Hogwarts: A Home | Хогвартс: Дом

      15 февраля 1999       — Гринготтс — это более сильная зацепка, — настаивала Гермиона уже в пятый раз за утро.       Тео застонал, услышав её протяжное «зацепка». Она произносила это слово так много раз, что он начал думать, как бы оно не осталось в памяти навечно. «Зацепка», как будто это вовсе не предложение отправиться на самоубийственную миссию.       Эта ведьма.       — О том, как попасть в хранилище Лестрейнджей, мы знаем примерно столько же, сколько о том, как найти пещеру. А к ней не нужно пробираться через территорию Пожирателей Смерти и пытаться обокрасть один из самых охраняемых банков в Волшебном мире, — возразил Тео, обращаясь к Драко за поддержкой.       Вместо согласия его лучший друг предательски отметил:       — Формально обе территории принадлежат Пожирателям. У нас нет ни малейшего контроля в том районе, где, если верить карте Грейнджер, можно найти пещеру.       — И всё равно это не Гринготтс! Серьёзно, неужели я один против? — Тео раздражённо всплеснул руками. Драко, как обычно, был бесстрастно закрыт в безопасности собственного разума и потому не излучал ничего, кроме холодной отстранённости.       — Нет, я согласен с тобой, Нотт. Пещера — более разумная отправная точка.       Пришла очередь Гермионы вскидывать руки, отворачиваясь от них обоих, чтобы начать расстроенно вышагивать. Она пальцами зарылась в волосы, сминая локоны.       — Район, который надо изучить, займёт у нас недели! Кингсли сказал, что антитрансгрессионные барьеры стали ещё изощрённее, они теперь быстрее восстанавливаются и их сложнее снять. А ещё они больше не пропускают портключи в большинство районов страны, если объекты не связаны с защитными чарами с обеих сторон. У нас уйдёт слишком много времени, а перемещаться придётся часто. И даже так они, вероятно, смогут переносить только по одному за раз и только в чрезвычайной ситуации.       — Грейнджер, это будет так, независимо от того, что мы выберем, — сказал Драко.       Тео полагал, что дипломатический тон Драко и его равное отношение к обеим сторонам спора помогут найти общий язык с обычно разумной и логичной Грейнджер, но его явная незаинтересованность в том, чтобы поддержать её, казалось, только больше разозлила Гермиону.       — Снейп показал нам пещеру… — снова начал Тео.              — Мы ничего не знаем о Снейпе, — огрызнулась Гермиона. — Он может понятия не иметь, что именно Беллатрисе Лестрейндж велели хранить в банке!              — Гермиона, мы исходим, — он вздохнул, — из воспоминаний…       — Я была там, Тео! Она ужаснулась, что я проникла в её хранилище. Туда, где должен был быть меч! Если этого недостаточно для доказа…       — Это не большее доказательство, что крестраж в хранилище, чем то, что Дамблдор специально искал то место, куда Волан-де-Морт ходил в детстве!       — Тео, у нас нет времени…       — Гермиона, до или после попытки проникнуть в Гринготтс, но мы всё равно должны найти пещеру. Мы в любом случае будем бороться со временем.       — Да, но, возможно, к тому моменту мы сможем сузить круг поисков… — Тео выслушал её тираду. В третий раз.       — Возможно, к тому моменту мы уже умрём… — пробормотал он себе под нос, но достаточно громко, чтобы его услышали, несмотря на страстный монолог Гермионы.       — Хватит, — вмешался Драко, послав Тео ледяной взгляд, и уставился на Гермиону, которая тяжело дышала, будто пытаясь выдохнуть волнение. Долгое немое мгновение он пристально следил за ней. Они смотрели друг на друга так, словно безмолвно общались где-то на собственной орбите. До этого они ссорились из-за того, что Драко потерял сознание, и Гермиона требовала, чтобы он прекратил пользоваться окклюменцией. Он признал, что затея безнадёжна, но пообещал, что будет стараться изо всех сил. И они оставили это на потом.       