***
Гарри с головой уходит в исследования. Он пытается просмотреть все книги и свитки в особняке, в котором жил Ворлост, но удобное заклинание, которому библиотечный портрет научил его еще на первом курсе, не работает, так что ему приходится перебирать их все вручную, чтобы найти хоть намек на то, что могло бы помочь. Но Гарри готов к этому. При помощи Лавли он находит самый неудобный стул во всем особняке и пытается думать о том, как это поможет ему не спать, а не о боли в спине. Его диета полностью переключается на еду, которую можно быстро съесть, не потратив ни капли своего внимания на приём пищи. Уютный ночной напиток после ужина заменяется зельем, не дающим заснуть. На второй день, когда Гарри без сна просматривает совершенно не относящиеся к делу тексты и думает только о Ворлосте и крепком кофе, которым Лавли любезно снабжает его, Гарри чуть не сползает со стула, засыпая. К Лавли присоединились некоторые другие домовые эльфы, все заламывали руки у двери, желая, чтобы он позаботился о себе должным образом, но не смея что-либо сказать. Честно говоря, Гарри вот-вот сдастся. Он знает эту библиотеку почти так же хорошо, как и Ворлост, поэтому серьезно сомневается, что здесь есть хоть какая-то информация о воскрешении, о которой не знал бы Ворлост. Стресс, в котором он находится, и частые воспоминания о… мгновенном выходе из тела Ворлоста тоже не помогают ему сосредоточится. Он не может сосредоточиться в этом новом, незнакомом месте, которое так сильно напоминает ему о Ворлосте. Ему нужно вернуться в школу. Как бы он не хотел этого признавать, Хогвартс сейчас для него лучший выбор. Мало того, что он может похвастаться наличием одной из лучших библиотек в Европе, там также есть библиотечный портрет, который, несомненно, сможет помочь Гарри. У него также есть все книги, которые были изъяты из Хогвартса. И заклинание поиска работает там, так что исследования Гарри там должны пойти намного быстрее. Но… Гарри не хочет уходить отсюда. Это похоже на маленькое гнездо, теплое и безопасное, вдали от всех ужасов реального мира, здесь, в объятиях особняка Ворлоста, и Гарри не хочет покидать его и смотреть в лицо реальности. В реальности Ворлоста больше нет. В этом же замке Гарри может притвориться, что Ворлост просто отправился на одну из своих встреч, что он опаздывает и что он скоро ворвется, извиняясь за задержку и сердито бормоча о новой глупой идее, пришедшей в голову его Пожирателям Смерти, и что он возьмет Гарри за руку, чтобы провести в столовую, хотя оба знают, что Гарри вполне способен найти дорогу туда самостоятельно, и после ужина он отведет Гарри в маленькую комнату с камином, где заставит Гарри чувствовать неприятный вкус алкоголя и будет смеяться над гримасами, полными отвращения, которые он сморщит, и… Он не придет сегодня. Он и завтра не придет. Он вообще не придет, пока Гарри не удастся вернуть его. Или он мог бы поехать в Албанию и забрать его, вернуть в Англию, построить ему другое тело из глины, придумать с ним что-нибудь. Но есть ли он вообще в Албании? Является ли он даже бестелесным пучком призрака, которым он был, или он что-то совершенно другое? Он снова будет использовать грызунов и насекомых? Если да, то как Гарри должен найти его? Албания огромна, если вам нужно прочесать ее, чтобы найти конкретную, постоянно меняющуюся ошибку, которая продолжает двигаться. А что, если Ворлоста нет в этой стране? Что, если на этот раз его дух отправился в Азию? Или если бы он был в Албании, но уже начал пробираться в Британию? Что если- Гарри останавливает этот ход мыслей, пока он не впал в еще большую панику. Глубокий вдох. Пока он сосредоточится на том, что может сделать сам. Ему нужно найти ритуал, с помощью которого Ворлост возвращался к жизни в первый раз, или еще какой-нибудь с таким же эффектом. Если бы он только мог помнить! Гарри уверен, что Ворлост думал об этом ритуале в прошлом, прежде чем использовать его, но… ничего. Гарри пытается утешить себя, что даже если