***
Гарри просыпается со слезами на глазах, отчаянием в сердце, безумием, лижущим пятки во сне, и больше всего на свете он желает быть со своей родственной душой рядом, утешаясь только знанием плана Ворлоста. И ему нужно это подтверждение: его побег требует времени на планирование и еще больше времени на осуществление, и если он потерпит неудачу в своей попытке, Ворлост будет для него потерян. Он не может позволить себе отвлекаться на беспокойство о своей второй половинке. Однако все эти мысли не помогают снова заснуть после сна, и он проводит ночь, ворочаясь и беспокоясь, пока не впадает в короткий и беспокойный сон, полный ещё большего отчаяния. К счастью, утро проходит согласно плану Гарри. Несмотря на протесты Аластора Грюма, Молли Уизли врывается в его комнату в восемь часов утра и приглашает на завтрак. Комната в основном пуста, но он ничуть не удивляется, увидев с ней ее сыновей-близнецов, жалующихся на то, что их так рано разбудили. Гарри сдерживает фырканье. Восемь часов это не рано. Он должен был вставать на рассвете так долго, что даже сейчас, проведя так мало времени с Дурслями или с кем-то еще, кто укрепил бы эту привычку, он все еще просыпается с первыми лучами солнца. Молли Уизли ставит перед ним полную тарелку еды и спрашивает, что бы он хотел выпить. Гарри делает вид, что нервно шаркает ногами и говорит слабым, почти с надеждой голосом: — Это мне? Я снова могу есть? Как и ожидалось, Молли Уизли в ярости, хоть и пытается сохранить улыбку на губах. — Конечно! Ешь! Ты слишком худенький! Мгновением позже она бледнеет и спешит обратно на кухню. Используя близнецов, как источник информации, он рассеянно кладет себе в рот немного еды, пока слушает их рассказ. К сожалению, вскоре они растворяются в ссорах из-за новейшего продукта, который они хотят добавить в магазин приколов, который они планируют открыть, прежде чем углубиться в жалобы на свою работу в Министерстве. Когда Молли Уизли возвращается, она выглядит спокойнее, хотя все еще готова сорваться в любой момент. — Ах вы, глупые мальчишки, — ругает Молли Уизли близнецов, как только слышит, о чем они говорят, но без энтузиазма, слишком занятая приготовлением еды и различных напитков, пока комната медленно заполняется, — вы что, все еще не оставили эту глупую затею? Вы должны держаться за свои рабочие места! Они действительно достойные! — на одинаковые гримасы, которые она получает в ответ, она добавляет — Вы работаете со своим отцом! Не смейте говорить, что это плохая работа! Ответ делится между близнецами. — Она не плоха… —… просто совершенно ужасна! — Мы почти собрали все… — …деньги, которые нам нужны… — …на первые три месяца аренды. — Так что, мы почти у цели! — Ты не сможешь остановить нас от увольнения, женщина… —… ведь теперь мы настоящие взрослые! Молли Уизли издает звук отвращения, но что-то привлекает ее внимание прежде, чем она успевает дать ответ. — Кем вы работаете? — спрашивает Гарри, желающий узнать, есть ли у них какая-либо информация об изменениях, внесенных Ворлостом, которые еще не были обнародованы. В ответ на мрачные взгляды, которые он получает, он поспешно добавляет — На данный момент. Прежде чем вы откроете свой магазин. Вы сказали, магазин приколов? Два лица загораются восторгом почти синхронно. Таким образом, остальная часть утра заполнена очень оживленной и односторонней дискуссией о магазине. Гарри немного узнает о создании заклинаний и экспериментальном зельеварении, поэтому утешает себя тем, что разговор не был абсолютной тратой времени. Тем не менее, кто бы мог подумать, что кто-то может так много рассказать о каком-то магазине?***
Полдень приносит плохие новости, субъективно говоря. Объективно ничего нового не открывается. Пробираясь в библиотеку, чтобы продуктивно провести хотя бы часть своего времени и по возможности найти способ нарушить ритуал, Гарри слышит знакомый смех, на который отвечает знакомый ворчливый голос. Рон и Гермиона. Хотя Гарри надеялся на обратное, она, по-видимому, вернулась к философии Света и Ордену. Когда-то она выражала сомнения, но кажется, притяжение ее родственной души оказалось сильнее ее желания думать самостоятельно. — Будь осторожен! — другой знакомый голос упрекает Рона — Разве ты не помнишь, как мы в последний раз видели «Дыхание Дракона», и ты с Малфоем чуть не сожгли теплицу? Гарри торопится уйти быстрее. Ритуал. Исключить свитки и книги, которые Ворлост уже просмотрел. Собрать информацию, которую он сможет найти в библиотеке Блэков. Попробовать построить новую теорию. Как-нибудь нарушь ритуал. Спокойно, спокойно, спокойно. Глубокий вдох. Гарри сможет это сделать. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох. Выдох. Вдох и выдох. Спокойствие. Все в порядке. Гарри не видел, как его бывший лучший друг тусуется со своими школьными врагами, смеется, веселится и радуется, когда Гарри беспокоится о нем, когда его держат взаперти всего в десяти комнатах от него, морят голодом и травят зельями, когда связь его души подавляется и сводит с ума его вторую половинку. Этот поступок, Гарри знает, он не сможет простить. Глупые необоснованные убеждения и поспешно сказанные слова он может забыть, но это… это окончательное предательство он никогда не сможет игнорировать. Гарри решительно идет дальше, пока его не окружает знакомый запах старых книг. Это даже иронично, что ли. Именно дружба с Невиллом заставила его оставить библиотеку в Хогвартсе и портрет ради чего-то большего, чем уроки и краткие визиты к домовым эльфам, и теперь именно эта дружба заставляет его бежать к книгам. Гарри решительно изгоняет из головы все мысли о Невилле и склоняет голову над полками и грудами книг. У него есть заботы поважнее, чем друг, ставший врагом. Ночью он почти засыпает на столе. Кричер трясёт его, пока он не заставляет свое измученное тело споткнуться о кровать, в которой ему снится сон о том, как он шагает по своему замку, своему дому, передвигаясь почти бегом. Он подходит к знакомому портрету и уходит от него назад, раз, два, три. Как только дверь открывается, он чувствует поразительный прилив ясности. Тем не менее, он идет вперед, почти притянутый к бесценной диадеме, теперь лишенной жизни. Отдаленная часть него осознаёт шаг назад от пропасти безумия и неохотно заключает, что библиотечный портрет был прав в своем утверждении о крестражах, вызывающих безумие. Большая часть его сосредоточена на проблеме, которая привела его сюда: ритуале и местонахождении Гарри. Почти сразу приходит на ум решение второго вопроса: Штаб Ордена. Дом Блэков. Гри-что-то-там. Защищен чарами Фиделиус. Маловероятно, что Северус знает секрет. Никакого другого шпиона у него нет. Но есть домашний эльф. Какое-то имя, на которое он жаловался — Критчер. Эльф наверняка знает это место и принадлежит к Семье Блэк — Семье Беллатрисы. Она сможет призвать его, и Критчер обязательно расскажет ей секрет, если это поможет Гарри. Он рассказывал ему, как полюбил его Критчер. Беллатриса все еще находится в коме из-за ран, полученных во время нападения. В ближайшие несколько дней она должна поправиться, но он сомневается, что его психическое состояние останется таким же уравновешенным к этому моменту. Однако попытка поторопить целителя не приведет ни к чему, кроме новых проблем в будущем, а Беллатриса слишком лояльна ему, а Рудольфус слишком важен, чтобы рисковать последствиями из-за слишком большой спешки и слишком малой заботе. Если понадобится, он пойдёт на это, но пока он может продержаться. Но на случай непредвиденных обстоятельств не помешал бы запасной план — как сова! Хедвиг? Необычайно умная, он видел её в своих видениях, и необыкновенно привязанная к Гарри. Она должна быть в состоянии добраться до него, невзирая на преграды. А пока он может в миллионный раз пересматривать свои записи в надежде найти что-то против этого проклятого ритуала…***
В каком-то смысле Гарри даже благодарен за то, что вчера услышал Невилла. Благодаря этому это не становится такой уж неожиданностью, когда на следующий день он спускается к завтраку и вежливо предлагает Молли Уизли помощь, которую она тут же отвергает, чуть не плача от того, что он «такой хороший мальчик!», и тут же видит Невилла. Это немного странно. Гарри уверен, что за столом сидели и другие люди, и что эти другие люди разговаривали, и что он ел еду, но он ничего из этого не помнит. Все, что он может вспомнить, это Невилл и то, как его улыбка из открытой превращается в неловкую, когда он видит Гарри. Гарри изо всех сил старается игнорировать все это и убегает обратно в библиотеку. Ничего, по-прежнему, и безумие продолжает приближаться.***
Забудь об Албании, забудь о том, как это быть чем-то меньшим, чем призрак, эти воспоминания уже не худшее, что когда-либо случалось в его жизни. Как там он? С ним хорошо обращаются? Он голодает? Его пытают? Его настраивают против него? Единственное, что утешает его, это слова, его слова, все такие же красные, не ставшие мертвенно-серыми. Он жив, он жив, он дышит, шепчет, говорит. Именно этот гимн заставляет его продолжать поиски. Он жив, он жив.***
