Луна не съест месяц

      Вошедших было двое. По голосу было сложно определить, кто из них кто, но по внешности Плутон смогла опознать в одном ню Меркурия, а во втором хи Марса. Говорили они громко, Марс даже срывался на крик.       — Венчание не может быть отменено, ты же знаешь, — говорит, судя по всему, Меркурий.       — Но как же Венера? Она выбрала Юпитера, а так как наш дорогой брат умер…       Обходят статую по кругу, но Меркурий вдруг останавливается. Марс тоже замирает, оборачивается к брату — а Меркурий говорит:       — Никого она ещё не выбрала. Выбирают за двое суток до венчания — есть ещё неделя. Выберет другого, раз уж Юпитер пошёл по Млечному Пути.       Марс вскидывает брови. Его ладони непроизвольно сжимаются в кулаки — с такой силой, что, будь в руке чья-нибудь шея, Марс, не глядя, задушил бы её.       — Кого выберет? Тебя или меня?       — Кого-нибудь. Мне кажется, что тебя. Ваш контакт, насколько мне известно… прочнее нашего.       Меркурий едва может скрыть улыбку. Марс сжал бы руки сильнее — да некуда уже. Только и может, что скалиться от злости и молчать о том, что рвётся с языка. Ужас въедается Марсу в лицо.       Венера выберет его — что же тогда остаётся делать ему?       — Ты же понимаешь, что если она меня выберет, я её убью? Если она не истлеет во время венчания, то я пойду на братоубийство.       Теперь удивляется Меркурий.       — Ты настолько её ненавидишь? — спрашивает с внутренним удовлетворением.       — Нет! Я люблю Венеру, но не в качестве своей жены, понимаешь? Я не могу принадлежать только ей.       Меркурий внимательно рассматривает брата — как будто догадывается, кому Марс хочет принадлежать сильнее.       — Вот оно что. Ты знаешь, где её созвездие? — интересуется Меркурий. — Без созвездия остановить помолвку у вас не получится.       — Я в процессе поисков.       — А ты знаешь, что это за созвездие?       Марс качает головой.       — Я вычислил одну из её звёзд — не спрашивай, как — это Сегин. Поковырялся в архивах, просмотрел энциклопедии и наткнулся на созвездие лестницы.       — Кассиопея что ли?       Вместо ответа Меркурий только кивает.       Вслушиваясь в их слова, Плутон не может понять, почему им так важны эти созвездия. Почему они их прячут, вычисляют, разыскивают и почему Марсу так не нравится ро Венера? Неужели он готов пойти на братоубийство только потому, что не хочет быть её мужем?       В мыслях мелькает искристая щека пси Сатурна. Вот у него это созвездие — всем напоказ. Он не прячет его, не носит вуали или повязок, он полностью открыт. И, возможно, безоружен.       — А если она выберет Сатурна? — вдруг спрашивает Марс где-то совсем рядом.       Плутон приподнимает голову, но сквозь плющ видит только носки ног, повёрнутых к ней. Очень близко. Не трудно догадаться, что Марс, скорее всего, обнаружил её укрытие. Смотрит сверху, возможно, раздумывает над тем, что увидел. Сейчас поднимет шум. Сейчас схватит её за шкирку, выволочит в центр зала, чтобы Плутон каялась, каялась, каялась — и умерла от их многочисленных укусов.       — Не выберет, — говорит Меркурий вдалеке. — Она его терпеть не может, к тому же, он убил её любимого брата. И мать. Такая гордая девушка, как Венера, не станет выбирать себе в мужья неполноценную луну.       — Месяц, — бормочет Марс, всё ещё нависая над Плутон. — С такими данными никакая Сатурн не луна. Он месяц. Потухшая звезда, мёртвая луна, объективно — слабак. Такой даже род продолжить не сможет.       — Ну и зачем ты тогда задавал мне этот вопрос? — даже по голосу слышно, как Меркурий улыбается.       Марс вдруг поворачивается к плющу спиной. Слегка улыбаясь, пожимает плечами. Меркурий принимает эту улыбку, возвращает её отправителю и, что-то пробормотав, уходит.       А Марс остаётся. Стоит неподвижно, точно статуя. Плутон уже даже не дышит — ибо знает, что её сейчас ждёт. Она мысленно прощается с жизнью, молится, как умеет, богу смерти — великому Сигме, а теперь, закрыв глаза, готова принять самую мучительную, самую страшную из всех болей — боль от разрыва духа и плоти.       — Вылезай отсюда, — шипит Марс, отходя от зарослей плюща подальше.       Сначала Плутон даже не понимает, что эта луна ей говорит, но когда над головой раздаётся крик — служанка вскакивает, вытягивается у стены по струнке. Смотреть на Марса — ужасно. Да и можно ли? У него на щеке ничего не сияет, ничего в бледном лице не приковывает взгляд, кроме ярких карих глаз. Волосы у него горят огнём — разве могут волосы так гореть? Словно не луна он, а самое настоящее солнце.       — Зачем пряталась? Что успела подслушать? Говори, сволочь! — кричит Марс.       