бы он попытался всё вспомнить спустя столько лет детали были бы настолько забыты, что они бы не смогли ему помочь. Лучше искать информацию в книгах, чем безуспешно цепляться за нити памяти. Зевок, за которым быстро последовал еще один. Разочарованный, Гарри сжимает кожу на руке так сильно, что ногти прорезают кожу. У него нет времени на сон. У него нет времени на размышления. У него нет времени думать о том, насколько нездорово его горе. У него нет времени ни на что, что не помогло бы Ворлосту вернуться. Решительный, он хватает ближайшую книгу, на самом деле не уверенный, что еще не просмотрел ее, и открывает ее. Он уверен, что одна из них должна содержать хоть какую-нибудь информацию. Так и будет.***
На четвертый день Гарри больше не может. Он почти не ел, а если и ел, то только по настоятельному почти приказу Лавли. Он почти не пьёт, а если и пьет, то только кофе, чтобы не заснуть. Он почти не спит, а если и спит, то лишь короткой минутной дремотой, от которой его будят кошмары. Он не принимал душ, не чистил зубы, даже не мыл руки после туалета, слишком боясь потерять лишнюю секунду времени. Это не означает, что его тело не имеет тех же ограничений, как и любое другое тело. Незадолго до того, как четвертый день превращается в пятый, Гарри теряет сознание. Он крепко спит целый день, а потом еще несколько часов, мучимый кошмарами. Когда он просыпается, его окружают обеспокоенные домашние эльфы, которых он безуспешно пытается уверить в своем здоровье, как физическом, так и психическом. Его мысли уже сосредоточены на книгах, которые ему нужно просмотреть. Когда он пытается сесть, его удерживает дюжина крошечных рук. — Добрая Душа Хозяина Гарри! — говорит Лавли твердым голосом — Вы нам нужны. Хозяин… — слезы наворачиваются на ее глаза, но она продолжает упрямо — Хозяин ушел, поэтому мы нуждаемся в вас, Добрая Душа Хозяина Гарри. Вы должны управлять нами, а мы должны помогать вам. Но вы должны рассказать нам, как! Верно. Мир за пределами тумана… Отсутствие Ворлоста накрыло Гарри. Он продолжает двигаться, не заботясь о том, что произошло. Гарри потрясен. — Продолжайте вести домашнее хозяйство, как обычно, — умудряется выдавить он — Ворлост… ненадолго ушёл, но я верну его, клянусь! Я просто… мне нужно сконцентрироваться на этом. —Мы понимаем это, Добрая Душа Хозяина, — говорит Лавли, — но это не меняет того факта, что сейчас вы нужны нам. Другой домовой эльф пищит: — Да, Хозяин Гарри! Вам доставляют письма, много, много писем. — Письма? — ошеломленно повторяет Гарри. Эльф с энтузиазмом кивает. — Может быть, они помогут вам, сэр! Гарри на это не надеется, но в том маловероятном случае, что эльф прав… — Принесите их мне, пожалуйста, — просит он. Эльфы кивают и неоднократно уверяют его, что сделают это, как только он что-нибудь съест. Гарри кланяется объединенным взглядам и воле эльфов и соглашается. Прочитав письма, Гарри очень дружелюбно и любезно спрашивает ближайшего домового эльфа, есть ли место, куда Ворлост ходит, когда хочет выговориться, и есть ли что-нибудь, что нужно уничтожить. Нерешительно эльф указывает ему на дерзкую ветвь коровьего растения-людоеда, растущего далеко за пределами предполагаемой досягаемости, но слишком опасного для эльфов, чтобы справиться с ним самостоятельно, и слишком небольшой проблемы, чтобы кто-то осмелился беспокоить Ворлоста. Гарри заботится об этом вопросе с максимальным старанием. Здесь он, скорбящий по своей второй половинке, пытающийся сделать так, чтобы его родственная душа вернулся в здравом уме, в целости и сохранности, а там… Люди празднуют. Темный Лорд Сами-Знаете-Кто, в конце концов был уничтожен Мальчиком-Который-Выжил, Спасителем всего, что является Добрым, Светлым и Лицемерным. Люди спасены от злых лап Тёмного Лорда, дети избавлены от его опасных и жестоких методов. Все благодаря героическому Гарри Поттеру, который последовал за раненым врагом в неизвестность, чтобы навсегда избавить от него землю. Рита Скитер пишет о его храбрости