***
Имболк Гарри, как и каждый год, проводит на кухне, готовя, выпекая и смеясь с домашними эльфами. Однако в этом году его сопровождают несколько любопытных детей. Некоторые просто сидят в стороне, наблюдая, но другие более активно вовлечены в процесс готовки. Арвилл, в частности, в возбуждении. На самом деле, она дёргается так сильно, что покрывает всё вокруг мукой — себя, Роуэна, двух нервных домовых эльфов, заламывающих руки, шкафы и пол. Её близкие друзья, Мод и Этель, стоят рядом и добродушно смеются над ней. Гарри улыбается и снова поворачивается к Кэтин и Кэтлин, чья внешность настолько же различна, насколько похожи их имена, чтобы объяснить следующий шаг в рецепте. Наконец, после нескольких часов работы, они заканчивают готовку. Они выпекли торты, кексы и печенье, украшая их теперь. Некоторым кексовым шедеврам потребовался час и значительная помощь магии, чтобы они стали именно такими, какими их хотели видеть дети. Каждый из помощников получает печенье, а затем отправляется в путь, чтобы отдать его кому-то менее удачливому или поставить десерт на его подоконник. Пока они идут, они переговариваются о том, за что в своей жизни благодарны. Сам Гарри остаётся с нездоровым количеством сладостей. Как всегда, он даёт по одному десерту каждому домовому эльфу, которые, как всегда, яростно протестуют, а затем благодарно плачут. Забрав последнюю оставшуюся сладость, он отправляется на поиски незанятого подоконника. Однако вместо подоконника он находит Рона. Гермионы нигде не видно, но несколько учеников Гарри замирают вокруг, явно остановившись, увидев Рона и зная о его враждебных отношениях с Гарри. Они полностью доверяют своему учителю, но всё равно беспокоятся. — Привет, приятель! — говорит Рон, широко улыбаясь. Гарри кивает в знак приветствия и пытается пройти мимо. Рон не позволяет ему, громко размышляя о корзине, которую несёт Гарри, запахах, исходящих из неё, и том, откуда Гарри их взял? Ревность-зависть-жадность-голод-ненависть ясно написаны на его лице. Гарри объясняет: — Это всего лишь выпечка, которую я получил от домовых эльфов. Как и ожидалось, Рон взрывается. Его лицо становится нездорово красным, и сам он старается стать как можно выше и шире. — Какая? Почему они дали тебе еду? Где домашние эльфы? У него, вероятно, есть ещё тысяча гневных восклицаний, но Гарри прерывает его, предлагая сладости. — Вау, спасибо, приятель! — говорит Рон, забыв о только что накрывшем его приступе гнева. Он улыбается Гарри и тянется к корзине. — Забей, — мягко говорит Гарри. — Это Имболк, в конце концов. Окружающие их дети смеются, несколько чистокровных хихикают вместе с ними. — Как угодно, — хмыкает Рон, слепой и глухой ко всему, что не является едой. Он совершенно не замечает, что Гарри только что оскорбил его. Это делает победу намного слаще, особенно, когда один из учеников Гарри, гриффиндорец, позже рассказывает им всем о том, как Рон вышел из себя, когда Гермиона попыталась тактично объяснить ему, что такое Имболк, и что подарок Гарри был не добротой, а оскорблением. Однако как это всё-таки грустно, когда магглорождённый, только пару лет назад попавший в Волшебный Мир, знает о нём и его обычаях больше, чем чистокровный, родившийся в нём. К слову о Гермионе: через несколько недель после начала нового семестра она загнала Гарри в угол. Оглядевшись по привычке, он не заметил Рона. Это кажется ему странным. Чрезвычайно осторожный, он устанавливает несколько щитов и прислоняется спиной к стене. Гермиона смотрит на него с чем-то вроде… сожаления и понимания в глазах. Это заставляет Гарри чувствовать себя неловко. — Гарри… — начинает она, но останавливается. Она отводит глаза и тяжело сглатывает, прежде чем посмотреть на него с ещё большей решимостью. — Мне жаль. Гарри выжидает мгновение, затем говорит: — Хорошо? — Нет, это не так! — её вспышка шокирует и её саму, и Гарри. Он ждёт, пока её быстрое дыхание успокоится. Дрожащей рукой она заправляет непослушную прядь волос себе за ухо. — Я имею в виду… мне очень жаль. На этот раз Гарри ничего не говорит и ждёт её объяснений. Она явно подбирает нужные слова. Наконец, она потрясённо смеётся. — Извини, я вчера села и записала то, что хочу сказать, но теперь я всё забыла. Но это не имеет значения! — она снова смотрит прямо на Гарри. — Я просто… я просто