***
— Готов? — с порога спальни спросил Тео у Драко, неподвижно смотрящего в окно башни. По крайней мере, он надел парадную мантию, так что Тео мог предположить, что он всё ещё был намерен идти к мемориалу. Они с Блейзом пропали на несколько дней, их команда прибыла только ранним утром и тут же узнала, что Орден наконец нашёл место для проведения церемонии в память о недавно погибших. Селена Сэвидж. Агата Креншоу. Майкл Мелоди. Дин Томас. Вернувшись, Драко пошёл в Больничное крыло, чтобы проведать Гермиону. Тео передал ему новости о её выздоровлении и сразу после этого сообщил о мемориале. Драко не сказал ни слова, смерть Дина Томаса по-прежнему давила на него тяжёлым грузом. Тео предложил ему побыть с Гермионой, но он пробормотал какое-то оправдание о нежелании её будить и в спешке покинул крыло. — Что ж, тогда встретимся там, — Тео надеялся услышать что-то в ответ, но Драко так и не двинулся с места. — Драко? — По-прежнему ничего… Тео приблизился, положил руку ему на плечо и повернул к себе. Драко сдался, показав своё лицо. Холодные стальные глаза встретились с Тео, расфокусированные и пустые. Боги, это выходит из-под контроля. — Приятель, — умоляюще протянул он. — Я… — Драко сделал паузу, его зрачки нерешительно замерцали. — Мне нужна минута. Тео замешкался, глядя на его борьбу с самим собой. Наконец, медленными шагами он отступил, надеясь, что Драко передумает. К несчастью, он лишь отвернулся к окну. Поскольку Поттер уже забрал Гермиону, а Долиш запретил Тео говорить о мемориале Пэнси, он решил, что найдётся ещё одна ведьма, которой не помешает компания. Он оставил Драко наедине со своими мыслями — или, скорее, с нежеланием подчинять эти мысли — и направился в Больничное крыло. Оно заметно опустело, если не считать нескольких недавно пострадавших, которые крепко спали. — Я думал, ты из пунктуальных, — сказал Тео, прислонившись к дверному проёму кабинета, и засунул руки в карманы мантии, полностью заполняя собой пространство. Её тёмные волосы занавесом взметнулись, когда она обернулась через плечо — глубокие карие глаза уставились на него теперь уже знакомым взглядом. Сначала взгляд всегда был мягким, открытым и манящим, а потом затвердевал, становился всё холоднее. Тео был полон решимости обернуть это вспять. Он желал стать теплом, которое растопит лёд. — Ты меня не знаешь, Теодор Нотт, — коротко ответила она, набрасывая на плечи мантию. — Не то чтобы я не пытался, Астория Гринграсс, — он оценивающе осмотрел её фигуру. Тори фыркнула и покачала головой в ответ на его заигрывания, но Тео не упустил из виду, как приподнялись уголки её губ, прежде чем она отвернулась, чтобы взять палочку. Астория уже собиралась выйти, но он не сдвинулся с места, оставив в проёме лишь узкое пространство, чтобы она могла проскользнуть, если так этого хотела. Провоцируя её, Тео улыбнулся той самой улыбкой, от которой ведьмы обычно растекались перед ним в лужу. — Ты неисправим, — серьёзно заявила она. — А я всё гадал, заметила ли ты, — он ухмыльнулся. — Сомневаешься в моём интеллекте, Теодор? — протянула Тори, приблизившись. — Я бы никогда… Астория, — шёпот её имени соблазнительно сорвался с губ Тео, когда он наклонился к ней. — Думаешь, ты весь такой очаровательный, да? — Меня больше интересует, что обо мне думаешь ты. Теперь они стояли друг к другу так близко, что почти разделяли одно дыхание. Астория была высокой, всего на несколько сантиметров ниже него самого. Тео засмотрелся на её тёмные ресницы, веером обрамляющие глубокие глаза и слегка трепещущие, и у него свело живот. Она положила руку ему на талию, сжав его нежными пальцами. Тео мог почувствовать каждый кончик, мог сосредоточиться на касании каждого пальца. Она впервые прикоснулась к нему с тех пор, как