Гарри спешит читать, едва не разрывая книги от скорости перелистывания. Его родственная душа сосредоточена на том, чтобы вызволить его, поэтому ему следует сосредоточиться на поиске способа отмены ритуала. Ничего, ничего, ничего, ничего. Это невозможно. Библиотека Блэков так же стара, как и сама Семья. Она была здесь до того, как был изобретен ритуал, и будет существовать еще долго после того, как он будет потерян во времени. Почему же нет информации о нём? Нет даже инструкции, как его провести, которую ожидал увидеть Гарри. Хотя это и не было бы идеальным вариантом, он, возможно, каким-то образом смог бы создать контрритуал. На этот раз Министерству удалось сдержать запретное знание в своих собственных залах, и результаты оказались катастрофическими. Переживет ли Волшебный Мир еще одну войну с безумным Ворлостом? Будут ли они готовы встретиться с сумасшедшим Гарри? У него нет неправильных представлений о том, где он окажется в конце этого — и разве это не зрелище? Две родственные души, обе стремятся отомстить тем, кто их обидел, работают вместе, но не могут быть родственными душами, одна вечно жаждет получать, а другая вечно жаждет отдавать. Он не может представить себе более жестокой судьбы для мира, потому что он сгорел бы дотла только из-за намека на возможность благодаря этому восстановить связь душ. Если он внимательно прислушается к себе, он уже может услышать это, шепот, который говорит ему просто сдаться, сдаться, просто уничтожить их всех, просто сбежать к своей второй половинке и надеяться, что близость сделает то, чего не могут сделать исследования. Мерлин, он надеется, что сможет быстро найти решение.***
Безумие так близко, что он может чувствовать его дыхание на своём лице, как будто оно просто ждет, когда он, наконец, признает свою неудачу. Страшно, как спокойно он себя чувствует здесь, стоя у пропасти. Он делает глубокий вдох и заставляет себя продолжать. Это вспышка чувств, наконец достигшая его? Нет, нет, нет. Ничего, ничего, ничего. Всё ещё ничего! Остановиться. Подышать. Продолжить. Пещера, заполненная теми, кто когда-то выступал против него. Чаша, наполненная невообразимо опасным ядом. Медальон, наполненный не его душой, а письмом. Регулус Блэк! Если бы он еще не был мертв, он бы расщепил его на крошечные кусочки за это предательство! Разве он не мог его разрушить, вернуть ему душу, вместо того, чтобы подвести его в этот самый важный момент? Машинально он возвращается в замок. Куда он мог его положить? Конечно же туда. В дом Блэков, место, в котором сходятся все дороги, в котором находится он. Его душа, его родственная душа, его разум. — Мой Лорд, Беллатриса пришла в себя! Злобная ухмылка непроизвольно расползается по его лицу. Время охотиться. Время отомстить. Время забрать обратно то, что принадлежит ему.***
Гарри просыпается, хватая ртом воздух. — Кричер! — ему удается только хрипеть. Приходит домовой эльф, озабоченно наморщив лоб. — Пора, — говорит Гарри и позволяет ухмылке расплыться по лицу, чтобы соответствовать его родственной душе.***
Конечно, это не происходит быстро. Как это могло произойти быстро? Беллатриса должна попытаться найти способ расспросить всех о приказах, которые, несомненно, получил Кричер. Хедвиг должна попытаться найти способ обойти защиту вокруг площади Гриммо. Ворлост должен попытаться найти способ оставаться в здравом уме достаточно долго, чтобы это произошло. И Гарри тоже занят. Он все еще не нашел решения для ритуала, и крайне сомнительно, что он найдет его в ближайшие несколько часов. Лучше атаковать прямо сейчас. Если ему не придется оставаться здесь надолго, он может перейти в наступление. Какая разница, готов ли будет Аластор Грюм содрать с него шкуру вечером, если к тому времени его здесь уже давно не будет? Поэтому он заботится о том, чтобы немного исправить свою внешность. Широко раскрытые глаза, взлохмаченные волосы, темные круги под глазами. Он надевает одежду специально немного великоватую ему, чтобы казаться еще более уязвимым и болезненно тощим. Немного неровной походкой он вваливается на кухню. — Вам нужна помощь, миссис Уизли? — тихо спрашивает он. С доброй улыбкой Молли Уизли отказывается. Когда она поворачивается к нему лицом, ее улыбка гаснет, и она хмурится. — Ты хорошо себя чувствуешь, Гарри? Ты выглядишь немного… Когда она замолкает, Гарри с легким головокружением спрашивает снова: — Вам нужна помощь, миссис Уизли? — Гарри, ты хочешь сесть? Давай сюда, садись. Ты выглядишь очень нездоровым. — взяв его за руку, она ведет его к стулу рядом со столом. Гарри следует за ней на дрожащих ногах, заставляя свои руки дрожать. Она еще какое-то время разговаривает с ним, потом о нем с остальными, все задаваясь вопросом, не заболел ли он. Аластор Грюм хмыкает: — С ним все будет в порядке. Мальчик просто устал. Это прекрасно, что Грюм пришёл на кухню. Молли Уизли сердито смотрит на него и готовится дать понять, что она до сих пор не забыла и не простила инцидент с Веритасерумом, и что сейчас ему лучше держать рот на замке, когда Гарри одиноко, но отчетливо спрашивает: — Где он? — Кто? — спрашивает Молли Уизли, оглядываясь в поисках того, кого здесь нет. Сириус протискивается сквозь толпу, опускаясь