Луна не съест месяц

      Плутон приходит в себя, вдыхает чистый воздух полной грудью, но двигаться пока не решается. Спина у неё болит, раны же не ноют, словно и не было их никогда. Шевелит кончиками пальцев, как бы проверяя, живы ли они — работоспособны ли? Пальцы почему-то ледяные, но сама ладонь тёплая, будто держала что-то.       В комнате по-хозяйски хлопочет Земля. Её длинные бледно-голубые волосы собраны в хвост на затылке, в руках она держит охапку сушёных цветов, перебирает их, выдёргивая из веточек листья, а из цветов — лепестки и соцветия. Раскладывает распотрошённые растения на столе, что-то запихивает в мешочки, что-то в ступку, а что-то — в кипяток.       Подавать голос Плутон не спешит, хотя и чувствует, что будет плохо, если не спросит у этой девушки, где она и что с ней.       К счастью, Земля обнаруживает пробуждение беглянки сама.       — Доброй ночи, служаночка, — говорит задорно, раздирая пальцами какую-то ветку от края до края.       — Слу… что?       — Помолчи и послушай. Если у тебя отшибло память, напоминаю: ты сбежавшая служанка, которую мы нашли в бурю в холле. Ты видимо очень хотела сбежать, но сделала нелепый круг и попала сюда. Вспоминаешь?       Плутон не вспоминает, но на всякий случай кивает, словно бы всё, что говорит эта девушка — чистая правда.       — Ты Плутон ведь? — спрашивает Земля затем.       Теперь беглянка кивает оживлённее, даже румянец у неё проступает на щеках — это-то точно правда. А значит, и всё остальное.       — Да, нам как раз не хватало тебя.       Земля отрывается от своего занятия и подходит к кровати, на которой лежит Плутон. Они перебрасываются безмолвными взглядами, как бы внутренне соглашаясь с тем, что вместе им придётся жить под одной крышей.       — Зачем ты убежала? — спрашивает Земля, присаживаясь на краешек кровати. — Мы же не обижали тебя никогда. Возможно, Марс… — Она делает паузу, качает головой и продолжает. — Впрочем, неважно. Марс просто глупый. И ты глупая. Зачем ты убежала, да ещё в такую бурю?       — Я не… Извините, — по лицу Земли можно понять, что лучше не говорить ничего, опровергающего её слова. — Я не помню причин своего побега.       Кто знает — может, Плутон действительно ударилась головой, пока шла сюда и заработала амнезию…       Некстати, — а может, очень даже кстати, — вспоминается падение в яму. Возможно, Плутон до сих пор в этой яме.       Земля удовлетворённо кивает, хочет притронуться к служанке, но, словно что-то вспомнив, отдёргивает руку. Плутон всё равно на это пренебрежение — она слишком поражена тем, что забыла о собственном побеге.       — Кстати, мы решили избрать для венчания тебя, а не Цереру, если ты такую помнишь, — говорит Земля довольно. — Веди себя прилежно, не пускай кровь до церемонии. У тебя неделя. Ни одну из лун не выводи.       Земля вытирает пыльцовые руки о фартук на воздушном платье, встаёт обратно за стол, а после этого кратко добавляет:       — Даже меня.       Что значит «решили избрать»? Судя по всему, это что-то страшное, особенно, если обязательным критерием сохранения себя является «не пускать кровь» и «не выводить лун из себя». Да и кто вообще эти луны?       — Извините, — подаёт голосок Плутон. — Но, кажется, я забыла абсолютно всё, кроме своего имени. Кто вы? Где я? Чего вы хотите?       Земля тоненько смеётся. Руки у неё опять покрываются пыльцой, но вытирать их она больше не собирается. Один палец она засовывает в рот и обсасывает.       — Шипом укололась, — весело бормочет она, но после, видимо, вспоминает о повисших в петле вопросах. — Кто я? Я луна мю Земля. Луна — это мой род. Мю — имя Богини, в честь которой я буду жить и творить. А Земля — моё имя.       Она делает паузу, чтобы посмотреть на реакцию Плутон, но Плутон лишь смотрит в потолок и пытается что-то вспомнить.       — Ты в Яме, это наш семейный особняк, схоронённый под землёй от чужих глаз. Ты здесь служанка, к тому же избранная. Не проворонь эту прекрасную возможность освободиться от нашего общества так скоро.       — Освободиться? В каком смысле освободиться?       Земля вновь подходит к кровати, заглядывает лежачей в глаза и бездонно цедит:       — Ты умрёшь после венчания. Станешь священным блюдом, которое мы съедим. Не волнуйся, душу твою мы отпустим, чтобы по Млечному пути она прошла через все четыре стихии и легла в руки великому Сигме и великой Лямбде.       — Великие Сигма и Лямбда…       — Божественные сущности, контролирующие смерть и жизнь соответственно. Они взаимно контролируют друг друга, но не вмешиваются в чужую область обладания.       Плутон кивает, холодея. Здесь тоже есть место богам. Здесь боги регулируют отношения.       Божественная сущность, которой нет, но которая существует в умах лун и людей. Конечно, надо же во что-то верить. Надо чем-то проникаться. Надо же вкладывать надежду, отсекать отчаяние, направлять пустые молитвы, старые заученные слова — стрелой в тех, кто их никогда не услышит, никогда не поймёт, а значит, не ответит?       Так вот для чего нужна вера, не правда ли?       — Если будешь хорошо себя вести — попадёшь в Орион. Это прекрасное место, где души всех праведных собираются вместе и существуют в совокупности с природой.       — А если нет? Если я… — Плутон тяжело, с болью, сглатывает. — Если я согрешу?       — Тогда тебя заберёт Андромеда — это нечто противоположное Ориону. Там ты будешь страдать вечность или даже больше. Так что веди себя хорошо, чтобы мы смогли встретиться, — Земля натягивает приторную улыбку.       Сейчас Плутон желает поскорее оказаться в одиночестве.       — Чем я буду заниматься до венчания? — спрашивает Плутон, хотя ответа получить не надеется.       И, всё-таки, получает:       — Ты будешь собирать просьбы у каждого из лун. Но осторожно, у этого есть определённые правила. Ты должна будешь просить лишь то, что лунам будет под силу выполнить. Ты должна будешь вести себя тише воды и ниже пепла — луны не любят, когда их приравнивают с собой. Ты должна делать только то, что прикажут. Как только луна даст распоряжение на то, чтобы выложить свою просьбу, ты можешь говорить. До этого момента — нет. Сама предлагать просьбу ты не можешь, жди разрешения от луны. Всё поняла?       — Да.       Земля ласково треплет Плутон по голове. Непонятно, почему, но её обуревает почти бесконтрольное желание вгрызться Плутон в шею.