он исцелился. И хотя Тео никогда бы не признался ей в этом, он думал о паре случайных ран, которые мог бы вытерпеть, чтобы вновь ощутить её руки на себе. Но это… это добровольное прикосновение. Это намного лучше. — Я вообще о тебе не думаю, — проворковала Тори, сильнее сжимая пальцы, чтобы оттолкнуть его в сторону и пройти мимо. Она быстро пронеслась по коридору, пока мантия развевалась позади. Мне нравятся эти игры, ведьма. Тео откинул голову, уставившись в потолок, и застонал. Он хотел погнаться за ней, но его отвлёк звук чьего-то покашливания. Он и не подозревал, что у них были зрители. — Нужно поговорить, — холодно сказала Дафна. Ах, мерлиновы сиськи. — Хорошо, — смущённо ответил Тео, проводя рукой по спутанным кудрям и опуская глаза в пол. Он предполагал, что эта проблема возникнет, но только тогда, когда между ним и Асторией сложится что-то более конкретное. А оно сложится… со временем. — Пойдём со мной, — тихо попросила она. Не очень тихо, и это была не просьба. — Даф, я… — Не-а, — перебила она его, быстро выходя из Больничного крыла. — Я говорю. Ты слушаешь. Тео последовал за ней большими шаги, чтобы догнать. Она пошла другим путём, не тем, что её младшая сестра. — Ты оставишь её в покое. — Даф, я просто… — Я. Говорю. Ты. Слушаешь, — с горечью отрезала она. Чёрт, Тео никогда раньше не видел её рассерженной, поэтому он кивнул и поравнялся с ней, пока они шли к месту, где должна была пройти церемония. — Она не такая, как я. Она не такая, как ты. Астория не позволит себе запутаться в каких-то случайных связях типа друзей с привилегиями. Она не сможет с этим справиться. Он не знал, что заставило его сказать следующие слова, он никогда в жизни не говорил ничего подобного. Может быть, недавно возникшие отношения Драко и Гермионы? Или то собственничество в глазах Долиша, пока он смотрел на Пэнси? Или это потому, что он никогда в жизни не испытывал ничего подобного ни к одной ведьме? Тео не знал причины, но слова сами собой сорвались с губ: — Что, если я не хочу, чтобы это было случайностью? Дафна развернулась к нему, шок на мгновение озарил её лицо, прежде чем гнев взял верх. — Ты ничего не хочешь, Тео. И это не из-за меня. Делай что угодно и с кем угодно, только не с моей сестрой. Она не может. Она — это не мы. — Тео открыл рот, чтобы заговорить снова, но Дафна продолжила: — Она хрупкая. — Она не хрупкая! — возразил он. Возможно, до сих пор он мало взаимодействовал с Асторией Гринграсс, но эта ведьма не была хрупкой. — Ты ничего о ней не знаешь! — Боги милостивые, она не открытая книга, дайте мне хоть чёртову минуту. — Нет! Я не дам тебе ни минуты! Тебе не нужно знакомиться с моей сестрой. У Тори слишком много всего происходит. Слишком много, на чём ей нужно сосредоточиться. И не нужно, чтобы кто-то вроде тебя морочил ей голову! Если уж на то пошло, то это она морочит голову мне… — Это другое, Даф… Клянусь, я просто хочу знать… — Она заслуживает лучшего, чем это, Тео! Лучшего, чем ты! — закричала Дафна. Лучшего, чем я. Да, наверное, это правда. Был бы я вообще способен на что-то большее, чем случайность? Неужели я просто хочу выкинуть её из головы? Нет… Нет, она другая. Я хочу её. Её. Салазар, Дафна права. Эта ведьма заслуживает лучшего. Я её уничтожу. Пропущу все звоночки. Получится как с Трейси. Она права. Седьмое пекло… Я столько раз трахал её сестру… Слишком хороша для меня. Они все слишком хороши для меня. Дафна, вероятно, почувствовала, что задела его за живое, и смягчилась. — Тео, дело не в тебе. — Она вздохнула. — В ком угодно. Никто ей не подойдёт. Не сейчас. Она не похожа на своих ровесниц. У неё… слишком многое стоит на кону. Ладно? Только… оставь её в покое. Пожалуйста? Прошу. — Хорошо, — Тео согласился. Потому что Дафна была права. Ни одна ведьма не заслуживала его проблем, не та, кто ищет чего-то большего, чем секс. Он не мог дать большего, никогда не мог. — Хорошо, я понял.***
