***
У Гермионы саднило всё тело. Боль была не просто физической, болело гораздо глубже. В кости и лёгкие проникала сверхъестественная агония. Звук тяжёлого дыхания заполнил её уши, но весь остальной мир устрашающе затих, когда она пришла в себя. Она чувствовала, как её тело опускается, куда-то ложится. Мгновение спустя опора, которая была под коленями и спиной, исчезла. Гермиона вытянула руки, хватаясь за мокрую траву пальцами, и приоткрыла глаза: высокие деревья были настолько плотными, что закрывали бóльшую часть света, исходящего от далёкой луны, которую она могла разглядеть лишь мельком. — Чёрт, — застонала она, садясь. Гермиона моргнула раз, другой, прежде чем увидела удаляющуюся фигуру Паркинсон в нескольких метрах от себя. Та осмотрелась и достала стеклянный флакон, спрятанный под кустом. Что за?.. Пэнси закупорила флакон, сунула его в карман и бросилась обратно. Звуки теперь доносились со всех сторон: щебет, скрип и треск. Протяжный вой прорвался сквозь череду лесных шумов. Гермиона замерла, с каждым ответным воем чувствуя, как быстро растекается по венам страх. Они близко. — Что это? — скривилась она. Паркинсон не ответила, только присела на колени, склонилась над ней и начала накладывать исцеляющие чары на различные порезы и раны, которыми было усеяно её тело. Зелёные глаза изучали Гермиону с минуту, проницательно оглядывая её лицо. — Все убежища уже запечатаны, — голос Пэнси был спокойным, но дрожал от истощения. Даже если она пользовалась простейшими заклинаниями, она вымоталась, заведя их так глубоко в лес. Так глубоко, где даже дезиллюминационные чары уже не действуют. Они могли отправиться куда угодно, где не было барьеров, но тогда им нужно было придумать способ быстро обезопасить это место, запереться так плотно, чтобы никто не смог их найти, никогда не смог бы войти — даже если бы знал, где именно они находятся, даже если уже бывал там раньше. Идея изолироваться заставила Гермиону вспомнить о единственном человеке, которого она хотела найти больше всего на свете. Но она проглотила эту боль и тоску, отогнала мысли о его благополучии и вновь сосредоточилась на своей цели, своей миссии. Чары Фиделиуса. Она глубоко вздохнула, все ещё чувствуя на себе взгляд Пэнси. — Ты умеешь хранить секреты, Паркинсон? Кошачья улыбка расплылась по её лицу в ответ.***
Пэнси осмотрела их новое убежище: пыльные запахи, отклеивающиеся обои, визжащий портрет, который не переставал кричать о грязнокровке в доме с того момента, как открылась дверь. Старая мышь размахивала нарисованными руками и обвиняюще тыкала в них своими пальцами. Грейнджер сидела на ступеньках, массируя виски и игнорируя тираду ругательств, которая всё никак не прекращалась, ведь портрету не нужно было переводить дыхание. — Ты привыкнешь, — пробормотала она, подняв взгляд. Грейнджер была измотана, она вызвала Патронуса, чтобы спасти Драко, затем трансгрессировала сюда и, наконец, сотворила сложное заклинание, чтобы назначить Пэнси Хранителем тайны. — Не говори, что оставишь её здесь для интерьера… — проворчала Пэнси. От криков портрета у неё началась мигрень. Она попыталась бросить Инсендио в мерзкую картину, понимая, что усилия окажутся тщетными: Грейнджер, вероятно, уже пробовала все варианты, поскольку, очевидно, когда-то пробыла здесь несколько недель. Пэнси не удивилась, когда пламя лизнуло портрет и вспыхнуло, но не причинило сучке никакого вреда. На самом деле её это только больше разозлило. — ТЫ МЕРЗКАЯ ПРЕДАТЕЛЬНИЦА КРОВИ! ПРОКЛЯТАЯ СУКА! КАК ТЫ СМЕЕШЬ ПРИВОДИТЬ ЭТУ ГРЯЗНОКРОВКУ В МОЙ БЛАГОРОДНЫЙ ДОМ!? КАК ТЫ СМЕЕШЬ ОСКОРБЛЯТЬ МОИХ ПРЕДКОВ!? КАК ТЫ СМЕЕШЬ… — Шторы, — Грейнджер вздохнула и медленно встала, восстанавливая равновесие. Она мотнула головой вверх: — Помоги мне. Пэнси последовала за ней по скрипучим ступенькам к пыльной, изъеденной молью ткани, обрамлявшей Вальбургу Блэк. Гермиона схватилась за шторы с одной стороны, пытаясь прижать их к портрету, а Пэнси принялась за другую, не понимая, как ткань может сопротивляться. Когда оставалось всего несколько сантиметров, она огрызнулась на мать Блэков: — Получай, сука. — И с последним рывком дом погрузился в тишину. Грейнджер поднесла палец к губам, подавая знак молчать. Они прокрались вниз по лестнице, прошли на кухню и опустились на деревянные стулья по обе стороны длинного стола. Гермиона наложила на комнату заглушающее заклинание, прежде чем заговорить: — Милые они, семейка ваша, — она махнула в сторону коридора. Пэнси приподняла бровь. — Что? Вы там все разве не родственники? — Грейнджер пожала плечами и провела рукой по спутанным кудрям, которые называла волосами. Они были перепачканы кровью и грязью, но впервые у Пэнси не возникло желания прокомментировать их ужасное состояние, предполагая, что сама она выглядит не лучше. — Как ты сказала, Гриммо? — Мм, — Гермиона кивнула. — Дом Сириуса Блэка. Он передал его Ордену в качестве штаб-квартиры пару лет назад. — Почему вы ушли? — Его раскрыли. Мы пробыли здесь несколько недель, пока были в бегах. Тогда я понятия не имела, как накладывать чары Фиделиуса. Честно говоря, я даже не думала об этом. — Как раскрыли? — Мы были в Косом переулке. Под мантией-невидимкой. Пытались найти ингредиенты для Оборотного зелья. И… — Гермиона тяжело выдохнула, как будто готовилась потерять сознание в любой момент. — Ну, всё пошло прахом, в меня вцепился Пожиратель Смерти, когда я пыталась трансгрессировать. На этом всё и закончилось. Остальное время мы жили в палатке. — В какое убежище ты должна была уйти сегодня? По плану эвакуации. Дувр? Инвернесс? Грейнджер растерянно покачала головой. — Чего? — Ну, в какую команду вас с Тео определили? Для эвакуации? — О чём ты говоришь? Пэнси закатила глаза, ворча: — Да ну, Грейнджер. Всё ты знаешь! Драко нападал на базы, чтобы заманить… — Она замолчала, как только горло обожгло. Пэнси откашлялась, чтобы избавиться от неприятных ощущений, и попробовала заговорить снова: — План заманить Пожирателей, чтобы Драко мог сжечь… — И снова огонь вспыхнул, побежал по её языку — более серьёзное предупреждение. Он не сказал ей… А раз уж теперь Кингсли мёртв, только Драко может делиться этой информацией. — Чёрт возьми, Драко, — прорычала Пэнси. Грейнджер только хмыкнула — неожиданная реакция — и покачала головой, пока слёзы скапливались на нижних веках. — Ещё больше секретов, — прошептала она себе под нос и резко поднялась, вытирая влагу, которая грозила пролиться по щекам. — Дом в безопасности, нам не нужно дежурить. Я буду наверху. Постарайся не разбудить эту сучку. Хотя я так устала, что, скорее всего, не услышу. Пока Гермиона Грейнджер удалялась из комнаты, Пэнси не сказала ни слова. Она ещё долго сидела, глядя на зазубрины и вмятины на деревянном столе и вспоминая всё, что произошло этим вечером. Всё, что произошло. Кингс умер. Она не понимала, что чувствует. Была ли она расстроена? Равнодушна? Он пытался защитить её, не только сегодня, все эти месяцы, разными способами. Но он использовал её. Возможно, не так, как другие волшебники, но его действия всё равно имели вес. И теперь ей пришлось нести этот груз в одиночку. Пэнси посмотрела в сторону диванчика в гостиной и сочла его приличным местом для сна, не желая тратить силы на осмотр дома. Она неторопливо подошла к нему, рухнула на подушки и устремила взгляд в окно, из которого открывался вид на магловский район. Одинокий фонарный столб, мерцающий тусклым жёлтым светом, был единственным пятном в темноте. Затем её взгляд переместился выше, к яркой полной луне. И когда Пэнси почувствовала, что веки тяжелеют, она потянулась в карман и достала маленький листок, который хранила неделями. Она подняла его, и лунный блеск, проникавший через окно, осветил крошечный кусок зелени. Уставившись в небо, Пэнси положила листик мандрагоры под язык и закрыла глаза.***
4 мая 1999 — Может, попытаемся связаться с Орденом? — предложила Пэнси, набивая рот едой. Гермиона была рада, что у неё хватило ума пополнить запасы бисерной сумочки чем-нибудь с кухни. Голова по-прежнему была тяжёлой от усталости, хоть она и проспала больше суток. Её магия истощилась, стоило быть осторожнее, чтобы не оказаться в гораздо худшем состоянии. — Как, по-твоему, мы это сделаем? Пэнси пожала плечами. — Я могу уйти. Разведаю обстановку, посмотрю, не видно ли кого-нибудь за пределами убежища. Какие-нибудь признаки чьего-то присутствия. — Надеюсь, защита достаточно сильная, чтобы никаких признаков и не было. Ты можешь привлечь к себе внимание и подвергнуть нас риску. — Кто-нибудь знает, где это место? Кому-нибудь придёт в голову искать тебя здесь? Гермиона жевала, обдумывая, как ответить и как много сказать. Пэнси уже втянута в охоту за крестражами, пусть и не подозревает об этом. Теперь она Хранитель тайны Гриммо, спасшая им жизни. Нельзя было отрицать, что Пэнси может оказаться