Кто смотрит наружу, мечтает; кто заглядывает внутрь, просыпается. Карл Густав Юнг
Заправившись в третий раз, я вновь вырулил на шоссе. Я объехал уже весь северо-восток и сейчас направлялся на запад. Голова кружилась от гипервентиляции из-за глубокого и частого дыхания, но иначе я не мог. Пока я ехал по Северной окружной дороге, мне на миг показалось, что ноздри защекотал тот самый запах. Тут же ветер сменился, унося неуловимый аромат, но рецепторы уже взбудоражили альфу. Ошибки тут быть не могло. Резко крутанув руль, я съехал с окружной, устремляясь в сторону Энфилда, откуда, как мне показалось, мог доноситься родной аромат. Ветер больше не дул с нужной стороны, а потому приходилось уповать лишь на инспекторскую логику. Небольшие частные домики и таунхаусы сменились на подходы к строительной площадке, откуда, уныло взирая на окрестности, выглядывал недостроенный шпиль, судя по табличке на воротах, принадлежащий будущему проекту «Нексус». Ещё на подъезде мне на миг показалось, что внезапное дуновение ветра с севера снова принесло ноты цитрусовых оттенков, а потому, заставляя сердце уняться, я направился прямиком к ограждениям, оповещающим, что дальше располагается опасная зона. Невозможно было передать словами, как затрепетало сердце, по мере того, как раскрывался букет родного запаха. Дорога сворачивала на уже построенный паркинг, и я, не теряя ни одной драгоценной секунды, устремился туда. Долго петлять не пришлось. Едва я поднялся на второй уровень, как увидел в центре освещённый заходившими лучами солнца брошенный джип. Не глуша собственный автомобиль, я бросился к джипу, старательно игнорируя внутренний голос, описывающий самые мрачные варианты исхода. Майкрофт сидел на водительском кресле, уронив голову на сцепленные руки. Можно было бы предположить, что тот просто уснул, если бы не кровь на запястьях, и не наручники, перекинутые через руль. Стекло водительской двери было разбито, и я мысленно воззвал ко всем богам, что, похоже, были на моей стороне — едва ли я учуял бы Холмса, если бы двери и стёкла были наглухо закрыты. Разблокировав дверь, я аккуратно потормошил Майкрофта, но тот, судя по всему, находился в шоковом состоянии, и никак на меня не отреагировал. Вернувшись в машину и достав из бардачка набор отмычек, я без труда расстегнул наручники и вытащил начавшего приходить в себя Холмса. Однако едва тот ступил на землю, как его ноги подкосились и, вскрикнув, он осел у моих ног. Внезапный шлейф из цитруса, бергамота и мяты на миг парализовал меня, не давая игнорировать ключевой момент — начавшаяся у Майкрофта течка набирала обороты, в то время как мята ясно сигнализировала — омега всё ещё не тронут. И тут же я осознал — в таком состоянии Майкрофт попросту не дотянет до дома. Вязку нужно было проводить незамедлительно. С болью в сердце вспоминая подготовленную постель, я выпустил наружу задыхающегося альфу, передавая бразды правления в его лапы. От человека на данный момент уже не было никакой пользы. Вязкие феромоны альфы начали распространяться по пространству парковки, сигнализируя другим альфам — дальше не проходи, тебя ждёт неминуемая смерть. Даже отпетые отморозки не рискнули бы прорваться на территорию альфы в гоне. Что уж говорить о том, что и невосприимчивые к запахам беты не смогли бы проигнорировать мою угрозу. Стянув с себя плащ, я бросил его на бетонный пол, затем также снял пиджак с Майкрофта, безжалостно отправляя его туда же. Едва ли это сойдёт за импровизированное ложе, но выбирать не приходилось. Майкрофт рвано дышал, будто ему не хватало воздуха, и содрогался мелкой дрожью от накатывающих спазмов. Лицо его покрывала испарина, мелкими бисеринками осыпая виски. Он уже даже не стонал, отчаянно сохраняя крупицы покидавших его сил. Одним рывком я распахнул дорогую рубашку, сдирая пуговицы вместе с клочками тонкой ткани. Вторым движением содрал брюки, уже изрядно намокшие от выделявшейся