* * *
У Гермионы была масса дел. Она без конца куда-то носилась, делала записи в блокноте, производила подсчёты, сравнивала цены и что-нибудь выискивала. Откуда у неё взялось столько энергии для этого, она и сама не могла объяснить, но чувствовала, что в этот раз всё идёт именно так, как и должно. Сердце подсказывало частым стуком, что она совершает правильное дело и находится в нужном месте. Гермиона купила ещё два помещения — владельцы лавок слева и справа от «проклятого места», где сгорела волшебная аптека, были готовы продать свою собственность с большой скидкой и переехать. Их дело, думала Гермиона, не собираясь никого ни в чём переубеждать. В Косом переулке на неё стали странно посматривать и перешёптываться, но ей некогда было вникать, кто и что о ней болтает. Нужно было купить материалы, нанять рабочих и заново отстроить помещение. В её блокноте был список свободных домовиков. Их нужно было разыскать, поговорить, утешить, накормить, одеть. Гермиона накупила вкусные мягкие кексы, разлила по бутылкам тыквенный сок, скупила одежду в детском отделе и, запихав всё это в бисерную сумочку, отправилась на поиски. Две недели она перемещалась с одного района на другой, наводила справки и трансгрессировала в следующее место, вела разговоры с местными жителями, посещала не самые приятные заведения и заходила с палочкой наготове даже на помойки. Из тридцати семи свободных домовиков, что значились в её списке, Гермионе удалось собрать под своим крылом только десяток, но и то было большим шагом к осуществлению замысла. — Отныне это ваш дом и мне не нужно за него ничего платить. Поверье, если бы вы верили в себя и знали свои права, кхм… я прикрепила их на стенку, если кто не умеет читать, я научу. Так вот, если бы вы знали свои права, вы бы уже давно жили на равных со всеми волшебниками и другими существами. Помещение слева она сильно «расширила» магией. Пришлось потратить на это несколько вечеров, но результат стоил того. Теперь там было два десятка комнат, шкафов, кроватей, общая гостиная, небольшая кухонька, душевые и всё остальное. Гермиона отдала это здание домовикам, повесив на стену подписанное собственной рукой соглашение, что здание принадлежит им безвозмездно. Домовики, конечно, не сразу в это поверили. Трое из них упали в обморок, двое застыли, как оглушённые заклятием, а оставшиеся лили слёзы. Но это было не всё. Гермиона предложила им работу, жалование, законные выходные и отпуска. Домовики ведь прекрасно готовят, знала она, кто сказал, что они не могут быть хорошими зельеварами? Она научит желающих этому ремеслу! Второе, заново отстроенное помещение, снова стало лавкой, где был зал для посетителей, склад и мастерская. Гермиона учила своих работников азам и с первых дней платила им за труды, хоть они и отказывались брать деньги, довольные тем, что им нашлось дело. Третье помещение ушло под кафе. Гермиона хотела, чтобы домовики видели, что за свои труды они могут получать вознаграждение, тем более что готовили они превосходно. У них просто не было руки, которая могла бы их направить в нужное русло. Словом, замысел осуществлялся неплохо. К началу июля лавка и кафе наконец были открыты. Домовики так усердно трудились, желая угодить новой хозяйке, что Гермионе впервые приходилось заниматься тем, что раньше для неё делал отец. Да, теперь она гнала работников домой после шести, не давала им собираться в мастерской в выходные и просила не называть её хозяйкой. Несколько раз она звала их с собой и водила к мадам Малкин, чтобы сшить новую одежду, или к Флориану Фортескью, чтобы вместе поесть мороженое. В Косом переулке Гермиону прозвали за глаза «Королевой ушастых рабов», но ей было всё равно на всякие разговоры. Теперь она знала, почему раньше у неё ничего не получалось. Домовики не могут хотеть свободы, если они даже не понимают, что это такое. Добби вот был свободным, но толку-то? Ничего, она на примере этого десятка работников покажет всем остальным, что жить по-другому можно. Пусть на них странно посматривают и болтают невесть что, но люди ко многому способны привыкнуть. Почему бы им не привыкнуть к мысли, что домовики могут ходить с ними по одной улице, хорошо одетые и весёлые, и больше не опускать глаза в пол? Понятно, что понадобится немало времени, но Гермионе было не занимать упорства, тем более ради правого дела. Теперь она была менеджером, финансовым директором, бухгалтером и хорошим другом