***
Чувствуя себя явно болезненным, Гарри сидит на подоконнике возле своей кровати, скрытый чарами конфиденциальности и защитными чарами. Остальные спят; уже далеко за полночь, а завтра учебный день. Но всё же Гарри не может даже подумать о том, чтобы заснуть. Его разум всё ещё слишком возбуждён. Тёмный Лорд Волдеморт — его родственная душа. Его слова означают Смертельное Проклятие, одно из Непростительных Заклинаний, одно из немногих проклятий, для которых нет известного противодействия, магического блока и возможности выживания. Во всяком случае, так было до Гарри. Гарри, который пережил эти слова, Гарри, которого не убила его родственная душа, Гарри, который чуть не убил свою родственную душу, будучи совсем малышом. Гарри, чья родственная душа ненавидит его. Ненавидит ли? Он хочет его убить? Пытать его и убить самым ужасным способом? Гарри достаёт кости, которые Локхарт заклинанием вытащил из его тела, те, которые он болезненно отрастил заново, локтевую и лучевую кость, которые он держит в своем сундуке. Он гладит их, тщательно осматривая. Не сломанные, белые, мёртвые. Он баюкает кости, представляя, как мать баюкала его, цепляется за них, представляя, как ребёнок качает своего плюшевого мишку, рыдает над ними так, как отец рыдал бы над телом своего ребёнка. Неужели его родственная душа хочет, чтобы он закончил именно так? Ничего, кроме груды костей, неотличимых от чьих-то ещё? Забытый, в виде белых останков? Или он хочет, чтобы он жил? Поможет ли он исполнить его мечту жить счастливо? Будет ли Тёмный Лорд Волдеморт его кошмаром или его мечтой? Гарри хотел бы знать, какой из этих вариантов предпочла бы его родственная душа. Радоваться убийце своих родителей или ненавидеть свою вторую половинку — что лучше? Когда он, наконец, засыпает, всё также сидя на подоконнике и угрюмо думая о своей жизни, он видит сны. Ему снится дядя Вернон, тётя Петунья, Дадли. Ему снятся кулаки, крики и ехидные комментарии. Он видит сон о «МАЛЬЧИШКА!» и «Ты идиот!» и «Педик!» и «Ты должен быть благодарен за то, что мы даём тебе крышу над головой, МАЛЬЧИШКА». Он просыпается с хрипом и хрустом в шее. Верно-верно. Тёмный Лорд Волдеморт — мужчина. Очень пугающий, очень сильный, очень мужественный мужчина. Не красивая женщина. Не хихикающая девочка. Не сексуальная девушка. Но, возможно, самый могущественный волшебник из существующих — или несуществующих? Насколько существует призрак? Он сможет защитить его. Никаких больше криков, никаких наказаний, никаких оскорблений. Ни один простой маггл не посмеет открыть рот, чтобы бросить вызов Тёмному Лорду Волдеморту, а если и попытается сделать это, то не сможет сделать это во второй раз, если слухи не врали. Гарри не причинят больше вреда, если он будет под защитой Тёмного Лорда. Но кого он обманывает? Почему он верит в фантазии? Тёмный Лорд Волдеморт скорее убьёт его, чем защитит. И даже если он поменяет Дурслей на Тёмного Лорда, разве он не поменяет одну клетку на другую? Дурсли, вероятно, будут относиться к нему даже добрее, чем Тёмный Лорд. У них не так много причин ненавидеть его. Ему следует перестать гоняться за несбыточными мечтами о людях, которые будут его защищать, и ждать помощи, которая никогда не придёт, вместо этого ему стоит больше работать над своим обучением, изучением нового, совершенствованием, чтобы он сам смог защитить себя. С этой мыслью он бредёт в библиотеку в три часа ночи, наспех одетый в школьную форму, немного неряшливо расчёсанный, с головой, полной вопросов, и с сердцем, полным отчаяния.***
Лишь через короткое время на него накатывает понимание, как на пьяного дядю Вернона. Невилл. Родители Невилла. Воспитание Невилла. Ненависть Невилла к Тёмному Лорду Волдеморту. Ненависть Невилла ко всему, что связано с Тёмным Лордом Волдемортом. Невилл, который сказал: «Его родственная душа должна быть монстром, чтобы соответствовать ему». Невилл, который сказал: «Я не думаю, что этот мир выжил бы, если бы Сам-Знаешь-Кто объединился с кем-то вроде него». Невилл, который сказал: «Я надеюсь, что он будет первым, у кого не будет родственной души». Невилл, чья родственная душа — Сьюзен Боунс. Сьюзен Боунс, чья семья является синонимом Света и Закона. Сьюзен Боунс, чья тётя занимает высокий пост в министерстве, чьё прозвище среди тёмных слизеринцев — «Меч Справедливости». Сьюзен Боунс, которая, несомненно, разорвёт все связи с кем-то Тёмным. Придётся ли Гарри выбирать не только между предательством родителей и обретением родственной души, но и между раскрытием своей родственной души и сохранением первой дружбы, которая у него появилась? Гарри пытается не обращать внимания на то, как слёзы пытаются подняться по горлу вверх, и кусает губу, чтобы прогнать эти мысли. Конечно, нет. Невилл — хороший друг. Он никогда не сделает ничего, что могло бы причинить ему боль. Они оба не сделали бы ничего, чтобы навредить друг другу. Это определение дружбы… Верно?***