Драко смотрел на мемориал в таком глубоком оцепенении, что едва слышал слова, звучавшие в честь каждого из тех, кто погиб за последние несколько месяцев. Их имена повторялись по кругу в том небольшом свободном пространстве разума, которое он отделял. Селена Сэвидж. Агата Креншоу. Майкл Мелоди. Дин Томас. Дин Томас. Дин Томас. Дин Томас. Драко было слишком тяжело, но он продолжал стоять из уважения к погибшему другу. Дин действительно был ему другом. Другом, которому Драко позволил умереть. Позволил умереть. Гермиона, зажатая спереди между Поттером и Уизли, то и дело оборачивалась на него. Несколько дней назад Драко ушёл, оставив её на больничной койке, как только она погрузилась в сон. Он хотел разбудить её, когда вернулся к ней утром, но новости о мемориале Дину выбили его из колеи, и Драко позволил ей поспать ещё немного. Им нужно было поговорить, но от её обеспокоенного взгляда ему хотелось лишь глубже закопаться в собственный разум, чтобы бежать. Сейчас он не мог чувствовать ничего, кроме необузданных эмоций, которые терзали его душу глубоко в груди. Страх. Злость. Боль. Увидев Симуса Финнигана, Драко пришёл в себя ровно настолько, чтобы понять, что церемония завершилась и большинство присутствующих начали расходиться. — Он тебе доверял! — Финниган, весь красный и в слезах, кричал всего в нескольких сантиметрах от его лица. — Он тебе доверял, а ты позволил ему умереть! — Драко лишь отдалённо осознавал, как Чарли Уизли и Невилл Долгопупс пытались оттащить Финнигана. Позволил ему умереть. Да, я позволил ему умереть. — Я знаю, — и это всё, что Драко смог ответить. Слова прозвучали холодно и безэмоционально, хотя чувствовалось в них совсем не это. Он увидел, как занёсся кулак, и мог легко увернуться, прежде чем тот достиг бы цели. Но он хотел этого: боли, мести, наказания. Я позволил ему умереть. Кулак врезался в нос, в скулу, брызнула красная кровь. Финниган успел ударить только раз, прежде чем Долгопупс оттянул его за руку. Они все кричали, бессвязно перебивая друг друга, в истинно гриффиндорской манере. Поттер и Уизли оставили Гермиону с Уизлеттой и прибежали на шум. Строгий крик наконец заставил всех замолчать, и Драко вынырнул из окклюменции. — Хватит, — воскликнула Чжоу, оглядывая каждого из них. Чжоу. — Никто никому не позволял умирать, — звонкий голос обрушился на гриффиндорцев. — Никто из вас понятия не имеет, что Драко сделал в тот день и что мы делали каждый день с тех пор, — и слегка надломился. Драко снова закрылся окклюменцией, теперь ещё больше, лишь бы проигнорировать это. Блейз встал рядом с Чжоу, создав барьер между гриффиндорцами и им самим. — Это война, — продолжила она. — И Дин знал это. Мы все это знаем. Всё внимание было обращено к ней, вся толпа ведьм и волшебников смотрела на Чжоу — все, кроме Драко. Он был слишком зациклен на неглубоких вдохах Гермионы; когда Джинни помогла ей подойти ближе, её взгляд приковался к разгневанному Финнигану и друзьям, удерживающим его, пока он яростно им сопротивлялся. — Он бы не хотел этого, Симус, — тихо сказала Гермиона, тяжело дыша. Финниган упал на колени в рыданиях. Всё его тело сотрясалось от прерывистого кашля. Долгопупс и Поттер подняли его на ноги и повели к замку. Постепенно все начали расходиться, переговариваясь шёпотом. Пока не остались только Тео, Гермиона и Уизлетта. Гермиона подошла к Драко и протянула руку, собираясь стереть кровь с его лица, но он поймал её запястье в воздухе, остановив. Он заслужил это: этот удар и многие другие. Он заслужил получить напоминание о своём поражении, о смерти и крови на своих руках. Гермиона