и мужестве в «Ежедневном пророке». Освобожденный таинственным Орденом героических дружинников из мучительного плена, героический Мальчик-Который-Выжил немедленно взял свою палочку и отправился за Тем-Кто-Обидел-Его. Произошла ожесточенная дуэль, и когда Спаситель нанес смертельный удар, чистое Зло, с которым он боролся, унесло его в неизвестном направлении. Все надеются, что он скоро вернется, чтобы насладиться славой своего светлого поступка; люди ждут, чтобы поздравить и поблагодарить его. Гарри думает, что он очень взрослый. Вместо того, чтобы выйти к этим людям, ожидающим, чтобы поздравить и поблагодарить его за потерю родственной души, и проверить, сколькими способами эти совершенно безопасные заклинания Света, которые они все так любят, могут уничтожить их всех, он вымещает свой гнев на этом невинном коровьем растении. Если бы он был Ворлостом, они бы уже плавали в своей крови. Ворлост… Чем он вообще здесь занимается? Почему его волнует, что говорят все эти люди или во что они верят? Единственное, что имеет значение, что должно иметь значение, это Ворлост. Зачем он тратит время здесь, когда мог бы потратить его на просмотр книг? Почти ругая себя, Гарри резко разворачивается и возвращается в библиотеку.***
День седьмой, Гарри официально сдается. Он неохотно собирает вещи, прощается с Лавли и другими домашними эльфами и аппарирует в Хогсмид. Выпуск «Ежедневного пророка» лежит на земле прямо перед ним. Гарри поднимает его, чтобы изучить. Та же ложь, что и прежде. Гарри Поттер здесь, Гарри Поттер там. Слава нашему Спасителю! Гарри не может удержаться от того, чтобы испепелить оскорбительный текст. Он быстро направляется к замку, совершенно не обращая внимания на двух или трех человек, которые внезапно останавливаются и пялятся на него, прежде чем быстро убежать, вероятно, чтобы предупредить «Ежедневный пророк» о новом явлении Гарри Поттера. Он просто идёт быстрее и пытается сохранять спокойствие. Еще до того, как он добрался до замка и библиотеки, Арвилл и Роуэн натыкаются на него. Они уводят его от потока студентов, выходящего из одной из теплиц. Они ведут его к Черному Озеру и идут так долго, пока не скрываются из виду каждого. — У тебя все нормально? — это первое, что они спрашивают. Гарри даже не может заставить себя улыбнуться. — Будет, — это все, что он говорит, не добавляя, что это произойдёт, когда Ворлост вернётся. Его рука обхватывает браслет, скрывающий его слова, защищающий их до тех пор, пока Ворлост не вернется и не сможет снова взглянуть на них. Они почернели. Забавно, как цвет, на который Гарри смотрел более десяти лет и с которым он никогда не хотел расставаться и изменение которого привело его почти в депрессию, может быть таким… уродливым. Если бы Гарри спросили прямо сейчас, он бы с уверенностью сказал, что его наименее любимый цвет — черный. Чернота невостребованной метки души. Слова его души стали чёрными после того, как Ворлост… временно покинул свое тело. Скоро, уверяет он себя, обещает он себе, скоро они вернутся к великолепному красному цвету, и тогда никогда больше не изменят свой цвет. — Что тебе нужно? — спрашивает Арвилл. Ее глаза сверкают решимостью, а губы сжаты в упрямстве, которое дает Гарри понять, что она не позволит держать себя подальше. Поэтому Гарри без колебаний отвечает: — Библиотека. Он еще не исчез окончательно. Мне нужно найти способ вернуть его. Он даже не останавливается, чтобы подумать, предадут ли его Арвилл или Роуэн. Он доверяет им. Тут же Роуэн спрашивает: — Чем мы можем помочь? Гарри какое-то время молчит, но не может сдержать любопытства. — Почему вы хотите помочь ему? Он делал ужасные вещи, заставлял других делать ужасные вещи, планирует сделать еще более ужасные вещи. Разве вы не предпочли бы, чтобы он не возвращался? Роуэн и Арвилл обмениваются раздраженными взглядами. Именно Арвилл, вопреки своему характеру, терпеливо объясняет: — Гарри, мы знаем тебя. Мы знаем, что ты остановишь как можно больше ненужного насилия. Даже