в одном лице. Сложные зелья готовила сама и долго настаивала, всё элементарное делали домовики. В кафе она только составляла меню, рассчитывала цены и давала распечатанные из интернета рецепты, а восторженные домовики спешили всё приготовить. Расчёт с гостями вели нанятые на лето школьники. Во-первых, они зарабатывали карманные деньги, а во-вторых, удивляли домовиков тем, что работали вместе с ними. К концу июля Гермиона принимала в кафе журналистов и охотно давала интервью. — Я? Да ну что вы, я совершенно ничего не делаю — это всё домовики! — твердила она, избегая личных вопросов. — Нет-нет, я согласна сфотографироваться только с ними! Её колдофото, где она с улыбкой на губах сидит на низеньком стульчике, обнимая растроганных до слёз и пёстро одетых домовиков, было на первой полосе газет и журналов. Пусть другие домовики это видят, думала Гермиона, если не сейчас, то позже они должны задуматься, чем же они хуже других. Может не это, но следующее поколение домовиков будет куда увереннее в себе! — Милая, ты ничего не забыла? — в очередной день спросила на кухне мама. Гермиона оторвалась от вороха мыслей и, следуя за её взглядом, посмотрела на календарь, отчего тут же охнула. Тридцать первое июля. День рождения Гарри! Она так закопалась в делах, что даже открытку ему не купила. — Может, сходим за подарком? — предложила миссис Грейнджер. — Или хотя бы тортик испечем… Вдруг он заглянет вечером. Учитывая, сколько всего Гарри для них сделал и до сих пор делает для сына, он заслуживал намного больше, чем один несчастный тортик и скромные слова поздравлений, отметила про себя Гермиона и ощутила укол грусти. Да, между ними теперь всё непросто и друг уже вряд ли посмотрит на неё ласково и тепло после всего, что случилось, но зато у неё появился повод отплатить ему добром. — Нет, нужно устроить ему настоящий праздник, — вслух сказала она и мысленно отмела все планы на ближайший день. — Кажется, я знаю, кто нам поможет! Подожди меня, я скоро вернусь!Часть 18
29 июня 2022 г. в 18:20
Гарри не понимал, что Гермиона такое задумала, но раз уж они договорились идти в Министерство, то в понедельник утром он явился к дому Грейнджеров.
— Привет!
Подруга открыла ему дверь и одарила улыбкой. Кажется, выходные, проведённые на природе, пошли ей на пользу. Энергия буквально кипела в ней, ощущалась в торопливой речи, отрывистых жестах, быстрых взглядах и светилась в её карих глазах.
— Если голоден, возьми себе что-нибудь на кухне, а я пока соберусь! — бросила Гермиона и поспешила по лестнице наверх, едва запахнув тонкий халатик, за которым скрывались короткие пижамные шорты и майка на тонких бретельках.
Давно он не видел её такой… боевой, славной девчонкой. Гермионой, поражавшей его в школьные годы. Гарри хмыкнул и прошёл на кухню, где Джеймс зевал и неохотно ел овсяную кашу.
— Доброе утро, Гарри. Гермиона сказала, вы сами отведёте Джеймса в садик, я тогда сразу пойду в клинику, — сообщила миссис Грейнджер, прежде чем поцеловать внука в щёчку и двинуться к входной двери.
— Хорошего вам дня! — пожелал ей Гарри и занял стул возле сына. — Совсем не выспался?
— Да-а, — подтвердил тот и, скривив личико, отодвинул от себя тарелку. — Пап, давай ты съешь кашу?
— А маме мы что скажем?
— Что это был Глотик.
Живоглот, сидевший под столом, перестал умываться и со свисшим с челюсти шершавым язычком посмотрел на ребёнка.
— Так, давай не будем валить на Глотика то, чего он не делал — это нехорошо, — не согласился с сыном Гарри, подобрал ложку и облизал. — М-м, а вкусная каша, зря не ешь. Хотя… дай-ка кое-что добавлю.
Он отыскал в холодильнике шоколадку, отломил пару долек и добавил в тарелку. Разок взмахнул палочкой, чтобы всё смешалось, и каша приобрела немного другой вкус. Гарри понемногу её ел и строил гримасы, отчего Джеймсу тоже стало интересно, что же изменилось.
— Вы что это такое делаете?
К возвращению Гермионы на кухню они орудовали двумя ложками и соревновались в том, кто больше зачерпнёт каши.
— Овсянку едим, — ответил Гарри и, оторвав от тарелки взгляд, замер.
Гермиона заметно преобразилась перед походом в Министерство. Забрала волосы в пучок, надела светлую блузку, верхние пуговки которой были расстёгнуты, открывая вид на ложбинку прекрасной груди, тёмную строгую юбку-карандаш, облегающую бёдра, и туфли на каблуках. Она выглядела так, как будто шла в Министерство на правах главы какого-нибудь Отдела, а не простой гостьи.