продолжу, хорошо? Глубоко вздохнув, она выпрямляется и начинает свою речь. Мерлин, кто-то ведёт статистику произнесенных речей в Магическом Мире?.. — Когда вышла эта… эта статья — знаешь, та, что в «Пророке»? — конечно знаешь… Ну, я задумалась. Я никогда толком не видела, что всё было именно так, так подло. Я просто… — она останавливается, чтобы снова собраться с мыслями, — То, что я сказала тебе в тот первый день на Трансфигурации, было мерзко и несправедливо с моей стороны. Я представляла тебя по прочитанным книгам и решила, что ты должен быть именно таким. А ты так отличался от моих ожиданий, что я невольно разочаровалась, несмотря на то, что у меня не было никакого права на это! А потом, с Роном — его мировоззрение такое… чёрно-белое. Я никогда не замечала этого, потому что все мои друзья такие. Но Слизерин не значит Тёмный и злой, не так ли? Её глаза подозрительно блестят. Гарри смотрит на неё с паникой — неужели она сейчас начнёт плакать? И откуда взялись все эти мысли, которые направлены против Светлой стороны? Она хоть знает, что начала слишком много думать, чтобы Свету и директору это нравилось? Гермиона вытирает глаза рукавами и хрипло смеётся. — Мне жаль. Я так растеряна, а жизнь даже не была так несправедлива ко мне, как к тебе. Боже, должно быть, тебе было так больно… Гарри не говорит и не делает ничего, чтобы опровергнуть или подтвердить её выводы, но она смотрит на его каменное лицо и явно решает, что она права. К счастью, она просто продолжает говорить. — Всякий раз, когда я делала что-то не так, учителя говорили, что я не сделала ничего плохого, но они не видели всей ситуации. А Рон, он всегда говорил, что я была права! Он вырос в волшебном мире, думала я, ему лучше знать! Он — моя родственная душа, так что он точно хочет для меня только самого лучшего, верно? Но это оказалось не так! Я доверяла ему и его суждениям! И ты пострадал из-за этого. Мне очень жаль, Гарри. Так жаль! Она действительно начинает плакать, громкие всхлипы и уродливые гримасы, сопли и большие слёзы. Гарри не знает, что делать. К счастью, через несколько минут она сама успокаивается. Гарри внимательно наблюдает за ней. Она выглядит жалкой со слезами на лице, взлохмаченными волосами, и сжатыми плечами. Она как будто вся съёжилась под его взглядом. Вздохнув, он создаёт платок. Она берёт его, глядя на него большими влажными глазами, наполненными сожалением и надеждой. Он снова вздыхает. — Я понимаю — это непросто вдруг оказаться в совершенно другом мире, я знаю это. И ты просто делала то, что, как тебе сказали, было правильно. Я это понимаю, — на губах Гарри мелькает сардоническая улыбка. Пальцы его правой руки пробегаются по браслету и словам под ним. — Не стоит всегда считать, что твоя вторая половинка права, — её острые глаза скользят по его рукам, в них горят не заданные вопросы, но она прикусывает язык, наверняка делая выводы и решая, что у неё нет шансов получить на них ответы. — Никто не прав всегда. Ни книги, ни учителя, ни особенно Рон. Она действительно понимает его, теперь он может видеть это по языку её тела, поэтому он добавляет: — Не о чем сожалеть. Забудь об этом, но не забывай того, чему ты научилась благодаря этому. Гермиона начинает кивать с такой силой, что Гарри беспокоится за её шею, её глаза снова наполняются слезами. На этот раз ей удаётся сдержать их, приложив к этому кучу усилий. Гарри вежливо кивает ей на прощание и уходит. — Подожди! — кричит она ему вслед. Он оборачивается, вопросительно приподняв бровь. — Спасибо! Большое спасибо! Он кивает и уходит. Сначала профессор Снейп, теперь Гермиона — как насчёт того, что Гарри не кричал, что хочет знать истории жизни людей, которые причинили ему вред? Это интересно и помогает ему понять их мотивы и их самих, но ничего не меняет в ситуации. Они причиняли ему боль, и ему было больно, и ему до сих пор больно. Они и их решения сформировали его как личность, и он думает, что не был бы таким одиноким и уставшим, если бы они в своё время выбрали дружелюбие, а не жестокость. Затем он думает о своей второй половинке и решает, что всё это было к лучшему, потому что благодаря таким, как Снейп и Гермиона, он рано узнал, что не все в Волшебном Мире хорошие и добрые, и что даже здесь нельзя никому доверять. Хотя он хотел бы избавиться от этого