***
26 апреля 1999 — Где ты это взяла? — Ледяная вода обрушилась на Пэнси, намочив её одежду и шёлковые простыни. — Твою мать! — взвизгнула она, вскочив на ноги. Её перекосило в сторону, голова кружилась и гудела. В горле пересохло и сжалось, а желудок грозил вывернуться наизнанку. — Кто, блядь, тебе это дал?! — Джон. Это Джон орал на неё так громко, что в ушах протестующе звенело. Боги, моя голова. — Я их убью нахуй! — крикнул он. Пэнси моргнула, разлепляя глаза: цвета казались искажёнными, а свет в комнате был слишком ярким. Джон взмахнул рукой — предметы и одежда разлетелись по комнате. Свет от волшебной палочки разбрасывал всё вокруг. — Где остальное?! — выплюнул он. — Кончилось, — удалось прохрипеть ей. — Всё выпила. Нашла… — Пэнси закашлялась, слова застряли в горле, — нашла в твоём сундуке. — Какого чёрта?! — он уставился на неё, не веря своим ушам. — Зелий не было, — шёпот и лёгкое пожатие плечами — буквально всё, на что ей хватило сил. — Ты не могла подождать один долбаный день после выписки? — Джон вывернул сумку Пэнси на ноги, прикрытые ледяными простынями. Крошечные флаконы, до краёв наполненные разными цветами, рассыпались по её коленям, звеня друг о друга. — Откуда… — И тут она заметила его мантию, его мантию мракоборца. — Где ты… — О, теперь ты допрашиваешь меня? — оборвал он её. — Ты не спала! Ты почти не отдохнула. Пока я искал тебя, я в магловском городе нашёл пожирательский пункт припасов. Я пометил его на случай, если понадобится вернуться. — Он посмотрел на неё сверху вниз, и на его лице не было написано ничего, кроме презрения. — Ты — мой приоритет, Паркинсон. И чтобы это хоть что-то значило, было бы неплохо, если бы ты позаботилась о себе. — Джон… — Но она замолчала, потому что не подобрать было слов, извинений. Не сейчас. Не так. Они в двух разных местах, на двух разных планетах. — Я думаю, мне лучше вернуться в общежитие, — прошептала Пэнси, хотя ей было больно позволять этим словам слетать с губ. — Я не собираюсь умолять тебя остаться. — Джон повернулся к ней спиной, уставившись в окно. — Хочешь сбежать? Тогда беги. Я не буду останавливать тебя. Я не буду останавливать тебя. Слова эхом отозвались в её душе, напоминая о том мучительном кошмаре или, возможно, о том, что было наяву, — она до сих пор не уверена. Не сказав больше ни слова, Пэнси осторожно встала, чтобы зелья не упали на пол. Она смотрела на них, отчаянно желая собрать флаконы и унести их с собой. Но она этого не сделала. Ей нужно было оставить их Джону как послание, как обещание попытаться. Не сбегать. Почувствовать. Исправить. Закончить. Пэнси начинала с того острого гнева, который коренился в груди. Месть. А она не могла мстить, пока рядом Джон. Его желание защитить душило бы её. Он не стал бы поддерживать её решение. Он не оставил бы ей выбора. И у него были веские на то причины. Как бы сильно Пэнси ни хотела сдаться, сдаться и свернуться калачиком у его тёплой груди, греться в безопасности, наслаждаться всем тем, что он предлагал… ей нужно было снова встать на ноги. Ради себя. И потребовать возмездия для тех, кто причинил ей зло, для тех, кто будет продолжать причинять зло другим. Та цена, которую она готова заплатить, погубит её. Пэнси встретит смерть с распростёртыми объятиями, закончив своё дело. И с готовностью обретёт обещанный покой. Когда она потянулась к двери, то услышала с другого конца комнаты: — Ты никогда и не собиралась открываться мне. Правда? — его голос почти сорвался, и эта боль, сквозившая в словах, едва не сломила её решимость. Она повернула ручку, глубоко вздохнула и собралась с духом: — Ты заслуживаешь лучшего, чем мои разбитые осколки. Во мне нет ничего, кроме острых краёв и смертоносных наконечников, режущих и рушащих. Если я впущу тебя, ты изуродуешь себя, пока будешь пытаться добраться до моего недостойного сердца. Так что нет, Джон, не проси меня открыться, потому что мне не хватит сил противиться тебе дважды.***
