***
— Мистер Малфой, спасибо, что пришли. Будто у меня был выбор. — Конечно, мракоборец Бруствер. Дин Томас упомянул, вы хотели обсудить роль нашей команды в Ордене. — Это часть дела, но прежде всего я хотел бы вернуться к разговору, который мы вели с вами несколько недель назад. В памяти возник допрос с Сывороткой правды, которому Драко подвергся, чтобы остаться в Хогвартсе. После битвы Макгонагалл дала ему шанс, но не прошло и двенадцати часов с момента восстановления защитных чар, как орда мракоборцев, оставшихся в Хогвартсе, затащила Малфоя в кабинет директора. Он ограничился кивком, понимая, что «разговор» предполагает обсуждение всего того, что раскрылось мракоборцам и Макгонагалл. — Я хочу сказать, мистер Малфой, что те таланты, которыми вы обладаете, мы хотели бы в подходящий момент использовать в своих интересах. Однако нам важно, чтобы эти способности оставались тайной для ваших товарищей по команде и других членов Ордена. — Бруствер сделал паузу, оценивая реакцию Драко, а затем продолжил: — Полагаю, ваши слизеринские однокурсники знают? Как будто я смог бы их так подставить. Мужик явно ничего не знает о слизеринцах. — Вы не доверяете кому-то конкретному? — Драко усмехнулся. Он знал, что должен сохранять равнодушный вид, но не смог сдержать язвительности в тоне. — Пожалуйста, не поймите меня неправильно, мистер Малфой. Никаких последствий для тех, кто владеет этой информацией, не будет, просто аналогичная просьба держать её при себе. — Слизеринцы осведомлены о моих способностях к окклюменции. Врождённый талант, даже на первом курсе. И, уверен, Поттер сообщил вам, я любил хвастаться. Несколько близких друзей также знали, что я начал интенсивнее… практиковаться… летом, перед шестым курсом, и успешно овладел искусством. — Эти друзья, кто они? Чёрт бы Салазара побрал. — Чтобы вы могли вызвать их на допрос? — Бруствер лишь вскинул бровь, давая понять, что не собирается повторять только что сделанное заверение. — Тео Нотт, Блейз Забини и Пэнси Паркинсон. — Только эти трое? — Только эти трое. — И о легилименции? — Ну, тут я совсем плох, так что да, эти трое знают и о легилименции, она никогда не давалась мне незаметно. — Есть какая-то причина, по которой эти два таланта не одинаково развиты? Драко ощетинился, хотя и понимал, что вопрос был задан не с целью его высмеять. Старые привычки умирают с трудом, и он почувствовал непреодолимое желание закрыться окклюменцией, чтобы подавить порыв огрызнуться на непреднамеренный удар по своей гордости. Должно быть, это желание отразилось на его лице, потому что Бруствер тут же вмешался: — Повторюсь, пожалуйста, не поймите меня неправильно. Совет согласился привлечь вас к операциям, но мы должны рассмотреть всю картину целиком. Вы раскрыли свои способности, но нам нужно понять, в какой степени они могут быть использованы. — Легилименция просто не была дана мне от природы. Когда я был… инициирован… Беллатриса Лестрейндж начала… обучать меня. Долбаная психопатка пытала меня, когда я не мог проникнуть в её разум. Драко продолжил: — Как я уже сказал, я могу вторгнуться в сознание, но это скорее грубая сила, чем искусство. Я не могу внушать мысли, если вас это беспокоит. — Никаких беспокойств, мистер Малфой. А что касается другой способности, которой вы овладели? Кто о ней знает? Драко замер. Он жалел, что сознался. Проклинал Сыворотку правды, текущую в нём, за то, что та явила этот секрет миру через его же язык. Это была страховочная сетка. Тайна, которая принадлежала только ему и его матери. — Никто, — холодно ответил Драко. — Мать помогла мне развить эту способность. Я никогда о ней не рассказывал. — Даже Пожирателям Смерти? — Даже мой отец не знает. — Вы правда