Можно идти наперекор законам человеческим, но нельзя противиться законам природы. (Жюль Верн)
Карточка замка сработала только со второго раза, и причина была не в том, что его руки откровенно тряслись. Давно стоило поменять всю охранную систему, но времени на это не было — сначала он разбирался с очередным государственным кризисом, а потом этот кризис накрыл и его личную жизнь, поставив под удар младшего брата с его блогером. Лишь заперев дверь, Майкрофт, наконец, смог выдохнуть, выпуская из влажной ладони измятый зонт. Срывая с себя галстук, он, не включая свет, направился на второй этаж, в кабинет, где в личном сейфе стояла початая бутылка коллекционного коньяка. Едва ли он сможет успокоиться без него. До сейфа он в итоге не дошёл всего два шага. Виски вновь взорвались болью, заставляя ноги подкоситься. Привалившись к столу, он сполз на пол, одной рукой расстёгивая воротник рубашки, врезавшийся в горло. Прикрыв глаза и соскользнув в Чертоги, он внезапно вспомнил ту безобразную сцену, что устроил инспектор в своём офисе. Твёрдая ладонь крепко сдавила его шею, не позволяя отстраниться от пронзительного взгляда, которым альфа словно оценивал его. При воспоминании о том, как инспектор буквально подавил его, боль немного отступила. От Лестрейда пахло мужчиной, не просто мужчиной — альфой. Это невозможно было игнорировать, даже по уши залившись всевозможными блокаторами. Препараты позволяли лишь игнорировать это, но обоняния они не лишали. Запах хоть и был сильным, но отвращения, как запахи других альф, не вызывал. Майкрофт был откровенен с собой — ему нравился Грег. Своей невозмутимостью, своим рациональным подходом к проблемам, своей силой, как физической, так и моральной. Физическую силу он сегодня ощутил сполна. Но лишь одна мысль о том, чтобы подчиниться кому бы то ни было — претила Холмсу. Его путь на верхушку власти и так был не из лёгких. Узнай кто, что он является представителем «слабого» пола, как его жизнь усложнилась бы в разы. И дело не в том, что омеги ещё никогда не поднимались так высоко. Больше всего Майкрофт опасался того, что за переход на очередную ступень его карьерной лестницы ему предложат выбор, который он никогда не сможет сделать — лечь под альфу. Это было бы крахом всех его надежд и стремлений. Он потерял бы всё то, чего добивался годами упорного труда. И стоило ему хоть раз уступить, всё неизменно рухнуло бы. Поэтому, когда Лестрейд мимоходом озвучил столь тщательно оберегаемую им тайну, сердце Майкрофта пропустило удар. Быстро просчитав, где именно оступился, он понял, что именно Шеринфорд стал причиной всех его бед, включая и то, что в какой-то степени недалёкий Лестрейд смог так быстро раскусить его. Майкрофт брал в штат только проверенных бет, не отличающихся обострённым чутьём. Единственным исключением стала Антея, урождённая альфа. Её плюсом было только то, что она состояла в партнёрстве с омегой, а потому опасаться покушений ему не стоило. Кроме того, он не пропускал ни единого приёма блокаторов, за исключением тех суток, что провёл в Шеринфорде. И именно тогда всё начало рушиться. Всполохи боли ещё пульсировали в голове, как вдруг резко зажёгся свет, посылая новую волну боли в изнурённый мозг. — Мистер Холмс, я… — начала была Антея, как внезапно обнаружила своего шефа сидящим на полу. — Мистер Холмс! У вас кровь! Резкий оклик резанул по барабанным перепонкам, отчего у Майкрофта потемнело в глазах. Девушка подбежала к нему, опускаясь на колени и выхватывая платок из нагрудного кармана пиджака Холмса. На миг промокнув им губы Майкрофта, она протянула его Холмсу, и, пока он поражённо разглядывал следы крови на белоснежной ткани, уже набирала номер личного врача. А потом свет снова померк, и Майкрофт потерял сознание.***
Пришёл в себя Майкрофт в своей постели. С него сняли пиджак и жилет, оставив только рубашку. Левый рукав был задран, из вены торчала капельница. Антея стояла у двери, набирая что-то на телефоне, врач — у окна, негромко разговаривая с кем-то по мобильному, видимо ему потребовалась консультация. Едва он заметил, что Майкрофт очнулся, как быстро закончил разговор и подошёл вплотную к постели. — Как вы себя чувствуете, сэр? Медленно моргнув и облизав пересохшие губы, Холмс отчётливо почувствовал подбирающуюся к горлу тошноту. Внезапно в поле зрения оказался стакан с водой, поднесённый внимательной Антеей, но, стоило ему немного приподнять голову, принимая стакан, как нещадно закружилась голова, принуждая его вернуться в прежнее положение. — Всё в порядке, — хрипло произнёс он, отставляя нетронутый бокал на столик. Врач лишь покачал головой: — Сомневаюсь, что ваше состояние можно назвать хотя бы приемлемым, не то, что нормальным. У вас зашкаливают не только гормоны, но и многие другие показатели. Организм не справляется с нагрузкой, мистер Холмс. Единственный возможный вариант… — Он делает недолгую паузу, словно ещё раз сверяется с немногочисленными оставшимися вариантами. Но Майкрофт понял это намного раньше, чем озвучил врач. — Вам… Вам надо снижать количество принимаемых препаратов, чтобы впоследствии полностью отказаться от блокаторов. Отказаться от блокаторов. Майкрофт хмыкнул бы, если бы его не продолжало мутить. Сама мысль отказа была недопустима. Без препарата он долго не продержится, так как дальше действительно оставалось не слишком уж много вариантов. Даже его гениальный мозг не мог предложить ему больше альтернатив. Он либо попросту сойдёт с ума, едва течки наберут свою силу и будут регулярно изводить его. Либо же он найдёт, наконец, альфу и подчинится ей. Хуже вариантов придумать было просто невозможно. Почему-то даже мысль о сумасшествии не пугала его настолько, как вынужденное унизительное заискивание перед очередным альфой, уверовавшим в свою непоколебимость. Сама система устройства общества, казалось, не предлагала альтернатив. Прав только один, и именно он решает и подчиняет себе всё вокруг. А такие как Майкрофт, бесправные слуги, лишь выполняют то, что им велели. Без права на своё мнение и решение. Ну и, конечно, секс. Безжалостное действо, направленное на удовлетворение низменных прихотей главы семьи. К чёрту всё. Майкрофт утомлённо прикрыл глаза. Сил больше не оставалось, и он провалился в глубокий сон, словно пытался сбежать от невыносимого выбора, что поставила перед ним его собственная природа.