— Джеймс, ну я же просила тебя быть аккуратней, — сказала, приблизившись, и взмахнула палочкой, чтобы очистить футболку сына. — Давай, поторапливайся.
— Я ещё чай не пил, — жалобно протянул Джеймс и дёрнул отца за рукав мантии.
— Да, дай нам ещё десять минут, — очнувшись, поддержал его Гарри и заставил себя отвести взгляд.
— Ладно, — нехотя согласилась Гермиона и, опустившись за стол, стала перебирать вещи в небольшой тёмной сумочке.
Основательно, похоже, готовилась, решил Гарри и сам помыл грязную посуду за Джеймсом, пока тот попивал чай с печеньем. Спустя десять минут они наконец вышли из дома. Гермиона заперла дверь, взяла Джеймса за руку, и они двинулись по улице.
— А вот Тедди не надо идти в садик, он мне вчела так и сказал! — по пути им сообщил возмущённый сын.
— Это потому, что с Тедди может посидеть бабушка, — ответила ему Гермиона и оборвала на полуслове: — А твоя бабуля не может с тобой посидеть, она работает в клинике, лечит людям зубки и получает за это деньги, на которые покупает еду, вещи и игрушки для тебя.
Джеймс страшно нахмурился и замолчал. Гарри пару раз ловил на себе его взгляд и решил вмешаться:
— Сынок, ну, ты ведь тоже не каждый день ходишь в садик. Я вот, например, пока свободен, сегодня с мамой решу несколько вопросов, а завтра могу провести весь день с тобой. Ну, если мама, конечно, не будет против, — поспешно он прибавил, в этот раз поймав взгляд Гермионы.
Ему показалось, что вот сейчас она отыграется — опять его в чём-нибудь упрекнёт, как уже бывало раньше, или же упрямо заявит, что она в состоянии справиться со своими заботами и побыть с сыном. Гермиона, к его удивлению, на несколько мгновений растерялась, а потом вдруг улыбнулась.
— О, это было бы здорово, да, Джеймс? — опустив взгляд, спросила она.
— Да! — тут же обрадовался сын и протянул вторую ладошку к руке Гарри.
Последний неуверенно сомкнул пальцы. Теперь Джеймс шёл между родителями, вполне довольный положением вещей. Перед прощанием Гермиона обняла его и поцеловала в щёчку, а Гарри хотел было привычно помахать рукой и пожелать хорошего дня, как вдруг женская туфля придавила ему ногу.
— Кхм.
Он застыл, сдвинув брови в немом вопросе.
— Пап, а ты с Бодягой сегодня пидёшь? — спросил в это время сын.
— Да… обязательно приду, — заверил Гарри, никак не понимая по лицу Гермионы, что она пытается сказать. Зачем поджимать губы и коситься? Он разве что-то забыл или сделал не так? — Сынок, ты… э-э…
Подруга перешла с мимики на жесты и изобразила нужное действие руками.
— Веди себя хорошо! — Гарри наконец её понял и опустился на корточки. — Мы с мамой тебя очень любим!
Он притянул Джеймса к себе и тоже его обнял, потрепал по волосам и пожелал хорошего дня.
— Сказать, что ли, не могла?! — возмутился, когда они отошли от садика.
— Я думала, ты сам поймёшь, чего он ждёт! — ответила ему Гермиона. — Хочешь стать ему хорошим папой, но при этом даже не обнимаешь. И только не говори мне, что ты не знал, как для ребёнка важно получать не только защиту, но и ласку!
Гарри отвёл взгляд и почесал затылок. По правде говоря, он многое не знал. Он только-только начал по-дружески общаться с Джеймсом, и не был уверен, насколько хорошо это у него получается. Его смятение заметила и Гермиона.
— Прости, — вдруг мягко сказала она и взяла его за руку, — я… э-эм… просто хотела вам немного помочь… сблизиться лучше.
— Ничего, — ответил Гарри, сомкнув на её ладони пальцы, — я, правда, не понял, что он от меня тоже чего-то ждёт.
— Ну, теперь зато будешь понимать больше.
Она ободряюще улыбнулась, и они зашли за угол, откуда трансгрессировали к Министерству. Гарри на правах действующего сотрудника провёл подругу через служебный вход, и дежурный, снова увидев их вместе, не стал задавать никаких вопросов. Гермионе понадобилось на четвёртый уровень, в Отдел регулирования магических популяций и контролю над ними. Зачем он ей нужен, Гарри понял, только когда они оказались в кабинете одного из сотрудников, занимающегося учётом домовых эльфов. Тот был намного их моложе, возможно, ещё в прошлом году окончил школу, но вёл себя так надменно, что Гермиона, сидящая напротив, аж сжала ладошки в кулачки и стала глубже дышать.