верите, что ваша мать скрывала это от него? — Это был способ защититься. Она хотела, чтобы у меня был выход. Он бы воспользовался этим, и она это знала. Бруствер долго обдумывал услышанное. — Что ж, это, безусловно, играет в нашу пользу. Пока что будем скрывать эту специфическую способность от всего мира. Это только побудит Тома… забрать вас… если ему станет известно. Совет, очевидно, в курсе, как и присутствовавшие мракоборцы, но никто другой не должен быть проинформирован до подходящего момента. Драко содрогнулся при воспоминании о том, как мракоборцы Пэдфут и Сэвидж прижимали его к полу, пока Долиш вливал ему в глотку самое жестокое зелье из всех существующих. Драко вспомнил, как возмущалась Макгонагалл — яростно, даже более яростно, чем уничтожала Пожирателей Смерти в битве. Он не заслуживал её защиты. — Конечно. — Теперь давайте обсудим вторую команду Специальной разведки. Как вы уже знаете, мы проанализировали результаты тестирований и пришли к выводу, что вы вчетвером хорошо сработаетесь. Вы все умелые летуны и дуэлянты, а также обладаете природной способностью к сотворению сложных заклинаний, хотя Флитвик согласен, что вам всё равно потребуется дополнительное обучение для выполнения заданий, которые мы будем поручать. Знаю, пока прошло всего несколько тренировок, но согласны ли вы с тем, что команда собралась вполне достойная? — Мы с Блейзом дружим с первого курса. Я ему доверяю. — А остальным? — Они кажутся компетентными, но у них нет причин работать со мной, даже терпеть меня и уж тем более рисковать жизнями, чтобы спасать меня. — Будьте уверены, я уже обсудил с мисс Чанг и мистером Томасом их мнения о команде. Как и вы, они согласны с тем, что доверие нужно заслужить. Я убедил их обоих предоставить друг другу такую возможность и вас прошу о том же. — Прошу прощения за прямоту, мракоборец Бруствер, но я Пожиратель Смерти с меткой, который стал перебежчиком в тот момент, когда Мальчик-Который-Выжил стал Мальчиком-Который-Очевидно-Не-Может-Умереть. Я впустил Пожирателей в эту школу, и, несмотря на то, что Северус Снейп убил Дамблдора, именно я его обезвредил, оставив беззащитным. Ни у одного человека в Хогвартсе нет причин давать мне второй шанс. — Тогда почему вы остались? — Инстинкт самосохранения, — отрезал Драко. Хотя оба знали, что Бруствер уже задавал этот самый вопрос, когда Драко накачали Сывороткой правды, и тот ответ теперь крутился у него в голове. Искупление. Ради неё. Искупление… и ради неё. К счастью, Бруствер не стал об этом упоминать. — Ваша команда была сформирована специально для вторжения в известные нам лагеря Пожирателей Смерти и сбора разведданных. — Разведданных? — Будете выслеживать Пожирателей Смерти, изучать их распорядок дня, подслушивать их разговоры, вмешиваться, когда это необходимо. Я призываю вас практиковать легилименцию, это будет полезно и уменьшит риски. — Хотите, чтобы я разгуливал по пожирательским деревням? — Более того. Будете интегрироваться в эти деревни. Вы четверо получите новые удостоверения личности. Много внимания к себе не привлечёте, сойдёте за своих. — Я довольно узнаваемая личность, мракоборец Бруствер, — невозмутимо заявил Драко. — Нет ни одного Пожирателя Смерти, иностранного или ещё какого, кто не рискнул бы всем, чтобы вернуть меня Тёмному Лорду в обмен на его благосклонность. — Скажите, мистер Малфой, у вас крепкий желудок? — Простите? — Боюсь, у Оборотного зелья довольно неприятный вкус. Седьмое пекло.***