полезной. Она уже полезна. Проснувшись, Гермиона в одиночку обыскала комнату Регулуса, но медальона нигде не нашла. Она по-прежнему топталась на месте. Почти год работы над миссией обернулся полной неудачей, потому что до сих пор не было уничтожено ни одного крестража. А без помощи Тео и Драко… — Драко и Тео, скорее всего, будут искать. Не то чтобы они могли найти нас прямо сейчас, но… — Гермиона подняла взгляд и отложила вилку, обращая всё своё внимание на Пэнси. — Нам нужно было прийти сюда, в этот дом. — Зачем? — Есть кое-что, что мы искали, и оно, возможно, когда-то было здесь. Я сомневаюсь, что оно ещё здесь, но этот дом был отправной точкой. Пэнси склонила голову, пронзая её изумрудными глазами. — Мы не вернёмся в Орден. Так ведь? Как бы сильно Гермионе ни хотелось, чтобы ответ был утвердительным — ведь именно так она могла сосредоточиться на поисках Драко и Тео, — миссия должна была встать в приоритет. Пэнси осталась единственной, кто теперь мог ей помочь. — Нет, Паркинсон, — Гермиона приподняла тёмную бровь. — Нам с тобой нужно поработать.***
7 мая 1999 — Грейнджер! — рявкнула Пэнси, наложив заглушающее заклинание на столовую. Гермиона подпрыгнула, поражённая внезапным вторжением. — Чёрт! — выругалась она. — Я увлеклась, даже не заметила… Пэнси с лёгкостью проникла в её мысли, не встретив на пути ни одной возведённой стены, — любой злоумышленник мог прочесть их. — Грейнджер, если тебя схватят, концерт окончен. Ты ведь знаешь это, да? И как только Драко выпустил тебя из замка со всеми этими секретами, ещё и без защиты, я понять не могу. — На этих словах ей хватило совести вздрогнуть. — Знаю-знаю. Они спустились в подвал, над которым работали последние несколько дней. Ну… над которым работала Пэнси. Она расширила пространство и трансфигурировала снаряжения для тренировок. Гермиона ограничивала использование магии только тренировками по окклюменции, надеясь, что так сможет скорее исцелиться. В приоритете стояло не только обучение окклюменции, но и физическая подготовка. Пэнси бросила ей боксёрские перчатки, а затем надела на обе руки накладки. — Раз, два. Джеб. Джеб. — Раз, два. Джеб. Джеб. Пока Грейнджер работала до седьмого пота, следуя инструкциям, Пэнси мыслями вернулась к их разговору, состоявшемуся пару ночей назад. Снейп всё это время намекал на крестражи, но она так и не поняла его. То есть, конечно, она знала, что любая информация, которую он предоставлял, была критически важной, потому что Кингс настаивал, чтобы встречи продолжались, но крестражи?.. Она бы никогда не догадалась. Вся остальная информация, которую Пэнси собирала, приводила Орден к ощутимым победам, оттого она и казалась более важной. Теперь, зная то, чем поделилась Грейнджер, Пэнси поняла, что никогда так не ошибалась. Ещё и выяснилось, что Гермиона, Тео и Драко были единственными, кто знал эту тайну, а при условии, что двое из троих совершенно не умеют пользоваться окклюменцией… Чёрт возьми, о чём вообще думал Орден, выпуская их из замка? Ведьмы перевернули дом вверх дном в поисках медальона. Конечно, они понимали, что просто не будет, и решили остаться на месте, пока магия Гермионы не исцелится, прежде чем начать действовать. Громкий звон, раздавшийся наверху, заставил их обеих замереть и достать палочки. Другой рукой Пэнси выхватила кинжал, пристёгнутый к бедру. Тихими шагами они пронеслись к лестнице и стали подниматься бок о бок. Когда ведьмы достигли верхней ступени, послышалось ворчание. На первых же звуках Грейнджер опустила палочку и закатила глаза. Пэнси вопросительно посмотрела на неё, но промолчала и крепче сжала оружие. Зайдя за угол, она тут же поняла реакцию Грейнджер: по кухне бродил старый эльф с висячими ушами и в испачканной набедренной повязке. — Грязнокровка возвращается. Грязнокровка думает, что этот дом принадлежит ей и она может посещать его, когда захочет. Ох, моя хозяйка, что бы она подумала? Снова увидев грязнокровку здесь, в благородном доме Блэков. — Я тоже рада тебя видеть, Кикимер. — Пэнси удивилась, что в словах Грейнджер не было злобы. Она говорила спокойно и ласково, несмотря на явное презрение эльфа к ней. — Грязнокровка возвращается. Грязнокровка приводит сюда волшебников, а потом уходит. Кикимер думал, что она уйдёт навсегда. Грязнокровка не возвращается с хозяином Поттером. Грязнокровка привела ещё одного предателя крови. Ох, что бы сказала хозяйка? Предатели крови