Вдруг сейчас он позовёт кого-то своим криком? И её, Плутон, спасут? Вдруг поблизости будет Земля? Другие служанки вряд ли полезут отнимать Плутон у полноправного их хозяина, но кто-то из других лун вполне может это сделать.       — Я не могу сказать вам, что слышала, хи Марс, — бормочет Плутон, — потому что я ничего не слышала.       — Издеваешься? — гнев Марса постепенно сходит на нет. — Тебе идёт издёвка, человечина. Но скажи мне лучше, какого чёрта ты тут делаешь? Тебя Венера прислала?       «Я её в глаза не видела», — думает Плутон с лёгким раздражением. И почему все думают, что она на кого-то работает и что-то специально подслушивает?       — Нет, — отвечает тихо, — я избранная. Прощаюсь с Ямой. Через неделю меня съедят, поэтому я морально готовлюсь к этому мо…       — Заткнись, дура. Я тебе не верю, но вот что я тебе скажу — проболтаешься Венере хоть одним намёком — и я загрызу тебя, невзирая на твою избранность. Поняла?       Всё, на что Плутон хватает — нервные кивки головой. Марс трогает её руку, резко обхватывает пальцами запястье и тянет на себя — от дрожи ноги подкашиваются, и Плутон ударяется лбом о его плечо.       Первое, что чувствует — боль и тепло. Сладко-тепло, до умопомрачения, до одури жарко — Марс пышет жаром не только цветом волос, но и кожей. Его пальцы пробегаются по затылку человека, как будто отмеряют шаги — один, два, три, всё быстро и ненавязчиво… А жар продолжает реками течь по рукам и ногам.       — Я помню, как Земля выхаживала тебя. Словно собственную дочку. Или соба-а-ачку… — губами нежно едва касается волос Плутон.       Проводит пальцем по линии позвоночника. Другой рукой до боли сжимает запястье. Сейчас ещё чуть-чуть — и вывернет руку. Плутон даже дёрнуться не посмеет — иначе его клыки (а они у него есть) вгрызутся в шею, разорвут жилу и напьются до отказа кровью.       Земля говорила… Земля что-то о Марсе говорила. Что же?       Что?       — Поэтому трогать я тебя не стану, избранная служаночка. Но на венчальном ужине съем с превеликим удовольствием, — шепчет так тихо, что Плутон едва разбирает его слова. От шёпота у неё сводит спину, но выгибаться она себе не позволяет — одно лишнее движение, и всё рискует…       — Ну ты и гнида.       Так резко, как это возможно, Марс отстраняется, отталкивает Плутон от себя, бешеными от удивления глазами смотрит на того, кто это сказал. Обладателем реплики является девушка. Длинные чёрные волосы рассыпаны по плечам и груди, что обхвачена несколькими слоями пышного белого шифона. Платье струится по телу вниз — и обрывается у щиколоток. Настоящая нимфа.       — Венера, это не то, о чём ты подумала, — бормочет Марс.       А Плутон вволю наслаждается ситуацией. У Венеры сглаженные черты лица. У такой внешности нет возраста, так как в любой год обладатель этого лица всегда будет выглядеть ребёнком. Неужели Плутон будет съедена ради неё?       В первую секунду она думает, что это правильно. Любой человек сочтет для себя честью быть частью ужина во имя этой нимфы. Любой будет готов стать главным — и самым аппетитным — блюдом ради красоты и процветания такой луны.       — Я подумала всё правильно, Марс. Ты опять пристаёшь к служанкам? Разве Земля не говорила тебе, что эта кукла избранная? В неё играть нельзя, тем более тебе.       Марс ничего не отвечает, но по его взгляду видно, как сильно раздражает его манера Венеры отчитывать каждого, как маленького ребёнка. А сама ведь ведёт себя ещё хуже, грешит в разы больше — что ж её никто не отчитывает?       Голод жжёт горло. Голод выжигает клетки тела. Голод опустошает желудок, сжимает его до крошечных размеров, до такой степени, что он вовсе перестает ощущаться.       А от служанки пахнет именно так, как нужно желудку. А-п-п-е-т-и-т-н-о.       — Пошли, избранная, — говорит Венера дружелюбно. — Поможешь мне кое с чем.       Плутон трусцой семенит за ней, даже не смотря в сторону Марса. Говорила Земля держаться от него подальше. Хотя что она могла сделать, если её заключили в ловушку? Что было бы с ней, если бы не пряталась в плюще? Разве её отпустили бы? Но то, что Плутон узнала, было ещё мучительнее — ещё тягостнее — воспринимать.       — Говори свою просьбу, пока я не забыла, — бормочет Венера, застывая на пороге кухни.       Плутон поднимает от удивления брови. Так скоро? Неужели луны тоже жаждут поскорее выполнить просьбы смертных? И зачем им такая спешка? Ещё один обряд?       Недолго подумав, Плутон пальцами перебирает складки своего красного одеяния.       — Я хочу сменить платье. На что-нибудь менее яркое. На коричневый бархат с золотом, например.       — Бархата не будет, — говорит Венера вяло. — Но коричневое сделаю.