Драко сидел за бывшим столом Пуффендуя во время назначенного ему обеденного перерыва. Количество жителей замка намного превысило привычное для обычного учебного года число, и теперь обеды подавались в два временных интервала. Даже с учётом того, что Большой зал расширили, столы были заполнены полностью. Драко принял сознательное решение избегать слизеринский стол. Замок принимал множество беженцев, с притоком чужаков чувство единения с факультетом исчезло, и Драко делал всё, чтобы хоть немного улучшить репутацию. В том числе постоянно накладывал маскирующие чары на левое предплечье. Он чувствовал покалывание от взглядов, скользящих по его голой коже в поисках уродливого клейма, о котором все были наслышаны. Они знали о наличии у него Тёмной метки — применение чар было очевидным, к тому же те всегда оставляли немного блеска на коже. Даже искусно сотворённые были заметны, если присмотреться. Драко, не поднимая головы, словно внутри него сидела сигнализация, оповещающая о приближении Гермионы Грейнджер, уже знал: она вошла в зал. Знакомое покалывание растеклось от макушки головы до кончиков пальцев. Странное ощущение появилось, когда Драко было тринадцать. Каждый раз, когда она оказывалась рядом, он это чувствовал, и Драко давно смирился с тем, что попытки отогнать это тщетны. Он живо помнил проползший по коже ужас, когда несколько месяцев назад Фенрир Сивый затащил Гермиону в поместье. Только один быстрый взгляд, это был тяжёлый день. Это была ошибка. Он увидел, как она препирается с Тео. Презрительно, но всё же разговаривает. Драко не разрешалось говорить с ней. Он не был достоин даже её хмурого взгляда. Он всё ещё злился на себя за то, что посмел спасти её от падения с метлы. Она бы выжила — защитные чары были не самыми надёжными, но взлетая он знал, что с ней всё было бы в порядке и без его помощи. Но он не мог смотреть, как ей грозит опасность, как причиняется боль. Даже если магия быстро исцелила бы раны, Драко не мог рисковать, и это сломило его решимость. Он ничего не мог с собой поделать, так же как и сейчас не мог оторвать от неё глаз. Похоже, она шла к Большому залу вместе с Тео, и их появление в дверях положило конец тому, что выглядело как разногласия. Ревность уколола в грудь, как тогда, когда в объявлении о распределениях на команды он увидел Гермиону в паре с Тео. Их вынужденная близость разгневала Драко. Тео очарователен, ведьмы тянулись к нему. Утешением казалось только одно: тот обмен репликами, за которым Драко успел понаблюдать, ясно дал понять, что Грейнджер на очарование Нотта не повелась. — Упрямая ёбаная зубрила, — пробормотал Тео, садясь напротив Забини. — Ах, как обнадёживающе, — протянул Блейз. — Чего? — огрызнулся Тео, перекидывая руку через Пэнси, чтобы схватить кувшин с тыквенным соком. — Просто приятно знать, что твоя отвратительно обаятельная личность несовершенна, — Блейз ухмылялся, как кот, который наконец-то поймал мышь. Драко рассеянно ковырялся в тарелке, пытаясь казаться незаинтересованным, хотя ему отчаянно хотелось узнать, чем Тео занимался с Гермионой Грейнджер весь день — каждый день. — О, завались, — рявкнул Тео. Такое с его стороны — редкость. Его было трудно вывести из себя. Драко мог по пальцам одной руки сосчитать, сколько раз за последние семнадцать лет видел, как Нотт выказывал хоть каплю раздражения. Отец Тео преуспевал в извлечении эмоций из своего сына. Поэтому, естественно, весь характер Тео строился на том, чтобы быть самым счастливым сукиным сыном в Англии. — Я думал, ты привык к тому, что гриффиндорская принцесса — ужасная всезнайка, — сказал Блейз чуть мягче. Он тоже был удивлён настроением Нотта. Тео оглядел стол, чтобы посмотреть, кто сидит поблизости. Только Драко, Блейз и Трейси слушали. Пэнси, казалось, находила свои ногти более занимательными. — Вы же знаете, я мало что могу рассказать, — он вздохнул. Блейз и Трейси кивнули. Драко отвернул голову, чтобы закрыться