смазки. По опыту я знал, что омегу в течке не нужно подготавливать — природа сама позаботилась об этом, но всё же скользнул пальцами ниже, проверяя, что Майкрофт готов меня принять. Тот лишь втянул воздух сквозь сжатые зубы, отчаянно стараясь не закричать. — Всё хорошо, мой хороший, — заполошно бормотал я, пристраиваясь между разведённых ног. — Сейчас, ещё секунду, родной. Сейчас, — приставил свой член к пульсирующему отверстию и одним движением вошёл до упора. Майкрофт всё же не смог до конца сдержать всхлип, выгнувшись подо мной и вцепившись в мои плечи. Альфа ощутил, как внутри омеги порвалась плева, и мысленно взвыл от будоражащего осознания чистоты принадлежавшей ему омеги. Не делая паузы, я принялся мерно раскачиваться, одновременно сдирая рубашку с плеч Майкрофта. Всего пара движений — и омега уже был на грани, потому, без промедлений, я провёл пару раз языком по чистой коже шеи, и, синхронно с очередным толчком, прокусил тонкую кожу, ставя на ней собственную метку. Майкрофт закричал, и его пронзительный крик отразился от бетонных перекрытий, ставших немыми свидетелями заключённого союза.***
В себя Майкрофт приходил долго, пару раз снова срываясь в пучину сна, не дотягиваясь буквально кончиками пальцев до реальности. Грег успел привезти его домой и с комфортом расположить на собственной постели, а также перетащил к ней все медикаменты и большую кружку с бульоном. Едва Майкрофт всё же открыл глаза, тот тут же склонился над ним с озабоченным лицом. — Как ты? — шёпотом спросил Грег. — Пожалуйста… Воды… — прошептал Майкрофт пересохшими губами. В поле зрения мгновенно появилась кружка с бульоном, и Майкрофт осушил её в несколько глотков. — Спасибо, — вновь откинувшись на подушки, он прикрыл глаза. Силы возвращались стремительно, и уже спустя пять минут он вновь открыл глаза, пробуждаясь окончательно. — Ты… Ты сделал это? — спросил он, хотя все ощущения тела однозначно сигнализировали о том, что с его организмом уже начали происходить какие-то изменения. — Да, — тихо ответил Грег, опускаясь рядом на постель. Майкрофт медленно вытащил руку из-под одеяла, намереваясь ощупать шею, но Грег перехватил его ладонь. — Не трогай пока, — попросил Грег, — пусть заживает, ты можешь занести инфекцию. Тебе больно? — Чешется… — Майкрофт потянул шеей, пытаясь избавиться от неприятного зуда. Грег мгновенно склонился, проводя по покрасневшей метке языком и начиная вылизывать шею. Острота ощущений мгновенно затопила Майкрофта, движения горячего языка острым удовольствием прошлись по телу, прицельно ударяя в пах, и Майкрофт вздрогнул, когда внезапно его накрыло тёплым оргазмом. Грег прихватил кожу зубами, впитывая послеоргазменную дрожь омеги, и нехотя отпустил, стоило тому выдохнуть и расслабиться. — Прости… — отдышавшись, произнёс Майкрофт. — Я… Я не знаю, что со мной… — С тобой всё хорошо, — улыбнулся Грег, стараясь поймать взгляд голубых глаз. — Твоё тело очень остро реагирует на меня. Так и должно быть после принятия метки. Сейчас, после оргазма ты ещё будешь слаб какое-то время, потому тебе лучше поспать. Твои силы нам ещё потребуются. И Майкрофт послушно прикрыл глаза, вновь соскальзывая в спокойный сон. Дальнейшие дни слились для них в один нескончаемый поток удовольствия. Майкрофт всё чаще стал выпускать на свободу свою омегу, которая не переставала ластиться к альфе. За эти дни, казалось, тело Майкрофта превратилось в одну сплошную эрогенную зону, которую Грег без устали изучал. На второй день Грег позволил им, наконец, сцепиться, и Майкрофт так и отключился, содрогаясь от бесчисленного количества накрывших его оргазмов. Окончание течки Грег начал замечать не сразу. На четвёртый день он отметил, что Майкрофт стал спать дольше, а при пробуждении дольше мог сохранять сдержанность и хладнокровие. На утро пятого дня течка подошла к концу, выпуская их из вязкого марева страсти. Пришло время решать — как жить дальше.