сейчас было лучше, чем было в прошлом, а ты ведь не так давно знаешь Темного Лорда. Твоё влияние на него… Гарри, он не пытал магглорожденных студентов. Мерлин, он их даже не исключил! — ее тон приобретает новую интенсивность, когда она шепчет — Наш отец рассказывал нам о его планах, и они были ужасны. Он хотел изолировать всех магглорожденных, как скот, и использовать их в качестве бесплатной рабочей силы, массы, которую его последователи могли бы использовать, пытать и выбрасывать по своему усмотрению. Если бы ты только мог слышать, что говорил отец… Гарри, это было бы ужасно. Но уже после нескольких недель или месяцев близкого знакомства с тобой, он только отселил магглорождённых в отдельное общежитие. Им только нужно носить одежду, которая отличает их от остальных, и они должны ходить на дополнительные занятия, но их нельзя трогать. Темный Лорд говорил, что у него есть планы на них, и поэтому его последователи должны оставить их в покое. Разве ты не видишь этого, Гарри? — Кроме того, — добавляет Роуэн, — мы доверяем тебе. Если ты говоришь, что хочешь его вернуть, мы поможем тебе его вернуть. Не из-за того, кто он такой или что он сделает в будущем, а из-за тебя. Гарри впервые на своей памяти расплакался средь бела дня, не находясь при этом в одиночестве. Однако Роуэн и Арвилл никак это не комментируют и только прижимают его к себе.***
Вскоре после того, как они оба оставляют Гарри в одиночестве, его встречает профессор МакГонагалл. — Поттер! — кричит она, заключая его в крайне нежеланные объятия. — Поттер, я так рада, что ты в порядке, — она немного отклоняет его от себя, чтобы критически осмотреть, и удовлетворенно кивает, когда не видит никаких ран. Тем не менее, она осторожно ведет его в больничное крыло. — Мы не знали, что происходит. Один момент, мы все празднуем. В следующий мы замечаем, что тебя нигде нет, — говорит она хриплым голосом. Понятно, что его отсутствие причиняло ей много беспокойства. Беспокойство об Избранном или беспокойство о невинном ребенке? Гарри отбрасывает эту мысль и говорит: — Один из Пожирателей Смерти аппарировал меня. Я смог вернуться только сейчас. Полуправда даже не заставят его остановиться и подумать о ней до тех пор, пока слова не срываются с его губ. Мысленно он уже находится в библиотеке, пытаясь понять, с чего начать. — Мы также заметили, что Аластор пропал. Я знаю, что у вас двоих… не самые лучшие отношения, но, может быть, ты что-то слышал или что-то заметил… Удивленный эмоциями в ее голосе, Гарри не может удержаться от вопроса: — Я не знал, что вы так близко…? — Нет, — тут же отрицает профессор МакГонагалл, хотя рука, прижимающаяся к ее дрожащим губам, говорит об обратном — Просто… Мы потеряли так много людей во время той битвы, и так много плохого произошло. Тонкс была на грани, она все еще в коме. Один из близнецов Уизли, Мерлин знает какой, потерял ногу, — она продолжает удручающе длинный список, хотя и называет только одну «смерть». — Сириус… Должно быть, его поразил какой-то взрыв, потому что мы не смогли найти ни одной его части, кроме пальца… Ох, Поттер, прости, что говорю тебе такое… В конце концов, он был твоим Крестным Отцом… Однако плечи Гарри дрожат не от горя. Он смеется. Последний средний палец от Сириуса. Вытирая слезы веселья, он с тоской думает, что не смеялся так целую вечность. Наверное, с тех пор, как Невилл… Да. Но в последнее время он улыбается чаще, чем когда-либо прежде! Всего две недели назад он сделал какую-то глупость, и Ворлост пошутил по этому поводу, и они оба смеялись, как одиннадцатилетние, после первого глотка запрещенного алкоголя. После этого мир как будто остановился, они оба смотрели друг на друга, пока Ворлост не исчез. Все следы смеха, радости исчезают. С облегчением от того, что Гарри перестал «плакать», профессор МакГонагалл прочищает горло и спрашивает, знает ли Гарри что-нибудь об Аласторе Грюме. — Он всегда был таким бдительным. Что могло застать его врасплох? Что с ним случилось? Гарри мрачно говорит: — Беллатриса Лестрейндж. Рыдание вырывается у профессора МакГонагалл, хотя она доблестно пытается сдержать его и любые эмоции на своем лице. Гарри удается вызвать улыбку на ее обескровленных губах, когда он добавляет: — Надеюсь, он все еще жив. Она думает, что в таком случае его еще можно спасти. Он думает, что в таком случае он все еще может продолжать мучиться за причинение вреда Ворлосту. Ибо если он еще жив, Беллатриса Лестрейндж все ещё его мучает.***
