Мой 2020

      Я работала на неплохое издательство, название которого мне не позволяют упоминать. Читала книжки начинающих авторов, редактировала их, иногда общалась с писателями и помогала с сюжетом. Да, труд весьма тяжелый, нужно прочитывать огромное количество книг за месяц, естественно, можно брать меньше заказов, но зарабатывать мне хотелось всегда. Обычно в месяц я прочитывала по 3-4 книги, по одной в неделю. Если произведения были интересные и достойные, то можно было назвать мою работу отдыхом, в противном случае — нет.       Я всегда удивлялась, когда читала романы неизвестных авторов. Почему... Почему это не бестселлер и не продается на полках сетевых книжных магазинов? Ответ прост: выпустить книгу нынче стоит очень дорого. Слишком много достойных работ пишется, поэтому издательства пытаются сделать выпуск книги доступным не просто талантливым, но ещё и обеспеченным людям. Замкнутый круговорот денег в 21 веке: чтобы зарабатывать деньги тебе надо получить образование, которое стоит денег; чтобы заработать деньги на выпуске книги, тебе надо заработать их на чём-то другом, чтобы её выпустить, и так далее. Ох уж этот дивный новый мир!       Когда работаешь с авторами волей не волей приходится много читать, а чем больше читаешь произведений — хороших произведений, — тем больше тебе хочется самому писать, и поэтому я начала написание очередного романа. В издательстве, где я работала, у меня были прекрасные отношения со всеми коллегами, что дало мне некоторые привилегии в реализации моих книг, потому что всё это я могла сделать бесплатно, оплатив только расходники, а редакция, обложка, дизайн, выпуск: всем этим занимались наши работники.       — Как там твоя книжка, Лорен? — спросил Майк, когда я правила текст очередного романа.       Мой стол всегда был завален огромным количеством бумаг. Где-то лежали начатые книги, где-то законченные, в углах валялись листочки, вырванные из тетрадей, с разными записями и напоминаниями. Карандаши и ручки разбросаны по всему периметру стола (я их постоянно теряла, поэтому покупала новые, а затем находила старые), я была не самым внимательным работником, это правда. Но я всегда перепроверяла себя сотни раз, что проблем не было. Стук от клавиш заполнял вечную тишину в нашем офисе, которая нарушалась разговорами лишь во время обедов.       — В процессе, пока пишется, — говорила я, выглядывая из-за монитора компьютера, продолжая печатать, несмотря на клавиатуру.       — И долго еще будешь писать?       — Ох, — глубоко вздохнула я, — пока не знаю, как пойдет. Это будет нечто новое, — продолжила я, — знаешь, обычно я продумываю все истории до конца, в деталях, и затем пишу, словно пересказываю фильм, который крутится в моем мозгу, но здесь, — я таинственно улыбнулась, — я даже сама не знаю, чего ожидать.       Майк одобряюще кивнул головой. Наши компьютеры стояли друг напротив друга, а столы разделялись невысоким прозрачным стелком.       — Ну, твой роман «На закате» произвел фурор, девочки были в восторге от главного героя, как его звали? — Майк оттолкнулся руками от стола и катался на стуле по офису туда-сюда, вызывая тихий смех у одних и недовольство у других коллег, что создавало ещё больший гул в офисе во время обеденного перерыва.       — Джейкоб, — улыбнулась я, — как тот оборотень из Сумерек.       — Да, точно! Это было гениально.       Я тихо засмеялась и продолжила работу, а он отъехал на стуле к своему рабочему месту. Да, сейчас пишется не первая моя работа, но она должна быть наиболее душевной из всех. «На закате» я писала когда мне было восемнадцать лет, тогда я насмотрелась романтичных (и не очень) фильмов, вдохновилась «Сумерками» и написала что-то в роде «fun-fiction» произведения, после чего оно обрело такую популярность, что в итоге издательство (где я сейчас работаю), попросило переписать его в «non-fiction» стиле и выпустить, что, собственно, я и сделала. Так со временем я и стала Лорен Келли. Келли — не моя настоящая фамилия, просто это созвучно с моим именем, и так родился псевдоним.       