на колени перед Гарри. — Что случилось, щеночек? У тебя галлюцинации? Гарри переводит глаза на Сириуса, делает их большими и водянистыми. — Где он? Он всегда был рядом, и я всегда его чувствовал, но теперь его нет. Его здесь больше нет, Сириус. Почему его больше нет? — Я не… я не понимаю, о чем ты говоришь, щеночек. Кого больше нет? — он успокаивающе кладет руку поверх руки Гарри, за которую тот тут же цепляется, как за спасательный круг. — Он умер? Почему ещё он мог исчезнуть? Но почему слова все еще красные? Как он может быть мертв, если слова красные? Как он может не быть здесь? Куда он исчез? Пока Гарри продолжает говорить, Орден замолкает, и они один за другим приходят к пониманию. Молли Уизли озвучит очевидное. — Ритуал подавления душевных уз? — Но он был запрещен, — едва слышно говорит человек сзади. — Вы действительно ему верите? — требовательно спрашивает Аластор Грюм. Он хромает до середины комнаты, поворачиваясь к членам Ордена, как театральный актер, обращаясь к публике, завершая свою реплику грандиозными движениями рук — Поттер не знает, о чем говорит. Ему сколько, шестнадцать? Семнадцать? Пятнадцать? Он просто ребенок. Он ничего не понимает. Не воспринимайте его слова так серьезно. Этот ритуал был запрещён, и только высокопоставленные сотрудники Министерства знают о нем больше подробностей. Как кто-то мог использовать его на Поттере? Как только Аластор Грюм начинает говорить, Гарри замыкается в себе и начинает дрожать, как будто опять испытывает страх. Он прижимается ближе к Сириусу, в основном, чтобы скрыть выражение лица. Последнее предложение было практически признанием вины и руководством, описывающим, как именно Аластор Грюм это сделал. Он правда хочет после того, как его поймали на использовании на Гарри Веритасериума, продвигать идею о том, что Гарри является просто невежественным ребенком? Превращение Гарри в глазах остальных Орденцев в ещё более невинного маленького ребенка также делает ритуал в их глазах ещё более ужасным. Возможно, стратегия поведения Грюма и сработала бы, если бы не случилась вся эта катастрофа с Веритасерумом, но она произошла, и Молли Уизли вышла на тропу войны. — Вы хотите сказать, что не только травили Гарри Веритасерумом, но и оторвали его от родственной души?! — визжит она. Все вокруг нее начинают согласно кивать. Когда начинаются крики, и Гарри начинает видеть, как образ его дяди накладывается на реальных кричащих взрослых, Сириус поднимает его и выводит из комнаты. Они попадают в спальню Гарри, где их уже поджидает встревоженная Вальбурга. — Как всё прошло? — она приветствует Гарри, не обращая внимания на Сириуса, что является большим шагом вперед в их отношениях по сравнению с ехидными комментариями в прошлом. Все еще бледный, Гарри может только пожать плечами. — Может быть, они окажут на него давление, чтобы он отменил ритуал. Вальбурга бормочет себе под нос несколько слов, которые не должны принадлежать устам такой дамы, как она. Тем временем Сириус застывает на месте. — Ты имеешь в виду… Он действительно это сделал? — Сириуса начинает трясти, его руки сжимаются в кулаки, а на лице появляется гримаса гнева — Это была не игра? Он действительно использовал этот ритуал? Ты не придумал это? Гарри поднимает руку, которая дрожит больше, чем он хотел бы признать, и откидывает волосы назад. — Если бы я что-то выдумывал, я бы использовал что-то более правдоподобное и менее легко опровергаемое. Сириус скалит зубы, как собака, готовая зарычать и укусить. — Этот… этот человек посмел так поступить с моим крестником? Гарри, клянусь тебе, я буду бить его, пока он не отменит ритуал и не отпустит тебя, а потом я забью его до смерти! — Успокойся, Сириус! — Вальбурга бросает многозначительный взгляд на Гарри. Вырвавшись из мыслей об убийстве, Сириус помогает Гарри сесть на кровать. — Что происходит? — в его тоне чувствуется паника — Гарри, скажи мне, что происходит! Это отсроченная реакция на Веритасериум? Ты видишь сны о своей родственной душе, ощущаешь его? Давай, скажи мне! — Дай мальчику подышать, дурак! — как только Вальбурга обращается к Гарри, ее голос смягчается — Сделай глубокий вдох, Гарри, вот так… Расслабься и дыши, а когда почувствуешь, что готов, скажи нам, что не так, и мы постараемся это исправить. Кричер! Горячая чашка чая поможет ему успокоиться. Гарри следует ее совету и концентрируется на своем дыхании. Вдох — выдох. Спокойный и уравновешенный. Вдох — выдох. Когда Гарри снова более или менее приходит в себя, он цепляется за чашку чая, такую горячую, что она почти обжигает ладони. Сириус сидит на корточках перед ним, все еще глядя на него с беспокойством. Вальбурге не намного лучше, морщины беспокойства покрывают ее нарисованное лицо. Кричер держит портрет