К тому времени, когда Гарри достаточно восстановится психически, чтобы снова чувствовать себя относительно уравновешенным, настало время Первого Испытания. Невилл, помимо того, что бросает на него сочувствующие взгляды, к счастью, понял его желание проработать свои мысли самостоятельно и проводит время, узнавая свою вторую половинку, вместо того, чтобы беспокоиться о своем друге. Гарри чувствовал себя слишком уязвимым, чтобы даже выносить случайные разговоры, и у него было чувство, что он сломается от успокаивающих слов и осторожных вопросов Невилла и расскажет ему всё, поэтому и попросил друга дать ему возможность подумать и прочувствовать всё в одиночку. Он не хочет знать, как Невилл или кто-либо другой отреагирует на такое откровение. Переборов себя, Гарри решает пойти посмотреть на Первое Испытание. Он достаточно стабилен, чтобы попытаться вернуться в общество… или на его окраину, которую он обычно занимает. Он будет держаться подальше от всех остальных, но не может отрицать, что ему любопытно. Какое задание, якобы не смертельное, было выбрано? Ему следовало остаться в замке. Гарри сознательно старается держаться подальше от зрительских масс, поэтому на трибуны не поднимается. Вместо этого он садится на траву на безопасном расстоянии от того, что кажется ареной. Он всё ещё может смотреть за испытаниями — возможно, ему не очень хорошо видно, но ему всё равно. Его безопасность важнее, чем удовлетворение его любопытства. В любом случае, ему не нужно быть близко, чтобы ясно увидеть испытание этого дня. Драконы. Кто подумал, что это будет хорошей идеей? Гарри искренне удивлён, когда ни один из трех участников серьёзно не пострадал. Это происходит, когда последнего дракона, огромного чёрного зверя, загоняют обратно в клетку. Разделяют её с яйцами в кладке. Она срывается, обвивается вокруг своего гнезда и шипит. Гарри… Гарри может её понять. Буквально. Это звучит немного странно, как будто голоса американцев в телевизоре, слова произносятся по-другому, ударение падает на другие слоги и ритм не совпадает с тем, что он слышит в обычной жизни, но это всё же что-то, что он может понять. — Мои яйца! — кричит дракон — Не трогайте мои яйца! Не трогайте мои яйца! Укротители драконов подходят ближе, поднимая палочки. И Дракон убегает. Она хватает своё гнездо и поднимается в воздух. Толстая стальная цепь слишком слаба, чтобы удержать решительного дракона её размера и силы. Она бежит, конечно, в сторону, где нет трибун. Внезапно Гарри сталкивается со смертоносным зверем, который мчится к нему на высокой скорости. Она выплёвывает непристойности, проклиная бурю — голубое небо буквально на глазах медленно становится мрачно-серым. С её яйцами и гнездом, спрятанным на её теле, она не может лететь. Укротители драконов кричат друг на друга и начинают преследовать её, но простой человек не способен соперничать с драконом в скорости, даже если оба участника забега находятся на земле. Зрители тоже начинают кричать. Весь этот шум заставляет дракона всё больше и больше паниковать, заставляя её бежать вслепую так быстро, как только она может. Она без колебаний перебежит прямо по Гарри. Его мысли начинают метаться. В отчаянии он кричит: — Стой! Она подчиняется в удивлении, на мгновение отступая назад. — Ты говоришь, волшебник, — она наклоняет голову, чтобы лучше рассмотреть его — Ты странно говоришь. Укротители драконов приближаются. Она становится всё более нервной, переступая с ноги на ногу, явно размышляя, не стоит ли ей просто задавить это странное маленькое существо, которое на самом деле может говорить. — Я помогу тебе! — предлагает Гарри, поднимая пустые руки и с тревогой оглядываясь по сторонам. Она растопчет его. Он сомневается, что выживет, если она решит это сделать. Если бы она это сделала, он наверняка испытал бы невероятную боль — Я помогу тебе уйти! Тебе и твоим яйцам! Дракон на мгновение рассматривает его, но приближающиеся волшебники торопят её принять решение. Она подходит ближе на спотыкающихся ногах и просит его поторопиться. Гарри накладывает чары иллюзии, а затем чары уменьшения. Дракон со своей кладкой теперь размером с крысу. Тем временем иллюзия набирает высоту и скорость, но достаточно медленно, чтобы Гарри мог успеть отскочить в сторону. Он подхватывает крошечного дракона и наблюдает, как иллюзия исчезает в Запретном Лесу, а укротители драконов преследуют