всё равно слегка прижалась к его груди, опираясь на него для опоры. Хотя сердитое выражение её лица ясно говорило о том, что она расстроена его поведением, а ещё тем, что она не может стоять самостоятельно. — Отведи её обратно в Больничное крыло, — Драко покосился на рыжую ведьму, которая стояла сзади, с любопытством наблюдая за происходящим. — Не говори обо мне так, будто меня здесь нет, — процедила Гермиона. — Думаю, вам обоим пора в Больничное крыло, — Уизлетта ухмыльнулась, кивнув на струю крови, текущую из его носа. Она схватила Тео за рукав и потащила его на холм. — Пойдём, Нотт, нам с тобой пора поболтать. — Тео бросил извиняющийся взгляд через плечо, но не стал сопротивляться приказу ведьмы. Не желая больше задерживаться здесь, Драко подхватил Гермиону на руки, и она удивлённо ахнула. — Что-то болит? — отстранённо спросил он, устремив взгляд вперёд. — Нет, так нет, — ответила она. Гермиона снова потянулась к его лицу, но он отвернул голову. — Оставь, — потребовал он. — Мне не нравится видеть на тебе кровь. Он не ответил, зашагав вверх по склону, изо всех сил стараясь при этом двигаться осторожно. Драко чувствовал на себе пристальный, изучающий взгляд, но нёс Гермиону в тишине, пока не прошёл через двери замка. — Мне не нравится видеть, как тебе больно. Он не мог заставить себя ответить, Драко не доверял сейчас своим эмоциям, не после всего случившегося. Когда он понёс Гермиону наверх, лестницы сдвинулись, изменив траекторию. Драко мысленно застонал: теперь ему придётся пойти к Больничному крылу длинным путём. Она повторила сказанное, как будто не была уверена, что он услышал её в первый раз. — Да, ну, возможно, тебе стоит поближе познакомиться с этим зрелищем, — прошипел он. — Я, как и ты, ещё не успел к такому привыкнуть, выбора не было. Она молчала, пока он спускался с этой надоедливой лестницы. Хотя Гермиона Грейнджер была не из тех, кто долго держит своё мнение при себе, поэтому Драко не удивился, когда она снова начала допытываться до него. — Это не твоя вина. — Не надо. Уложив её на койку, он отстранился, чтобы найти Тори и убедиться, что дневные нагрузки не повредили его ведьме, но Гермиона остановила Драко умоляющим взглядом. — Где ты был? — Не в замке. — Да, я заметила. Но что… — Тебе нужен отдых. — Он вырвался из её хватки, её руки безвольно упали с его плеч. Он старался не думать о промелькнувшей в её глазах вспышке боли. — Вообще-то, — Тори прервала их врачебным тоном, взмахом палочки отбросив на Гермиону золотой светящийся диагностический луч, — ей нужны тренировки и время, чтобы восстановить силы. Как мы уже обсуждали, в общежитие можно вернуться. Но пару недель по-прежнему никакой магии. И будем проводить осмотр каждые несколько дней, чтобы убедиться в твоей безопасности. — Затем она повернулась к Драко, заметив кровь на его лице. Не говоря ни слова, Тори пролила на него голубой свет, и вслед за лёгким хлопком он почувствовал прохладу. В другом конце палаты раздался стон, и она ушла, не сказав больше ни слова. Драко пощупал своё лицо: кровь подсохла, припухлость прошла, но боль осталась. Гермиона свесила ноги с койки, собираясь встать. Драко потянулся к ней, чтобы помочь удержать равновесие, но она оттолкнула его. Он ухмыльнулся и приподнял бровь. Гермиона фыркнула: — Ты слышал, мне нужно тренироваться. Драко поднял руки, сдаваясь, но шагнул ближе, готовясь поймать её в любой момент. Она была похожа на новорождённого гиппогрифа, покачивающегося на ослабевших, неуверенных ногах. — Я могу потренировать тебя. Поработать с тобой над наращиванием силы, — сказал он, пока они медленно направлялись в библиотеку. Гермиона не пошла в общежитие, и сначала Драко думал поправить её, но потом понял, что если она не собирается