Жизнь моя стала более интересной с работой в издательстве. Меня приглашали на различные мероприятия, сначала для начинающих авторов, где я выступала с «На закате», что-то вроде поэтических вечеров в разных анти-кафе. Потом, с ростом популярности моего произведения, издательство самостоятельно устраивало мне встречи с поклонниками. Так сказать, чтобы выделить меня из всей толпы писателей-современников, а потом настал день, который запомнился мне сильнее всего и поменял жизнь на «до» и «после».       Моя жизнь не отличалась интересными историями и была вполне обычной. Утром я пила кофе в ближайшем кафе и читала книги, либо смотрела видео в «YouTube» или рилсы в инстаграме. Днём я работала, вечером играла на фортепиано или встречалась с друзьями, — по настроению. Ходила в спортзал, чтобы поддерживать себя в форме, так как работа у меня сидячая; а на выходные занималась танцами, либо уезжала загород к своим друзьям. Ничего примечательного. Обычная рутина человека, которые зарабатывает чуть выше среднего. И я была счастлива. Я была спокойна, а самое главное — стабильна. У меня не было отношений, и мне было лучше всех, но однажды, как раз в 2018 году, я получила пригласительный на концерт неоклассической музыки. Это был не простой концерт. Это было что-то в роде «Met Gala», только в мире живой музыки. Самые известные продюсеры, пианисты, композиторы, скрипачи, собственно, все те, кто внес вклад в развитие современной неоклассики и культуры, так называемой «музыки из фильмов» — все они были приглашены на «Neoclassic Ball». Здесь исполнялись саундтреки мировых шедевров, как «Шерлок», «Игра престолов», «Список Шиндлера»; была красная ковровая дорожка, бар, коктейли, журналисты и так далее. И мне повезло тогда быть зрителем этого прекрасного события. Многие винят 21 век за его распущенность, пошлость, тщеславие, но он не так уж плох, как про него все говорят. Просто теперь прикоснуться к прекрасному и почувствовать себя аристократом стало дороже, чем было раньше, но всё ещё возможно. И неоклассика этому подтверждение.       Молодые композиторы, воспитанные и образованные дамы и господа в невероятно красивых луках от самых известных законодателей мод. Всё роскошно, как с обложки журнала. Тогда я встретила Лео — человека, с которым я думала провести всю жизнь.       Пригласительный включал в себя зарезервированное место за столом возле сцены, как принято, с красивой стеклянной табличкой, на которой было выгравировано твоё имя и фамилия, что давало тебе возможность почувствовать себя звездой, в моем случае — Лорен Келли. На столе стояла бутылка шампанского в ведёрке со льдом, несколько небольших закусок типа тапасов — брускетты с различными начинками. Кроме того, пригласительный предоставлял возможность после концерта и церемонии награждения лично пообщаться с продюсерами, композиторами и музыкантами, потому что мероприятие превращалось в изысканный бал.       Надо сказать, я сама очень любила музыку, но так было далеко не всегда. Сначала меня отдали в музыкальную школу, потому что родители так захотели, и с криками и скандалами после школы я шла, уставшая, в другую школу, чтобы час, который казался пятью часами, поиграть на инструменте. Мама всегда отправляла меня на конкурсы, потому что видела во мне потенциал, ну а я … Что может сделать ребёнок в 10 лет? Конечно же ничего. Из-под палки занималась и развивалась, но надо признаться, сейчас я понимаю: у меня действительно был талант, и хорошо, что я не бросила занятия на фортепиано, потому что прошло время, и музыка меня спасла. Я начала играть для себя, скачивать ноты, играть в своё удовольствие. Когда я переживала тяжёлый период своей жизни, связанный с мужчиной, который тоже играл на фортепиано, когда возвращалась домой вся в слезах, садишься за старое пианино и… И оказываешься в другом мире. Там нет эмоций, там нет горя, там нет радости и слез, там нет людей, там есть лишь ты и чистейший (и не очень) звук. И так я и лечилась, лучше любых психологов.       