её по горячим следам. Позже, после нескольких часов отчаянного и безуспешного прочёсывания леса, укротители драконов допрашивают его. Большинство из них всё ещё грязные, покрытые землёй, потом и листьями. Их нервы натянуты до предела после того, как они после долгих поисков так и не смогли найти дракона. Они нетерпеливо требуют ответов. Они хотят знать, что он сделал, чтобы разбушевавшаяся мать прекратила своё буйство хотя бы на секунду. Они спрашивают, видел ли он дракона после этого. Они задаются вопросом, был ли Гарри каким-либо образом знаком с этим конкретным драконом, или с драконами вообще, или с этой расой в частности. Гарри снова и снова повторяет: — Я не знаю, что случилось. Я не знаю, где она. Вы нашли её? Профессора были заняты помощью укротителям драконов и только сейчас находят возможность отчитать его за то, что он стоял там, а не на трибунах. Гарри молчит. Никаких объяснений и «безрассудных оправданий» они слышать всё равно не хотят. Профессор Снейп себе под нос пренебрежительно комментирует: «Такой же, как и его отец». Директор громко ругает его, но также хвалит за то, что Гарри смог остановить дракона. Его не волнует незнание Гарри о том, что произошло, вместо этого он хвалит его, и глаза директора при этом гордо мерцают. Сначала Гарри не понимает причину этого. Затем он замечает студентов. Зрители ещё не ушли, слишком напуганные, чтобы покинуть якобы безопасные обереги, ни один из них не понимает, что дракон уже без особых усилий прорвался через них, и что она не вернётся в свою темницу ни при каких обстоятельствах, и уж тем более при столь надуманных, как убийство кучи школьников. Все они видели, как она была оторвана от своей кладки. Они также не думают об охранных чарах, окружающих замок, которые во много раз надежнее и мощнее, считая путь до замка слишком опасным. Они также случайно стоят достаточно близко, чтобы всё слышать. Их лица становятся зелёными от зависти и красными от гнева. — Зачем он кинул своё имя в кубок, этот искатель внимания! — шепчутся потом в коридорах. — Надо было просто признаться, что он обманул кубок. Тёмная магия, говорю же! Почему, спрашивает себя Гарри, директор хочет изолировать его от всех остальных студентов?***
Гарри берёт с собой уменьшенного дракона. К счастью, она понимала, что некоторое время Гарри не сможет улизнуть, оказавшись в центре внимания. Не зная другого места, он ведёт её в Тайную Комнату. Там он снова оплакивает василиска, труп, законсервированный холодом и нетронутый временем. Затем он выпускает дракона, объясняя ей, что происходит. — Я позволяю тебе это, юный Говорящий — говорит она. Не прошло и минуты, как она пригрозила ему, что, если с ней или, что ещё хуже, с её яйцами что-то случится, он покончит с собой от страха ещё до того, как она найдёт его. Как только все укротители драконов уходят, разочарованные, злые, сбитые с толку, но смирившиеся с потерей дракона, Гарри проскальзывает в Запретный Лес, возвращает дракону и её яйцам прежний размер и прощается с ними. Дракон долго смотрит ему в глаза, прежде чем решительно кивает. — Я кое-что тебе подарю. Гарри пытается отказаться, но, возможно, он нашёл существо даже более упрямое, чем домовые эльфы. Она пророчествует. — Не верь мерцающим глазам, не проверяй красные глаза, но доверяй белым глазам. Гарри благодарно кивает и смотрит, как дракон медленно уходит. Он понимает только одну подсказку — да, директору доверять ни в коем случае нельзя. Смысл остального ускользает от него, но он уверен, что поймёт его в своё время. Дракон исчезает в лесу.***
Гарри уже идет в библиотеку, когда слышит это. — Значит, ты вроде как… дружишь с Поттером? — спрашивает кто-то. Голос женский, нормального тембра, не искусственно высокий, каким любят говорить некоторые девушки. Она звучит немного неуверенно, но также, несомненно, с любопытством. Он уже не в первый раз сталкивается с тем, что кто-то сплетничает о нём, поэтому Гарри не обращает на девушку особого внимания… пока не слышит ответ. — Да, вроде как дружу — неуверенный, почти осторожный ответ. Голос знакомый. Тогда девушка должна быть Сьюзен Боунс. Теперь Гарри оказался в неловкой ситуации: он не может продолжить свой путь, не заставив их обоих думать, что он подслушивал их разговор. Или мог? Должен ли он пойти другим путем? Но… так приятно было бы снова поговорить с Невиллом. Прошли недели с тех пор, как он в последний раз разговаривал с ним. В тот раз, когда он попросил немного времени, чтобы смириться с тем фактом, что -Тёмный-Лорд-Волдеморт-его-родственная душа-источник-всего-плохого-и-злого-и-Тёмного-если-мы-предназначены-друг-другу-что-это-говорит-обо-мне-никогда-никому-не-говори-никогда-никогда- он