отдыхать, то он предпочёл бы оставить её наедине с собой, а библиотека, вероятно, была единственным местом, где это возможно. Она не ответила, и он решил, что это из-за упоминания о тренировках. — Грейнджер. И снова молчание. — Гермио… — Я не могу говорить с тобой, пока ты такой. Он пошатнулся. Сейчас ему нужна была окклюменция, чтобы справиться с этим, с этим днём, со всем. Она должна была это знать. Гермиона остановилась, заметив его заминку. — Я не прошу тебя прекратить, я знаю… знаю, что тебе это сейчас нужно. Но я не могу… Мне тоже тяжело. И я не могу так разговаривать. — Или ты просто не хочешь тренироваться, — ответил он, решив перейти в наступление. Окклюменция ослабевала, и те необузданные эмоции, которые трепетали внутри, просачивались сквозь трещины. Гнев брал верх первым. — Я буду тренироваться! Но нам нужно сосредоточиться на… — Гермиона оглядела коридор, чтобы убедиться, что они одни. — На том, чтобы найти настоящий медальон, — прошипела она. — Твои приоритеты меня поражают, — выплюнул Драко. — Как ты можешь думать, что найдёшь там что-нибудь, если даже по долбаному коридору пройти не можешь! — закричал он. — Не смей повышать на меня голос, Драко Малфой! Ты можешь злиться, но не вымещай гнев на мне! Я не та, на кого ты злишься! — Разве нет?! Её лицо побледнело, а глаза расширились. Она явно была шокирована его словами. — Что? — Ты не пустила меня в пещеру! Ты заставила нас разделиться! — По уважительной причине! — крикнула она в ответ, вторя его громкому голосу. — И теперь ты хочешь, чтобы я снова отвёл тебя туда?! Чтобы что? Чтобы на тебя напало какое-нибудь другое проклятое существо? — Это твоя работа! Это моя работа! — Я не могу. Я не могу так. Не проси меня делать это снова. Видеть тебя такой, — он резко закачал головой. — Ты хочешь своей смерти. — Это война, — сказала она строго, но мягче. — Тебе нужно тренироваться! Ты так увлеклась, что не заботишься о себе. Тебя постоянно накачивают зельями. Ты почти не спишь. Почти не ешь. Ты не тренируешься. И мне плевать, насколько ты гениальна. Как ты и сказала, это чёртова война! Не ЖАБА! — Я знаю это! — огрызнулась Гермиона. — Правда? — Я же сказала, что буду тренироваться! — Ты уже говорила это! — Уходи. — Что?! — Уходи! Я не буду стоять здесь и позволять тебе отчитывать меня, как ребёнка. Хочешь побыть придурком? Хочешь выместить на ком-то гнев? Уходи. Потому что это буду не я. — Гермиона… — Драко застонал; теперь верх брала боль, пробиваясь сквозь трещины и гася гнев. Разум спутался, эмоции неконтролируемо выплёскивались и заполоняли собой всё вокруг. — Увидимся. — Она развернулась, чтобы заковылять прочь. — Подожди. — Драко схватил её за руку, мягко поворачивая лицом к себе. — Мне жаль, я… — Знаю, — сказала Гермиона, но не посмотрела на него, пряча свои красивые карие глаза. — Тео говорит, что становится хуже. Ты слишком глубоко увяз. Ты… ты не контролируешь себя. Окклюменция… она как костыль. Зависимость. — Не знал, что вы двое обо мне говорите, — прошептал Драко, пальцами притягивая её подбородок к себе. Она по-прежнему отводила взгляд. — Он переживает за тебя. Я переживаю, — её голос надломился, и это было похоже на удар ножом в грудь. — Посмотри на меня. Гермиона подняла глаза, стеклянные и влажные от непролитых слёз. Драко полностью опустил стены, позволив всему, что было в его глазах, хлынуть на неё, несмотря на то, как больно это было сделать. — Ты не обязан, — прохрипела она. Он наклонился, чтобы прижаться к её губам. Просто целомудренное извинение. — И это всё? — Гермиона рассмеялась. — Это всё, что я могу дать, если только ты не хочешь, чтобы я прижал тебя к этой стене и съел. Она густо покраснела. — Иди, — прошептала она ему в губы. — Пока я не разрешила тебе это сделать.