Наконец Драко вздохнул и потёр пальцами виски, крепко зажмурившись. Он расслабился, в его голосе зазвучали нотки мольбы. Тео заметил, что Драко сбросил окклюменцию ради неё. Он не разрушил стены полностью, но, очевидно, опустил их. Только ради неё.       — Если нас поймают в Гринготтсе, он узнает, что мы задумали. Нет ни одной правдоподобной причины, по которой Орден мог захотеть проникнуть в хранилище Лестрейнджей. Сейчас самое сильное оружие в нашем арсенале — это его неведение. Чем дольше мы сможем продержаться так, чтобы он не понял, что мы знаем его секрет, тем больше у нас шансов найти и уничтожить каждый.       Гермиона, осмысляя слова Драко, увидела его попытку ослабить окклюменцию, даже если незначительно, и тоже расслабила позу. Её взгляд стал более проницательным и расчётливым. Они вернулись к молчаливому общению.       Чёрт, как будто меня здесь вообще нет.       — Мы можем поехать на машине? — спросила она нерешительно, как будто уже знала ответ.              — По времени будет лучше, если мы полетим. Не говоря уже о том, что по твоей карте машина так далеко нас не доставит. Это не так эффективно. Из-за погоды, снега… дорога только замедлит нас. И, боюсь, притворяясь маглами, мы ничего полезного в том районе не узнаем.       Это самый разумный спор, который Тео когда-либо слышал между ними.       И какого хрена Драко не вмешался сразу?       Тео спорил с Гермионой несколько часов — к слову о пустой трате времени…       — Мы можем бросить машину, когда подъедем… — начала размышлять она вслух и замолчала, поскольку её собственные мысли привели к тому же выводу.              Всё-таки метлы.       — Хорошо, — согласилась Гермиона, потирая затылок и откидывая голову; её кудри распушились. — Тогда собираемся и вперёд.       — Всегда хотел в поход, — хмыкнул Тео.       Гермиона покачала головой, в уголках её рта заиграла улыбка: их препирательства кончены и забыты.       — Будь осторожен в своих желаниях, — предупредила его она, прежде чем отправиться собирать вещи.              Когда Гермиона ушла, Тео повернулся к Драко:       — С ней полёт будет не слишком эффективным.              — Знаю, — отмахнулся Драко. Окклюменция вернулась на место. — Если мы посадим её на метлу одну, она умрёт раньше, чем мы пролетим через барьеры замка.       Час спустя они втроём собрались на поле, покрытом красивым, но беспощадным слоем снега.       — Попрощалась? — спросил Тео, когда Гермиона приблизилась. Она выглядела страшно испуганной, глядя на «Молнию» в его руках. Сумки были упакованы, с расширительными чарами они смогли взять с собой палатку, различные книги, предположительно полезные, запас еды на три недели и несколько комплектов одежды каждому.       — Оставила записки, — пожала она плечами. — Они бы попытались меня отговорить, если бы я рассказала им лично. А ещё я стащила мантию-невидимку Гарри. И сказала Кингсли, что нас не будет какое-то время и мы не сможем ему докладывать. Он не в восторге.              Как и планировалось, Драко задержался в стороне, позволив Тео сообщить ей новость. Тео изначально думал, что Гермиона разозлится, скажет, что более чем способна за себя постоять и прекрасно справится сама. Но, глядя на неё сейчас, на её нервозность перед полётом, он понял, что всё гораздо проще. Поэтому он избрал другую стратегию, желая облегчить страдания Гермионы и подбодрить её. Немного флирта, чтобы успокоить нервы. Не то, что они с Драко обсуждали, но спонтанное обаяние — это специализация Тео.              — Волнуешься? — он расплылся в довольной ухмылке.       — Немного… — совершенно не заботясь о его обаянии, промямлила Гермиона, слишком поглощённая страхом, который скопился в груди.       — Где же хвалёное гриффиндорское отсутствие инстинкта самосохранения? Или храбрости… как вы это там называете.       Она фыркнула, но не отвела взгляда от жуткого предмета в руке Тео, на который ей вскоре предстояло сесть.              — Возможно, с напарником будет безопаснее. Вместе, — непринуждённо предложил он.              Она подняла глаза, и на её лице, в тёплых карих глазах, промелькнула целая гамма эмоций. Недоумение, принятие, раздражение, облегчение…              — Хмм, — протянула Гермиона, снова глядя на одинокую «Молнию» в его руке. — А двое поместятся?              — Если сядут очень близко, — он улыбнулся, надеясь распутать в ней узел беспокойства.       — Ладно, — выдохнула она, быстро признав поражение. Гермиона повесила сумку на плечо и двинулась к Тео, но он протянул руку, останавливая её.               — Я бы сам подсадил тебя, котёнок, — промурлыкал он своим самым нежным голосом, — не откажусь, чтобы они обхватили меня. — Тео сделал над собой усилие и многозначительно взглянул на её бёдра, обтянутые джинсами. Он соблазнительно подмигнул, заставив Гермиону рассмеяться, несмотря на замешательство в её глазах. — Но не буду притворяться, что с ним тебе не будет безопаснее, — он кивнул за её плечо на Драко, наблюдавшего за ними.       Его взгляд был для Тео кинжалом.       Ни малейшего понятия, почему…       Но Драко мгновенно смягчился, когда Гермиона повернулась, встречаясь с ним взглядом. Она так и не высказалась по поводу предложения Тео, и он начал сомневаться в своей тактике. Возможно, стоило преподнести всё по-другому, менее навязчиво. Нужно было придерживаться первоначального плана. Пытаясь заставить её расслабиться, он не подумал, как она отнесётся к тому, что в итоге полетит с Драко. Потому что теперь она, вероятно, обдумывала его предыдущие слова… «обхватили меня»… «очень близко»…       Чёрт, она не захочет с ним лететь.       — Хорошо, — уверенно сказала Гермиона, и Тео пришлось скрыть удивление.       — Отлично… Ну, тогда вперёд на охоту за крестражами.

***

      Гермиона медленно подошла к нему, пытаясь подавить волнение в груди. Вся её нервная энергия быстро переросла в восхитительное предвкушение, что у неё появился повод приблизиться к нему. Возможность небеспричинно прикоснуться.       На долю секунды ей показалось, что в глазах Драко мелькнул озорной блеск, прежде чем он поднял метлу, легко заставив её парить, чему сама Гермиона с первого курса так и не научилась. Он перекинул длинную ногу через рукоять, опустив её своим весом ниже, чтобы метла была Гермионе по росту. Его крепкие, сильные бёдра оседлали изящное, гладкое, резное дерево на таком ярком контрасте, что у неё потекли слюнки.       О, Моргана, возьми себя в руки!       Он отдал ей сумку, чтобы Гермиона перекинула её через спину вместе со своей. Невесомые, лёгкие, как пёрышко, чары делали её не более чем обрывком ткани, наброшенным на плечи. Драко наложил согревающее заклинание и спрятал палочку в кожаную кобуру, пристёгнутую к телу.       — Дотянешься? — спросил он, когда Гермиона вложила ладонь в его протянутую руку. Она старалась не думать о прохладной коже, длинных изящных пальцах, большом серебряном перстне.       — Я не настолько низкая, — проворчала она, перекидывая ногу позади него. Гермиона слегка качнулась, когда метла поднялась, оторвав их от снежной земли. Драко не отпустил её ладонь, а положил себе на живот. Вторая её ладонь легла таким же образом. Он прошептал заклинание, и из метлы вылетела ещё одна пара подставок для ног. Драко потянул Гермиону за колено, чтобы она обхватила его бедром, и поставил её ногу на подставку. Он повторил это движение с другой стороны, успокаивающе сжав её, прежде чем ослабить хватку.       От этих прикосновений у Гермионы закружилась голова, и она была рада, что Драко не видел румянца, который, несомненно, расцвёл на её щеках.       — Где твоя палочка? — спросил он через плечо, встретившись с ней серебристыми глазами.       — В мантии, — она кивнула на внутренний грудной карман, где волшебная палочка прижималась к колотящемуся сердцу.       Держа метлу одной рукой, другой Драко достал из кобуры палочку. Гермиона почувствовала, как напряглись мышцы его живота, когда он повернулся к ней. Боги, как же хотелось почувствовать каждую его мышцу. Она едва заставила себя не начать его гладить. Он направил палочку на её правое бедро, и Гермиону обогнул кожаный ремешок, превратившись в кобуру, похожую на его собственную, куда Драко вернул свой боярышник.       — Спасибо, — прошептала она и переместила палочку в тугой кожаный карман, который теперь располагался на внешней стороне бедра.       — Держись крепче, — приказал Драко, и по её спине пробежала дрожь. Гермиона прижалась к нему так сильно, как только могла, прислонившись лбом к его спине, прильнув грудью, обвив бёдрами.       Но это не помешало крику сорваться с её губ, когда он взмыл в воздух.       Драко крепко держал её ногу одной рукой, пока они поднимались. И даже сквозь крик, сквозь стук сердца, отдававшийся в ушах, сквозь оглушительный ветер, хлеставший вокруг них, Гермиона знала, что расслышала его правильно.              — Я никогда не дам тебе упасть, Гермиона.

***

      Даже Сон без сновидений и абсурдное количество магловской текилы не смогли прошлой ночью отправить Пэнси в беспамятство. Она не могла забыть, как омрачилось предательством его лицо и тот последний взгляд, который она успела бросить, прежде чем захлопнуть за собой дверь, убегая от него… от себя. А теперь, без сна и с похмельем, которое никак не хотели побеждать её зелья, Пэнси боролась с желанием стошнить при виде нового сопровождающего.       Гладкие светлые волосы сияли в лучах полуденного солнца, тёмная и приталенная мантия мракоборца колыхалась при каждом приближающемся шаге. Она — воплощение совершенства и профессионализма. В то время как Пэнси — потасканная шлюха, одержимая зельями и пьянством. По крайней мере, внутри… Внешне она тоже выглядела сногсшибательно. Но если уверенность Селены излучалась из неё, исходила из самого её нутра, то вынужденное поведение Пэнси казалось просто плохой подделкой.       — Паркинсон, — поприветствовала её ведьма. Сладкий, чувственный голос всё ещё звучал властно, чему Пэнси позавидовала. Идеальный баланс между женственностью и силой.       — Мракоборец Сэвидж, — ответила Пэнси в своей лучшей попытке изобразить безразличие. Это были первые слова, которые она произнесла за весь день, поэтому они прозвучали хрипло и болезненно, когда поползли вверх по её изуродованному криками и рыданиями горлу.       Если мракоборец и заметила это, то никак не прокомментировала. Вместо этого она выжидающе посмотрела на Пэнси.       — Джон объяснил задание? — на этот раз Пэнси удалось сохранить бесстрастность, несмотря на то, что при упоминании о нём в груди защемило, угрожая отправить её в очередной виток спирали.       — Мракоборец Долиш был отправлен в Дувр рано утром.       Нет…       — Мракоборец Бруствер настаивал, что вы сами сможете сообщить все важные детали.       — Кингс тоже ничего не сказал? — на этих словах в облике Селены произошёл первый надкол. Её глаза посуровели, а челюсть сжалась.       Она глубоко вдохнула, прежде чем ответить:       — Мракоборец Бруствер был занят довольно деликатным делом и заверил меня, что вы будете более чем способны…       Похоже, она ни на минуту в это не верит…              — …детализировать точные требования сегодняшней вылазки.       Вылазки.       Она буквально ни черта не знает.       