увидел на своём запястье заклинание, которое впервые унесло жизни его родителей, увидел заклинание, которое забрало у него родителей, увидел заклинание, которое навсегда изменило их жизнь в худшую сторону. Невилл, как идеальный друг, был очень понимающим. Он даже немного рассмеялся и сказал, что на самом деле ценит возможность проводить немного больше времени со Сьюзен, но тут же поспешил заверить Гарри, что всё равно бросит всё, чтобы поговорить с ним, как только Гарри будет к этому готов. И этот разговор был очень давно. Кажется, прошло не две недели, а скорее два месяца. Но Гарри нужно было провести это время в одиночестве, чтобы размышлять, паниковать, горевать, планировать, колебаться и отчаиваться. Он надеется, что Невилл не будет держать на него зла за это. — Тогда расскажи, о чём вы двое всё время общаетесь? На самом деле никто ничего о нём не знает, — продолжает Сьюзен, любопытство которой сейчас превалирует, всё больше и больше подавляя её нерешительность по мере того, как растёт её желание узнать ответы на интересующие её вопросы. — Ну… — Невилл делает паузу. Гарри улыбается, представляя, как он выдыхает воздух изо рта слишком тихо и долго, чтобы это можно было назвать просто вздохом, его глаза обращены к потолку, как будто там и будет найден ответ на сложный вопрос, он дважды моргает, пока о чём-то размышляет, и, твёрдо глядя в глаза своему собеседнику, говорит — Обо всём и ни о чём, если честно. Мы много говорим о магии, которая вызывает непонимание у него, и о маггловских вещах, которые вызывают вопросы у меня. — Так это правда, что он вырос с магглами? — снова спрашивает Сьюзен. Невилл молчит секунду или две. Гарри задерживает дыхание. Наконец, Невилл открывает рот. — Да, да, он и правда с ними живёт. Хоть и не любит… говорить об этом. И, фигурально выражаясь, это бьёт Гарри в поддых.***
Гарри снова свернулся калачиком на подоконнике в общежитии, холодная каменная стена позади него давно согрета теплом его тела. На этот раз Гарри взял с собой одеяло, завернувшись в него так, что из-под тяжёлой ткани торчит только его голова. Он уже снял туфли и брюки, а также мантию и рубашку на пуговицах. Без одеяла он наверняка замёрзнет. Потому что даже завёрнутый в тёплое одеяло по самые брови, он чувствует холод. Разве предательство не должно жечь его изнутри? Невилл раскрыл личную информацию, которую Гарри сообщил ему по секрету, безоговорочно доверяя ему, потому что был уверен, что Невилл никому ничего не расскажет. По сути, Невилл — единственный, кому Гарри что-то рассказал, потому что тот был его единственным и первым другом среди людей. Домовых эльфов не волнует прошлое Гарри, пока ему не причиняют вреда. Портреты, после стольких лет, когда им не с кем было поговорить, кроме самих себя, больше говорят, чем слушают. Призраки любят глубокие философские дискуссии. Они мертвы так долго, что утратили представление о том, что значит быть живым. Они не чувствуют физической боли, не истекают кровью, не ломают себе конечности и не умирают. Они рассказывают об ужасных наказаниях и рассыпаются в похвалах по поводу мер противодействия преступлениям. Отчаявшиеся люди украли буханку хлеба, чтобы накормить свою голодающую семью, а призраки спорят друг с другом, рассуждая о способах его наказания, начиная с депортации в Австралию и заканчивая отрезанием одной руки с ужасными подробностями. Хотя Гарри также считает библиотечный портрет чем-то вроде друга, отношения, которые у них есть, полностью отличаются от тех, которые у него… были с Невиллом. С портретом он говорит об учёбе. Они обсуждают Тёмную и Светлую магию, теорию магии, домашние задания, турнир Трёх Волшебников, сбежавших драконов, василисков и оборотней многовековой давности и современных, а также улучшают защиту браслета. Они не говорят о чувствах или прошлом и даже не спрашивают ни о том, ни о другом друг у друга. Они оба понимают, что у другого есть секреты, которые он предпочел бы скрывать — например, Гарри до сих пор не знает имени библиотечного портрета — и без слов понимают, что прошлое есть прошлое, и оно должно оставаться там. С Невиллом… Что ж, каким бы добрым и дружелюбным ни был Невилл, с ним невозможно обсуждать тонкости древнего заклинания или проходить с ним арифметические уравнения длиной в три страницы. Если речь заходит об учёбе, Гарри скорее учитель, чем нетерпеливый ученик, и жаркие дискуссии возникают не вокруг того, что лучше: заклинание Света или Тьмы в гипотетической ситуации, а о том, будет ли достаточно реалистичной форма, которую принял Боггарт Невилла — хмурый профессор Снейп — чтобы