Мадам Помфри объявляет Гарри истощенным, недоедающим и обезвоженным, хотя и не получившим серьезных повреждений. Она предписывает полноценный отдых и здоровую пищу, а также легкие физические нагрузки на свежем воздухе. Строго следуя ее инструкциям, Гарри проводит все свое время в библиотеке, одержимо исследуя ее. Библиотечный портрет никогда не слышал ни о ком, кроме Ворлоста, кому удалось бы лишиться тела, имея в своём распоряжении крестраж, а затем, что еще более невероятно, вернуться в свое тело, так что вполне вероятно, что Ворлост либо нашел какую-то давно потерянную книгу, либо создал свой собственный ритуал. Если последнее верно, то все кончено. Гарри знает недостаточно, чтобы создать подобный ритуал или хотя бы уловить ход мыслей Ворлоста. Поэтому Гарри даже не думает об этом. Где-то в этой огромной библиотеке есть книга, которая поможет ему. Гарри это знает. Ему кажется, что если он потеряет эту надежду, за которую цепляется изо всех сил, он может попытаться присоединиться к Ворлосту на более постоянное время. Поэтому он даже не рассматривает эту возможность и читает дальше.***
Арвилл и Роуэн взяли на себя обучение его учеников. Они уже так долго этим занимались, и на самом деле Гарри покинет школу после ТРИТОНов, так что это к лучшему. В любом случае, Гарри достаточно занят, чтобы у него не было времени на уроки. Некоторые из его учеников жалуются, но, видя истощение Гарри и то, что ему даже не хватает сил, чтобы изобразить для них улыбку, они предлагают ему помощь. Конечно, это было бы здорово, если бы у Гарри было что-нибудь, в чем ему могли бы помочь, но сейчас его изыскания были похожи на поиск иголки в стоге сена. Это не имеет значения. Не теряй надежду, не теряй надежду. Он читает дальше. Профессора Брэнд заставляют Гарри присутствовать на завтраке, на котором его поджидает целая армия сов. Все они доставляют письма, которые Гарри вскрывает, не заботясь о личной безопасности. Может быть, одно из них содержит ответ! Возможно, Ворлост вселился в кого-то, у кого есть доступ к сове, и отправил инструкции Гарри. Возможно, один из запасных планов Ворлоста предполагает, что Гарри получит ритуал по почте. Может быть… может быть, всё что угодно, но ничто из этого не оправдывается. Фанатская почта, поздравляющая его со смертью родственной души. Письма, полные ненависти, угрожающие ему смертью родственной души. На одном из конвертов находится какая-то ядовитая на вид жидкость, которая причиняет ужасную боль, когда Гарри к ней прикасается. Ему все равно. Может быть, в одном из следующих писем содержится ответ, который он так ищет! Даже не замечая, что его раны становятся все хуже и хуже, Гарри продолжает вскрывать письма, а затем просматривать их, переходя к следующему. Ничего нет. После завтрака профессор МакГонагалл деликатно проводит его в больничную палату, чтобы осмотреть его руки. Она знает, что что-то не так, черт возьми, Гарри удивился бы, если бы кто-нибудь в Хогвартсе или вообще во всей Британии не знал, что с Гарри что-то не так, но она не задаёт вопросов. Как только у него появляется такая возможность, Гарри убегает из больничного крыла в библиотеку. Ключевое слово «воскрешение» не давало никаких новых подсказок. Может «душа»? Следующая стопка почти достаточна высока для того, чтобы касаться потолка. Ничуть не обескураженный, Гарри продолжает читать. Проходят недели. Свет продолжает праздновать. Тьма продолжает оплакивать. Гарри все равно. Важно лишь то, что Ворлоста все еще нет. Он читает дальше.***
