине насмешливых глаз то и дело вспыхивали колючие искорки, отчего он казался почти юным. И красивым. Черноволосый, с бровями вразлёт. Первый парень на деревне, балагур и насмешник. Ишь, вон о чём замечтался!       Дыхание вмиг участилось, Лука разозлился, тяжело засопел, облизывая языком губы. Ведран предупредительно стиснул плечо. Отроков на гуляния не брали. Не ровен час — застукают. И тогда — пиши пропало: отстегают крапивой по самое не балуй, чтоб вдругоряд неповадно стало подглядывать да подслушивать.       Усилием Лука постарался успокоиться. Получалось плохо. Сквозь грохот крови в ушах он услышал высокий девичий голосок:       — Да разве же мало своих красавиц?!       Это Ваня Боснич, сидевшая подле Дарио, прервала молчание. И Лука, взглянув на неё, вновь невольно признался, что она отчасти права. В окрестностях Затона Обровачки жило немало девиц, о чьей красоте можно было лишь мечтать. Однако все они показались бы уродинами рядом с любимой крестницей местного старосты. Лука с детства был влюбчив, знал это за собой, и ещё год назад его непреодолимо влекло к ней. Льняные косы и ясные голубые очи придавали ваниному личику что-то неземное, и невозможно было не остановиться на нём взглядом.       Конечно же, он не раз видел собственное отражение в зеркальной водной глади — тощего парнишку с кривыми зубами и большим носом — и горестно вздыхал, понимая, что таких, как он, в каждой деревушке пруд пруди, и вероятия обратить на себя внимание подобной красавицы у него нет. И, конечно же, Лука жаждал походить на кого-то другого, да хотя бы на того же коротышку Дарио, но со временем попривык к шуткам касаемо своей внешности. Ну, а дед — единственный, кому он доверял безоговорочно — обронил как-то:       — Изменить себя — это значит, изменить свою судьбинушку. Покумекай, стоит ли…       Старик как пить дать обладал даром провидения, и знал, о чём говорил. А опосля дедова история про вилу задела Луке душу, и покорённый ею, он охладел к Ване, и всё чаще стал призадумываться о крылатой чародейке да выпытывать у окружающих всё, что о ней хотелось узнать.       — Вот-вот! — поддакнул Ивица, верный дружок Дарио, — Наши-то девки самые лучшие! А женишься на виле, так и следи, чтобы крылья свои не умыкнула. Уж больно горды да вольнолюбивы…       — А еще сказывают, — пристыженно хихикнул некто, кого Лука не признал, — что девица-самовила может обернуться молодцем, считая это просто за забаву. Правда, прибавляют, что поступают так они в том лишь случае, ежели возжелает этого тот, кто с ней ляжет.       — Ай, срам какой! Видано ли этакое? — вскрикнул Ивица, и все вразнобой загомонили.       — Зачем же она, коли так, человеку в руки даётся?!       — Быть такого не может!       — Враньё это! — кипятился Дарио. — Вранье-ё! Ибо сказано в Писании, «кто ляжет с мужчиною, как с женщиною, то оба они сделали мерзость». Не по-людски это!       И вскоре поднялся страшный шум, так что ничего нельзя было разобрать.       — Интересно, кого в постели отыщешь ты? — сдавленно хрюкнул под боком, не скрывая насмешки, Ведран, и Лука гневно обернулся, готовый разразиться бранью. Внезапно щёки опалило жаром. В животе шевельнулся крохотный сгусток тепла. Да что же такое? Он покраснел?! Наверное, это от злости, запоздалый отклик на слова Дарио. И только…       Кого-кого?! Вестимо, прекрасную деву!