и грязнокровки. Бедный Кикимер. — Кикимер, мне нужно спросить тебя кое о чём, — тон Грейнджер был мягким и полным надежды, что совершенно не вязалось с теми словами, которые эльф адресовал ей. Она открыла расшитую бисером сумочку и достала поддельный медальон. — Кикимер, ты когда-нибудь видел его раньше? — Гермиона покачала украшением перед ним. Эльф посмотрел на сверкающее серебро и быстро опустил взгляд. Но недостаточно быстро — Пэнси успела уловить знакомый блеск, промелькнувший в его глазах. — Грязнокровка крадёт у благородного дома Блэков. Грязнокровка плюёт на самый уважаемый род, на хозяйку Кикимера. — Нет! Нет! — поспешно воскликнула Грейнджер. — Я не крала его, Кикимер! Я просто хочу знать… Так, хватит. Пэнси вальсирующим шагом подошла к эльфу, выхватила медальон из протянутых пальцев Грейнджер и присела на корточки. — Предательница крови смеет бросать вызов своей семье. Да-да, я позорю магический род, — протянула она. — Видишь? — Пэнси ткнула медальоном эльфу в нос, и, как и прежде, большие, похожие на шары глаза узнали украшение. Но на этот раз во взгляде Кикимера было нечто большее. Узнавание… и тоска. — Он принадлежит твоей хозяйке, верно? — Предательница крови — воровка. Она вздумала украсть у хозяина Кикимера. Пэнси полностью завладела вниманием эльфа, его глаза не отрывались от качающегося медальона. Мм, хозяина. Не хозяйки. — Хочешь его себе, правда? Он принадлежит семье, которой ты служишь? Эльф продолжал ворчать, но Пэнси больше не слушала его. Она проникла в сознание маленького существа в поисках любых воспоминаний, связанных с медальоном. Она мельком увидела полоску земли в тёмной пещере, зелёную хрустальную чашу. Молодой человек с тёмными вьющимися волосами, возможно, её ровесник, глотал тот же яд, который, по словам Грейнджер, пил Тео. Эльф поменял медальоны местами, повинуясь инструкциям хозяина. Затем на Пэнси нахлынуло множество воспоминаний о попытках уничтожить медальон всеми доступными способами. Через мгновение она обернулась через плечо, смотря на Грейнджер, которая внимательно за ней наблюдала. — Кто такой Наземникус Флетчер?***
10 мая 1999 Пэнси скрылась под мантией-невидимкой, приземлившись на верхней ступеньке дома двенадцать на площади Гриммо. Грейнджер набросилась на неё, как только она вошла в дверь. — Ты нашла его?! Ты в порядке? Что случилось? — Салазар, Грейнджер. Можешь хоть ужином меня угостить, пока я не свалилась с ног? — Реплика Пэнси осталась без ответа — Гермиона протащила её на кухню, усадила на стул и поставила перед ней тарелку тушёного мяса под согревающими чарами. — Он у него?! — Боже милостивый, женщина, дай мне секунду. — Пэнси сбросила мантию и поднесла ложку к губам, игнорируя нетерпеливые причитания Грейнджер. — Я нашла его в Лютном переулке, он торговал крадеными товарами. Если это место и раньше считалось жутким, то сейчас… — Пэнси склонила голову, оставив Гермионе возможность самой сделать выводы. — Ты говорила с ним? Пэнси фыркнула. — Нет. Стоило только подойти на несколько метров и залезть ему в голову. — И что? Он у него? — Да, был. — Был? — Пока кое-кто не забрал. — Кто? — Дам тебе подсказку. Розовый бант, писклявый голос, тупая пизда.***
12 мая 1999 Это было слишком просто. Дверь со щелчком открылась и с громким скрипом распахнулась. Осмотрев небольшой склад, Пэнси осторожно переступила порог. Она наложила множество защитных и распознающих заклинаний, но не обнаружила ничего, кроме базовых чар. Она пробралась сквозь ряды ингредиентов, забрав всё небольшими порциями, чтобы не привлекать внимания к внезапному истощению запасов. Пройдя вглубь, Пэнси заметила маленькое окно, покрытое многолетним слоем пыли. Пыль была настолько густой, что за ней невозможно было разглядеть окружающий мир. Он может сюда вернуться. Она провела пальцем по слою, тщательно выводя буквы. Это ведь он рассказал ей об этом месте. Он нашёл этот склад, пока искал её. Даже вернулся, чтобы принести ей всё то, чего жаждало её тело, когда ему надоело видеть её такой нервной и страдающей. Если он жив, может быть, он вернётся. Это самое большее, на что Пэнси могла надеяться. Единственное послание, которое она могла передать. Очистив кончики пальцев чарами, она заметила флакон. Черно-жёлтые крылышки насекомого были прижаты к прозрачному стеклу. Флакон стоял высоко на полке, предназначенный для редко используемых ингредиентов. Пэнси приоткрыла сумку. Акцио, мёртвоголовый бражник. Она сделала последний круг по складу, закрыла за собой дверь и приступила к снятию антитрансгрессионных чар. Перед тем как исчезнуть, Пэнси обернулась, чтобы прочитать отзеркаленные слова, оставленные позади. Она прошептала их, растворяясь в воздухе, как будто он мог услышать их, где бы он ни был. — Вернись ко мне.***