так, чтобы ей было лучше видно Гарри, сам он выглядит ничуть не спокойнее остальных в комнате. — Извините меня, — бормочет Гарри. — Неважно, щеночек, расскажи мне, что произошло! Очевидно, что ты здесь не виноват, — горячо уверяет его Сириус — Это из-за Грюма? Если это так, клянусь… Гарри задумался, потягивая чай, чтобы выиграть время. На самом деле есть только одно вероятное объяснение. — Наверное, это из-за ритуала, — говорит он, морщась, когда на его пересохших губах открывается порез — Связь Во… моей родственной души, со мной подавлена. Он ничего не может получить от меня, ни чувств, ни видений. В то же время связь не разрывается так, как если бы я был мертв, поэтому он снова и снова тянется к пустоте, но терпит неудачу при каждой попытке. Это забирает всю его энергию. Чувствуя это, моя магия пытается помочь ему, давая ему необходимую силу, которую он немедленно использует, чтобы попытаться отследить ее до меня, что невозможно и стоит ему ещё большей энергии, что заставляет меня посылать больше, и так по кругу. Добавь к этому, что он постоянно меня ищет, и что он не самый вменяемый и без всего этого стресса и последствий ритуала… — Чем я могу помочь тебе, щеночек? Скажи мне, и я сделаю это. Гарри встречается с решительным взглядом Сириуса и понимает, что тот не шутит. — Тебе нужно поработать над Молли Уизли, рассказать ей про моё плохое самочувствие или что-то в этом роде, чтобы она заставила Аластора Грюма отменить ритуал. Затем вы должны приказать Кричеру рассказать Беллатрисе Лестрейндж секрет этого дома. На лице Сириуса расцветает понимание, но он только кивает, готовый пожертвовать своими друзьями и убеждениями ради своего крестника. Он уходит, не сказав больше ни слова. Такова сила этих уз, выкованных родителями в младенчестве и сохраняющихся всю жизнь. Гарри может только надеяться, что он будет таким же хорошим крестным отцом для Пака, как Сириус для него. Что происходит дальше, Гарри знает только по крикам, которые иногда доносятся до него. Молли Уизли кричит на Аластора Грюма. Затем наступает очередь Сириуса. Наконец, Грюм кричит в ответ. В конце концов, они все кричат одновременно, один пытается превзойти других по громкости. Их крики становятся всё громче и громче. Что-то заставляет их ненадолго остановиться, после чего Молли Уизли и Сириус становятся в два раза свирепее в отстаивании своей позиции. Ах. Аластор Грюм, должно быть, признался. — Отлично! — наконец ревет он — Отлично! Я отменю его! Но клянусь, если это приведет их прямо сюда, это будет на вашей совести! — Ты имеешь в виду, что если его родственная душа разозлилась из-за того, что он вот-вот сойдет с ума из-за незаконного ритуала, проведенного против его воли, и придет искать возмездия, ты будешь совершенно невиновен? — Сириус почти лает в ответ. После еще одного раунда неразборчивых криков, отчетливая пара шагов спешит прочь. Через несколько мгновений в комнату врывается Сириус, чтобы сообщить Гарри: — Он все исправит. Это займет у него около тридцати минут, — он колеблется на мгновение — Что мне делать после того, как я отошлю Кричера? Должен ли я… должен ли я спрятаться? Гарри тоже на секунду колеблется. — Это было бы к лучшему, но… ты сможешь сделать это? Ты знаешь, что будет дальше. Сможешь ли ты стоять в стороне и просто позволить этому происходить? Сириус резко бледнеет, но отвечает на вопросы. — Они были моими друзьями до того, как бросили меня гнить в Азкабане, а потом заперли здесь. Нет, нет, постой, не оскорбляй никого, ма! Вальбурга реагирует с изяществом, которого от нее стоило ожидать. — Я не знаю, где я ошиблась с твоим воспитанием, сопляк! Теперь упакуй и запечатай библиотеку. Давай, у нас не так много времени! Эти книги слишком ценны, чтобы их уничтожать! Никакого безделья! Сириус салютует с притворно-серьезным лицом и искоркой озорства в глазах, хотя они и не такие яркие, как обычно, отягощенные выдающимся предательством, которое он вот-вот совершит. — Да, мэм! Немедленно, мэм! Сию минуту, мэм! Вальбурга непонимающе смотрит, как Сириус выходит из комнаты под воображаемую мелодию марша у себя в голове. Гарри задается вопросом, откуда взялась эта идея перейти к фарсу в такой серьезной ситуации. Вскоре Вальбурга берет себя в руки и поворачивается к Гарри. — Прежде чем ты уйдешь, Гарри, я хотела сказать… Я сожалею о том, что произошло в этих стенах. Мне больно, что дом моей Семьи принес тебе столько горя. — Не извиняйтесь за это! Вы не имели к этому никакого отношения. Вы и Кричер, а также Сириус были самыми лучшим во время моего пребывания здесь, — Гарри улыбается, чтобы успокоить ее. Уже чувствуя себя лучше, он решительно встает. Это побочный эффект отмены ритуала? Появляются первые намеки на чувства, исходящее от Ворлоста, чувства, которые