вырубить реального профессора Снейпа и заменить его на урок или два. С библиотечным портретом, с другой стороны, Гарри никогда бы не стал обсуждать свои чувства по поводу смерти родителей, по крайней мере, не так, как с Невиллом. Он подходит к библиотечному портрету и уверяется, что то, что он чувствует, рационально, даже разумно. Он приходит к Невиллу, и ему говорят, приемлемы ли его чувства с моральной точки зрения. Библиотечный портрет был один в своей картине, даже без другого портрета, который мог бы составить ему компанию, мог только читать и читать, продолжая делать это так долго, что он забыл, что решение не каждой проблемы может быть найдено в книге и что не каждая проблема вообще нуждается в решении. Когда Гарри плохо себя чувствует из-за своих эмоций, Невилл уверяет его, что это нормально, слушает его и подбадривает. Библиотечный портрет рассказывает ему обо всех местах и периодах времени, когда такие чувства были нормальными и где их не было, и даёт советы. Оба подхода хороши, думает Гарри, но иногда один ему нужен больше, чем другой. До сих пор у него было два человека, к которым он мог обратиться за советом. Но сейчас… И всё же, не слишком ли Гарри ханжеский и старомодный? Не то чтобы Невилл окончательно его предал. Он раскрыл только некоторые секреты, в основном то, на что намекает поведение Гарри. Не нужно быть гением, чтобы понять, что он понятия не имел о волшебном мире до того, как попал в Хогвартс. Не так очевидно то, как сильно Гарри ненавидит возвращаться в семью Дурслей, но если бы люди были достаточно внимательны, они бы увидели и поняли и это тоже. Но то, что Невилл рассказал всё это Сьюзен Боунс… не было предательством, уж точно сам Невилл это предательством не считал и уж точно в Волшебном Мире или даже в мире магглов это предательством не считалось, но казалось, что Невилл открыл рот, чтобы поделиться его секретами, и запечатлел поцелуй Иуды на щеке Гарри, губы его мягкие, нерешительные и неосознанные, но всё равно чувствуются на коже. Так что Гарри не должен чувствовать себя таким… таким преданным, таким обманутым, как будто с него сорвали панцирь. Он не может не задаться вопросом, что случилось бы, если бы он рассказал, кто его родственная душа. Рассказал бы Невилл и об этом Сьюзен Боунс, если бы она его спросила? Пошёл бы он к аврорам? К директору? В прессу? Раскрыл бы он его самый опасный секрет ради денег, ради славы, ради общего блага? Но нет, Гарри несправедлив. Невилл хороший друг, он знает это. Возможно, за последние несколько недель они и мало общались, но это произошло по вине Гарри. Он просто притворится, что никогда не слышал, как Невилл обсуждал его, и вернётся к их совместному времяпрепровождению. И он попытается забыть о своей родственной душе — Тёмном Лорде Волдеморте. Он предпочтёт дружбу ложным обещаниям неопределённой безопасности.***
Вскоре после этого состоится Святочный Бал. Студенты обязаны научиться танцевать. Гарри находится в паре с профессором МакГонагалл. К сожалению, это означает, что он выставляет себя дураком, пытаясь учиться. К счастью, это означает, что она часто оказывается слишком занята, пытаясь вбить правильный порядок шагов в головы безнадёжных студентов вокруг неё, чтобы танцевать с Гарри. В основном он стоит в стороне и развлекается, наблюдая, как студенты спотыкаются о что-то, отдалённо напоминающее ритм песен. Рон и Гермиона особенно неуклюжи, оба явно новички в танцах. Они продолжают смотреть себе под ноги и поэтому врезаются в других таких же новичков. Каждый раз, когда это происходит, Гермиона яростно краснеет, а Рон хмурится и отчитывает другую пару за то, что они танцуют слишком плохо и задевают их, даже если причиной столкновения были его неверные шаги и неудачно выбранная траектория. Малфой, с другой стороны, почти плывёт по танцполу, очевидно, он за свою жизнь взял много уроков танцев. Пэнси Паркинсон, его партнёрша, высоко задирает нос, наслаждаясь чувством своего превосходства, и смотрит на новичков свысока. Гарри должен признать, что Невилл и Сьюзен Боунс — милая пара. Своей спокойной уверенностью она настолько приглушает застенчивость Невилла, что он не слишком плохо себя чувствует, даже если они в основном просто обнимаются и раскачиваются в такт музыки. Гарри также развлекается, наблюдая, как ученики становятся всё более и более обеспокоенными по мере приближения даты бала. Они возятся со своей одеждой. Они пытаются найти партнёршу. Студенты младших курсов пристают к своим старшим братьям и сестрам, чтобы те пригласили их, чтобы они тоже могли принять участие в предстоящем мероприятии. Даже общежитие Слизерина теряет свой привычный