Глубокий ров. Каменная стена. Спиральная башня. Длинная верёвка. Страшный подъём. Крошечное окно. Расшатанная половица. Запертый ящик. Выкинутый ключ. Гермиона практиковалась уже несколько часов, тратя всю свою энергию на окклюменцию, когда раздался треск трансгрессии, сигнализирующий о возвращении её спутницы. Ров пересох, камни рассыпались, Рапунцель спустила волосы. — Чёрт, — прошипела Гермиона, обернувшись через спинку дивана: Паркинсон закрыла дверь и восстановила защитные чары. Её тёмные волосы казались длиннее, они рассыпались по плечам при каждом движении. Она сбросила мантию и с самодовольным выражением лица прошла в гостиную. Наверное, у неё день прошёл продуктивнее, чем у меня. Когда Пэнси взмахнула палочкой, выстроив множество флаконов на столе, Гермиона улучила момент, чтобы рассмотреть её. Они никогда особо не ладили, и всё же последние несколько дней были… приятными. Пэнси совсем не походила на ту ведьму, которую знала Гермиона. Она даже уже не дерзила так, как в Больничном крыле, а это было всего несколько недель назад. Конечно, иногда казалось, что Паркинсон не может удержаться от саркастической колкости или язвительного замечания, но случалось это далеко не так часто. И Гермиона думала, что Пэнси ведёт себя так специально, просто чтобы притворяться той версией Паркинсон, которая изводила её все эти годы. Пэнси носила маску, но только если вспоминала, что её нужно надеть. Она больше не была той ведьмой. Она предложила Гермионе тренировки, была терпелива… по большей части. И редко спорила. Вообще редко говорила. Гермиона знала, что с ней сделали на базе Пожирателей, которую они называли Эссекс Хаусом, знала, что Пэнси делала с собой ещё до этого. Нет ничего удивительного в том, что эта женщина необратимо изменилась. Возможно, она скучала по той, кем когда-то была. Или, возможно, нет. Потому что больше всего на свете Пэнси Паркинсон казалась… уставшей. Как будто мир лишил её всего, чем она была, всего, что у неё было, и всё ещё требовал большего. — Ты помогать будешь, Грейнджер? — Пэнси пододвинула к себе серебряный кинжал и шкурку бумсланга и опустила водоросли в оловянный котёл. Оборотное зелье. Долгое время они работали в тишине. Гермиона размышляла о том, кем, чёрт возьми, стала Пэнси Паркинсон. Не в силах больше сдерживаться, она откашлялась: — Кем она была? Зелёные глаза вспыхнули. — Ирландкой. Кингс помог тайно вывезти её вместе с матерью ещё в первые дни, когда барьеры не были такими сильными с обеих сторон. Только их двоих. Мы так и не получили подтверждения, удалось ли им добраться. — Почему именно она? Пэнси пожала плечами. — Она была красивой и в то же время простенькой. Достаточно симпатичной, чтобы привлечь клиентов, не слишком выделялась и не привлекала лишнего внимания. Но, честно говоря, я не уверена, откуда её знал Кингс. — А она его знала? — Я никогда не спрашивала. — Как… — Гермиона проглотила комок в горле. — Как ты этому научилась? Уголок рта Пэнси приподнялся. — Всего-то требуется практика, Грейнджер. Я могу показать тебе заклинание, которое поможет справиться с рвотным рефлексом. — Нет! Не этому! Господи, Паркинсон. Я не про… — Большинство людей, владеющих легилименцией, накладывают магию на разум своей цели. Они сосредотачивают волю на мыслях другого человека и проникают в сознание с помощью силы. Кто-то, конечно, в этом деле более ловкий, но, когда этот кто-то роется в твоём мозгу, это очевидно, даже если сама ты не владеешь техникой, — объяснила Пэнси со знойной улыбкой, играющей на губах. — Самые искусные легилименты приходят к результатам этой практики естественным путём, они используют её так же подсознательно, как мы с тобой делаем вдох. Они слышат каждую мысль каждого человека, который находится в непосредственной близости, даже если не пытаются это сделать. Им наоборот приходится концентрироваться на том, чтобы отгородиться от чужих мыслей. — А ты? — Думаю, я где-то посередине. Сам по себе процесс не был для меня естественным, но я быстро его освоила. Я должна сосредоточиться, приложить усилия, чтобы