Внезапно он чувствует тревогу. Не от домашних эльфов, пытающихся заставить его поесть. Не от библиотечного портрета, пытающегося уложить его спать. Не от его учеников, пытающихся заставить его жить. Он отталкивает их всех попыткой улыбнуться и парой обещаний. Да, он скоро пообедает. Да, он скоро ляжет спать. Да, все вернется на круги своя, как только этот проект будет завершен, но это вопрос жизни и смерти. Гарри слишком хороший лжец, думает он, глядя, как Арвилл и Роуэн уходят, оба успокоенные его словами. Но это не имеет значения. Все, что имеет значение, это Ворлост. Это начинается как не более чем намек, постепенно становясь все более безотлагательным. Оно становится сильнее, еще сильнее, прямо в его сердце. Это так невыносимо, что Гарри вырывается из размышлений и книг. На мгновение все, что он чувствует, это гнев. Что его так беспокоит? Разве это что-то не видит, что у него есть более важные дела? Что, если бы он мог найти решение за то время, которое он тратит на то, чтобы уделять внимание чему угодно, кроме книг? Затем до него доходит: это Пак. Пак тянет его. Пак нуждается в нем. Пак связывался с Гарри, а Гарри никак не реагировал, даже подумывал о том, чтобы вообще проигнорировать вызов. Пока Пак нуждался в нём. Маленький невинный малыш Пак. Сын Дианы и Нерона. Его крестник. Впервые примерно за месяц Гарри покидает библиотеку ради чего-то другого, кроме занятий. Никто не тратит время на то, чтобы отметить это событие, слишком беспокоясь о том, что в конце концов заставило Гарри уйти. Это могло быть только что-то ужасное. Или нет. Когда Гарри, пробежав семь лестничных пролетов, пробегает по каменистой тропинке около трех километров до конца антиаппарационного барьера, а затем еще тридцать минут мчится в гору ко входу в Поместье Гудвилл, стуча в тяжелые двери, они сразу открываются. Диана стоит там, раздраженно оглядывая Гарри. — Наконец-то ты здесь. Хорошо. С этими словами она пихает извивающегося Пака ему в руки. — Иди, поменяй ему подгузники и постарайся насыпать побольше присыпки. Она понадобится ему после того, как все это время им пренебрегали, чтобы заставить его идиотского крестного отца перестать пренебрегать собой. Ошарашенный таким совершенно неожиданным поворотом событий, Гарри заходит в маленькую прихожую, в которой ему вручают сумку с детскими принадлежностями и, подняв брови, смотрят, пока он не переодевает Пака, пока он не успокаивает его боль и не утешает его. Он только заканчивает убаюкивать его, когда Диана начинает говорить. — Просто чтобы ты знал, это был первый и единственный раз, когда мы это сделали. Меня не волнует, попытаешься ли ты напиться до смерти, или принять наркотики, или вернуться к этим проклятым книгам, это последний раз, когда мы даже думаем о том, чтобы использовать для этого моего сына, ты меня понял? Гарри съёживается от её тона. Но она ошибается. Его поведение на самом деле не настолько плохо, чтобы его можно было сравнить с наркозависимостью. Конечно нет. Конечно, он немного пожертвовал… ладно, он пожертвовал сном для исследований, но это необходимо! Дело не в том, что он делает это только потому, что хочет. Без него Ворлост обречен провести еще одну вечность как нечто, что не является ни живым, ни мертвым. Это вопрос жизни и смерти!.. А может быть, даже здравомыслия и безумия. Вопрос в том, психического здоровья Ворлоста или его собственного? Гарри настойчиво игнорирует эту мысль. Пак начинает суетиться в его руках, и Гарри инстинктивно прижимает его ближе. Диана, которая беспокойно наблюдала за ним, пытается его утешить, но очевидно, что она не знает, что сказать. — Я имею в виду… Не то чтобы ты не мог быть грустным или, ну, знаешь, немного странным прямо сейчас. В конце концов, ты скорбишь о своем… Я имею в виду, что не каждый день… — наконец она сдается — Какая к черту разница! Ты знаешь, что я помогу тебе, в какие бы неприятности ты ни попал, но лучше держи моего сына подальше от этого, иначе я тебя