— Я что-то до сих пор не могу понять цель вашего визита, мисс Грейнджер. Разве домовыми эльфами было совершено преступление с использованием тёмной магии? — уточнил сотрудник, переведя взгляд на Гарри.
— Нет, но это ведь не закрытая информация, — сдерживаясь изо всех сил, упрямствовала Гермиона. — У вас ведь должны быть сведения, кто до сих пор служит своим… хозяевам, а кто стал свободным. Насколько мне известно, свободные домовики теперь бродяжничают и…
— Мне совершенно не интересно, чем свободные домовики теперь занимаются, — перебил её сотрудник. — Да, мы ведём учет, но я не могу вам предоставить никаких сведений, потому как хозяева несвободных домовиков вряд ли обрадуются, что кто-то изучает их имущество.
— Да, но если мы хотим нанять этих свободных домовиков, получается, вы мешаете их новым «хозяевам» комфортно жить, — влез Гарри и, протянув к Гермионе руку, накрыл её кулачок на коленях ладонью. — Вряд ли ваш начальник обрадуется, когда до него дойдёт жалоба, что кое-кто из его сотрудников дружит с одними представителями волшебного общества, но чинит препятствия другим.
— Да, мы готовы подать жалобу через Визенгамот, — переглянувшись с ним, твёрдо прибавила Гермиона и сжала своими пальчиками его ладонь.
С лица сотрудника Министерства сошла былая спесь, и он растерянно перевёл взгляд с одного лица на другое.
— Но… зачем нанимать свободных эльфов? Эти бродяги, они же… совсем дурные, — не понимал он. — Вы бы лучше поговорили с другими владельцами…
— Мы сами в состоянии решить, кто нам нужен, — отрезала Гермиона и с небывалым блеском в глазах пронаблюдала, как из ящика стола появилась здоровенная книга учёта.
Она пообещала ничего не разглашать и, торопливо листая страницы, переписала себе в блокнот нужные сведения, пока Гарри молча сидел рядом. Казалось, они добыли несчастный список в её блокноте кровью. Но и это было не всё. Гермиона, улыбающаяся, точно сбылась её давняя мечта, поспешила по коридору к лифту.
— А в Отдел магического правопорядка зачем? — не понял Гарри, заняв с ней кабинку, и нажал на кнопку. — Эльфы же вроде ничего преступного не совершали…
— Так не для этого! — ответила она и в нетерпении стала давить на другую кнопку, пока двери не закрылись. — Понимаешь, если…
Оказалось, теперь Гермионе была нужна заверенная законным представителем выписка из текущего свода законов о правах свободных и несвободных домовых эльфов. Также она хотела приобрести кое-какую недвижимость и проконсультироваться насчёт этого. Казалось, Гарри ей был необходим, чтобы своим присутствием вызывать волнение у некоторых сотрудников, иначе те бы не думали хоть что-то сделать. Возможно, ему стоило бы обидеться и уйти, но, учитывая, сколько времени они провели в Министерстве, посещая то один, то другой кабинет, Гарри уже сам был на стороне Гермионы и хотел, чтобы она добилась того, что задумала. Подумать только, если они, герои войны, потратили половину дня на всякие разговоры и дурацкие бумажки, то сколько простому волшебнику приходить тратить нервов и времени на подобные дела!
— Ох, сколько всего! — Гермиона буквально сияла, прижимая к себе стопочку пергаментов, и на ходу листала блокнот.
— Что, ещё куда-то надо? — устало спросил Гарри, пока они шли по коридору.
— Нет-нет, на сегодня всё, дальше я сама! Спасибо тебе большое!
У лифта она опять вытворила то, что и в воскресенье. В этот раз только крепко его обняла, отчего он невольно напрягся, и уже потом поцеловала в щёку.
— Ты меня, правда, очень-очень выручил! Спасибо, Гарри!
Её сияющие глаза были направлены на него, а губы растянуты в улыбке. Вот почему она раньше не была такая, невольно подумалось ему, такая очаровательная, дружелюбная, усердная, смелая. Такая, какую он её прежде знал.
Они расстались у Министерства, и какие-то секунды Гарри стоял на месте, не понимая, почему не предложил подруге вместе пообедать. Его пальцы зачем-то коснулись щеки, а затем он тряхнул головой, отгоняя от себя наваждение, и трансгрессировал прочь. Весь следующий день провёл с сыном, а в среду, как и предвещал Невилл, пришло официальное уведомление, что проверка не выявила в действиях Гарри злого умысла и он может вернуться к службе.