горького знания. Всё ещё не оправившегося от извинений Гермионы Гарри вызывают в кабинет директора. — У меня есть для тебя небольшое задание, мой дорогой мальчик, — говорит директор низким, доверительным тоном, от которого Гарри хочется ощетиниться и зашипеть, как разъяренному коту. Директор продолжает, как будто не замечая этого. — Следующее воспоминание было… можно сказать, сфальсифицировано. Для наших занятий крайне важно восстановить истинное воспоминание. К сожалению, — вздыхает директор и разводит руками, как будто не знает, как Гарри раздражает этот жест, — для меня это оказалось невозможным. Но для начала давай просмотрим ложное воспоминание. С неохотой Гарри следует за директором к Омуту Памяти и погружается в него. Профессор Слизнорт приветствует его вместе с очень знакомым ему человеком. Это Том Реддл, ещё студент, у него безупречная прическа и выглаженная одежда. Его глаза тёмно-серые, кожа бледная. Он самое прекрасное, что Гарри когда-либо видел, особенно по сравнению с карикатурой на его вторую половинку, которую он видел в последнем воспоминании. Он не может отвести глаз от своей родственной души, пока профессор Слизнорт распускает Клуб Слизней. Гарри отрывается от созерцания своей родственной души только тогда, когда профессор начинает говорить тоном полный удивления и легкого упрека. — Том? Что ты здесь всё ещё делаешь, мой мальчик? Комендантский час начнётся через десять минут. Беги скорее в общежитие, милый мальчик! Гарри ожидает появление привычного отвращения в глазах Тома Реддла, но Том Реддл улыбается дружелюбно и открыто. Его глаза при этом остаются твёрдыми. — У меня есть небольшой вопрос, профессор. Профессор усмехается и жестом предлагает ему подойти ближе. Он так и делает и затем говорит: — Я был в библиотеке прошлой ночью. В закрытой секции. И я прочитал кое-что довольно странное о немного редкой магии. Она называется, насколько я понимаю, крестраж. Я наткнулся на этот термин, когда читал, и не полностью понял его. Гарри удивлённо моргает. Разве это не было похоже на то, что он спросил у профессора? В тот день, когда он так плохо отреагировал и фактически обвинил Гарри в превращении в Тёмного Лорда? Воспоминание заволакивает белым туманом. Голоса искажаются и эхом отдаются в ушах, когда профессор Слизнорт отказывает Тому Реддлу в любых знаниях, которые тот ищет, и выгоняет его. — Это та часть воспоминаний, которая подделана, — серьёзным голосом объявляет директор. Только идиот не понял бы этого, но Гарри не жалуется. Жалобы никогда не приведут его ни к чему хорошему. Но теперь Гарри ясно кое-что ещё. Вот почему профессор Слизнорт внезапно вернулся с пенсии. Вот почему профессор Снейп после многих лет, почти десятилетий наконец-то получил пост преподавателя Защиты. Как далеко на самом деле заходят махинации директора? Гарри не хочет знать, во всяком случае он думает, что не хочет. Директор покидает воспоминание, и Гарри следует за ним. Он подходит к своему заваленному предметами столу, упираясь руками в деревянную поверхность. Как он находит для этого место при таком малом количестве чистого пространства, остаётся загадкой. — Мой дорогой мальчик, — говорит директор, устремляя строгий взгляд блестящих глаз поверх очков-половинок. Он останавливается, чтобы бросить взгляд на уютно выглядящий плюшевый стул перед столом, что является молчаливой командой Гарри сесть. Гарри остаётся стоять на месте, не обращая внимания на разочарованный хмурый взгляд. Через мгновение директор прочищает горло и продолжает, как ни в чём не бывало. — Ты знаешь, что такое крестраж, мой дорогой мальчик? Услышав это обращение, Гарри вспомнил о реакции на него профессора Слизнорта и Тома Реддла. Он уверен, что его глаза выражают такое же отвращение. Директор беспечно продолжает: — Это самая гнусная и тёмная магия, мой мальчик, — пауза, чтобы показать, насколько эта магия отвратительна. Гарри думает обо всей тёмной магии, которую он использовал, и пытается оценить, сколько из неё будет «мерзкой» в глазах фанатика Света. Вся, наверное. — Эта магия, мой мальчик, раскалывает душу на части, при совершении самого отвратительного преступления, и помещает отколовшуюся часть в неодушевлённый предмет для сохранности, — Гарри до сих пор не уверен, какие чувства испытывает от информации о том, что души