использовать легилименцию, но… — она пожала плечами, как будто это умение было обычным делом, а не поводом похвастаться. Кто ты такая и что ты сделала с Пэнси Паркинсон? — Как ты… как они не понимают? Пэнси четыре раза помешала зелье в котле, наклонившись, чтобы проверить его состояние, и прошептала замораживающее заклинание. Она обогнула стол и остановилась перед диванчиком. Гермиона откинулась на спинку, начиная нервничать под оценивающим взглядом Паркинсон. Глубокий ров. Пэнси шагнула ближе, усиливая напор, и обхватила её плотно сжатые колени. Каменная стена. Она опустилась на них, оседлав Гермиону так, что их лица оказались всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Спиральная башня. Заправила прядь кудрей ей за ухо, позволив кончикам пальцев задержаться на коже, и легонько коснулась её подбородка. Тёплое дыхание достало до приоткрытых губ. Зелёные глаза смягчились, став невинными, как у лани. — Соблазнение — это форма пытки. Та, которую люди раз за разом недооценивают. Длинная верёвка. Как только Пэнси заговорила, внимание Гермионы захватили её пухлые губы. Идеальный оттенок розового, круглые, выпуклые — любой волшебник растаял бы, любая ведьма позавидовала бы. — Впрочем, неудивительно. Все мы существа несовершенные. Страшный подъём. Губы коснулись её губ, пальцы скользнули по шее. Гермиона с трудом сглотнула образовавшийся в горле комок, а Пэнси только ухмыльнулась. — Несмотря на все те достижения, которых мы добились за тысячи лет существования, нами всё ещё управляют примитивные инстинкты. Крошечное окно. Она приблизилась к уху, защекотала тёплым дыханием, промурлыкала бархатисто-гладким, соблазнительным голосом, который Гермиона уже слышала раньше: — Желание выжить. Расшатанная половица. Поцеловала ухо. — Желание править. — Провела губами по щеке. Зелёные глаза блестели обещанием. — Завоёвывать. Запертый ящик. — Боль. — Прикусила её губу, заставив вздрогнуть. — Наслаждение. — Лизнула ноющую кожу. Выкинутый ключ. Пэнси отстранилась, а Гермиона прерывисто выдохнула, прочищая горло. О боги. Что это было?! Уголки её рта опустились, пухлые губы чуть сжались. — Ему это не понравится, — прошептала Пэнси с искренним разочарованием. Исчезли чувственное мурлыканье, манящие слова. — Он никогда не узнает, единственная ли это причина, — тихо выдохнула она. — Что ты… — Он усомнится в искренности твоего прощения. Если это единственная движущая сила твоего влечения, твоей готовности принять его. О нет. — И ты даже не собиралась ему рассказывать, — это не было вопросом, потому что Пэнси была в её разуме. Видела самые сокровенные мысли. Она знала. Пожалуйста, нет. — Он возненавидит эту связь. Будет презирать то, что произошло между вами двумя, — в голосе Пэнси звучало раскаяние, несмотря на суровую реальность слов, которыми она поражала снова и снова. Реальность, которой Гермиона избегала с тех пор, как дракон выпорхнул из кончика её палочки. Боги, нет. — Я думала, это простое совпадение. Патронус. Возможно, это любовь. Гермиона крепко зажмурилась и пошатнулась, как только Пэнси поднялась с её колен. Она будто потеряла опору. — Пожалуйста, я… я ещё не уверена, что это правда. Это такая редкость. Так маловероятно. — Тихий крик вырвался из её горла, слёзы упали с век, слова Пэнси зазвенели в её голове насмешливым эхом. Неправда. Неправда же? Нас свела связь родственных душ? Неужели нами просто манипулирует какая-то древняя магия? И это всё? Все мои чувства только из-за магии? Дал бы он когда-нибудь мне шанс без этой связи? Посмотрел бы на меня хоть раз? На маглорождённую… Он ведь презирал меня как раз до тех пор, пока… пока… — Чёрт, — Гермиона всхлипнула, закрыв лицо руками. Она услышала удаляющиеся шаги Пэнси. — Соблазнение — это пытка, Грейнджер. Даже если оно сладкое.***