покой. Другими словами: студенты сходят с ума. Хихикающие и краснеющие девушки сидят со всех сторон, надеясь, что их пригласят на танцы. Мальчики ходят небольшими группками, пытаясь набраться смелости, чтобы пригласить кого-нибудь. Мальчики подбадривают друг друга, чтобы поговорить с красивыми француженками. По крайней мере, это происходит до тех пор, пока они не узнают, что большинство из них имеют в своей крови кровь вейл, после чего слизеринцы воротят носы от их «грязной крови». Невилл мило краснеет, когда просит у Гарри помощи в поиске подходящего букета, чтобы пригласить Сьюзен на бал. Когда она говорит «да», улыбаясь растениям, взятым из теплицы — с разрешения профессора Спраут, разумеется — Невилл чуть не лопается от радости… пока не вспоминает, что у него нет официальной мантии. Под руководством Гарри он пишет письмо своей бабушке, прося отправить ему несколько журналов для выбора костюмов. Невилл с волнением рассказывает Гарри, что он ещё не рассказал бабушке, кто именно его родственная душа, потому что хотел сначала сам познакомиться со Сьюзен Боунс без того, чтобы его бабушка повлияла на его мнение о ней, говоря о том, насколько выгодным было бы объединение их семей, поэтому он боится, что она решила, что кто-то обманул его, заставив поверить, что он его родственная душа. «Когда я рассказал ей, она ответила: это действительно так? А что, если она…». Гарри улыбается и помогает Невиллу сделать несколько тонких намёков на личность его родственной души, которых будет недостаточно для того, чтобы его бабушка узнала, кто это, но более чем достаточно, чтобы убедить её, что это Чистокровная ведьма, твёрдо стоящая на Светлой стороне — потому что даже если все эти семьи Света утверждают, что кровь не имеет значения… ну, их генеалогическое древо говорит само за себя. Три дня спустя Гарри развлекает заплаканный Невилл, внимательно осматривающий красивую одежду, которую прислала ему бабушка. Парадная одежда сложнее, чем обычная, но Гарри приходит подготовленным с Толстым Монахом, который был скромным слугой благородной семьи, прежде чем отречься от светского мира, поэтому он точно знает, как одеть кого-то в ещё даже более сложные одежды. С его помощью Гарри и Невилл заканчивают одевать Невилла в мантию за какие-то полчаса. — Когда она увидит тебя, — поддразнивает Гарри, — держу пари, Сьюзен Боунс расплачется, потому что ты прекрасно выглядишь. Невилл краснеет и улыбается, довольный собой и своей внешностью. Днём позже Сьюзен просит посмотреть на Невилла в мантии, чтобы подобрать подходящее платье. Излишне говорить, что она тоже оказывается довольна внешним видом Невилла. В тот вечер Гарри уединяется в библиотеке после того, как около трёх часов наблюдал за тем, как Малфой одевается, переодевается, делает себе прическу, красится, смывает макияж, переодевается и делает другую укладку. Комедия набирает новый оборот, когда он, одетый на двенадцать из десяти, стоит рядом с Пэнси Паркинсон, которая выглядит, как мопс, и ему приказывают надеть другую мантию, поскольку она не соответствует её платью и образу. По пути в библиотеку Гарри замечает Гермиону, одетую в шикарное платье, прекрасно накрашенную, с элегантной причёской, которую ведёт Рон, с растрёпанными волосами и одеждой, напоминающей женский халат, вышедший из моды пятьдесят лет назад, и остатками шоколада на щеке, в Большой Зал. Гарри впервые действительно жаль Гермиону. Позже Невилл расскажет ему во всех подробностях, которые он только вспомнит, о великолепии Большого Зала, крутости «Weird Sisters», множестве платьев, стилей и цветов, макияжах, причёсках и мантиях, множестве восторженных студентов и совершенстве Сьюзен Боунс. Для описания последнего он найдёт больше всего слов. Гарри улыбнётся и постарается не засмеяться над его одурманенным выражением лица, радуясь за счастье своего друга.***
Следующие дни, недели, месяцы подозрительно спокойные. Ничего экстраординарного не происходит. Ученики до сих пор жестоко с ним обращаются, но он привык к такому обращению и теперь рассматривает его как своего рода тренировку. Учителя до сих пор разочарованно смотрят на него, убитые горем из-за того, что он — не его родители. Директор по-прежнему смотрит на него настороженно или покровительственно, когда думает, что кто-то ещё замечает его взгляды. Его слизеринские братья по Дому игнорируют его. Приглашённые студенты кажутся сбитыми с толку им и тем, как с ним обращаются, но в основном не обращают на него внимания. Он наносит на свой браслет руны, обереги, и чары, и порчи, и зелья, считая, что сейчас важнее, чем когда-либо прежде, скрыть свои слова. Он ходит в гости к домовым