Гарри связывает с тем, что Ворлост получает от него эмоции и реагирует на них. Или это только галлюцинаций, которые начались у Ворлоста? Такие уже бывали, в таких случаях он торжествовал секунду, думая, что почувствовал что-то от Гарри, только чтобы снова и снова разочаровываться, ловя себя на самообмане? Это не имеет значения. — Ты меня почти не слушаешь, — без презрения и обиды говорит Вальбурга. Гарри краснеет от смущения и заставляет себя сосредоточиться. Однако Вальбурга отмахивается от его внимательного взгляда — Все в порядке. У тебя есть дела поважнее, чем слушать старую покойницу. Иди и делай то, что нужно. Мы поговорим в следующий раз, когда ты придёшь в этот дом. С комом в горле Гарри кивает. Ни один из них не упоминает, что это вполне может быть последний раз, когда Гарри находится на площади Гриммо. Если этот дом по-прежнему будет штаб-квартирой Ордена, Гарри, вероятно, будет заперт, если его снова приведут сюда. Если будет битва, возможно, либо поместье, либо оригинальный портрет Вальбурги будут уничтожены. Если все пройдет хорошо и война закончится, у Гарри может не быть возможности вернуться еще долго, если он вообще хоть когда-нибудь сможет сделать это. Тем не менее, он упаковывает те немногие вещи, которые он оставил вне своего чемодана, и поистине безумное количество книг, которые Вальбурга заставляет его взять. Сириус, будучи противником Темной Магии, ничего не имеет против. Когда Гарри осторожно сообщил ему, что Вальбурга хочет подарить ему половину библиотеки Блэков, он лишь объясняет: — Это к лучшему. Ты сможешь использовать их, и они не будут просто лежать без дела. Несмотря на все, что я знаю, темная магия очень похожа на светлую магию, я просто не могу заставить себя использовать ее. Она была использована, чтобы совершить так много злых дел, Гарри, чтобы принести столько зла миру. Из-за этого погибло так много моих друзей, что я даже смотреть на эти книги не могу, не вздрагивая при этом от отвращения. Видишь, какой я жалкий? Когда его сухой смех сменился слезливыми рыданиями, Гарри прижимает его к себе и молча обещает себе сделать все возможное, чтобы уберечь Сириуса от жестокостей войны. Теперь, вспомнив об этом, Гарри разыскивает Сириуса, который упаковывает более или менее безобидные книги, оставленные семьёй Блэк, в основном о самой семье или сухие тексты о законе, этикете и бизнесе, большинство из которых устарели уже как минимум на пятьдесят лет. Без перехода Гарри выпаливает: — Тебе следует уехать из страны. Сириус останавливается, убирая потрепанный экземпляр путеводителя по идеальному чистописанию. — Зачем? — В этом есть смысл, — говорит Гарри, с энтузиазмом увеличивая громкость по мере того, как идеи приходят ему в голову — Ты ненавидишь войну и насилие. Ты ненавидишь Пожирателей Смерти за их деяния во время войны и за то, во что они верят. Ты ненавидишь Орден за то, что он не помогли тебе, когда ты больше всего в них нуждался, и запирали тебя, когда все, что тебе было нужно, это свобода. Ты все равно не сможешь быть свободным в Великобритании. Так что тебе стоит просто уехать. Отправляйся в путешествие и посмотри мир. Ты говорил мне, что раньше любил путешествовать. — Но я всегда путешествовал с… с Джеймсом, Питером и Ремусом! — Тогда бери профессора Люпина и отправляйтесь вместе! И даже если он не захочет ехать, ты встретишь в поездке новых людей. Что тебя здесь держит? — Я не смогу помочь тебе, если я буду там! — Я справлюсь сам, Сириус, не беспокойся обо мне. Ты же видишь, как я справился с этой ситуацией, и скоро я снова буду в безопасном месте. Сириус бормочет: — Это не так обнадеживает, как тебе хотелось бы, — но при этих словах Сириус всё же начинает выглядеть более убежденным. Гарри смягчается. — Не волнуйся за меня. Я смогу найти выход, как всегда это делал. Но ты — тебя десять лет незаконно держали в заключении и пытали, и теперь ты снова взаперти. Тебе нужно выйти и сосредоточиться на том, чтобы прийти в себя и выздороветь. Сквозь твои щеки я почти вижу зубы. — Дерзкий щенок, — фыркает Сириус, но выглядит так, будто действительно обдумывает это. — И профессор Люпин тоже не очень хорошо выглядит. Кто знает? Может быть, вы найдете его вторую половинку в своих путешествиях. Может, и твою? Гарри с надеждой смотрит на Сириуса, который громко смеется и наконец соглашается. Полный решимости, он вскакивает на ноги и выбегает из комнаты, крича: — Я пойду спрошу Ремуса! Гарри качает головой в ответ на его поведение и снова начинает уменьшать книги и складывать их в сундук. Кстати говоря… где его палочка? Прежде у него не было потребности в её использовании и он был слишком осторожен, чтобы попросить об этом, но теперь, когда Ворлост вот-вот постучит в двери, она очень