окклюменцией и сохранить безучастное выражение лица, потому что ему отчаянно хотелось узнать, в чём заключалось их задание. Как они проводили время. Что обсуждали. Он хотел знать, загорались ли её глаза, когда она находила решение проблемы, изгибались ли её губы, когда она погружалась в раздумья, как краснела её кожа, когда она… Чёрт! — Это не имеет значения, потому что упрямая ведьмочка не говорит мне, что мы должны делать. Она заставила меня перевести каждую грёбаную книгу по древним рунам в этой библиотеке. Я почти уверен, что она поручает мне всё это только для того, чтобы чем-то занять. Или, может, чтобы я по конкретным книгам, которые ей, чёрт возьми, нужны, не догадался, что она на самом деле исследует. — И что же она исследует? — Ни одной долбаной зацепки. Она просто сидит в своём кабинете и читает. Я знаю, что она берёт тома из Запретной секции, но она накладывает чары на обложки. Все важные книги с её заметками хранятся на отдельной полке, на которой защитных заклинаний больше, чем в самом замке. — Ты пытался снять чары? — Конечно, я, блядь, пытался! Прошлой ночью она оставила меня одного в библиотеке, когда ушла на собрание Ордена. — И? — И маленькая шалунья наложила заклятие! — Что это было? — вмешалась Трейси. Хотя она улыбалась так, будто уже знала. Тео внезапно замолчал — его выдал взгляд. — Ну, приятель, теперь ты обязан рассказать нам, — потребовал Блейз. — Если Трейси знает, ты должен рассказать и Драко, и мне, мы твои лучшие друзья. — О, он мне не рассказывал, — усмехнулась Трейси. — Я сама подглядела, когда застукала его в Ванной старост. Тео поменялся в лице. Он принял поражение, смирившись с тем, что неумолимая группа слизеринцев не оставит это просто так, и закатал рукав на правой руке. Драко заметил там отчётливый блеск чар. Даже Пэнси теперь обратила на Тео внимание. Он взмахнул палочкой с Фините Инкантатем, и Драко прочитал слово, выведенное крошечными прыщами. Крыса. Блейз рассмеялся, Трейси расплылась в улыбке — оба, очевидно, находили это забавным. Пэнси снова приняла скучающий вид. Драко вспомнил, какая же устрашающая Гермиона Грейнджер, когда подумал о лёгком шраме, читающемся на лице Мариэтты Эджком даже спустя столько лет. Маленькая мстительная ведьма. — Полагаю, она также знает, что ты активировал заклятие? — Драко, наконец, присоединился к обсуждению. После этого разговор перешёл в нормальное русло, и настроение Тео выровнялось. Трейси жаловалась на то, что работает в одной команде с Кормаком Маклаггеном, который без устали пристаёт к ней. Блейз рассказал Тео о своих планах затащить Чжоу Чанг в постель. К столу присоединилась Дафна, от которой несло отваром ингредиентов для зелья. Драко отвлёкся и стал вспоминать свою встречу с Бруствером. Он и не осознавал, что всё это время пялился на Пэнси, пока его взгляд не уловил блеск. Блеск на её шее. С каких это пор она не хвастается засосами? Пэнси была настоящей хвастуньей и, всем известно, выставляла напоказ свидетельства своих похождений. Драко показалось любопытным, что теперь она скрывает подробности своей сексуальной жизни. И выглядит замкнутой. Пэнси проводила с ним ещё меньше времени, чем Тео, только утверждала, что её заставили заниматься «глупой бумажной работой». Она была назначена Бруствером координатором по коммуникациям, но не поделилась подробностями своей работы. Драко был почти уверен, что Пэнси была просто секретарём мракоборца — делала заметки, отсылала сов, назначала встречи, — и решил, что именно содержание писем и разговоров с другими членами Совета — это то, что делало её работу засекреченной. Внезапно Драко захотелось влезть к ней в голову. И Бруствер просил меня попрактиковаться в легилименции… Драко