1 мая 1999 Поздним вечером Пэнси бесцельно бродила по замку, убеждая себя не ползти в комнату Джона и не выпрашивать у него обезболивающее, или Сон без сновидений, или ещё что-нибудь, чёрт возьми. Последние несколько дней она пыталась придумать хоть какой-то план, чтобы снова стать полезной. Пэнси хотела предложить Кингсу выбор, а не позволять ему решать, как она будет работать на Орден теперь, когда прикрытие раскрыто. Пэнси знала, что Кингс чувствовал непреодолимую вину за то, что с ней случилось, за то, какую он сыграл роль в том, чтобы допустить случившееся с ней. А потом выяснилось, что он был готов сжечь её заживо, если бы спасательная миссия провалилась. Джон сказал ей, что именно такой приказ Кингс и отдал, не зная, что она перенеслась портключом. Рычаги давления — вот что у Пэнси было над мужчиной, который за неё отвечал. Ей просто нужно было придумать, как их использовать. Она услышала пыхтение, когда проходила мимо Дуэльного зала, и знакомый стук. Заглянув внутрь, она увидела Гермиону Грейнджер, наконец вставшую на ноги. Пэнси присвистнула, тихо и одобрительно, и та удивлённо обернулась через плечо. Она сцепила руки за спиной и направилась к Грейнджер медленными, выверенными шагами. Её растрёпанные кудри были собраны сзади, а на лбу блестели капельки пота. — Так-так… — протянула Пэнси. — Что так расшевелило нашу Золотую девочку? Карие глаза смягчились — совсем не такую реакцию она ожидала. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Гермиона мягким, искренним тоном. Ах, значит, блестящая ведьма всё поняла и жалеет бедную, несчастную шлюху. — Не нужно в это играть, Грейнджер, — Пэнси взмахнула рукой, жестом приказывая ей продолжить. — И без тебя полно надоедливых придурков. Мне не нужна гриффиндорская принцесса в их числе. — Она снова махнула. Гермиона закатила глаза и возобновила удары. — Зачем ты тренируешься? — Мне нужно вернуться туда, — ответила Грейнджер сквозь пыхтение и удары кулаками. — Набраться сил и вернуться к работе. Вернуться… Идея пришла Пэнси так внезапно, что она чуть не упала на спину. — Хмм, а у тебя неплохой потенциал, Грейнджер, — она потянулась к Гермионе, поправляя её локти. Та нагло усмехнулась, прежде чем встретиться с острым взглядом. Грейнджер должна была знать, что получалось у неё ужасно. В последний раз закатив глаза и раздражённо вздохнув, она позволила Пэнси поправить её. — Давай я продемонстрирую… — Пэнси показала ей позу. — Если мы женщины, это не означает, что мы несильные, но мы меньше, поэтому нам нужно работать немного по-другому, — слова слетели с губ Пэнси, но в её голове прозвучал голос Селены. Она проглотила эмоции, бурлящие в горле. Сосредоточься. Она молча показала ещё несколько упражнений. На самом деле это успокаивало её: упражнения, работа, тренировка… даже такая компания. — Я могла бы… — Пэнси точно не знала, к чему клонит, — могла бы потренировать тебя, если хочешь. Гермиона подозрительно посмотрела на неё, борясь между тем, чтобы увидеть в Пэнси саркастичную, дразнящую Паркинсон, которую она знала, и шпионку, которая помогала Ордену, жертвовала всем ради таких людей, как она и её друзья. — Зачем тебе это? — спросила она с нотками обвинения. — Затем, Грейнджер, — вздохнула Пэнси, позволяя правде выплеснуться на свободу. — Я знаю, каково это — никогда больше не хотеть чувствовать себя уязвимой. Ещё один долгий, оценивающий взгляд, сопровождаемый ничем иным, кроме как громким молчанием блестящей ведьмы, перебирающей свои многочисленные мысли. — Хорошо. Я буду тебе благодарна. — Пэнси видела, что у неё на кончике языка вертелось нечто большее — приглашение, которое она должна была услышать, если хотела привести свой план в действие. Нужно было добиться согласия Кингса. — И, может, чуточку больше, чем тренировка? Если ты не против? Прямо в точку. — Например? — протянула Пэнси, старательно сохраняя притворство. — Ты… получала информацию, в которой мы нуждались. Возможно… возможно, есть ещё что-то, чем ты сможешь поделиться. Чтобы помочь нам. — Моё прикрытие раскрыто, Грейнджер. Или ты не слышала? Теперь я бесполезна для Ордена. Вот так. Сломанная вещь. Гриффиндорцы не могут удержаться от помощи сломанным вещам. — Я видела, на что ты способна, Пэнси. Ты не бесполезна, — голос Грейнджер был успокаивающим, поддерживающим. Пэнси почти почувствовала вину за свою манипуляцию. Почти. — Я подумаю, — спокойно ответила она. Гермиона кивнула и вернулась к упражнению, которое ей показала Пэнси. И как только Грейнджер погрузилась в собственные мысли, нанося удары, уворачиваясь и тяжело дыша, Пэнси тоже поддалась своим. Я уничтожу их всех за то, что они сделали. Долохов… Флинт… Роули… Макнейр… Яксли… Каждого, кто осмелился прикоснуться ко мне. Они до сих пор живы. Везучие ублюдки. Хотя, возможно, им не повезло… Смерть в драконьем огне Драко была бы лучшим концом для них, чем тот, что планирую я. Они пожалеют о том дне, когда встретили меня. Я выслежу их… Проникну в их разум… Доведу их до безумия… Они будут молить о смерти, умолять о конце. И я, милосердная ведьма, дарую им его… когда закончу. Говорят, месть сладка… Я намерена вкусить её.