эльфам, разговаривает с портретами, болтает с призраками, общается с Невиллом, когда тому удаётся оторваться от Сьюзен Боунс. Он выполняет свои задания. Он учится. Он становится лучше. Затем приближается следующее испытание турнира, и внезапно атмосфера меняется. Директор полон ожиданий. Учителя взволнованы. Студенты особенно агрессивны. Иностранные студенты толпятся вокруг своих чемпионов, стремясь помочь им любым способом. Слизеринцы подозрительно тихие. Это та самая тишина, которая приходит с придумыванием трудного и запутанного плана. Невилл по мере их сближения проводит всё больше и больше времени со Сьюзен Боунс. Гарри осторожен, видя предупреждающие знаки, но этого оказывается недостаточно. Это происходит в ночь перед вторым испытанием. Когда Гарри после ужина идёт к своей постели, с правой стороны на него летит Оглушающее заклинание. Он может уклониться от него и от тех, что летят слева и спереди, но одно всё же настигает его сзади. У него даже нет времени позвать на помощь. Не то, чтобы кто-нибудь захотел помочь уроду, если бы он даже смог это сделать. — Будет тебе урок! Как ты посмел украсть славу Седрика?! Как ты посмел встретить дракона вместо меня! — шипит не хуже того самого дракона Малфой на ухо Гарри, прежде чем сбросить его с метлы. Гарри падает. Он действительно приходит в себя только в тот момент, когда падает в холодную воду. Мгновенно паника распространяется по его телу. Он инстинктивно открывает рот, чтобы вдохнуть — вода. Темнота. Он беспомощный. Он один. Магия. Он пробует заклинание Головного Пузыря. К тому времени, как ему удалось сделать первый вдох и успокоиться, он уже погружается так глубоко, что не может видеть свет ни в одной из сторон. Он не знает, в каком направлении берег с Хогвартсом ближе всего. И он не умеет плавать. Не имея другого выбора, он позволяет себе погрузиться глубже. Он решает пойти в случайном направлении, как только окажется на дне, и надеется на лучшее. Он решительно гонит от себя все мысли о водных существах, утопленниках, растениях и своей смерти от всех этих причин. Когда он приближается ко дну, он слышит пение, в котором сочетаются пронзительные высокие ноты и низкий гул. Это звучит потусторонне красиво настолько же, насколько и жутко. Вскоре из темноты появляются странные строения, похожие на хижины. Гарри опускается прямо в середину того, что кажется платформой, камнем, торчащим из грязи. Через несколько секунд его окружают те, в ком он признаёт русалок, худых и длинных, но с грубыми чертами лица, тощими мускулами, плавниками и туловищем, оканчивающимися рыбьим хвостом. Их глаза сияют чистой злобой и возбуждением. Каждый из них указывает на него острым копьём. Кажется, они что-то обсуждают, выясняя, что он мальчик-волшебник, который застрял в их озере. Один из них выходит вперед. Он явно какой-то лидер, судя по отличительным украшениям, которые носит только он один. — Что здесь делает наземная креветка? Гарри не может ответить на суровый вопрос, находясь под водой. Он открывает рот раньше, чем вспоминает об этом, и может лишь быстро его закрыть. Лидер начинает кружить вокруг него, жёстко задавая вопросы. — Неужели сухопутная креветка хочет забрать украденные сокровища для завтрашнего дня? Гарри отшатывается от рыбного лица, почти вторгшегося в его чары Пузыря. Лидер поворачивается спиной к своим сородичам. — Наземная креветка выглядит сбитой с толку. Ничего не знает! Смех следует за его словами. Какая-то дискуссия на пронзительном языке, от которого у Гарри режет уши, затем снова звучит ликование. — Неужели сухопутная креветка думает, что сможет нас обмануть? Обмануть нас? Украсть у нас? Атаковать нас? С каждым произнесённым обвинением Гарри мотает головой из стороны в сторону всё сильнее. — Нет? Тогда что случилось? Скажи нам, сухопутная креветка, или мы тебя накажем за проникновение! Беспомощно Гарри смотрит на лидера, и тот бросает в него палочку. Гарри едва успевает её поймать. Это оказывается выброшенная палочка, покрытая водорослями. С трудом сглотнув, Гарри снова обращает внимание на лидера. — Это одна из ваших волшебных палочек, верно? — Гарри кивает — Создай картинки. Покажи нам, что случилось. Гарри снова кивает и приступает. Он снова накладывает заклинание Головного Пузыря, но вместо того, чтобы обернуть его вокруг своей головы, он придаёт ему другие формы и воссоздает последовательность событий, из-за которых он попал на дно озера. Странно колдовать палочкой, отличной от его собственной, но вполне реально. Однако это требует гораздо большей магии и концентрации. Когда он заканчивает, лидер резюмирует произошедшее словами, Гарри кивает и протягивает