Everybody's Gotta Live

— Очень кгасиво…нет, не так, знаеш…очень…bezaubernd. Понимаеш это слово? Антон кивнул: хоть по-немецки он не говорил, и словечко, которое Вьяго ввернул, перевести не мог, но задумчивый тон и та почтительная аккуратность, с какой его обычно беспечный спутник ходил по невысокой, изукрашенной подсбитыми временем орнаментами и резными столбами темного дерева пещерке, считывались легко — вампир, на радость оборотню, был совершенно очарован увиденным. Свет фонарика тактично увиливал от укромных уголков пещеры, оставляя простор для детских фантазий; тени густо лепились на морды деревянных чудищ с высунутыми языками и глубоко взрезанными линиями на лбах и широких скулах, отчего казалось, что они наблюдают за пришедшими, строго следя, чтобы те не нарушали веками охраняемые табу.  — Я нашёл этот грот лет пять назад, — мерно пояснял Антон, словно водил экскурсию по собственному дому, — Думаю, что здесь даже археологи толком не бывали, им тяжеловато добираться по скалам. Своим из стаи тоже не показывал — им такое не сильно интересно. Так что ты, получается, почти первый, кто на все это смотрит, — он чуть смущённо улыбнулся, — Среди вампиров точно первый…из тех, кого я знаю, конечно.  — Ох, ети вампигы, они… — Вьяго пренебрежительно махнул рукой, — Им не интегесно, где они живут, что пгоисходит вокгук. Сколько газ говогил «Владислав, Диккон, пойдемте посмотгим достопгимечательности» — и што в отвьет? «Ти што, турыст, Вьяго? Ти здьесь жывеш уже согок лет, бла-бла», — передразнил он кого-то из своих сородичей, закатывая глаза, — А какая газница, сколько жывеш, если ничего не смотгишь, ничего не знаеш? Хоть двести льет пгоживи — все вгемя как турыст. Все не твое.  Он замолчал, недовольно поджав губы, невидящим взглядом уставившись на один из тотемов поодаль — рослого косоглазого ведуна, держащего в махоньких ручонках трепыхающуюся птицу с квадратными клювом.  — Да уж, дела, — слегка замявшись протянул Антон, ничего более осмысленного из себя не выдавивший. Ему как-то вовсе не приходило в голову, что древний вампир, проживший в Веллингтоне минимум три антоновы жизни, может чувствовать себя здесь не своим, не родным, не местным. Хотелось сказать, что он и сам родом из Хеистингса, а вовсе не из Веллингтона, но чувствовалось, что эта пара часов унылой деревенской дороги на раздолбанном форде под Джетро Талл, которые с лёгкой руки дарил ему отец, когда надо было проведать тетю Барбру, живущую на столичных берегах, никак Вьяго не впечатлит и не утешит. Не те расстояния, да и истории не те.  Антон все водил фонариком по стенам, силясь придумать, о чем бы интересном рассказать, и с постепенно нараставшим недовольством понимал, что сам ничегошеньки о склепе и его основателях не знает. Рисунки, статуи, орнаменты — сто раз тут был, сто первый прибежит по полной луне — и даже не удосужился погуглить, для чего здесь это все, и есть ли у старательно собранных в пещерке символов хоть какие-то значения. Ему отчего-то стало стыдно — он и сам тут не такой уж и «свой», сэр незванный-нежеланный, вот так смешно получается. В луче фонарика вдруг что-то переливом заискрилось.  — Што это там? Сокговишье? — цепкий взгляд Вьяго его не подвёл — он первым отправился на поиски, чтобы спустя пару мгновений показать Антону находку, — Смотги, это укгашение! Чьеловечек! — Это же тики, — хмыкнул Антон, глядя на знакомую скошенную, застывшую в вечной ухмылке голову зеленоватой, в темных пятнах фигурки. Поглядев, однако, на Вьяго, который фигурку держал на ладони с такой нежностью и так осторожно, словно она была вырезана не из камня, а из подтаявшего шоколада, он понял, что вампиру его слова ни о чем не говорят.  — Ты не видал раньше хей-тики? — удивлённо спросил он, — Первый человек. В сувенирных лавках таких штук больше, чем блох на псарне. Говорят, что они приносят удачу. И должны отгонять всяких злых созданий…таких как мы с тобой, ха.  — Я ничьего такого не знал, — покачал головой Вьяго. Поглазев на находку ещё пару жадных секунд, он широким жестом протянул ее Антону, — Забавная штука, не отгоняет ничьего, только пгитягивает. Дьержи.  Антон улыбнулся. — Он твой.  Вьяго с некоторой нерешительностью поглядел на него.  — Ти его увидел пегвый, — наконец промолвил он с ноткой сожаления, — Получаеться, он пгинадлежит тебье.  — Тогда мне тем более ничего не мешает его подарить. Бери, раз нравится. Пусть тебе останется на память об этой…этом… Он запнулся, не зная, какое слово было бы здесь более всего уместным.  «Вечере? Как-то интимно, совсем уж по-свиданчески. Дне? Так ведь не день вовсе. Ночи? И думать забудь, ужасно звучит. «На память о сегодняшней…» — …ночи, — широко улыбнулся Вьяго, мягко зажимая в кулаке свою маленькую находку.  — ...этом ночи, — неуклюже закруглился Антон, не совладав с моментом задеревеневшим от дурацких колебаний нерешительного хозяина языком, — Люди считают, что тики произошел от звёзды, создал первую женщину и всех остальных людей, — быстро затараторил он, враз выдавая нехитрые познания, которые не без усилий соскребал в мозгу с уроков средней школы, — И если носить его с собой, то он помогает исполнять желания…если только они загаданы от чистого сердца. Моя мама закупала такие десятками, когда «Хьюрикэйнс» играли в стыковых — лишь бы отец не переживал потом, что они продули, даже не выйдя из группы. Но, судя по всему, желания ее сердца была недостаточно…кхм, чисты, иначе как объяснить, что они все равно вылетали с треском? «Хьюрикейнс» — наша местная команда по регби. Это такая человеческая игра, — пояснил Антон, не до конца, впрочем, уверенный, требовало ли это отдельной ремарки.  Темные глаза Вьяго в лучах фонарика тепло засияли.  — Забавы с мячом? Мы смотгели по телевизегу, — сказал он гордо, словно рапортуя о том, что удачно слетал на Марс, — Ты тоже смотгишь? — Даже на стадионе доводилось быть пару раз, — ухмыльнулся Антон, не без приязни словив восторженный взгляд, — Первое развлечение у нас в Хеистингсе. Разбавленное пиво, резиновые хотдоги, снующие под ногами дети, мужики истошно вопят. После матча — массовое мордобитие болельщиков проигравшей команды.  — Тгадиция, — понимающее ввернул Вьяго.  — Что? Нет, не…хотя…можно и так сказать, — подумав, все же согласился Антон.  — А каких ещё тгадиций нужно пгидегживаться, когда смотгишь гегби? Вьяго, наконец, все же припрятал своего ненаглядного тики в карман, завернув в кружевной, с пышным вензелем, платочек, и выжидательно, с интересом смотрел на Антона, желая подробностей.  — Ну, сначала тебе надо попасть на стадион и ухитриться, чтобы тебе не отдавили ноги на входе… Рассказывать о местных «традициях» оказалось легко, благо что слушатель попался благодарный и смешливый. Ещё бы не начинать каждое предложение с протяжного мычащего «ну»…но и этому ведь тоже со временем учатся, верно?