прикончу! По иронии судьбы, это успокаивает Гарри больше, чем любые пустые слова соболезнования. Он еще крепче прижимает к себе Пака и говорит очень серьезно: — Никогда больше такого не повторится. Диана раздраженно вздыхает. — Отлично. Теперь ты собираешься вернуть мне моего ребенка или я потеряла свои родительские права, когда отдавала его тебе? Гарри смотрит на Пака. Младенец спит, его еще голубые глазки нежно закрыты. Одна толстая щека прижата к плечу Гарри. Сыпь на левой стороне лба. Его рот немного открыт, и он пускает пузыри. Зрелище действительно не должно быть таким милым, каким оно кажется. Несмотря на нежелание делать это, Гарри все же передает тяжелого теплого младенца его матери. Отработанным движением Диана вытирает слюну с его подбородка и перекладывает его в удобное положение. Она наклоняет голову. — Ты не собираешься входить? Диана ведет Гарри через неоправданно огромный особняк в комнату, которую он узнает. Это та самая комната, в которой он останавливался перед тем, как стал крестным отцом Пака. Воспоминания вызывают улыбку на его лице. Очевидно, что Диана тоже вспомнила об их последнем пребывании здесь, поскольку она тут же спрашивает: — Итак, что происходит? Почему ты в таком состоянии? В последний раз в этой комнате Гарри рассказал о своей второй половинке. Как настоящая Слизеринка Диана привела его в эту комнату, чтобы подтолкнуть к рассказу. — Вор… Темный Лорд умер, — бесстрастно говорит Гарри. Нетерпеливая, Диана машет ему рукой. — Я знаю это, я знаю. Что тебя так расстроило? — под пристальным взглядом Гарри она выпрямляется так сильно, как только может с ребенком на руках. — Я знаю тебя, Гарри Поттер, и знаю, что это совсем на тебя не похоже. Ты садишься и планируешь. Ты не влезаешь с ситуацию без по крайней мере двух планов, и позволь мне сказать тебе: просто слепое чтение в надежде, что, возможно, что-то найдется, звучит как само определение попадания в ситуацию без плана с одной только надеждой. Гарри ничего не может возразить против этого. Когда она приказывает сделать это, он садится на кровать, впервые позволяя себе по-настоящему подумать об этом. — Ворлоста… больше нет, — впервые произносит он вслух. Его слова звучат почти удивленно. — Он был там, и в следующий момент исчез. Он оставил меня в полном одиночестве. Он умер из-за меня, — Гарри не обращает внимания на потрясенный вздох Дианы, слишком сосредоточенный на истории, которая выплескивается из него сейчас неудержимым потоком слов — Я был ранен. Каким-то мерзким проклятием. Единственное, что меня исцеляло, это слезы Феникса. Он был слишком занят их поисками, чтобы позволить себя вылечить, а потом, когда ему понадобились слезы, он отдал их мне! Он умер за меня, Диана. Он умер — большие влажные глаза смотрят на нее с отчаянием — И было так много крови, и Ворлост был таким тихим. Знаешь, человеческое тело такое громкое. Оно дышит, и кровь течет, и оно движется. Но Ворлост… Диана садится рядом с Гарри, бесцеремонно кладет Пака ему на колени и осторожно проводит носовым платком по его влажным щекам. — А потом я увидел слова. — Гарри сдирает с себя браслет и обнажает свою метку души. Черная надпись почти блестит в слабом солнечном свете — Как будто я только что потерял наше время. Как будто я никогда его не видел. Как будто я больше никогда его не увижу. И рудиментарная связь, которая у нас была, рухнула. Я все время мог уловить общий смысл его эмоций и всегда знал, что он жив. Я знал это без сомнений. А теперь, Диана? Теперь этого всего нет. Она обхватывает рукой его плечо и притягивает к себе, тихо напевая незнакомую песню. Вместо того, чтобы успокоить его, ее поведение вызывает поток новых слез, которые Гарри сдерживал, слишком занятый, заставляя себя читать снова и снова, чтобы тратить минуту на слезы. Диана не принимает его извинений, вместо этого нежно успокаивая его, поглаживая спину, вытирая его слезы, пока он ни засыпает, измученный, все еще крепко цепляющийся за Пака и хватающийся за Диану.