Сказка о пастухе и виле

      Спалось хорошо, даже слишком. Сон не запомнился, был обрывочным и путанным, но не тревожным, как раньше, а вполне спокойным и светлым. Запало в память лишь, что виноградные лозы почти полностью оплели стены хижины и сомкнулись над крышей. Лука собрался досмотреть его до конца, только не получилось: первый луч солнца погладил щёки, а ликующее птичье пение распугало остатки дремоты. Он вынырнул из сна, пытаясь понять, что же его так напугало вечером. Но так и не припомнил.       Утро было чудесное: солнечное и ясное. И потому, вместо того, чтобы вскочить с кровати, он лишь сладко зевнул, собираясь повернуться к своей женушке и продолжить то, что начали вчера. Тем более, одна её рука уже лениво ласкала ему яйца и поглаживала уд. Это было удивительно приятное ощущение, и Лука выгнулся, притираясь, и замер в сладостном ожидании.       Но в следующее мгновение он ощутил, что прижимается, увы, не к мягкому женскому телу, а к чьей-то мускулистой, горячей и явно мужской груди. Да и рука оказалась не нежной ручкой девы, а сухой и твердой дланью какого-то молодца. Всё это вышибло сонливость окончательно. Внутри неприятно похолодело. Значит, не приснилось…       Оборачиваться было страшно, волосы встали дыбом. Ужели не обманули, черти?! Неужто он и впрямь желал молодца? Ай-я-яй, уж лучше б соврали. Господи, об чём он токмо думал? На кой ляд попёрся к озеру? Девок не хватало, что ли?       Дабы не очутиться лицом к лицу с ожившим кошмаром, Лука, мысленно обругав себя как следует, сделал попытку выскользнуть из дюже крепких объятий, однако потерпел неудачу.       — Доброе утро, муженёк! — игриво пробормотал на ухо чуть хрипловатый со сна мужской голос. — Выспался?       Хотелось отчаянно заорать, рвануться изо всех сил, но тут на плечи опустились огромные ладони и надежно приковали его к чужому телу.       — Да что с тобой, Лукица? — незнакомец попытался сдержать смех, но удалось, видно, плохо, и он не выдержал, и громко заржал ему в волосы. — Ежели я тебе не по нраву, то отдай крылья. И дело с концом…       — Кто ты?       Руки снова скользнули по чреслам, и Лука, чувствуя бешено колотящееся сердце, гулко сглотнул и попробовал отодрать чужие пальцы.       — Твоя венчанная жена. Аль запамятовал?       Большой палец огладил головку. У Луки вырвался низкий стон, когда наглая ладонь вновь уверенно нашарила яйца и легонько их сжала. Он стиснул зубы, затравленно покосился назад и зажмурился. Нет-нет, это должно быть сном, просто диковинным сном. Это не может быть правдой. Сейчас он проснётся и…       — Что случилось, любый мой? — насмешливо пропел голос за спиной. — Ужель испугался? Не бойся, не обижу.       Пришлось открыть глаза и встретиться взглядом с незнакомцем — совершенно голым, сонным и взлохмаченным. Тот внимательно смотрел на него, слегка прищурившись. И хоть лицо чужака оставалось бесстрастным, однако короткая ухмылка была недоброй. У Луки холодок пробежал по хребтине. Нет, это не сон. Он взаправду попал в ловушку.       Объятия неожиданно разжались.       — Вставай — опоздаешь, — незнакомец пошарил в простынях в поиске рубахи, затем проворно спрыгнул с кровати. — Чем трапезничать изволишь?       Лука потеплел ушами и прикусил губу, испытывая странное чувство пустоты. Да что же такое?! Он вдруг понял, что не может отвести глаз от крепких ягодиц, обтянутых тонкой тканью. Ерунда какая-то…       — Или поначалу знакомство сведём?       Сначала любились, а теперь знакомиться?! Он помимо воли издал смешок, поняв всю нелепость происходящего. Незнакомец цапнул его острым взором. Луке показалось, что тот заглянул в самую душу. Стараясь выглядеть как можно равнодушнее, он пожал плечами:        — Так как тебя звать-величать, новообретённая супружница?       — Так-то Иваном кличут, но после минувшей ночки называй уж меня поласковее, Лукица, — в глазах напротив появился хищный блеск, Иван нагнулся к Луке, положил ладонь ему на пах. К великому стыду уд решил, что сейчас самое удачное время для того, чтобы откликнуться на движение руки.       Проклиная про себя постыдную слабость, Лука задержал взгляд на Иване, поневоле подивившись тому, что красив тот — очей нельзя отвесть, и нежданно поймал себя на нелепой мысли, что хотел бы развернуть его к себе спиной и взять по-настоящему. Уши стали невыносимо горячими.       Иван растянул губы в ехидной усмешечке:       — Козы уже приходили, любопытствовали, мол, выйдешь ли.       — Ох, ты ж, проспал, — Лука метнул взгляд в окно, невольно охнул. — Токмо этого мне не хватало.       За окном раздались сердитые крики, что подтвердили догадку. Кулаки забарабанили в дверь так, что она затряслась. Тут же злобным лаем залились собаки. Он тихо выругался, потер ладонью лоб, потянулся за портками.       — Чтоб их… шуму-то подняли.       Иван тенью скользнул мимо.       — Стой, куда ты? — зашипел Лука. — Не смей!       Тот обернулся, оглядел его надменно и взялся за засов. Дверь распахнулась, Лука помертвел. Ой, что будет!       — Прощения просим, заспались мы нонче, — звонкий голосок заставил его вздрогнуть.       В дверном проеме стояла знакомая ему девица с золотыми волосами, небрежно собранными в узел на затылке. Перед ней маячили дюжие мужские фигуры, но лиц их Лука не разглядел. Похоже, их тоже потрясло увиденное, ибо они неуверенно остановились на пороге, не сделав ни шагу внутрь.       Девица поёжилась от утренней свежести, нетерпеливо переступила с ноги на ногу и заговорила снова:       — Вы уж не серчайте на нас, люди добрые. Сей же час я муженьку соберу на скорую руку туесок, и выйдет он.