***

      Сатурн отчаянно молился всё время, пока в холле шли толки о состоянии Юпитера. Лишь спустя полчаса служанка (кажется, её зовут Эрида) доложила Сатурну о том, что его ждут в главной зале по чрезвычайно важному вопросу.       Каков вопрос — Сатурн примерно догадывается. Единственным, за чем в главной зале можно наблюдать, было яблоневое дерево, с которого раньше времени мог вызреть плод. Сатурн боялся, что всё дело будет только в этом.       Пока спешит, читает молитву. В этом деле важно быть неторопливым, но, конечно, сбавить скорость не получается — каждое слово Сатурна отзывается синхронно с шагами.       Раз — помоги, два — великий — раз — Сигма — я прошу — дай — подопечному твоему — кси Юпитеру — оправиться — от неудач — собрата твоего — святого Каппы — направь свою — святость — на призыв чести — Бога Кси — ради которого — род луны и — кси Юпитер — существует и — творит.       Раскрывает двери, ведущие в залу, прогоняя служанку прочь. Внутри полным-полно его сестёр и братьев. Даже Венера вылезла из своей комнаты, чтобы посмотреть на судьбу брата своего, Юпитера.       — Сколько вы уже успели обсудить без меня? — спрашивает Сатурн, прикрывая за собой.       Венера пронзает брата ненавистным взглядом. Стоящая рядом Земля растеряно рассматривает вошедшего. Меркурий ближе всех к трону, на Сатурна он не обращает никакого внимания — весь поглощён созерцанием древесных веток. Марс у правой стены, занимает позицию наружного наблюдателя, иногда заглядывает в телескоп.       — Ты последний, кто видел Юпитера. Ты знаешь, где он? — спрашивает Венера нагло.       Сатурн видит, как её небольшие белые руки сжимаются в кулаки. Как вздымается грудь от каждого выдохнутого слова, от каждой буквы, что невидимыми пылинками витают вокруг чужих ушей и глаз. Все слышат. Все наблюдают.       Все надеются поймать своего брата на лжи.       Сатурн выходит из себя. Сколько же уже можно задавать один и тот же вопрос, ответ на который никогда не поменяется?       — Вы уже задавали этот вопрос. Я не знаю! Я ушёл тогда от него, он сказал мне уходить. Я ушёл и всё. Потом началась буря. Я кое-как добрался до Ямы. Что вам ещё сказать? — кричит Сатурн.       — Где ты его оставил? — спрашивает Венера.       Ногти впиваются в мягкость кожи, почти вызволяя кровавые полосы наружу, навстречу мутному вязкому воздуху. Венера раздражает больше всех. Её лицо пропитано ненавистью ко всему, что Сатурн из себя представляет. Из всех лун она презирает его особенно сильно.       «Жалкий месяц». «Никчёмный инвалид, неспособный продолжать род и возглавлять семью». Так она говорит. Так шипит её голос в комнатах Меркурия и Марса. Так она нашёптывает Юпитеру.       Так теперь они все и думают.       — Он сам себя оставил, — хмурится Сатурн. — Я просто ушёл. Он меня прогнал.       — Где он был, когда ты уходил? — спрашивает Венера надменно.       — В зольном лесу… да что вы?.. — Сатурн осекается, теряясь в ассоциативных воспоминаниях. — Что вы хотите, пойти его искать? Он мог уйти оттуда куда угодно.       — Или остаться там, где ты его бросил, — произнёс Меркурий хмуро. Надо же, стоит и даже вида не подаёт о том, что переживает за своего брата. Юпитер же его брат точно так же, как и всем остальным. Так почему же он…       — Если вам будет угодно, мы пойдём и посмотрим, — цедит Сатурн, а в голове вновь слагает молитву.       Раздаётся сначала треск, а после, будто по приказу неведомой судьбы, с дерева падает плод. Бесшумно он летит на пол, а при столкновении взрывается, лопается, как сочная ягодка в пальцах. Хлюпающий звук, затем вновь шорох — самовозгорание, самоуничтожение мёртвого яблока, превращение оного в пепел. Дышать нельзя, трогать нельзя, смотреть — просто больно.       Венера бледнеет, поднося исходящую в дрожи руку ко рту, который шепчет («Месяц-месяц, что ты наделал?») — всё ещё что-то шепчет то ли Юпитеру, то ли Сатурну. Меркурий кидается на пол, подбираясь к умершему плоду опасно и близко — но разве это сейчас волнует его онемевшую от ужаса душу? Марс с Землёй переглядываются, причём последняя явно не согласна метать взгляды в кого попало — она ищет поддержки в совершенно другом взгляде, в чужом, не этом, не том!       Но Сатурн, — «жалкий месяц!», — неотрывно смотрит своему отцу в горящие синим пламенем глаза.