Пэнси не собиралась давать этой женщине ни малейшего намёка на то, в чём конкретно заключается миссия. Эта идеальная ведьма точно пришла бы в ярость при мысли о том, что Пэнси будет сосать член Пожирателя ради военных секретов. Скорее всего, Селена думала, что всех успехов Орден достиг благодаря решимости и стремлению делать то, что правильно перед лицом зла.       Самая ёбаная сказка, которую я когда-либо слышала.              — Ты анимаг? — спросила Пэнси. Короткое удивление на лице мракоборца подсказало, что эта тема не является широко обсуждаемой в их рядах. Она догадывалась и раньше, что их формы, скорее всего, раскрывались лишь по необходимости, чтобы они могли вести расследования и работать под прикрытием.       — Это имеет отношение к заданию?       — Да, только если не хочешь умереть сегодня, — невозмутимо ответила Пэнси.       — Что мы делаем? — терпение блондиночки заметно истощалось, отчего у Пэнси разболелась голова — первое чувство, кроме ненависти к себе и отчаяния, которое она испытала за последние несколько часов.              — Мы ничего не делаем. Я иду в Годрикову Впадину, а ты ждёшь, пока я закончу.              — Где она?       — Рядом с площадью. Так что тебе нужно быть незаметной. Поэтому я спрашиваю ещё раз: ты анимаг?       — Не уверена, что превратиться в абраксана посреди крупнейшей базы Пожирателей Смерти в Британии можно незаметно.              Абраксан?       Конечно, эта сука — восхитительная крылатая лошадь с длинными золотистыми волосами.       Даже как чёртово животное она идеальна.       — Тогда Оборотное. — Пэнси стянула с шеи запасную дозу и при помощи палочки превратила ожерелье, которое обычно носила, обратно во флакон с отвратным зельем. — Но тебе нужен другой волос.       — Я сбегаю обратно в замок.       — Незачем, просто вырви один у какого-нибудь ничего не подозревающего деревенского, и всё будет нормально. У нас тут всё по расписанию.              — Может быть, мне будет безопаснее просто изменить черты, — пробормотала Селена и убрала Оборотное в карман. — Я разберусь, — сказала она Пэнси.              — Вперёд? — Пэнси протянула Селене руку и переместила их в лес за Годриковой Впадиной. Без Джона она чувствовала себя ещё уязвимее обычного. Она привыкла к тому, что он всегда рядом, что можно положиться на его постоянное присутствие.       Но, седьмое пекло, разве не поэтому я его отстранила?       Тебе никто не нужен.       У тебя всё под контролем.       Контроль.       Пэнси выпила зелье, и черты ведьмы, за которую она себя выдавала, всплыли на поверхность, сжигая все следы той жалкой и сломленной, в которую она позволила превратить себя Джону Долишу.       На хер.       Пошёл он.       — Просто подожди здесь, — скомандовала Пэнси.              — Что? — Селена обернулась к ней лицом, прекратив попытки поставить защитные чары.       — Я быстро. И ты права, слишком опасно тащить чей-то волос. А трансфигурация черт всё равно сделает тебя новым лицом в городе. Ты будешь привлекать слишком много внимания.       — Паркинсон, — тон Селены был низким и предупреждающим.       — Жди здесь. Я вернусь. — И с этими словами Пэнси уснеслась прочь, оставив позади ошеломлённую ведьму бросаться проклятиями.       Контроль.              Пэнси только закончила обслуживать Розье, получив информацию о местонахождении базы Пожирателей, где собирали великанов, оборотней и других существ. Кингс добивался этой информации несколько месяцев, и Розье оказался первым волшебником, имевшим хоть какое-то представление об этом конкретном замысле Волан-де-Морта. Обычно ему нравилось брать блондиночек снизу, поэтому Пэнси практически набросилась на него, отчаянно пытаясь залезть ему в голову и выяснить, какую роль он играет в рядах Пожирателей Смерти. Это был риск — показаться слишком инициативной, но он принёс плоды.              