чувствовал себя предателем при мысли о том, чтобы вторгнуться в разум своей подруги. Он решил только заглянуть на передний план её сознания, быстро проверить, сможет ли проскользнуть туда, а затем незаметно выскользнуть обратно. Для практики, конечно. Может быть, просто оценить, как Пэнси себя чувствует, чтобы сохранить хоть какое-то уважение к её личной жизни и в то же время проверить её. Драко сосредоточился на попытке сделать хоть шажок, но не смог вообще ничего почувствовать. Чёрт, не помню, чтобы был так плох. Он попытался ещё раз, приложив чуть больше усилий, и упёрся в стальную стену. Похожую на ту, что использовал он сам. Какого хрена? Он собирался повторить попытку, но Пэнси быстро встала из-за стола, попрощавшись со всеми. Драко смотрел, как она направляется к выходу, сбитый с толку тем, что ему пришлось испытать, но, возможно, он и правда был в легилименции хуже, чем помнил.***
30 мая 1998 День для Гермионы прошёл как в тумане. Она переводила фолиант десятого века, написанный различными славянскими рунами, в котором, как оказалось, содержалась жертвенная магия, управляющая душой. Переплёт был сильно состарен, Гермиона едва могла разобрать руну «ритуал» на потёртой коже. Она поручила Тео Нотту переводить другие древние тексты, но содержание этого ему не доверила. Они работали вместе уже неделю. Нотт был одновременно раздражающим и исключительно полезным. Он занимался разработкой пера для расшифровки рун, которое, по его словам, сможет переводить целые книги, как только будут сделаны все необходимые записи на главном свитке. Тео уже продемонстрировал прототип Гермионе, и у неё отвисла челюсть от удивления, насколько впечатляющей была его работа с заклинаниями. До тех пор, пока она не увидела его самодовольное выражение лица и не услышала бесцеремонный комментарий о других способах, которыми он мог лишить её дара речи. Но сегодня, похоже, он заметил, как она рассеянна, и решил, что не время для непристойных комментариев или выпытывания информации об исследованиях. Беспокойство накатывало на Гермиону волнами, заполняя каждый уголок библиотеки и удушая любого, кто окажется поблизости. Гарри, Рон, Джинни и Невилл отправились на свою первую миссию в составе Команды «СР 1», чтобы обезопасить убежище и снять все антитрансгрессионные чары недалеко от Хогвартса — у заброшенной магловской церкви, которая должна была служить местом будущих встреч с высокопоставленными представителями иностранных правительств. Друзья заверили Гермиону, что это, по сути, всего лишь пробная попытка и риск невелик, но она не могла перестать волноваться за них, пока они снова не окажутся в стенах замка. Она должна была закончить перевод книги к обеду, но не дошла даже до половины. — Хочешь, я займусь этим, Грейнджер? Тео Нотт стоял в дверях кабинета, тёмные волосы были взъерошены, льдисто-голубые глаза окидывали её стол. Гермиона понятия не имела, как долго он наблюдал за тем, как она пялится в пустоту. Она безмолвно наложила скрывающие чары на содержимое стола. Тео только ухмыльнулся и приблизился, разложив перед ней свитки, которые, судя по всему, были его личными записями. — На случай, если тебе интересно, — сказал он, указывая на свои аккуратно выведенные надписи. — Интересно? — Атакующие чары. Я нашёл информацию о заклинаниях, которые можно установить, чтобы связать незваных гостей. Есть несколько — некоторые смертельные, некоторые нет. Но бóльшая часть была теоретической. Буду рад, если поручишь мне заняться разработкой чего-то уникального для защиты замка. Было бы неплохо установить что-то такое, чего никто никогда раньше не видел. — За охрану отвечает Макгонагалл. Покажи это ей, — отмахнулась Гермиона. — Ну, я должен