Поэтому я любила неоклассику. И когда композиторы начинали играть… Это схоже с медитацией. Звук позволяет тебе переместиться в любое время дня, года, в любое место в мире. Они все выглядели очень красиво: строгие костюмы, белые рубашки. Это было, как минимум, эстетично, в особенности, красиво сочеталось с черным лаковым роялем.       После официальной части, когда все композиторы выступили, началась неофициальная, и я наконец-то смогла пройти в дамскую комнату, чтобы поправить свой макияж и платье. Я шла мимо столов, поправляя подол бежевого, расшитого пайетками и стразами платья без бренда, купленного в бутике просто потому, что оно мне понравилось. Оно было неудобным, но невероятно красивым — облегающим, с большим вырезом на спине, подчеркивающим линии плеч и шеи, с длинным разрезом на правую ногу, оголяющим тонкие щиколотки и стопы, обутые в туфли от «Сhristian Louboutain», которые также были ужасно неудобные, что хотелось их выбросить сразу же, только ты обуваешь их, однако мероприятие не позволяло выглядеть неподобающе, то есть «не пафосно». Пройдя в дамскую комнату, я поправила залакированную прическу и достала красную помаду, подправила макияж губ, который немножко стёрся, пока я пила шампанское и взглянула на себя в зеркало. Мне было хорошо.       И ничего не предвещало беды, пока я не увидела в зеркало, как из кабинки не вышел мужчина. Это был Лео Рикстер. Пианист и композитор, выпустивший несколько шедевров современной фортепианной музыки, номинированный на премию, но, к сожалению, так и не получивший её. Сказать, что я испугалась — это ничего не сказать. Я прикрыла рот рукой, громко ахнув и развернувшись к нему. Мне было так стыдно и некомфортно, что хотелось провалиться под землю.       — Вы так удивлены увидеть меня здесь? — улыбнулся Лео.       — Прошу прощения! Я, кажется, перепутала двери! — я продолжала прикрывать лицо руками, — тут почему-то нигде нет табличек.       — Да, мне тоже так кажется.       Лео был мечтой многих молодых девушек. Девочки любят красивых сладких мужчин, тем более пишущих не менее красивую романтичную музыку, он был как раз из их числа. Композитор был очень популярным в своих кругах, но, конечно, его известность не сравнить с мировыми группами или певцами. Всё-таки псевдо, но все-таки классическая музыка для фортепиано сейчас не в моде.       — Извините, Лео, — я взяла свой клатч с раковины и поспешила удалиться, — очень рада вас видеть, но должна идти.       Не знаю, провожал он меня взглядом или нет, но ощущение было, что да. Пока я двигалась к бару, чтобы выпить ещё шампанского и заглушить стыд, в надежде, что с моих щёк наконец-то спадет красный румянец. Его образ никак не выходил из моей головы. Потому ли это, что он поправлял ширинку своих штанов, выходя из туалета, или потому, что был мил и красив, но его русые волосы, модно зачёсанные кверху и сильно залакированные фиксирующим лаком, вытянутое стройное лицо с впалыми щеками и острыми скулами, аккуратный прямой нос, тонкие губы, гладкая кожа, видимо побритая за пару дней до церемонии, небольшие, но очень добрые глаза серо-голубого цвета произвели приятное впечатление. Для меня он не был необычайно красив, ростом невысок, учитывая, что я была на каблуках с него ростом, но что-то в нём цепляло… Может, звонкий высоковатый голос, или интересный акцент; не знаю. Но мне он показался более привлекательным, чем на фотографиях, тем более на фотографиях папарацци.       — Можно мне, пожалуйста, бокал просекко? — попросила я официанта в белом фраке, присаживаясь на высокий барный стул.       — Конечно, мадам, — галантно улыбнулся он и удалился.       Я сидела, положив ногу на ногу и осматривала гостей. Зал был просторный, небольшие столики на первом ряду, затем несколько рядов обычный сидячих мест на красных стульях. Высокие люстры, всё мерцало и создавало приятное освещение золотистого цвета, а бежевые плотные занавески на сцене ещё лучше дополняли интерьер. Дамы пили шампанское, кто-то громко общался и смеялся, кто-то в небольших компаниях обсуждал насущные политические и экономические вопросы. Ну, а я сидела одна и наблюдала за этим, продумывая, что могу вписать в очередную главу своей книги.       