действительно существуют — или это что-то другое, сущность человека, или магия, а не та их часть, которая поднимается на небеса, если ты был добр, и наказывается в аду, если ты согрешил или был уродом? Гарри не согласен. Если бы душа, чем бы она ни была на самом деле, разделялась каждый раз, когда вы кого-то убивали, многие волшебники и ведьмы бегали бы с разбитыми душами. И это должно быть только убийство или акт убийства кого-то? Что, если ребенок случайно столкнул своего брата или сестру с лестницы во время игры, смертельно ранив его или её? Неужели эта случайность разобьёт их душу на всю жизнь? А целители? Будет ли это считаться убийством, если их пациент умрёт во время лечения? А аборты? Кого вообще можно считать убийцей, беременную женщину или целителя, проводящего процедуру? Или это только хладнокровное, преднамеренное убийство? Тогда как насчёт всех преступлений на фоне вспыхнувшей страсти? Это считается только в том случае, если вы осознаёте, что убили кого-то? Вам нужно убить свою жертву определенным образом? Должен ли это быть определённый человек или кто-то особенно близкий вам, или кто-то, соответствующий определённым критериям? Другими словами: Гарри не впечатлён объяснением, но директор не даёт ему других. Вместо этого он продолжает объяснять, как, по его мнению, Том Реддл создал более одного крестража. Он хочет, чтобы Гарри уговорил профессора Слизнорта раскрыть настоящее воспоминание, чтобы они оба точно знали, сколько крестражей было создано. Гарри не пытается объяснить ему, что он не может получить что-либо от профессора Слизнорта, который стал игнорировать Гарри и отворачиваться всякий раз, когда видит его, что приводит к забавным ситуациям. Гарри знает, что его не послушают, даже если поверят. Директор добродушно улыбается и кладёт на стол старое кольцо. — Я нашел это, — говорит он, понизив голос, как будто рассказывая секрет. — Я забрал его из хижины Гонтов, заплатив за это большую цену, — голубые глаза смотрят вправо и вниз, прежде чем быстро вернуться обратно к Гарри. — Защищённое могущественным проклятием, это кольцо было спрятано в хижине, — Гарри рассматривает его поближе. Похоже на фамильную реликвию, которую носил один из Гонтов, он не помнит кто, когда-то в прошлом. — Я ещё не нашёл способа, как его уничтожить, но это точно крестраж. Обычно можно создать только один, но Том всегда был упорным учеником. Боюсь, он не хотел делать то, что уже делали все остальные, и стремился превзойти их. Потрогай кольцо, мой мальчик. Оно источает Тьму и самую гнусную магию. Гарри замечает угрожающую ауру, исходящую от кольца. Его брови хмурятся, когда он пытается вспомнить, где он чувствовал это раньше. Что-то обычное, но странное. Невинный, но опасный… Дневник! Прошло так много времени с тех пор, как он пытался что-то в нём разглядеть, и так давно он не думал об этом, и уже прошло несколько месяцев с тех пор, как он в последний раз даже просто видел его, и его воспоминания были блёклыми после использования на нём Круциатуса. Итак, Тёмный Лорд Волдеморт или Том Реддл? — действительно создал более одного крестража. Директор начинает болтать, но, немного послушав, Гарри отключается от него. Это та же самая речь, которую он обычно произносит, что-то смутно угрожающее и безмерно манипулятивное. Через несколько мгновений Гарри освобождают. Он уходит с тяжёлым чувством в животе, как будто он только что получил последний ключ к какой-то головоломке, но ещё не собрал её до конца. Он выясняет это вскоре после этого, на кухне со своими друзьями-домовыми эльфами. Они все окружают его, как всегда взволнованные тем, что он находится среди них. Внезапно все начинают говорить об арифмантике, или о профессоре Бренде, или о журнале по арифмантике. Когда все начинают говорить одновременно высокими и быстрыми от волнения голосами, звуки начинают накладываться друг на друга, пока Гарри не начинает с трудом различать, что они пытаются ему сказать. Обычно они довольно хорошо понимают, что глупый человек не понимает их речь и замедляются, но иногда, как сейчас, они слишком взволнованы, чтобы думать о таких глупостях. Но эта тема находит отклик в душе Гарри. Арифмантика. Когда профессор Слизнорт окончательно перестал слушать его? Что сказал перед этим Гарри? Что-то о числе семь. Семь крестражей. Нет, тогда