17 мая 1999 Она оторвалась от мысленного возведения стены, когда Пэнси швырнула ей в грудь свежий номер «Пророка». Гермиона бросила на Паркинсон недовольный взгляд и уже было приготовилась отчитывать её, но промолчала, столкнувшись с самодовольным выражением её лица. Пэнси запечатала входную дверь с улыбкой, полной триумфа. Гермиона развернула бумагу, и ей открылось колдо старшего заместителя министра. Долорес Амбридж мерзко улыбалась, а поверх её отвратительно розовой мантии висел медальон Салазара Слизерина. — Мы должны пойти туда и забрать его, — выдохнула Гермиона. — Мы никуда не пойдём, пока ты не придёшь в форму, Грейнджер. У меня целый список дел, которые я должна выполнить перед смертью, а такое впечатление, что ты… — Пэнси погрозила пальцем в её сторону, — ты и весь твой Гриффиндор будете тем, что в итоге меня прикончит. — Пэнси, дело серьёзное. — Я тоже серьёзно, Грейнджер. — Мы должны… — План, — оборвала её Паркинсон. — Мы должны составить план. — Да, я знаю, — огрызнулась Гермиона с нарастающим раздражением. — О, отлично! — усмехнулась Пэнси. — Мне просто на секунду показалось, что умнейшая ведьма поколения попросит меня проникнуть в Министерство с только наполовину продуманным планом, да ещё и под ручку с ведьмой, у которой сейчас в ресурсе только половина магии и половина мозгов! — Паркинсон, ты не… — Но Пэнси уже ушла, протопав вверх по лестнице так громко, что визг Вальбурги пронзил воздух. — Как только научишься окклюменции, тогда и поговорим! — крикнула она.***
25 мая 1999 — Ааа! Гермиона резко подскочила с кровати, услышав приглушённые крики. Она с трудом сморгнула остатки Сна без сновидений, борясь с мороком зелья, и напряглась, пытаясь понять, был шум реальным или привиделся ей. — А-а-аргх! Затем крики Вальбурги заглушили всех тех, кто кричал до этого. Гермиона сбежала вниз по лестнице, подняв палочку. Она обошла нижний этаж, зашла каждую комнату — Пэнси нигде не было видно. Гермиона чуть не поскользнулась на деревянном полу, когда резко завернула за угол, чтобы осмотреть лестницу, ведущую в подвал. Сердце сжалось в груди при виде света, пробивающегося из-под щели закрытой двери. Подкрадываясь всё ближе и ближе, она старалась ступать как можно тише. Вблизи она почувствовала недавно наложенное заглушающее заклинание — с другой стороны стояла тишина. Гермиона протянула дрожащую руку к двери, готовясь взорвать её. — Бомбарда! Дерево раскололось, и она ворвалась внутрь, мысленно готовя следующее заклинание, но резко остановилась. Годрик, смилуйся… — Прости, что разбудила, Грейнджер. Не сразу поняла, что заглушающее спало. К потолку был подвешен мужчина, железные цепи удерживали его за запястья, а ноги на несколько сантиметров отрывались от пола. — Пэнси… кто… Паркинсон была вся в крови, но по тому, как она двигалась, по тем лёгким шагам, которые она делала по комнате, стало очевидно, что кровь не её. — Полагаю, уместно вас представить. Гермиона Грейнджер… — Пэнси наклонила голову к стонущему, болтающемуся в воздухе мужчине: — Уолден Макнейр. — Как он… Пэнси, как? — Ах, видишь ли… — Паркинсон осмотрела набор ножей, разложенных на столе, повертела их в пальцах, обдумывая выбор. — Уолден, мы с ним… старые друзья. — С длинным ножом в руке она прошла к нему, покачивая бёдрами. — Разве не так? — проворковала она. От режущих звуков Гермиона подпрыгнула: мантия Макнейра разорвалась пополам, обнажив его грудь. — Поэтому, когда я заметила его прогуливающимся по Лютному переулку, я решила, что нам пора немного поболтать. Гермиона сглотнула, в горле пересохло. — Я не понимаю, — хрипло прошептала она. — Как он сюда попал? — Ну, очевидно, я должна была сказать ему, куда мы направляемся, — беспечно ответила Паркинсон, как будто и не висел у них под потолком израненный мужчина. — Было бы невежливо с моей стороны не пригласить его, верно? — Она ткнула кончиком клинка ему в грудь, прочертив по левой стороне ровную косую линию вниз. — Почему? — голос Гермионы дрогнул. — Расскажи ей, Уолден. — Мужчина пробормотал что-то бессвязное. — Говори громче. Не будь грубым. — Пэнси быстрым движением дёрнула лезвие, и из пореза потекла кровь. — Сука, — выдавил он, — ты. Паркинсон рассмеялась, а у Гермионы в жилах застыла кровь. Той ночью в замке… тогда она была в шоке, но сейчас… при свете, без какой-либо угрозы вокруг. Всё было по-другому. Неправильно. — Прошу прощения за грубость моего гостя, Грейнджер. — Ещё один взмах ножом, два быстрых пореза, чтобы получилась буква «Ш». — Уолден отвечает за Пожирателей Смерти, которые обеспечивают безопасность в Министерстве. Так ведь, дорогой? Гермиона изо всех сил старалась, чтобы её не стошнило, пока Пэнси продолжала вырезать грубое слово на животе мужчины. Его крики пронзали её уши и леденили кровь. — Ты не можешь просто… ты не можешь просто заглянуть в его разум, чтобы получить информацию? — предложила Гермиона, все ещё неровно дыша. — О. — Пэнси сделала паузу, повернула лицо к Пожирателю и поднесла кончик ножа к его губам, постукивая по ним, как кончиком пальца, будто