Вскоре я услышала тот же высокий голос за спиной.       — Лорен?       Я обернулась. Это был Лео. Видимо, он и правда смотрел мне вслед.       — Ох, Лео, простите меня ещё раз, — я скромно улыбнулась и приложила руку к сердцу, слегка наклоняясь вперед, разворачиваясь к нему лицом.       — Что вы, не стоит, — он присел на соседний стул подле от меня, — вы прекрасно выглядите, любой бы мужчина был счастлив увидеть вас, даже в таком интересном месте.       Я тихо посмеялась, и, кажется, румянец вновь появился на моих щеках. Опустив взгляд вниз и качая головой я, как смущенная школьница, слегка крутилась на стуле, немножко сутуля плечи.       — Не составите мне компанию выпить бокал шампанского?       В этот момент бармен поставил передо мной тонкий вытянутый бокал с игристым напитком.       — Запишите это на мой счет, пожалуйста, — окликнул он официанта.       Тот одобрительно кивнул.       — Может, перейдем на «ты»? — поинтересовался он.       — Давай перейдём на «ты», — и я вновь улыбнулась, поправляя волосы.       Вот так быстро перешли мы с Лео Рикстером на «ты». Должна признаться, что он мне показался очень интересным и скромным человеком, что большая редкость в наше время, особенно в «высоких» кругах. Кажется, что в демократичном мире равенство достигло пика своего развития, но на самом деле ничего подобного, неравенство лишь усилилось. Люди из высшего общества недоступны обычным обывателям. При этом они измеряют свою славу как раз количеством подписанных на них обывателей в социальных сетях, но при этом 100% из этих обывателей (или же фанатов) даже никогда не смогут приблизиться к ним, хотя они же уверяют, что такие же как все, но нет, это совсем не так.       Однако Лео был весьма скромным и добрым по отношению ко мне, может потому, что знал, что я тоже относительно медийная личность. Он много задавал вопросов про мои книги, работу, рассказывал увлекательные факты своей жизни. Кажется, что он не читал ни одного моего труда, но мое имя было у него на слуху, он знал его. Весь вечер Лео смотрел на меня пристально будто бы пытался разглядеть меня ещё лучше, понять мои мысли... Или прощупать почву? Он говорил почему-то очень быстро, что иногда я не понимала его слов и приходилось переспрашивать. Он часто смеялся и мило улыбался. Лео заказывал нам шампанское и мы продолжали пить, пьянеть, но он был галантен и сохранял свою честь, достоинство и самообладание. «So did I», как говорится.       — А ты играешь на фортепиано, Лорен?       — Да, и не поверишь, — я была уже немножко пьяна и позволяла себе говорить несколько громче и более развязно, чем обычно, — и твои произведения в том числе.       Он улыбнулся, показав белоснежные зубы, скорее всего виниры, и тоже немножко приблизился ко мне.       — Составишь компанию поиграть на фортепиано со мной?       — Конечно, если пригласишь, — улыбалась я.       — Да, я напишу тебе в Инстаграме.       И мне стало приятно и ещё веселее, будто бы я выпила очередной бокал шампанского, что собственно и сделала, но кажется, эйфорию усилило его предложение. Так мы посидели еще несколько часов, и пришло время разъезжаться.       — Может быть, мы с моим водителем сможем подвезти тебя до дома? — предложил он.       — Если тебе не трудно, то я буду очень признательна.       Он кивнул, и протянул мне руку, помогая слезть со стула. Мы шли мимо других звёзд, композиторов и приглашённых гостей, и находясь с ним рядом я всё больше начинала чувствовать посторонние взгляды на себе, абсолютно разные: удивлённые, добрые, узнающие, ревнующие, оценивающие, презренные, и можно перечислять ещё долго. Как интересно, стоит тебе оказаться с более известным человеком, как его слава сразу же начинает распространяться и на тебя.       Дойдя до красной ковровой дорожки, к Лео подошла журналистка.       — Добрый вечер! Это Лео Рикстер! — говорила она в микрофон с эмблемой какого-то канала, транслирующего музыкальные концерты и оперы по телевидению.       — Добрый вечер! — улыбнулся он.       — Скажите пожалуйста, как прошла церемония награждения «Neoclassic Ball»? — она очень живо говорила, четко, с постоянной улыбкой на лице, — вы были номинированы в категории «Прорыв года», как считаете, получится забрать награду в следующий раз?       Мне этот вопрос показался несколько не тактичным. Я никогда не следила за жизнью звёзд, но в мире Интернета, социальных сетей и сплетен полностью от этого абстрагироваться не получается, поэтому я иногда смотрела интервью, которые попадались в лентах социальный сетей, и, кажется, ни разу не слышала, чтобы такие вопросы задавались. Я стояла рядом, держа двумя руками клатч на уровне бёдер и смотрела по сторонам. Вспышки камер, разговоры других музыкантов и журналистов сливались в единую мелодию странных и непонятных звуков. Мне стало немножко не по себе.       Лео широко улыбнулся интервьюеру:       — Знаете, я готовлю для вас нечто новое, это будет отличаться от моих предыдущих альбомов. Будьте уверены, это станет новой эрой неоклассики, — он хитро прищурил и без того небольшие глаза и продолжил улыбаться, периодически кивая головой. Журналистка расцвела, издала несколько сомнительный смешок и, мне показалось, несколько смущённо и медленно кивнула головой, будто бы у неё возникли сомнения такому сильному заявлению.       — На вас нашло новое вдохновение, Лео?       И тогда он посмотрел на меня.       Будучи полностью в своих мыслях, его взгляд вернул меня к жизни и я несколько раз моргнула, будто бы отходя от утреннего сна. Растерянно я посмотрела вокруг и словно на секунду забыла, что нахожусь на красной ковровой дорожке рядом с Лео Рикстером, дающим интервью. Журналистка посмотрела на меня, будто бы не замечала девушку рядом с ним до этого и затем вновь взглянула на него.       — Ваша новая муза? — улыбнулась она.       — Нам пора идти, — ответил он, слегка улыбнувшись, и пригласил меня рукой последовать за ним, но руку не предложил, поэтому я просто следовала по его стопам.       Подъехал черный «Maybach», водитель Лео открыл мне дверь, я села в машину и когда садилась видела, что журналистка даже не смотрит нам вслед, а уже общается с другим начинающим музыкантом, который как раз забрал награду Лео.       — Журналистом лишь дай повод для обсуждения, как они сразу же преувеличат всё до неимоверных высот, — он сел в машину, закрывая тяжелую дверь, и водитель поехал, — вроде бы ты с утра вышел за почтой, а потом видишь статью, как обокрал ящик соседа.       Я улыбнулась и поправила подол платья. Туфли ужасно натирали, и я сняла их, поставив рядом с ногами.       — Да уж, — я смотрела в окно, — тяжело, наверное.       — Я специально не стал отвечать на этот вопрос, скажи «да», как на следующий день пойдут разговоры о ваших отношениях, скажи «нет», на следующий день пойдут разговоры о том, что ты отрицаешь, что вы в отношениях.       Улыбка держалась на моём лице ещё с того момента, как я села в машину. Меня забавляла эта ситуация, а еще больше — его невероятное спокойствие. Мы ехали молча и я всю дорогу думала о той журналистке. Она так странно посмотрела и среагировала на моё присутствие, словно я была пустым местом на том мероприятии, но ровно до того момента, пока Лео не взглянул на меня. Неприятный осадок был где-то в груди и я не понимала от чего. Было ли мне обидно, что меня не признали как писательницу? Или что Лео непонятно отозвался об «отношениях»? Или что она спросила, я ли его новая «муза»? Не знаю. Но одно я знаю наверняка — что-то в этой славе есть… Ощущать себя известным — это как ощущать свою значимость, то, что хочется ощущать снова и снова.       В конце концов, Лео подвёз меня до моей квартиры, после чего попрощался и уехал. Я не знала, встречу я его ещё раз или нет, напишет он мне или нет, встретимся ли мы для музицирования, но интуиция подсказывала, что да, и этот вечер дал мне вдохновение для продолжения моей новой книги.