это уже восемь частей. Шесть крестражей, одна главная душа. Семь. Один дневник. Одно семейное кольцо. Все эти предметы чрезвычайно важные для Тома Реддла. Следуя этой логике… Медальон Слизерина. Вместе с ним: Кубок Пуффендуя. Эти вещи к тому же очень редкие. Другие редкие предметы? Другие вещи основателей? Меч Гриффиндора — не крестраж — он висит в кабинете директора, и под его фанатичным вниманием Тёмная Магия не осталась бы незамеченной. Диадема Ровены? Потеряна во времени, но потеряна ли для Тома Реддла? Вряд ли. Получается уже пять. Ещё одна главная душа, и один отсутствует. Дневник, кольцо, медальон, чаша, диадема. Его палочка? Нет, сделать что-то такое с палочкой крайне сложно, поэтому создателей палочек так мало. Можно изменить крошечные части её дерева, но невозможно трансфигурировать всю палочку или иным образом изменить её с помощью магии. Волшебная палочка до краёв наполнена возможностью творить магию. В ней нет места для осколка души. Мантия? Недостаточно особенно. Книга? Может быть. Надгробие его отца? Слишком очевидное и большое. Но подождите — неужели Гарри только что разгадал великую тайну в течение пяти минут после того, как серьёзно начал обдумывать её, когда директор, на несколько десятилетий старше его и обладающий бесконечно большим багажом знаний и ресурсов, оставался в неведении? Даже если директор не имеет ни малейшего понятия об арифмантике, тот факт, что семёрка является самым могущественным магическим числом, общеизвестен. Даже в маггловских сказках говорится об этом! Было ли это всего лишь очередной ловушкой? Что-то, что могло бы привлечь Гарри, заставить его сотрудничать и побудить его сражаться против большого злого Тёмного Лорда, который является его родственной душой? Сжав руки в кулаки и окружённый встревоженными домашними эльфами, Гарри решительно перестаёт думать об этом. Все эти мысли и метания не помогают ему уснуть этой ночью, поэтому Гарри встаёт, как только заканчивается комендантский час, и проскальзывает в библиотеку, чтобы посовещаться с библиотечным портретом. Гарри был осторожен и тих, поэтому человек на портрете ошеломленно моргает от резкого пробуждения после сна, тихо постанывая. — Плут? Для чего ты пришёл в столь ранний час? Гарри торопливо шёпотом рассказывает ему о недавних событиях. К тому времени, как он доходит до части о крестражах, человек на портрете уже не спит и разъярен, а также слегка шокирован. — Крестраж? Это гнуснейшее создание не Тёмного происхождения, плут! Нужно движение палочки и заклинание, возможно, даже ритуал. Это настолько Светлое заклинание, насколько только возможно! Я до сих пор помню, как его изобрели. Молодая женщина и её вторая половинка готовились к свадьбе, когда он неожиданно заболел и умер. Убитая горем женщина оплакивала его и не могла прекратить плакать много дней и ночей. Её родители уговаривали её отправиться путешествовать по миру, чтобы забыть о своей душевной боли. После долгих уговоров она, наконец, решается на это. В далекой стране она впервые услышала слухи, сказки, которые рассказывали друг другу дети, вдовы и вдовцы. Они рассказывали, что родственные души соединены, поэтому когда кто-то из них умирает, так и не встретив свою родственную душу, он рождается снова. Этой историей они объясняли, почему у людей может быть две метки души. Но, шептались они, даже если душевная связь уже подтверждена, усопшая душа не может быть вдали от своей половинки и стремится к ней вернуться. Они рассказывали легенду о человеке, который терпеливо ждал свою умершую родственную душу, никогда не изменял ей и никогда не терял своих чувств. Боги увидели его верность и любовь и вернули ему вторую половинку. Они шептались о женщине, которая стала бессмертной и пережила свою вторую половинку, которая всегда рождалась заново и возвращалась к ней, не помня их общего прошлого. Они шептались о старом монахе на вершине горы, который связал свое сердце и кровь с деревьями и камнями, чтобы ждать родственную душу, которая скончалась совсем молодой. Его родственная душа не всегда вспоминает его, так что они могут быть вместе только каждую третью жизнь, и монах плачет в течение десяти недель после очередной смерти своей родственной души так сильно, что каждые триста лет великий потоп затапливает долины под его горой. Молодая