она действительно обдумывала это предложение. От этого насмешливого жеста дрожь Гермионы усилилась. — Есть идея, Грейнджер. — Пэнси… — она выдохнула её имя как мольбу. — Пожалуйста… — прохрипел Макнейр, вероятно, ободрённый тем, что Гермиону воротило от происходящего. — Пожалуйста, я тебе всё рассказал. У тебя есть всё, — в его словах звучали боль и отчаяние. — Ой! Конечно, — прощебетала Пэнси. — Глупая я. Как я могла забыть? Да, Грейнджер, у меня уже есть всё, что нужно для нашего плана захвата Министерства. У меня ушло всего мгновение, чтобы порыться в его голове. А сейчас мы просто навёрстываем упущенное. Обмениваемся старыми историями, предаёмся воспоминаниям. Паркинсон вернулась к своему занятию, она потратила мучительно много времени, чтобы закончить букву «А» с кропотливой точностью. — Просто хватит, Пэнси. Если у тебя всё есть, тогда покончи с ним. — Я никогда не была поклонницей тёмной магии, — задумалась Пэнси, меняя тему или просто игнорируя её слова — Гермиона не была уверена, что именно. — Тошнотворное чувство, риск повредить свою магию, бла-бла-бла. На мой взгляд, слишком много симптомов. — Паркинсон провела лезвием по нижней части живота Макнейра. — Но так… по-магловски… — его кишки вывалились из полости сине-красным комком, — …так гораздо приятнее. Гермиона резко отвернулась и упала на колени — желчь вырвалась у неё из горла. Мужские крики пронзили её грудь. Но какой-то нездоровый интерес заставил её снова повернуться, заставил её слезящиеся глаза приковаться к ужасной сцене. Паркинсон взмахивала палочкой, собирая части его тела; она накладывала исцеляющие заклинания и запихивала зелья ему в глотку. — Он же ещё живой, — прошептала Гермиона. — Он ведь умоляет о жизни, — как ни в чём не бывало сказала Пэнси. — Я хочу, чтобы он умолял меня о смерти… как умоляла я. — Ему больше нечего тебе дать, Пэнси. Пришло время отпустить его. — Ему ещё многое нужно отдать, Грейнджер. Он просто бесполезен для всех, кроме меня. Не чувствуй себя обязанной оставаться здесь. Я взрослая девочка. Сама могу навести порядок. — Пэнси, пожалуйста, — взмолилась Гермиона, не в силах подняться. — Последний год я только и делала, что отдавала больше, чем имела. Пришло время мне кое-что забрать. — Не так. Есть и другие способы, Пэнси, — Гермиона плакала. — Вообще-то, он был милым, — фыркнула Паркинсон. — Он сделал всё так, чтобы мне было удобно, подготовил меня, чтобы не было больно. — Она снова принялась вырезать слово по едва заметному контуру шрама от раны, которую только что зашила. — Думаю, из-за этого я его и презирала. Он пытался превратить это всё во что-то такое, чем оно не было. Гермиона закрыла глаза, пытаясь отгородиться от образа перед собой и от картины, которая рисовалась у неё в голове. — Это естественные, — она тяжело сглотнула, — реакции тела, — слова прозвучали как всхлип. — Да, наверное, ты права, — задумалась Пэнси. Она невербально накладывала оживляющее заклинание на Макнейра каждый раз, когда он терял сознания. — А ты бы сказала то же самое об этих желаниях? — Она расстегнула его брюки, спустив их до щиколоток. — Они тоже кажутся естественными. Эта реакция. Сердце колотится, кожу покалывает… Я наслаждаюсь. Я хочу большего. Жажду. Гермиона сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем собралась с силами, чтобы ответить: — Не скажу, что одобряю. Но да, я думаю, что потребность в мести заложена в человеческой природе. То, что ты чувствуешь, это естественно. — Гермиона надеялась, что её слова успокоят Пэнси, что она сможет попытаться воззвать к её чувствам. — Но стоит ли ради этого разрываться на части? Паркинсон опустила нож, и Гермиона закрыла глаза. Она не могла больше смотреть, зная, что должно было произойти. Пожиратель тоже знал: он вложил всю оставшуюся силу в крики и мольбы, извиваясь всем телом так сильно, как только мог, в последней попытке спастись: — Нет! Нет! Пожалуйста! Просто убей меня! Убей меня! Пожалуйста! — О, Грейнджер, я не разрываю себя на части. От омерзительного влажного звука, за которым последовали ужасающие крики, к горлу снова подступила желчь. Гермиона забрызгала рвотой всё вокруг и испачкала пижаму. Она зажмурилась так сильно, что чуть не упала в обморок, бросив все эти недели практики на то, чтобы заблокировать удушающие звуки, исходящие от Пожирателя Смерти, пока его собственная плоть запихивалась ему в глотку. — Я сшиваю себя обратно.