Луна не съест месяц

      Меркурий, окутанный в сумрак, думает. Его беспокоит Марс, а конкретно — его агрессивное отношение к сестре их, Венере. После смерти Юпитера Венера стала угрюмой, замкнутой — она уже несколько ночей не появлялась ни в покоях Марса, ни в покоях Меркурия. Неужели смерть любимого брата отбила у неё всякое желание развлекаться с другими братьями? Да на кого она их оставила? Марсу, быть может, и хорошо, ведь теперь к нему не пристаёт назойливая сестра, которую он готов был терпеть только из-за её гладкого, белоснежного тела.       В коридоре слышатся тихое шевеление воздуха. Меркурий напрягается, но, уловив знакомую поступь, вновь расслабляется. К двери не подходит. Ждёт.       Да, только тело. А что ещё Венера готова принести с собой, кроме плоти, которую до остервенения хочется сжать в руках, пригубить и исследовать изнутри? Шелка, бархат, фатин и атлас — вот что Венера могла бы принести вкупе со своим телом. Её прерогатива — подчинять себе ткани, делать из них прекрасные, ни на что более не похожие наряды. Именно такой подарок она сделает своему избраннику, когда церемония венчания подойдёт совсем вплотную к обитателям Ямы.       Что бы мог в ответ сделать Меркурий на такой щедрый подарок?       В дверь тихо скребутся. По ту сторону не слышно ни голоса, ни дыхания — только осторожные постукивания, скрип ноготков о дверь. Меркурий приподнимается на кровати, одним стремительным движением вскакивает, — идёт открывать (не)званой гостье.       Как и ожидалось, на пороге стоит Венера в простом белом платье. Волосы даже не уложила толком — вон, как топорщатся, будто бежала. Не говоря ни слова, Меркурий затаскивает сестру в комнату. Плотно захлопывается дверь, запирается на цепь — чтобы никто не смел вдруг вломиться прямо посреди ночи.       Венера шепчет, ощупывая рельеф мышц Меркурия сквозь рубашку:       — Я не могу спать уже третью ночь… Юпитер стоит перед глазами — словно манит меня за собой, хочет прогуляться по Млечному Пути. Вчера я чуть не пошла за ним.       Ей нестерпимо хочется с кем-то поделиться хотя бы своими видениями. Юпитер правда звал. Умолял пойти за ним, якобы там, на Орионе, есть ответы на все вопросы. Но Венера, как бы ни хотелось ей, пойти не могла — её бы дорога привела непременно в Андромеду.       Меркурий пальцем нежно поглаживает овал Венериного лица. Задерживается на подбородке, застывает в виде вопросительного знака, а после продолжает путь, но уже в другом месте — отталкиваясь от ямочки на груди, прочерчивает линию до самого конца выреза платья.       — Как ты за ним?.. — спрашивает заворожено.       Венера обнимает руками вторую ладонь Меркурия, прикасается ею к своей молочной шее. Весь вид её говорит, что она хочет быть порабощённой и использованной — до краёв заполненной, выжатой как яблоко, но не пустой, ни в коем случае не пустой.       — Я взяла серп и приставила его к животу.       Мгновенно вспоминает, каково это было. Серп она нашла в комнате Юпитера давно, ещё при его жизни. Спрятала в своей комнате, на случай, если к ней будут приставать (а такое уже было). Вчера серп любезно и до больного заискивающе напомнил о себе металлическим блеском — слепым отражением огней и звёзд.       — И ты думала, что серп сможет искромсать твою плоть?       — Серп был серебряный.       Рукоять деревянная, но металл жжётся — и даже через плотную ткань платья, даже…       — В Яме нет серебра.       …даже через воздух, через малюсенькую щель между тканью и лезвием, серебро согрело и оставило ожог.       — Есть.       На секунду взгляд Меркурия становится осмысленным, даже испуганным. Но Венера ловко возвращает братца на былую волну — его ладонь удобно ложится ей на грудь.       — Я боюсь спать одна, — произносит она, умоляюще глядя в глаза Меркурия. И он всё понимает. Жадно, как по команде, припадает к её губам, смакует их мягкость и тепло, руками возбуждает её через ткань лёгкого ночного платья. Венера тихо постанывает — неважно, играет или нет, главное, что эффект это оказывает моментальный сразу на обоих.       Юпитер поднимает Венеру на руки, за пару шагов добирается до кровати, а там, не высвобождая мягкое девичье тело из тюрьмы своих больших рук, падает с ней на простыни.       Не раздеваются. Лишь Венера приподнимает платье, чтобы удобно было в неё входить. Меркурий легко, по привычке быстро, расстёгивает брюки. Раздеваться до венчания — нельзя. Для лун это важнее любого другого правила, существующего в Яме. Если разденешься перед другой луной — раскроешь местонахождение и смысл своего созвездия. Тогда будешь уязвим. Настолько уязвим, что испепелишься.       В такт толчкам Венера стонет, а Меркурий губами исследует знакомый ему до зубного скрежета рельеф её тела. Он припадает к соскам прямо сквозь тонкую ткань, отчего та намокает, а Венера всё дышит, шумно выдыхая воздух, рефлекторно прижимает голову Меркурия поближе к себе, чтобы он ни в коем случае не прекращал. С клыками они стараются не играть, так как любой прокус сделать не составит труда — кожа у лун белая и тонкая, лишь немногим плотнее человеческой. Если пойдёт кровь — случится непоправимое. Но что именно, ни Венера, ни Меркурий не знали. В ответ Венера целует брата в шею, пытается чуть отогнуть ворот его рубашки, но Меркурий бьёт её по лицу, отчего она падает, обмякает на кровати. Меркурий же сдавленно извиняется, но он прощён уже давно — сразу же, как она его увидела. Рукой брат поглаживает Венерины гладкие белые ноги, тщательно исследует её кожу, отчего Венере щекотно, она просит остановиться, но Меркурий пришёл не в игры играть, а купаться в её внимании, получать её удовольствие, требовать с неё ответа на свои ласки — и на кулак наматывать Венерину чувственность, от которой она разомлела как бумага в воде.       Любовный акт заканчивается засосами на шее и на груди, а в случае с Венерой — ещё и на ногах. Меркурий целует все открытые зоны, а под конец даже решается прикусить сосок под платьем передними зубами — игнорируя острые клыки.       Пока Венера приходит в себя, Меркурий встаёт с кровати и открывает дверцы своего небольшого подвала. Достаёт одну покатую бутыль, приглядывается с посеребренной черноте стекла, а после тихо, ласково спрашивает:       — Вино будешь?       Венеру уговаривать не нужно. Последнюю бутылку, данную ей Меркурием, она отдала Марсу, чтобы утихомирить его дикий голод.       Теперь голод стремительно пожирал её.       Разлив по чашам немного жидкости, оба выпивают её одновременно. Меркурий тянется к милому лицу, чтобы поцеловать его, но Венера предостерегающе ладонью упирается ему в грудь.       — У меня любовник не так давно умер. И брат. Не нужно, — говорит она.       И в какой-то степени её слова — чистейший абсурд. Меркурий кивает, принимая такую правду с присущим ему спокойствием.       Если Венера выберет своим суженным Меркурия, то что он сможет дать ей в ответ на безупречное тело и мягкие ткани, что по мановению её руки становятся волшебными?       — Это вино из фёта, — между прочим говорит Меркурий, тепло улыбаясь. — Будешь спать крепко, Венера.       Она лучезарно улыбается в ответ — белое и чистое тело её расслабляется, растекается по поверхности, на которой они сидят. Меркурий задумчиво смотрит на просветы кожи в тех местах, где ткань намокла от его поцелуев.       Вино. Он подарит ей сладкое, как мёд, тончайшее, как её ткани, вино. Вся истина — в вине.