ему палочку рукоятью вперёд. Кажется, лидер приятно этим удивлён. — Мы ошиблись, братья и сестры, — говорит лидер — Сухопутная креветка — это всего лишь малёк! Здесь он оказался не по своей воле, а вынужденно. Этот поступок не требует наказания. Тем не менее, он вошёл в наши родные воды. За этот проступок он должен быть наказан. Гарри с трепетом следит за обсуждением, даже если не понимает ни единого слова. Гарри вздрагивает, когда лидер объявляет из-за его спины: — Ты сможешь уйти, если сможешь нам заплатить. Ты должен дать нам что–то ценное, но по-настоящему ценное — он поворачивается лицом к Гарри, снова неуютно близко приближаясь к его лицу — Нам не нужны ни блестящие монеты, ни ваши мёртвые деревья. Гарри снова кивает и пытается что-нибудь придумать. Медленно, чтобы транслировать каждое своё движение, он тянется за палочкой. Когда он достаёт её, он держит её направленным на себя. Еще раз он накладывает модифицированное заклинание Пузырька. Он принимает форму одежды. Лидер качает головой. Он принимает форму пищи. Лидер качает головой. И он уже исключил деньги и книги. На мгновение Гарри рассматривает свой браслет. Но нет, его выживание не стоит потери его защиты. Оглядевшись в поисках вдохновения, он замечает одну вещь. Он берет камень и вырезает на нем несколько рун, которые помнит с уроков. Они начинают светиться. Теперь заинтересован вождь. Он наклоняется ближе. Гарри передает камень. Он осматривает его, а затем передаёт другим, чтобы они сделали то же самое. Затем следует ещё одно обсуждение — Принято. Ещё двадцать. Гарри закусывает губу и думает о своём резерве магии. Он попытается, но он уже и так сильно устал от расширенного и модифицированного использования чар Пузыря. На пятнадцатом камне он тянет дрожащую руку за другим, но лидер останавливает его. — Ты знаешь, что мы не убьём тебя, если ты не сделаешь все сияющие камни сейчас? — Гарри кивает — Ты знаешь, что мы убьём тебя, если ты попытаешься бежать? — Гарри снова кивает — Тогда ты можешь немного отдохнуть, а остальные сделать позже. Гарри расслабляется и сосредотачивается на восстановлении своей магии. Это не занимает так много времени, как он думает. Прежде чем отдать последний камень, он колеблется. — Что такое, сухопутная креветка? Гарри делает пузырь в виде Хогвартса и имитирует поиск. Лидер фыркает. — Хорошо. Один из нас приведёт тебя к твоим каменным стенам. К счастью, Гарри держит один камень у себя, пока не делает ещё пять — это максимум, на который он способен. Лидер смотрит на него с любопытством. — Этого не нужно было делать. Мы, русалки, соблюдаем наши договорённости, — теперь Гарри волнуется, не оскорбил ли он их как-то, но лидер смеётся почти неслышным звуком, который выпускает много пузырей — Ты не должен бояться! Мы также чтим и подарки. Он оборачивается и говорит несколько слов на своём странном языке. Двое молодых русалов выходят вперёд со смесью волнения, любопытства и страха. Каждый берёт одну из рук Гарри. Вместе они тянут его в нужном направлении. Под ними песчаное дно, различные водяные демоны и опасные растения, но все существа разбегаются, увидев русалов. Позади них снова начинается таинственное пение. Перед ними вода становится светлее. Вскоре Гарри оказывается на берегу, ближайшему к Хогвартсу. Когда он оборачивается, чтобы поблагодарить своих проводников, их уже нет. Поскольку уже утро, Гарри, спотыкаясь, пробирается в библиотеку, чтобы изучить больше заклинаний, чтобы защитить себя, зная, что даже измученный, он не сможет заснуть, особенно в комнате общежития с Малфоем и его головорезами поблизости. В конце концов, он убеждается, что Малфой и его головорезы или кто-либо ещё не сможет снова поймать и обидеть его.***
Он пропускает Второе Испытание, слишком уставший из-за произошедшего, но позже прислушивается к сплетням. Значит, вот что имел в виду предводитель русалок. Не думая больше об этой теме, он возвращается к своей книге по Зельям. К счастью, слизеринцы считают падение в Чёрное Озеро достаточной платой за… Гарри всё ещё не совсем уверен, за что именно. Встречу с любимым животным Малфоя вблизи или, другими словами, свою чудом предотвращённую гибель от лап дракона? Затмевание Седрика Диггори — даже если он этого не делал и не смог бы сделать, даже если бы захотел, он почти уверен в этом. Трюк с собакой, который он использовал во время Первого Испытания, был впечатляющим. За то, что смотрел на Первое Испытание вообще? За то, что вообще существует? Так или иначе, они возвращаются к игнорированию, а не к молчанию. Гарри вздыхает с облегчением и делает вид, что не слышит, как Малфой насмехается над ним и его родителями.