Контроль.       Она сказала Селене, что вернётся быстро, и, учитывая, что первый клиент принёс большие деньги, Пэнси притворилась больной перед мадам, чтобы уйти пораньше. Она собрала мантию, набросила её на плечи, прикрывая распутный наряд, который, наконец, привлёк Розье, и кончики пальцев едва успели коснуться палочки, как…       — Экспеллиармус!       Пэнси обернулась, взглядом проследив за палочкой, парящей в руки Маркуса Флинта. Когда он поймал её, в маленькую комнату вошли ещё Пожиратели, окружая её.              Антонин Долохов. Уолден Макнейр. Грегори Гойл-старший.       Из-за их спин пробился Эван Розье, швырнув к её ногам рыжеволосую ведьму в мантии мракоборца. Отчаянные глаза оторвались от пола, чтобы встретиться с ней — её лицо было точной копией лица Пэнси.       Блядь.       Вероятно, она сказала это вслух, потому что Долохов усмехнулся:       — Да, малышка, «блядь» — это верно. — Он угрожающе шагнул к ней, Пэнси увернулась, когда он протянул руку, чтобы схватить её. Без палочки и в численном меньшинстве — она в полной заднице. Но прежде чем Пэнси смогла схватить браслеты на запястье и попытаться трансфигурировать их в кинжалы, Макнейр и Гойл отбросили её на спину, прижав руки к полу, а Долохов навис над её бьющимся телом.       Он приблизился к её лицу, сжав подбородок, и горячее дыхание ворвалось в её рот.       — Представь моё удивление, когда я нашёл симпатичную ведьмочку, бродящую по лесу. Мантия мракоборца и всё такое. — Он лизнул её щеку, почувствовав вкус слёз, которые текли из глаз Пэнси. — Светленькая, ногастая, уж точно красивее любой из вас, шлюх. — Долохов укусил её за мочку уха так сильно, что Пэнси вскрикнула. Она слышала, как Розье и Флинт обсуждали, кто первым изнасилует Селену.              — Я подожду, пока она снова станет блондинкой, — протянул Розье. — Эту версию я уже трахнул. — Приглушённый шум и звук шаркающего ботинка подсказали Пэнси, что Селену только что пнули. Сильно.       — А я подумал, — продолжил Долохов, возвращая внимание Пэнси, — что маленькая белокурая ведьмочка здесь делает… совсем… одна? — Он наклонился и впился зубами ей в шею, пуская кровь.       Пэнси воздвигла окклюменционные стены, сосредотачиваясь на чём угодно, кроме звуков, эхом разносящихся по комнате, пока всего в нескольких метрах от неё Пожиратели срывали с Селены одежду. Пэнси защищала свои воспоминания, мысли, она хоронила эмоции, отделяла их от того, что чувствовала, от того, что слышала. От пыхтения, которое издавал Флинт, пока душил Селену. От криков, которые она издавала, сопротивляясь. Они могли бы онемить её, могли заставить замолчать. Но они хотели этого — хотели слышать её боль.       И хотя окклюменция притупляла боль, Пэнси не избавилась от неё полностью. Шея пульсировала, запястья ныли, вес его тела удушал.       Подняв стены, она смогла снова вслушаться в слова Долохова.       — …пытал её, а она не сдавалась, не говорила нам, с кем пришла, что делала…              Она меня защитила.       — …обыскал её мантию, нашёл маленький пузырёк и подумал… хмм, интересно, что это?       Она меня не выдала.       — …вонзил в её красивые розовые губки… идеальные, оттрахать бы эти губы…       Её пытают из-за меня.       — …и вот… что за зрелище… любимая рыжеволосая шлюха прямо передо мной…       Её изнасиловали из-за меня.       — …потом прихожу сюда, тащу её к твоей мадам, требую объяснений за обман…       Она умрёт из-за меня.              — …и Розье говоит мне, что только что трахнул тебя наверху… и я подумал… ну разве не любопытно…              Он направил палочку на её лицо, прошептав «Легилименс». Пэнси так долго водила его по петле, и он неустанно бился о стены, но уже не поддавался на отвлекающие манёвры, которые сработали в прошлый раз. — Макнейр… — Долохов прильнул к её губам: — Думаю, нашей маленькой шлюшке нужно больше мотивации…       «Легилименс» и «Круцио» поразили её мучительным коктейлем, пронзив разум и кровь одновременно.       