Hogwarts: A Home | Хогвартс: Дом

      27 мая 1999              Утренний свет проникал сквозь изъеденные молью дыры в тёмных занавесках. Подняв обмякшее тело Гермионы с пола кабинета Блэков, Драко выбрал спальню наугад. Сейчас ему не нужно было протягивать руку на соседнюю сторону постели, чтобы понять: там холодно и пусто. Проснувшись, он не чувствовал гул в венах, что подтверждало отсутствие Грейнджер рядом.       Он попробовал её на вкус, овладел ею, отымел — она позволила ему. А потом сбежала.       Опять.       Грудь Драко не просто болела, а казалась раздавленной и опустошённой. Он встал с кровати, где они лежали вместе — где притворялись несколько часов, пока не наступило утро со своим непрошеным, неприглядно ярким, безжалостно сияющим светом и не возвестило о дне расплаты, как бы отчаянно Драко ни желал, чтобы тот никогда не наступал.       Дом не был ему знаком, ни разу за всё своё детство Драко не появлялся в поместье Блэков, но он знал, куда идти, чувствовал нить — эту чёртову нить, — которая связывала его с Грейнджер. Под каждым шагом дом трясся, скрипели половицы и дрожали старые стены. Драко остановился на пороге распахнутой двери. Гермиона почувствовала его приближение — очевидно, почувствовала, потому что вздрогнула. Он хотел встретиться с её огненным взглядом, думая, не сожалеет ли она о своих исполненных похоти обещаниях.       «А ты мой!»       «И душой».       Он затуманил разум окклюменцией, как только увидел её в постели с Тео. Оба сидели прямо, прислонившись к изголовью кровати, пока Тори выводила своё золотистое заклинание. Грейнджер держала Тео за руку, отчего Драко было сложно подавить ревнивый гнев.       — Рана заживает как надо, — заключила Тори и перевела взгляд на Драко: — Думаю, вам троим есть что обсудить.       От жёсткого взгляда Тео и того, как крепко он сжал ладонь Грейнджер, в животе у Драко затрепетал страх.       — Есть, — произнёс его лучший друг.       — Я пойду, с вашего позволения, — сбивчиво проговорила Тори. От Драко не ускользнуло, как её тёмные глаза остановились на переплетённых пальцах Тео и Грейнджер. Не ускользнула от него и вспышка ревности в этих самых глазах, когда Тори быстро прошла мимо.       Драко устроился на стуле, с которого она только что встала. Гермиона так и не подняла на него взгляд, и теперь он ещё сильнее жалел, что заснул. Он дал ей время подумать, дал пространство для размышлений, дал возможность посоветоваться с кем-то другим.       Посмотри на меня.       Вернись ко мне.       Давай продолжим притворяться.       — Как ты? — искренне поинтересовался Драко у друга.       Взгляд Тео на мгновение смягчился, и он ответил:       — Астория справится. Со мной всё будет в порядке.       — Я скучал по тебе, — признался Драко.       — Я тоже.       Драко сцепил руки, опёршись локтями на колени, и опустил голову. Тишина, заполнившая комнату, была густой и тяжёлой. Похожей на физический груз на плечах, который не давал дышать. Наконец, не найдя повода отложить этот разговор, он поднял взгляд на свою ведьму. Гермиона отвернулась к окну, словно ей тоже отчаянно нужен был свежий воздух.       — Ты ушла, — обратился он к ней. — Опять.       Глаза Гермионы, наполненные яростью, мгновенно встретились с ним. Только вот Драко было всё равно, злилась ли она, всё равно, что Тео сидел рядом, всё равно, что можно было начать с извинений. Им троим многое стоило обсудить, и если бы Грейнджер хотела решить их личные дела наедине, то не бросила бы его утром.       Опять.       Опять.       Опять.       — Чего? — отрезала она.       — Ты опять ушла, — он старался говорить спокойно.       — Смелое заявление для того, кто использует магию, чтобы скрыть свои чувства.       Справедливо подмечено, безжалостная ты ведьма.       Он отбросил окклюменцию, сделал глубокий вдох и покатился по наклонной. Драко заговорил с надеждой, что его слова ранят Грейнджер настолько же сильно, насколько ему самому больно произносить их вслух.       — Ты опять меня бросила, — отчаяние в его тоне звучало откровенно жалко.       — Мне нужно было время, чтобы подумать и переварить услышанное, — она удвоила его боль, а сама даже не дрогнула.       Жестокая и порочная, но такая прекрасная.       — Не похоже, что тебе нужно побыть одной, — Драко мотнул головой в сторону.       — Я сюда пришла, чтобы…       — А в первый раз? — перебил он её. — Уже дважды. — Удивительно, что Драко ещё не вышел из себя от ярости: без должного контроля все его эмоции смешивались. Весьма по-честному, между прочим. — Я попробовал тебя на вкус, взял, отымел, овладел тобой, кончил прямо в тебя — уже дважды ты мне всё это позволила. — Она покраснела и не так уж незаметно высвободила пальцы из хватки Тео. — Ты обещала быть моей в перерывах между оргазмами, а глубокой ночью забрала слова обратно.       — Драко, мы не можем об этом гов…       — О нет, Грейнджер. Присутствие Тео меня не беспокоит. И, думаю, не беспокоит оно и тебя, потому что в тот же момент, когда мои глаза закрылись, ты выскользнула из моей постели прямо в его.              — Драко, — предостерёг его Тео.       — Я пришла его проведать! — усмехнулась Грейнджер. Янтарные и серебристые взгляды встретились с такой силой, что комната заискрилась.       — Ты знаешь, каково это? Проснуться в одиночестве? После того как подумал, что наконец-то заслужил то, в чём так долго и отчаянно нуждался?       — Я бы предположила, это похоже на осознание, что всё это время между вами были секреты. Секреты, которые чуть не стоили жизни.       — Если бы ты не ушла той ночью, я бы тебя не потерял.       — Если бы ты не был таким трусом и сказал бы мне правду, я бы знала, что делать.              — Я вернулся к тебе той ночью. Я вернулся с полными намерениями всё рассказать. Сначала мне нужно было всё закончить. Я не знал, что ты убежишь, когда…       — Что закончить? — вмешался Тео.       Из дверного проёма донёсся кашель. Драко повернул голову — к ним кралась Пэнси в чёрной шёлковой пижаме. Гермиона вскочила с кровати, бросилась к ней и сжала её лицо ладонями.       — Ты в порядке? — почему-то вопрос этот казался гораздо глубже, чем звучал. Было что-то такое в том, как эти ведьмы обменялись понимающими взглядами и едва заметными кивками. Руки Пэнси сплелись с руками Гермионы, нежно сжимая их, перед тем как отпустить.       — Не так много осталось того, что можно сломать, Грейнджер, — шутливый настрой Пэнси никак не вязался с обеспокоенностью Гермионы. Пэнси позволила ей ещё минуту повозиться, а затем взъелась, что Тори уже её осмотрела.       Она метнулась к кровати, занимая место по другую сторону от Тео. Их внимание тут же привлёк очередной шорох в проёме — к ним зашёл мракоборец Долиш, а следом и Гарри Поттер.       Чертовски здорово.       Драко заметил, как вспыхнули глаза его напарника при виде Тео и Пэнси в одной постели.       Ты тоже, да?       По крайней мере, я не один.       Драко провёл рукой по лицу, кончиками пальцев надавливая на закрытые веки, чтобы облегчить зарождающуюся головную боль. К тому времени, как он открыл глаза, Гермиона уже снова сидела с Тео.       — После Эссекса я был не в себе, — начал Драко. — Мы тогда только вытащили Пэнси.       «Не просите меня убивать друга».       «Это война. И я не прошу».       На его плечо, утешительно сжимая, опустилась рука Джона.       — Дин погиб, и…       «Я тебя прикрываю, Малфой. С самого начала. А ты меня?»       Драко поперхнулся словами — воспоминания нахлынули на него, искушая снова возвести стены, но он собрался с духом, встретившись взглядом с Гермионой:       — И ты едва выжила.              «Держите её!»       «Хватит. Хватит. Хватит».       Глазами он показал ей ту боль, которая преследовала его. Он умолял её понять, что подтолкнуло его к таким решениям. В ответ её янтарные наполнились слезами.       — Мы проигрывали.       «Без сведений Паркинсон мы потонем».       Он перевёл взгляд с Гермионы на Тео.       — Без Пэнси на поле боя у нас ничего не было. Маршруты снабжения перекрыли, оружие они перераспределили, популяцию оборотней сместили, убежища передислоцировали. Мы как будто начинали с нуля, но без всякой надежды продвинуться вперёд. Было хуже, чем когда-либо прежде.       «Это наша последняя надежда, Малфой. Ты нам нужен».       — Это правда, — встрял Поттер. — За те недели, пока вас четверых не было, военные усилия пошли прахом.       «Боюсь, это наш последний шанс набрать силу».       — Бруствер пришёл ко мне с новой информацией.       «Такой возможности больше не будет».       — Воспоминания, которые я собрала, пока они держали меня в плену, — подсказала Пэнси.       — Да, — прохрипел Драко.       — МАКУСА начал мобилизацию в начале апреля, а Волан-де-Морт думал, что если он сможет закрепиться на континенте и заполучить ещё бóльший контроль, то демонстрация силы отобьёт у них желание действовать. — Пэнси с облегчением рассказала Гермионе и Тео, что после слов Драко клятва волшебника теперь распространяется и на Грейнджер. — Волан-де-Морт был в Испании. Беллатрису отправили в Германию. Люциуса Малфоя оставили здесь за главного.              «Он сбежал. Сейчас самое время действовать».       — Бруствер хотел воспользоваться сменой руководства, — подметил Джон.       — Как? — прямо спросила Гермиона.       «Мы его заманим, сделаем так, чтобы всё выглядело для него слишком выгодным и он не смог отказаться».       — Бруствер попросил меня помочь сыграть на слабостях отца. Люциус Малфой гордый, высокомерный… Его легко ослепить, — Драко вздохнул.       «Всего пара манипуляций выставит нас в слабом свете».       — Миссии… — пробормотал Тео.       «Всё должно выглядеть правдоподобно».       — Нам нужно было создать впечатление, будто мы в отчаянии, готовы на всё. Что они подвели нас к краю пропасти.       — Вы нападали на перенесённые убежища, — подтолкнула его Пэнси.       — Да, мы ведь так и делали, — с недоумением сказала Гермиона.       «Но в этих убежищах, внутри… Бруствер, мы не можем!»       — Люциус переместил всё оружие, припасы, места встреч, всё остальное, — повторил Драко, оттягивая неизбежное.       — Ладно? Куда переместил? — уточнила Гермиона. Когда она повернулась к Тео, чтобы убедиться, что она не одинока в своём замешательстве, разочарование ударило Драко прямо в живот. Потому что она была единственной в этой комнате, от кого это скрыли.       — Гермиона, — выдавил из себя Драко, нуждаясь в её безраздельном внимании, — мы сделали всё возможное. Маклагген, Чанг и Блейз сделали всё, что было в их силах.       Они пытались.       Мы пытались.       Клянусь, пытались.       — Драко, что ты сделал? — её глаза расширились.       Вот здесь я её и потеряю.       — Нам нужно было загнать моего отца в угол, ударить его так сильно, чтобы он испугался реакции Волан-де-Морта. Нам нужно было убедиться, что он начнёт рваться в сторону необдуманных решений.              «Забини, Чанг и Маклагген пойдут первыми. Сначала они очистят территорию от маглов. Поднимется тревога, но, если будем действовать оперативно, нападения не принесут никакого вреда».       — Что. Ты. Сделал.       «У нас есть преимущество, эффект неожиданности. Твой отец не будет знать, на кого из них мы нацелимся в следующий раз. И он начнёт метаться, чтобы всё переместить. Он начнёт суетиться».       — Штаб-квартиры. Я сжёг их. Все.       «Они отступят в Лондон. Что хорошо. Они объединятся. МАКУСА пересмотрит решение об отправке помощи, если мы сможем показать, что нам удалось сдержать их».       — Куда они переместили штаб-квартиры?!       «Бруствер, речь идёт о военных преступлениях».       Драко сглотнул.       — Туда, куда думали, мы никогда не нападём.       «Я защищу вас, когда пыль осядет. Чем быстрее закончится война, тем больше жизней мы спасём. Теперь вы — самый ценный ресурс Ордена. Никто не будет отрицать важность вашего участия, когда всё кончится».       — ДРАКО!       «Малфой, вы здесь не в качестве консультанта. Это приказ».       — Магловские школы, больницы, церкви… — голос его был хриплым.       — Но команда очистила их первыми! — выпалил Поттер, увидев побледневшее лицо Гермионы.       Они пытались.       — Сколько? — она не сводила с Драко пристального взгляда. Её волосы встали дыбом, искрясь яростью и магией. Потому что она знала. Она знала, что это ещё не всё. Она знала, что он не просто так скрывал это от неё. И он знал, что за количество она имела в виду — вовсе не школ, больниц, церквей…       — Трое.       Трое пострадавших.       Три невинные жизни.       Трое маглов, которых они упустили.       Трое маглов, которые сгорели заживо по моей вине.       Слёзы потекли по её щекам, когда она покачала головой.       — Они не были виновны.       «Драко, прости. Я думал, что очистил ту комнату. Я не видел двери. Я не знал. Мне жаль. Мне так жаль».       — Не были, — согласился он.       — Стоп, что?! — крикнул Поттер. — Кого трое?       — Это был несчастный случай.       — Ты убил маглов?! — снова взвизгнул Поттер. — Этого не было в сводках!       — Поттер, — выругался Долиш.       — Мы могли восстановить школы, больницы и церкви! С помощью магии! Когда война закончится! Это вы нам с Кингсли обещали!       — Мы так и сделаем, — убедил его Джон, призывая расслабиться.       — Но людей ты вернуть не сможешь! Мы должны были быть другими! Мы должны были быть лучше!       Мы — нет.       Я — нет.       Я был дураком, думая, что смогу стать лучше.       Драко внимательно следил за малейшими изменениями на лице Гермионы. Пусто.       Слёзы высохли, и она не сводила с него глаз.       Она закрылась окклюменцией.       Моя маленькая лицемерка.       — Значит, нападения на убежища по большей части прошли успешно, — Тео подтолкнул его продолжить, — если не считать этих жертв?       — Мы пробились через защитные чары замка, они были ослаблены. И даже сделали так, что, если у отца хватит ума послать на их проверку каких-нибудь разведчиков, это окажется правдой. Макгонагалл отвечала за это лично. Нам просто нужно было продолжать нападения, пока он, наконец, не отдаст приказ.       — Зачем? Зачем жертвовать замком? — рассердился Тео.              — Если бы отец захватил замок, другие его косяки могли остаться незамеченными, когда Реддл вернулся бы. Мы чувствовали, что это единственная достаточно заманчивая приманка.       — И МАКУСА согласился принять наших беженцев, если только нам удастся переправить их через границу. Отвлекающий манёвр помог нам эвакуировать самых уязвимых и одновременно заманить в ловушку бóльшую часть армии Волан-де-Морта, — разъяснил Джон.       Тихий голос Гермионы прервал его:       — Чтобы Драко сжёг их заживо…       — Приличный такой отвлекающий манёвр, чтобы эвакуировать Нарциссу Малфой, — проворчал Гарри.       — Что?       — Что?       — Что?       Ахнули одновременно Тео, Пэнси и Гермиона.       — Ах да, Малфой. Ты упустил эту часть истории.       — Поттер! — рявкнул Джон.       — Да, — признал Драко. — В первом же разговоре с Бруствером я сказал, что, если поставить отца в такое положение, его наверняка убьют. Да я и не возражал. Но мама подверглась бы опасности, а с этим я мириться не хотел.       — Конечно, потому что жизнь твоей матери важна, но к чёрту маглов, которых ты убил.       — Гарри! — крикнула Гермиона.       Есть надежда.       — Нарцисса жива? — на выдохе спросил Тео.       — Да, она в одной из штаб-квартир Ордена.       — И вы все это знали, — обвинила их Гермиона. — Вы все знали, что барьеры замка намеренно ослабили. Вы знали, что мы должны подвергнуться нападению со дня на день. Вы все знали.       — Да, и вы двое, — Гарри махнул в сторону Гермионы и Тео, — тоже должны были знать о плане эвакуации.       Заткнись, Поттер, пока я не налажал в третий раз.       — Но только я мог быть тем, кто вам об этом скажет.       — Ещё одна маленькая сделка с Бруствером, — усмехнулся Поттер.       — Почему? — спросила Гермиона трясущимся голосом, от которого Драко был готов разорваться на куски.       Тишина снова нависла над ними с непреодолимой тяжестью. Она вливалась в каждый уголок и трещинку, заполняя пространство там, где его и так не было. Пэнси встала, взяла Джона за руку и жестом велела Поттеру следовать за ней. Несколько секунд недовольного ворчания от Шрамоголового, и они ушли. Дверь захлопнулась — трое остались наедине с предательством, и Драко, наконец, произнёс слова, которые, как он знал, окончательно разрушат их доверие.       — Сначала потому, что я не хотел терять тебя. Я знал, ты будешь протестовать. Ты и я, мы ещё были такими новыми, такими хрупкими… — прошептал он Гермионе. — А потом, когда в магловских новостях сообщили о трёх погибших при пожаре в церкви, который я же и устроил, я не рассказал, потому что знал, как всё будет.       — А мне? — потребовал ответа Тео.       — Я знал, что ты станешь меня отчитывать. Ты бы заставил меня рассказать ей. А я не был готов от неё отказываться.       — Мы могли погибнуть, — Тео резко встал, — мы были в неведении.       — Я искал тебя.       — Этого недостаточно.       — Я знаю.       — Ты в любом случае мог потерять её.       — Знаю.       — А если бы ты потерял меня, это было бы важно? — льдисто-голубые глаза наполнились влагой.       — Конечно. Ты мой брат.       — Ну, мы оба знаем, какие запутанные в твоей семье отношения, Драко, так что, думаю, пока не буду считать себя её членом. — Тео бросился к выходу и распахнул старую дверь, чуть не сорвав её с петель. — Я и сам могу о себе позаботиться. — Хлопнув дверью, он ушёл, оставив свой гнев на Драко и Гермиону.       — Как можно говорить, что я тебе небезразлична, когда ты ставишь меня в такое положение? — заспорила Гермиона, ухватившись за те эмоции, которые разжёг Тео. — Я бегала по замку, не понимая, что всё было спланировано. Ты оставил меня беспомощной! — Она тоже встала, гнев лучился от неё волнами.       — С тобой всё было бы нормально, если бы ты не ушла от меня в ту ночь! Я бы защитил тебя.       — Дело не в этом!       — Было бы в этом, если бы ты не ушла!       — Мне нужно было подумать!       — О чём, Гермиона?! О том, что единственная причина, по которой ты простила меня, единственная причина, по которой вообще посмотрела на меня дважды, — это какая-то чёртова душевная связь?       «Думаю, тебе нужно кое-что увидеть».       «Экспекто Патронум».       «И душой».       — Как ты…       — Да, возможно, я не единственный, у кого есть секреты.       — Мне просто нужно было…       — Подумать, да, ты так и сказала. И как, подумала?       — Не меняй тему! У меня не было времени рассказать тебе, что я поняла! А ты лгал мне несколько недель!       — И я бы солгал снова!       — Что?!       — Я бы солгал снова! Потому что ты и весь тот контроль, который ты надо мной имеешь, душит меня, блядь! Ты держишь меня на проклятом поводке. Я как собака, которая выпрашивает объедки. Я хочу спасти тебя и уберечь. Я хочу заползти тебе в вены и заразить тебя этой болезнью, чтобы ты страдала вместе со мной. Я так сильно хочу обладать тобой, что мне больно. Ты причиняешь мне боль. Ты меня поглощаешь. Это изнуряющее и жалкое, но одновременно самое эйфорическое и захватывающее чувство, которое я когда-либо испытывал, и я не могу представить свою жизнь без него. Так что да, я солгал тебе. И нет, я не жалею об этом, потому что я солгал, чтобы заполучить тебя, ещё хоть раз прикоснуться к тебе и удержать ненадолго. Я солгал, чтобы остаться на орбите твоего блеска и совершенства. Чтобы впитать хоть каплю твоего тепла и ласки, по которым я изголодался. А потом узнать, что всё это… даже не по-настоящему! — эмоции Драко были на пределе и не поддавались контролю. Отказ от окклюменции был огромной ошибкой. Он не мог возвести стены обратно.       Не мог, не мог, не мог…       — Конечно, по-настоящему! Связь не принуждает, она просто притягивает.       — Тогда почему мне кажется, что каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе, я становлюсь целым и разлетаюсь на куски одновременно?       — Драко, это очень малоизученная магия. Я ещё не успела…       — Магия заставляет тебя хотеть со мной спариваться, — усмехнулся он. — Неудивительно, что ты вылетаешь за дверь в тот же момент, когда моя сперма высыхает у тебя между ног.       — Это просто неправда, — Гермиона отмахнулась от его грубостей, яростно мотая головой.       — Разве? Я всё равно хочу тебя, даже когда уже внутри тебя. Я никак не могу проникнуть достаточно глубоко. Этот голод бесконечный. Мне недостаточно, никогда не бывает достаточно. Желать тебя — мучительно! Я вечно на грани голодной смерти, лакомлюсь твоими кусочками. Но ты! Ты можешь просто выскочить из-под меня и жить дальше, как будто никто и не вырывал твоё сердце из грёбаного тела. Если бы ты знала, как холодная постель бьёт мне в грудь, если бы страдала и боролась за малейшие воспоминания об этом вкусе, об ощущениях… если бы ты чувствовала всё так, как чувствую я, ты бы не ушла. Дважды!       — Я не уходила! Мне просто нужно было пространство!       — Ты станешь моей погибелью. Не эта война, не мой отец, не какой-нибудь напыщенный засранец, который захватит власть в стране в этом году или в следующем. Ты. И я даже не могу тебя за это ненавидеть.       — Не говори так.       — И не могу винить в этом магию, потому что ты преспокойно тут стоишь. Это только меня она превратила в жалкое подобие волшебника.       — Я какая угодно, но не спокойная.       — Одурачила меня…       — Видимо, магия душ действует на тебя по-другому. Я думаю, она усиливается из-за анимагии, Драко. Вкупе с твоей зависимостью от окклюменции и временем, проведённым…       — Да твою же мать! Разве я сам сделал этот выбор? Неужели я просто какой-то испытуемый редкой магии, которую ни в коем случае нельзя смешивать? Что из этого реально? Кто я на самом деле? Я не знаю.       — Ничего не предопределено, Драко! Пожалуйста, выслушай меня. — Она попыталась приблизиться к нему, но он попятился. Драко испытывал слишком много, слишком много эмоций. Ошеломляющих и удушающих. Его дыхание учащалось, грудь тяжело вздымалась, силясь справиться с жадными вдохами.       — Иначе с чего бы у тебя вдруг появились ко мне чувства? Всё было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Лучше бы ты никогда не позволяла мне тебя касаться. Я хочу забыть твой вкус, и твою кожу, и это ощущение, когда ты так близко. Наложи на меня Обливиэйт. Пожалуйста! Я не смогу вынести воспоминаний, как пытаюсь дружить с тобой, пока ты неизбежно меня отталкиваешь.       — Мы справимся с этим. Мы всё преодолеем, Драко, давай просто успокоимся и поговорим…       — Как ты не понимаешь? Я не жалею! Я хотел заполучить тебя! И я хотел отомстить за Пэнси и Дина, и хотел, чтобы Орден освободил маму, и хотел растоптать отца, и хотел, чтобы эта война закончилась и я смог защитить тебя, и хотел иметь всё! Мне ни хрена не жаль. Я эгоист. И ты скажешь мне извиниться, как будто эти слова что-то решат! Но это всё магия, Гермиона! Она, блядь, промыла тебе мозги! Это не по-настоящему! Твои чувства ко мне ненастоящие!       — Так вот что ты чувствуешь? Будто я интересую тебя только из-за магии? Что? Без какой-то древней силы, которая тянет тебя ко мне, ты бы никогда не трахнул грязнокровку, верно? Так?       — Конечно, нет! Мы это уже обсуждали. Не неси больше эту чушь.       — А что? Твоё влечение ко мне — просто ведь выдумка, да? Иначе ты бы не обвинял меня в том же самом. Наверное, какое-то проклятие? Правда?       — Хватит.       — Ответь мне.       — Это ложь!       — А мы — правда! — взвизгнула Гермиона. — Ты облажался. Ты солгал. Ты принял решения, которые не должен был принимать. Но ты можешь извиниться…       — Ты меня не слушаешь…       — Ты можешь извиниться и исправиться, чтобы мы вместе прошли через это. И я прощу тебя не из-за какой-то душевной связи, а потому что я люблю тебя!