ему нужна. Недолго думая, он призывает её к себе. Удивленные крики приходят вместе с палочкой. Молли Уизли следует за летящей палочкой, хотя она сразу же отступает, когда он рассказывает ей, что палочка его и что некоторое время назад у него её забрали. На самом деле, Гарри должен помешать ей броситься к Аластору Грюму, чтобы прервать его посреди ритуала ради выражения своего неудовольствия. К счастью, она знает, что магия, которую сейчас использует Аластор Грюм, слишком опасна, чтобы ее можно было прервать, и слишком сильна, чтобы он мог остановиться сейчас, не причинив большого вреда себе и, по крайней мере, половине дома. Вместо этого она суетится вокруг Гарри, и он просто позволяет этому происходить. Кричер снова появляется в доме, кланяясь Гарри и оскорбляя Молли Уизли, пока она не угрожает ему тем, что его могут просто выгнать из этого дома. Значит, осталось всего несколько минут. Гарри делает глубокий вдох и надеется, что все будет хорошо.***
Двери падают с грохотом, который предупреждает всех в доме о том, что что-то происходит. Взрослые быстро готовятся к бою и провожают «детей» вверх по лестнице. Самая младшая — Джинни, которая категорически возражает против того, чтобы ее убрали с поля боя, несмотря на то, что она еще не достигла совершеннолетия, и если она использует палочку, это приведет только к тревоге в Министерстве, что может привести к еще большему количеству врагов. Гарри уверен, что они вряд ли смогут справиться с этим. Ворлост в бешенстве и хочет, чтобы все прошло идеально. Он соберет армию кровожадных Пожирателей Смерти, чтобы отомстить. Этот маленький Орден не сможет сделать ничего против них. В этом поместье нет даже ловушек на случай вторжения! Немного позже по лестнице доносится характерный шум огня заклинаний и сражений. Гарри смотрит на время. До отмены ритуала еще десять минут, и Аластор Грюм сможет присоединиться к битве. Точно так же десять минут до того, как Ворлост и Гарри снова будут неразрывно связаны душами. Гарри не может ждать, но он знает, что нельзя недооценивать силу параноидального бывшего аврора. Он спускается вниз, избегая комнаты, где прячутся его ровесники, и останавливается на вершине лестницы, чтобы посмотреть на поле битвы. Орден оказывается умнее, чем он думал, и использует стратегию. Они забаррикадировались во многих комнатах и коридорах, ведущих от главного входа. Пожиратели Смерти, которые могут идти по этому коридору только один за другим через узкую дверь, открыты для их атак, но на каждого, кого они убивают, приходят еще двое, расползающаяся масса, неотличимая от другой, надвигающаяся угроза. Вскоре один из Пожирателей Смерти соорудил себе маленький щит из части двери и открыл ответный огонь. Затем входит Беллатриса Лестрейндж. Она угрожающе хихикает и продвигается по коридору, не заботясь о собственной безопасности. К счастью, Рудольфус Лестрейндж идет прямо за ней и берет на себя ее защиту. В течение нескольких секунд они вдвоем взламывают все щиты и обереги, защищающие два коридора, и члены Ордена атакуют их множеством заклинаний, чтобы отомстить и защитить себя, пока другие приходят им на помощь, к большому удовольствию Беллатрисы Лестрейндж. Итак, битва накаляется, пока вдруг в вестибюле не наступает тишина — прибыл Ворлост. Гарри позволяет своим глазам блуждать по нему, оценивая его внешность, как человек, заблудившийся в пустыне, смотрит на стакан воды. Он… не очень хорошо выглядит. Его щеки ввалились, волосы взлохмачены и не расчёсаны, тёмные, почти чёрные тени окружили его глаза. В его глазах мелькает искра знакомого и ненавистного безумия. Он одет в черную боевую мантию, вооружен до зубов, угрожающе размахивает палочкой. — Какого черта он здесь делает? — кричит член Ордена, привлекая к себе внимание и огонь заклинаний. Он падает с визгом и загорается. Гарри тушит его до того, как деревянный пол, а вместе с ним и все поместье, успевают загореться. — Гарри Поттер, — шипит Ворлост с явным восхищением в голосе. — Лорд Волдеморт, — отвечает Гарри, не желая использовать имя, которым он называет его только наедине. — Нет, Гарри! Беги! — кричит ему кто-то. Гарри игнорирует их, делая первый шаг вниз по лестнице. Ремус Люпин появляется рядом с Гарри, чтобы… защитить его? Охранять его? Он пытается заставить его спрятаться. Разве Орден не пытался заставить его сражаться с Ворлостом с тех пор, как Дамблдор впервые услышал пророчество? Почему профессор Люпин пытается остановить его именно сейчас? — Сейчас неподходящее время, Гарри… Где, во имя Мерлина, Сириус, когда он так нужен… Защити себя и уходи! Пожалуйста, умоляю тебя, Гарри, спасайся! Он напряженно смотрит в глаза Гарри, пытаясь убедить его. Гарри хладнокровно делает шаг вперед, чуть убирая их обоих с пути летящего