помогать тебе, Грейн… — Тогда можешь помочь с перев… — О, чёрт тебя дери, просто скажи, над чем ты работаешь! — То, над чем я работаю, тебя не касается. — Совет назначил меня твоим напарником! — И дал мне право самой решать, как пользоваться твоей помощью! — Ну, ты зря тратишь мои таланты, ведьма! Просто поручи мне что-нибудь, что тебе правда нужно сделать, и я мог бы… — Я тебя не знаю! — крикнула Гермиона. Теперь она стояла, наклонившись к нему через стол. — Я ничего не знаю о тебе, кроме того, что твой отец пытался убить нас в Министерстве и что ты слизеринец до мозга костей. У меня нет причин доверять тебе то, над чем я работаю. Гермиона заметила, как побледнело его лицо, и мысленно съёжилась. — Прости, я… сегодня… я просто… — Забей, Грейнджер, я понял. Я знаю, что Команда «СР 1» ушла сегодня утром. Я пытался быть полезным, перегнул палку, всё ясно. Она успела разглядеть на лице Тео гримасу боли, прежде чем он повернулся, чтобы выйти из кабинета. — Подожди, Нотт, я… — Я не он, — прошептал он в проёме двери. — Что? — Я не знал. Я понятия не имел, что ты знала моего отца… но я не он, — он всё ещё шептал, стоя к ней спиной, но она слышала каждое слово. И не знала, что ответить. Гермиона думала, что Нотт, как и Драко Малфой, был воспитан сыном своего отца. Что он был проинформирован о передвижениях своего отца, знал о нападении на неё и её друзей в Отделе тайн, был следующим в очереди на вступление в ряды Тома, но решил сотрудничать с Орденом из чувства самосохранения. Тео покинул библиотеку, а Гермиона, потеряв аппетит, вернулась к переводам. К тому времени, когда она вернулась в гостиную с книгой в руках, она почти не продвинулась. Однако беспокойство о возвращении друзей отошло на второй план, а новой причиной её рассеянности стал некий слизеринец, которого она — нельзя было сказать иначе — недооценила.***
Гермиона ждала возвращения Гарри, Рона, Джинни и Невилла, продолжая корпеть над выцветшими рунами. Друзья пришли в башню Гриффиндора уставшие, но взволнованные успехом своей миссии. Они пообещали поделиться с ней подробностями утром, и все пятеро отправились спать. Гермиона накинула на свою кровать заглушающие чары, которые должны были притупить тихие звуки сопения других девочек, пока она сама пыталась заснуть. Она отчаянно нуждалась в зелье Сна без сновидений, но исчерпала все свои запасы, а оторваться от исследований настолько, чтобы самой сварить зелье в лаборатории, не могла. Гермиона не решалась спросить Терри Бута, одного из стажёров Слизнорта, не против ли он сварить ей запас, потому что о чрезмерном употреблении зелья ходили дурные слухи. Друзья могли подумать, будто у неё проблемы, и хотя Терри не входил в их ближний круг, он был членом ОД, так что она не жаждала рисковать. Если я не буду спать сегодня ночью, хотя бы закончу перевод. Гермиона тихо выскользнула из комнаты, устроилась в гостиной и разожгла большой камин. Она только обмакнула перо, когда портрет со скрипом отъехал и мягкий свет из коридора пролился на вошедшего. Взгляд Гермионы упёрся в центр бледной груди, залитой тёплым отблеском. Она проследила за россыпью серебряных шрамов на худых и подтянутых грудных мышцах, вплоть до чётко очерченной буквы V, уходящей под ремень чёрных брюк, которые низко сидели на бёдрах владельца. Она вздрогнула, когда поняла, что откровенно разглядывает… Годрик, помилуй, почему это должен был быть Драко чёртов Малфой?! Гермиона знала, что покраснела, но постаралась сделать вид, что читает. Он не издал ни звука — так она поняла, что он всё ещё стоит там. Может, он не заметил, что я пялилась. Она оглянулась на него, и хотя Малфой не смотрел на неё, он стоял, скрестив руки на груди, и ухмылялся