женщина услышала всё это и составила отчаянный план. Она хотела достичь бессмертия или хотя бы достаточного долголетия, чтобы дождаться возрождения своей любимой второй половинки, полюбить его, обнять и снова поцеловать. Она вернулась домой полная решимости и провела всю свою жизнь, выясняя, как сделать это, работая, пока не состарилась, не ожесточилась и не поседела. В своих поисках она совершила множество злодеяний, прежде чем, наконец, совершила худшее, что только можно вообразить. Неясно, что именно она сделала, но это разорвало её душу в клочья. Торжествуя, она взяла один осколок и вложила его в свою самую драгоценную вещь — обручальное кольцо. Осколок души, привлечённый всеми остальными, покинул кольцо и вернулся на своё место в её душе. В ярости женщина снова вырвала кусок и вложила его в другой сосуд. Душа возвращалась на своё законное место всякий раз, когда она подходила слишком близко к своему сосуду, поэтому она оставила его и снова отправилась путешествовать по миру, повсюду ища свою возрождённую вторую половинку. На это ушли годы, десятилетия и столетия, но она никогда не уставала ждать, искать и надеяться. Но когда она, наконец, нашла его, он встретил монстра, который стоял перед ним и пытался убить его. В своей борьбе она, наконец, обнаружила, что вместе с душой она также отдала свою способность чувствовать, планировать, думать и поддалась безумию. В момент ясности она оглянулась на свою жизнь, на свои бесконечные странствия, на свои безумные дела и на свою бесконечную жестокость, и заплакала. Когда она пришла в себя, то увидела, что вернулась в то место, которое покинула, место, в котором она оставила кусочек своей души. Наконец выздоровев, она заплакала горькими слезами и раскаялась. А её родственная душа сделала самое доброе из того, что было в его силах, с этой жалкой женщиной перед ним, и избавил её от страданий. Он провёл остаток своей жизни, путешествуя, как и она, рассказывая всем поучительную историю о женщине, которая не смогла отпустить. — К сожалению, плут, жадность человеческого сердца не знает границ. Эту сказку восприняли как наставление, и многие стремились обрести бессмертие, как это сделала женщина. Немногим это удалось, но их имена вошли в историю как имена безумцев, променявших своё здравомыслие на иллюзию, ибо все они встретили свою смерть, и никто из них так не достиг своей цели — бессмертия. Гарри стоит перед портретом, очарованный его рассказом и эмоциями в его голосе. На мгновение он думает спросить, колеблется, но всё же делает это. — Ты знал тех, кто пытался это сделать? Мужчина устало смеётся, горечь сплетается вместе с весельем. — Знал ли я их? Плут, я был одним из тех глупцов. Крестраж ничего мне не дал, но забрал всё. К счастью, моя родственная душа обнаружила мой самый бессмысленный поступок и сумела заманить меня в ловушку в непосредственной близости от сосуда с осколком, и я вернулся к своему нормальному состоянию, прежде чем причинил вред себе или другим. Гарри вспоминает о Тёмном Лорде Волдеморте, о том, как у него снова отросли волосы, нос, кожа, и появился разум, когда он противостоял Гарри и держал в руках свой дневник, свой крестраж. Он издаёт тихий звук понимания. Портрет тут же напоминает, что они не одни и поворачивается к нему. — Твоя задача, если ты возьмёшься за неё, не является невыполнимой. Крестраж можно уничтожить несколькими способами. Если я правильно помню о твоих приключениях, тебе было бы совсем несложно добыть немного яда василиска. Таким образом, этот Тёмный Лорд будет убит без особого труда. — Всё не так просто, — скривился Гарри. — Этот дурак не остановился на одном крестраже. Портрет бледнеет. Гарри продолжает свой рассказ с того места, где он остановился, рассказывая портрету о миссии директора. Когда он заканчивает, щёки портрета краснеют от гнева и праведной ярости. — Этот человек заслуживает не своего прославленного титула директора, а обезглавливания! Допустить подобное, а потом возлагать всю неизмеримую ответственность на твои хоть и способные, но молодые плечи, плут! И этот Тёмный Лорд! Позор его титула! Никогда за тысячу жизней я не мог и представить, что кто-то, носящий этот уважаемый титул, рухнет в такую выгребную яму! Несколько крестражей…! Как мог… О… Гарри не знает, что отразилось на его лице, или как