заклинания. Серьезно, идет ожесточенная битва, а профессор Люпин стоит спиной к ней в очень уязвимом положении? — Не волнуйтесь, — немного холодно говорит Гарри, понимая, что приглашение Сириуса отправиться в путешествие, должно быть, было отклонено, — я там, где должен быть. С этими словами он спускается по лестнице и оказывается в эпицентре битвы. Гарри старается уклоняться от всех заклинаний, если это возможно, и защищаться. Он не участвует ни в каких битвах, просто проходит мимо них в поисках Ворлоста, стараясь отсчитывать время. Почти завершён, ритуал почти завершён. На него нападает Пожиратель Смерти. Разве она не узнала его или не знает о его важности для своего Господина? Это уже не важно. Он отбрасывает ее в сторону быстрым заклинанием. Члена Ордена, преграждающего ему путь, ожидает та же участь. Постепенно он пробирается сквозь потасовку, шаг за шагом приближаясь к своей цели. Перед ним падает зеленовато-серый шар. Он около полусантиметра в диаметре и совсем не отскакивает. Он прилипает к полу, как будто он намного тяжелее, чем кажется. И… и как будто он достаточно горяч, чтобы прожечь дыру в полу. Гарри немедленно стреляет водой в семечко Драконьего Воздуха. Жидкость испаряется при контакте, затягивая всю комнату дымом и паром. Он покрывает семечко толстым слоем льда, надеясь уберечь здание от пожара, и бежит под покровом пара вперёд. Наконец, он видит знакомую форму. — Уходим! — кричит Гарри, но он находится ещё слишком далеко. Он подбегает к Ворлосту, пытаясь заставить его услышать. — Ворлост, уходим! Ритуал почти завершен, уходим сейчас! Ворлост останавливается в своей дуэли с чем-то вроде половины клана Уизли и кивает. Он возводит барьер, чтобы выиграть немного времени, чтобы приказать своим людям отступить. В этот момент душевная связь вспыхивает снова. Гарри понимает это по тому, как облегченно расслабляются плечи Ворлоста. Однако, как только он поворачивается, чтобы уйти, Аластор Грюм встает позади него. — Только через мой труп! — кричит он. Заклинание вылетает из его палочки. Ворлост поднимает новый щит. Поздно. Удар. С шипением Ворлост отстраняется, едва уклонившись от второго заклинания. Что ударило Гарри? Жгучая боль в животе. Пол приближается. Почему все так темно? Его обнимают теплые руки. Его родственная душа. Он в безопасности в этих объятиях. Он погружается в темноту со вздохом облегчения. Или боли? Он больше не может сказать точно. Это все одно и то же. Там сплошная темнота. Пока это не так. Он снова бежит через поместье, не обращая внимания на собственную рану. Зачем кому-то возиться с ней, когда его родственная душа умирает прямо у него на глазах? Проклятый Грюм, проклятое заклинание, проклятое зелье! Варить его нужно тридцать часов. Его второй половинке повезёт, если у него есть еще хотя бы тридцать минут! Остаётся только одно. — Мой Лорд, присядьте, пожалуйста! Позвольте мне обработать вашу рану, умоляю вас! Слезы Феникса. Проклятая птица Дамблдора! — Вы не можете оставить эту рану без лечения, мой Лорд. Как вы вообще сейчас стоите? Вам срочно нужна помощь! Которая бесследно исчезла много лет назад. Он так радовался этому, когда-то. Это был знак того, что старый дурак слабел. Знак того, что его родственная душа сейчас умрет. Еще один феникс? — Она может быть смертельна, мой Лорд! В Бразилии. По крайней мере, один час аппараций, чтобы добраться туда, не говоря уже о том, чтобы убедить глупую птицу и вернуться. Слишком долго. Все это чертовски долго! — Мой Лорд, пожалуйста, ваша рана!.. И слезы феникса слишком редки, чтобы просто найти их — подождите. — Уже будет трудно полностью залечить вашу рану, не ухудшив ее состояние, мой Лорд! Сундук родственной души. Слезы Феникса. — Мой Лорд…— всхлип — Мне очень жаль, мой Лорд… Мы отомстим за вас, клянусь! Мы будем ждать вас снова, мой Лорд! На этот раз мы не позволим запереть себя, милорд, обещаю! Аппарация в свое поместье. Бегом в секретную комнату. Там сундук. Там флаконы. Там спасение. Гарри просыпается со вздохом. Его руки автоматически летят к животу, пытаясь найти рану, которая, как он знает, там есть, но не находят ничего, кроме окровавленных остатков одежды. Он моргает от света, слишком яркого для его слабых глаз, и обнаруживает, что над ним стоит Ворлост, а на заднем плане прячется Беллатриса Лестрейндж. Он выдавливает слабую улыбку, поднимая руку, чтобы коснуться щеки Ворлоста. На мгновение его наполняет двойное чувство восторга. Затем… Вниз. На пол. Мёртв. Гарри знает это даже раньше, чем Беллатриса Лестрейндж. Там, где были только триумф, восторг и облегчение, теперь нет… ничего. Ни проблеска чувства. Нет ничего похожего на мысль. Нет видения. Ничего такого. Все становится черным. Он ушел. Он исцелился, а его родственная душа ушла.