камину. О, он точно заметил. Гермиона начала царапать пером по пергаменту, надеясь, что Малфой вернётся в свою спальню. Она слишком устала, чтобы иметь дело с его язвительностью. Но неловкое молчание росло, а он всё не уходил. Она чувствовала на себе его взгляд. — Я могу чем-то помочь Малфою? — Гермиона не подняла глаз. — Если так хочется, — холодно отозвался он. Гермиона понимала: нельзя отрицать, что она открыто любовалась его частично обнажённым телом. Отчаянно хотелось, чтобы он ушёл или хотя бы сменил тему. Она ещё не ответила ему, но знала, что он всё ещё наблюдает за ней, и молчание её разъедало. Она решила перейти в наступление. — Весьма подозрительно. — Что именно? — Ты бродишь по замку посреди ночи… — Я не бродил. — Особенно учитывая, что в последний раз, когда тебя оставили без присмотра, в школу вторглись и Дамблдора убили. Длинная пауза. Гермиона побоялась, что нанесла слишком сильный удар. — Я был в Ванной старост, Грейнджер, — когда он наконец ответил, тон его был пропитан ядом. Эти слова заставили Гермиону поднять взгляд, больше не в силах продолжать разыгрывать безразличие. Она мельком заметила блеск серебра, пока тот не остановился на камине. Малфой раскраснелся, в глазах его читалось разочарование. Чёрт, ладно, может, злить его, пока мы одни, было не лучшей идеей. — Гриффиндорский туалет не соответствует твоим стандартам? — она попыталась ослабить возникшее между ними напряжение. — Мне, как правило, легче справить нужду, не слушая кряхтений, стонов и криков «о да, сильнее». Гермиона почувствовала, что Малфою любопытна её реакция, и после минутной неловкости ей захотелось сказать что-нибудь — что угодно, лишь бы выглядеть невозмутимой. Но единственное, что она смогла выдавить, было: — Хм, Кэти и Рон обычно пользуются женским туалетом. — Уизли? — Что? — Ты сказала Рон. — Да? Как раз в этот момент Дин Томас вышел из мужского туалета, неловко взглянув в их сторону. Малфой смотрел, как тот направляется обратно в спальню, а затем повернулся к Гермионе, не отрывая глаз от книги у неё на коленях. Между ними снова воцарилось молчание. — Уизли и Белл? — В чём вопрос? — Любопытно, — тихо пробормотал он себе под нос. — Чего ты хочешь, Малфой? — огрызнулась она. Внезапно дверь в мужской туалет снова открылась, и Симус Финниган вышел, одарив их таким же неловким взглядом, какой был у Дина. Гермиону осенило. Дин Томас, ты маленький лицемер. Гермиона мысленно улыбнулась. Она знала, что её наблюдения за ними двумя на протяжении многих лет не были необоснованными. Последний год Дин тоже был в бегах. Она задумалась, дало ли их воссоединение толчок этим отношениям. Возможно, они поняли, что скучали друг по другу не как друзья. Гермиона была выведена из задумчивости, когда Малфой, всё ещё без рубашки, расположился в кресле с откидной спинкой. Потребовались все мозговые клетки, чтобы сосредоточиться на игнорировании платиновых волос на его груди и густой полосы, уходящей под пояс. — Над чем ты работаешь? Гермиона знала, что на обложке скрывающие чары, но волнение разлилось по её венам, и она захлопнула книгу со всеми заметками внутри, вероятно размазав всю только что проделанную работу. Она признала, что с её стороны было безответственно выносить исследования за пределы безопасного кабинета. — Ни над чем! — Очевидно… — протянул он фирменным малфоевским тембром. Она собрала вещи и встала, чтобы вернуться в спальню. — Не всё, что я делаю, таит злой умысел, Грейнджер, — сказал он тихо. Почти… с сожалением… возможно? — Когда речь идёт о нас двоих, боюсь, это неправда. — Гермиона вылетела из гостиной, не оглянувшись. Плевать, если Терри расскажет всему чёртову Ордену, что я наркоманка, мне нужно это грёбаное зелье.