ещё он выдал себя, но черты портрета смягчаются. Ярость пропадает из его глаз, и его голос становится мягким, когда он продолжает говорить. — Все еще есть надежда, плут. О, ты так молод и уже так пораженный несчастьями и лишениями! Фортуна явно не благоволит тебе. С трудом сглотнув, Гарри отводит взгляд от своего браслета — о, так вот что его выдало — и прикусывает губу. — Плут… Гарри. Произнесённое имя застаёт Гарри врасплох, и он смотрит вверх прямо в добрые глаза портрета. — Никогда не теряй надежду. Гарри что-то фыркает — то ли горький смех, то ли вздох облегчения, то ли саркастическое фырканье, то ли сдавленный вздох, Гарри и сам не знает точно, какой именно звук издал — и извиняется за сегодняшний день, уходя. Портрет его не останавливает. Ему есть о чём подумать.***
В конце концов, Гарри переключает свои мысли с родственной души на директора школы, тему, о которой гораздо легче думать и которая с меньшей вероятностью приведёт к яростному горю или бесконечным слёзам. Он снова думает о всём том, что с ним происходило. Взросление –боль-пожалуйста-прекратите-нет-нет-пожалуйста-дядя-кузен-тётя-пожалуйста-пожалуйста- без знания о существовании магии. О магии рассказывает Хагрид, милый идиот, которому запрещено использовать магию и который верен директору школы. Инцидент с Роном и Гермионой. Фиаско с Философским камнем и одержимым учителем. Василиску разрешено спать под школой, полной детей. Случаи окаменения, происходящие по всей школе. Одержимый ученик. Феникс появляется в последнюю минуту, чтобы помочь. Нападение дементоров. Учитель-оборотень. Невиновного Сириуса Блэка незаконно посадили в Азкабан. Питер Петтигрю годами скрывался в доме чистокровных под носом у директора школы. Связь Крёстного Отца подавлена. Его привозят в дом Блэков, в котором его уже ждут Уизли и Гермиона. Турнир, в котором Гарри был вынужден участвовать. Новый учитель под оборотным зельем опять служит Тёмному Лорду. Раскрытие возрождения Тёмного Лорда Волдеморта, хотя сам Гарри ничего не рассказывал. Сокрытие от него всех новостей. Весь пятый курс, от отказа от него Сириуса Блэка до издевательств профессора Амбридж и их игнорирования всеми профессорами, до лжи о его предыдущем обучении окклюменции, до принуждения пойти в Министерство, до того, как его бросили одного в Отделе Тайн с Пожирателями Смерти, до эффектного фальшивого спасения, до того, что, как его бросили в плену у Тёмного Лорда Волдеморта, до изоляции в незнакомой комнате в одиночестве. Возвращение профессора Слизнорта. «Уроки» о Томе Реддле. «Миссия» от директора школы. Гарри приходит к ужасному выводу. Вся его жизнь, все те несчастья и трудности, которые встречались на его пути, вся боль, которую ему пришлось пережить — всё это было для того, чтобы сделать его совершенным Спасителем Света, чтобы заставить его убить Тёмного Лорда Волдеморта, чтобы дать ему эту единственную цель в жизни и натравить его на Тёмного Лорда, как ищейку? Заставить его искать крестражи, которые директор и его гораздо более способные сторонники могли бы найти сами, прилагая куда меньше усилий? У Гарри встаёт красная пелена перед глазами. Это действительно зашло слишком далеко. Гарри был послушным и спокойным, но теперь всё кончено. Больше никаких ударов. Если директор так хотел марионетку, ему следовало выбрать кого-то другого. Теперь пришло время нанести ответный удар.***
Когда на следующий день Гарри возвращается в библиотеку, портрет ничего не говорит о его родственной душе. Он замечает кровожадный блеск в глазах Гарри, выслушивает его план и полностью одобряет его. Как и большинство призраков — некоторые до сих пор были убеждены, что директор хотел как лучше. Как и домашние эльфы, которым надоело видеть, как страдает их Гарри. Как и Миртл, которая изо всех сил подбадривает Гарри. Итак, Гарри прячется в библиотеке на выходные. Итак, Гарри отправляет письмо.***