Она тебя защитила.       Она тебя защитила.       Она тебя защитила.              Пэнси не сдавалась. Её тело билось в конвульсиях. Кровь горела. Конечности скручивались. Она прикусила язык, чувствуя слабый привкус крови в глубине сознания.       Она тебя защитила.       Не трать её старания впустую.       Ты в долгу перед ней.       Ты в долгу перед Джоном.       Контроль.       Контроль.       Контроль.       — Достаточно, — выдохнул Долохов, и проклятие было снято. — Нам нужны её воспоминания, чтобы выяснить, что известно Ордену. Ещё немного, и её разум откинется, ей будет трудно ориентироваться.       Пэнси лежала под его весом, сосредотачиваясь на фактуре потолка. Она сосредоточила всю энергию на стенах в сознании.       — Что мы с ней сделаем? — усмехнулся Гойл-старший, всё ещё стискивая её запястье.       — Поместье? — предложил Макнейр.              — Если Тёмный Лорд узнает, что мы все трахались с членом Ордена, пока шпион разгуливал по Годриковой Впадине, он убьёт нас. Мы отвезём её в Эссекс, — приказал Долохов.              — А эта? — спросил Флинт.       — Она ничего не знает. Все секреты только у нашей красотки, — Долохов провёл ногтем от виска к щеке, а затем грубо засунул пальцы ей в рот, заставляя её задыхаться.       — Возможно, эта послужит лучшей цели.       Если бы Пэнси не ушла так далеко в глубины сознания, она бы закричала. Она слышала, как они утаскивали Селену из комнаты.       — Скажи ему, что я люблю его, — плакала Селена. — Скажи ему за меня. — Розье и Флинт насмехались над ней: их издёвки, смех и плаксивые «скажи ему, что я люблю его» заглушали её мольбы.       Я скажу.       — А теперь, малышка… — Долохов приподнял юбку её платья и собрал мантию у бёдер, — я хочу трахнуть тебя в последний раз, прежде чем мы узнаем, кто ты на самом деле.       Пэнси позволила мыслям улетучиться, пока он брал её, и они удерживали её, и ломали безвозвратно. Она могла думать только об одном.       Скажу.       Скажу.       Скажу.              Через двадцать минут они уже тащили её вниз по лестнице, одежда была порвана, волосы растрёпаны. Пэнси мельком оглядела бар. Все были мертвы. Тела, небрежно разбросанные по столам и полу.       Это сделала я.              Долохов бросил её на землю возле борделя, лицо и руки безжизненно упали в грязь.       — Вы что, блядь, совсем охерели? — Она услышала вопль, заглушивший смех молодых Пожирателей, которые наслаждались погромом. — Уберитесь здесь! Если Тёмный Лорд узнает, вы все, блядь, покойники!       Пэнси пыталась поднять голову, пыталась открыть опухшие глаза. Она хотела увидеть каждое из их лиц. Потому что она переживёт это и покончит с ними всеми.       Медленно.       Мучительно.       Сначала она заметила светлые волосы, больше не гладкие и блестящие, больше не туго натянутые, а вяло свисающие, закрывающие опущенное лицо. Руки были связаны над головой и обвиты вокруг кованого железного столба, который когда-то служил рекламным щитом паба. Босые ноги парили всего в сантиметре над грязью.       «Шлюха».       Они вырезали это у неё на животе, чуть ниже груди. Неровные линии, по которым ещё текла кровь из безжизненного тела. Жестокая реклама заведения.       Ты выживешь.       Я выживу.       Ты убьёшь их всех.       Я убью.       Контроль.       Контроль.       Контроль.       Пэнси почувствовала, как меняются черты её лица, как кожа пузырится, превращаясь в тело ведьмы, которую до этого она считала сломленной. Ведьмы, которая думала, что познала жестокость. Неблагодарная, бесхребетная, неуверенная в себе ведьма, которая всё испортила.