Кафе на другой стороне

Привет-привет, так я давно тебя не видела, уж думала, и не зайдёшь вовсе. Вот пополнишь ряды далеко не анонимных алкоголиков, не говори, что я не предупреждала. А ты во время как раз… Добрый день, Аглая Степановна! Как вы поживали? – Да потихонечку, золотко, но ты опять всех своих распоясала, спать мне не дают. Снова! Сколько я могу это терпеть? – Больно Вам, бабушка, не стучите так тростью, голова же у многих спьяну гудит. Сейчас собрание начнётся, Вы и выскажетесь. А то все зло на меня выльете, а сказать нечего будет. – А ты мне в рот не смотри, зла на всех хватит. Дует у вас тут шибко, золотце, ты спину-то себе на сквозняке не продуешь? Почему пояс не носишь, а? Зря я его тебе вязала что ли, столько дней корежилась, ты и не ценишь. Вот и делай добро для людей. – Да шерсть-то колючая, Аглая Степановна, ну где это видано, чтобы пояс не из собачей, а из волчьей шерсти вязали? В подсобке он, как холодно станет, так и надену, а сейчас мне и не продохнуть, ни замерзнуть. – Вот умница ты, работаешь, времени на глупости, как у постояльцев твоих, и нет. И правильно. А что шерсть - не жалуйся. Все так жили. Где ж бездари наши, что опаздывают? – Ну у всех свои заботы, вы присаживаетесь пока, кипяток Ваш, с лимончиком, как любите. – Лимон ты мне этот опять запихнула, почто? Столько раз тебе, недалёкая, талдычила, не надо мне его, не люблю я лимоны. – А это чтобы жизнь мёдом не казалась, вы садитесь-садитесь, соберутся скоро все. Не смотри на меня так. Знаешь, она от этой дольки только кожурку оставляет на дне стакана. Чай, кофе, что ни налью, лишь воду да и пьёт, другое нетронутым оставляет. А так, хоть раз в неделю, да витамин Д получает, солнца тут и на утро не хватает, глазами видишь наверняка. Кто это? Аглая Степановна, бабушка наша. Честно, не знаю, откуда она, совсем о себе не говорит, лишь рассказывает, как раньше было. Зашла она одним днём, а там дождь шёл, попросила водички и сидит у окошка, ждёт чего-то. Мне ль невдомек, часто тут люди морось пережидают, но ее я и раньше в окне видела. Придёт под вечер, за часа три до заката, с тросточкой своей и ждёт чего-то. Одна одинешенька. По началу головой по сторонам вертела, даже подходила к сидящим на тех же лавочках, к прохожим, спрашивала что-то. И все грустнее и понурее становилася. Словно скукоживалась и все меньше и меньше, все ниже к земле пригибалась. И с каждым прохожим бабушка словно ещё на год старела. Посидит-посидит и поплетется откуда пришла. Через недельку снова придёт. И снова на дороге, старая, пылится. Но уже ни к кому даже не обращается, ничего не говорит, только ждёт. Ждёт, ждёт, пару раз до ночных ворон петухов считала и обратно потопала. И никому до ней дела нет, никто не оборачивается даже. Я и выйти к ней хотела, да тревожить… Да и много ли таких просящих милостыню у кафе околачивается. Но вот и зашла она ко мне в дождь, тоже сидит померкнув, а я к ней и подхожу проверить, не померла ль. А она мол собрания районного ждёт. Какого такого собрания, отроду не знавала и не бывала на таких. Она мне в ответ, не бывает такого, чтобы цивильное общество и без собрания. Жаль мне стало ее, ну и сказанула от нече делать, дескать, тут собрания проходят, но со следующей недели, на этой не смогли. А бабушка как начнёт ворчать на нерадивых… Но знаешь, с каким огнём она это делать начала, с какой энергией, даже палкой своей по полу застучала, будь она проклята. И вижу, что и она не такая уж и старая, и даже, вроде как, и помирать не собирается. Через неделю снова пришла, уже в само кафе. Подходит на стойку, просит водички тёплой и вопрошает: «А какая нынче повестка дня?» - а я знать не знаю. Поругала она меня, конечно, а я и забыла про это собрание. Ну оболтусов своих худо-бедно собрала, что это они штаны протирают, составили столы, подставили стулья, вот и приличный зал заседания почти. Расселись, ну мне и начать надо, думаю. Предложила новостями поделиться, а Аглая Степановна встала, отряхнулась, даже поклонилась, представилась и как начнёт всех на чем свет стоит поносить, а нам и смешно, и стыдно. Про каждого сказала, я-то и не думала, что столько мои постоянники бедокурят. Да и теплее стало как-то от того, что хрупкая старушонка на улице оказалась бойкой такой. И мои ребята потом тоже подтянулись и выступили. Всем понравилось, вот и решили как традицию оставить. И Аглае в радость, и нам не трудно. Для неё, может, это и единственное, что в жизни занятного есть. Вон, пироги малиновые с ревенем домашние приносить начала, ни мне, ни тебе вкусноты такой пробовать не доводилось. Старушенция наша, может и ворчливая, но хорошая она. Одинокая, но а мы на что? О, народ подтягивается, иди стулья помогай расставлять, а я тут пока похозяйничаю, чай организую.