За ужином Гарри спокойно садится, стараясь не показывать своего злобного предвкушения. Директор делает объявление, что-то о том, чтобы держаться вместе и учиться изо всех сил, чтобы противостоять Тьме, и делать всё возможное в школе или где-либо ещё, чтобы помочь другим. Гарри фыркает в ответ на попытку вызвать у него чувство вины. Затем наступает тот самый момент. Приходит кричалка. Некоторые учителя добродушно закатывают глаза на переусердствовавшего родителя, приславшего письмо сейчас, а не утром, другие, похоже, обеспокоены содержанием, понимая, что за ужином собрался весь Хогвартс и получатель может быть смущён таким количеством зрителей. Ученики шепчутся между собой, одни радостно догадываются, кому адресовано письмо и его содержание, другие бледнеют и пугаются, боясь, что оно принадлежит им. Все почти сразу замолкают, замечает Гарри, когда сова приносит письмо директору. Все с любопытством наклоняются вперед. Письмо пульсирует один раз, два. Учителя обмениваются растерянными взглядами. Письмо открывается. Директор бледнеет. Письмо мигает красным ещё один раз. Жук поднимается в воздух. — Альбусу Персивалю Вульфрику Брайану Дамблдору, директору школы чародейства и волшебства Хогвартс, кавалеру Ордена Мерлина первой степени, великому магу, бывшему верховному магу Международной Конфедерации Волшебников, главному магу Визенгамота, — голос Гарри звучит холодно, ясно и тихо — Поскольку за последние несколько месяцев вы сочли уместным написать мне обо всех своих регалиях, а также титулах, я взял на себя смелость ответить тем же. Только, перечитав полученные письма, я заметил, что некоторые ваши звания уже не актуальны. Я взял на себя смелость исправить вашу оплошность, бывший Верховный Маг. Сейчас я сообщу о вас некоторую информацию, с которой вы должны быть хорошо знакомы. За последние несколько лет я накопил много информации об основах работы Волшебного Мира, например о Магических Опекунах. Хорошо известно, что Магический Опекун должен соответствовать следующим критериям: благополучие подопечного должно быть так же важно для него, как и собственное здоровье. Опекун должен сообщить опекаемому о его обязанностях в Волшебном Мире. Он не должен работать в каком-либо учебном заведении, в котором будет обучаться их подопечный. Он должен наносить регулярные визиты своему подопечному. Вы не выполняете ни одно из них. Следовательно, то, что вы являетесь Магическим Опекуном Гарри Поттера, незаконно. Поэтому, когда Вы входили в мои хранилища и забирали себе артефакты и фамильные реликвии, это было воровством. Ваша публикация заявлений от моего имени является клеветой. Не будучи моим Магическим Опекуном, вы также не имели права решать, где я буду взрослеть. Следовательно, то, что Вы оставили меня с моими маггловскими родственниками, незаконно. Даже если бы это было не так, человек с Вашей известностью должен был придумать что-то получше, чем класть младенца в корзинку с тонким одеялом на пороге маггловского дома второго ноября. Это подвергает ребёнка опасности в дополнение к похищению. Поскольку вы не мой Магический Опекун, наложение на меня Перенаправления Почты было незаконным. Даже если бы Вы были моим Магическим Опекуном, использовать это заклинание, не сообщив мне об этом после того, как я вошел в Волшебный Мир, было бы незаконным. Несообщение мне о моём наследстве семьи Поттеров и обязанностях, связанных с ним, также является преступлением. Учитывая все эти правонарушения, мне посоветовали подать в суд. Заседание состоится пятнадцатого июля. Явитесь своевременно в 10 утра в Визенгамот. С уважением, Гарри Джеймс Поттер, наследник семьи Поттер. Гробовая тишина. Беззаботный Гарри кладёт на тарелку порцию пирога и начинает его есть. Жук взлетает и садится на поля шляпы ошеломлённой профессора МакГонагалл. Начинается шёпот. Начинаются пристальные взгляды. Гарри ест, по-видимому, не интересуясь тем, что происходит вокруг него. Море детей, окруживших его, обращаются к нему с вопросами в глазах и улыбками на губах. Они замечают нарочито небрежное поведение Гарри и то, как его глаза бегают по залу, принимают все возможные угрозы, и копируют его поведение, решив, что их вопросы могут подождать, пока Гарри проведёт следующий урок. Директор выбегает из Большого Зала с бледным лицом и сердитым огоньком в глазах, профессор МакГонагалл следует за ним по пятам. Шум становится громче. Тяжёлая дверь с грохотом захлопывается. Остальные учителя безуспешно пытаются успокоить учеников. Наконец, всех отправляют в общие комнаты. Гарри встаёт и идёт вместе с остальными слизеринцами, замечая что-то вроде уважения в бросаемых на него взглядах, но не заботясь об этом. Они упустили свой шанс так же, как директор школы и Светлая сторона.