Вы
Без проблем, буду ждать тебя.
Скарамучча влюблено улыбался, пробегаясь глазами по их переписке, уже в который раз. Сегодня, увы, его милый друг должен был работать в кафе. Но все было не так плохо — парни договорились, что сегодня у них должна состояться ночевка у брюнета, что было обыденным делом для обоих. Сейчас им было двадцать четыре года, а их крепкая дружба уже длилась как пятнадцать лет. По истине — цифра, достойная уважения. После совершеннолетия жизнь темноволосого наконец-то приобрела краски, которые появлялись при виде улыбчивого бледного лица Каэдэхары. Они так долго вместе. Долго-долго, Казуха любит его, а он любит в ответ. Конечно, он очень любит. С каждым днём его любовь становилась все сильнее, настолько сильнее, что она давно успела пересечь черты нормального, оставляя их далеко позади. Рубиновые глаза блондина, его шелковистые волосы, элегантные, тонкие пальцы, розоватые, немного покусанные губы, идеальное тело — ему нравилось в друге все. Его привычки, его сильные и слабые стороны, то, как он волнуется за Скарамуччу; каждое слово, каждый вздох — все это заставляло сердце биться сильнее. Он помнит, как Казуха поцеловал его в лоб и обняв спросил, не хочет ли он чаю, когда узнал, что родители брюнета сбежали вместе с дома, опасаясь того, что из-за долгов с ними что-то сделают, а бедного, ненавистного сына они оставили дома в одиночестве. Ох, да, Скарамучча помнил, как калечил себя, а позже заплаканный шёл к светловолосому говоря: «Те, которым задолжал мой отец, побили меня», а при виде того, как чужое, без любых изъянов лицо, переполнялось таким сочувствием, волнением и грустью, сердце темноволосого начинало ныть, одновременно доводя его до месива экстаза и боли. Ему нравились все эмоции Каэдэхары — и отчаяние, и счастье, слёзы и радость — он хотел следить за каждым изменением Казухи, ему хотелось каждую его эмоцию вырезать и поставить в рамочку, наблюдая за ними 24 часа в сутки. Он умирал от любви. Истощался с каждым днём. Он был уверен, что скоро это чувство съест его целиком, не оставляя и следа от самого брюнета, но он был вовсе не против. Это было безумие, но оно было прекрасно. Телефон рядом с парнем пикнул, уведомляя хозяина о новом сообщении. Глаза загорелись, когда он предположил, что его Казуха снова написал ему, но нет. Скучающе пробежавшись по сообщению, он откинул гаджет, раздраженно фыркая. Чертова хирургия. Именно. Голубоглазый учился на хирурга. Честно говоря, это дело он ненавидел всем сердцем, и даже не в том, что спустя долгие годы учения он просто устал, нет — он изначально не любил это дело. Почему тогда пошел на него? Хм, родителей, которые могли бы заставить его туда идти, больше не было, так в чем причина? Ох, все просто. Любить Каэдэхару было сложно. Это и вправду дорого для него стоило. Но если такова цена за то, чтобы быть единственным человеком, который в силах подарить свою любовь блондину, то может ли он жаловаться? Нет, вовсе нет. Он стерпит любые проблемы, если это будет касаться их, с Казухой, благополучия. Ох, он пойдет на многое. Спускаясь вниз по ступеням, бездонные глаза Скарамуччи пробежались по его дому. Нет, больше он не жил в том месте, где ранее родители портили ему жизнь. Он переехал в удаленный уголок за городом, где на людей натолкнуться было довольно редким явлением. Увы, ему это требовалось. Выглядело довольное устрашающе? Парень, который живёт в месте, где люди не появляются вовсе, а в его домишке есть закрытая на замок дверь в подвал — довольно многообещающе. Но все же, ужастики ужастиками, а соваться в это место он не рекомендовал. Кстати говоря, а ведь у его невинного друга даже не было пугающих мыслей на счет этого. Помнится, при переезде друга, Казуха разок пошутил, что Скарамучча «будто маньяк из ужасов, который в подвале пытает и убивает людей». На это темноволосый улыбнулся, поддержав шутку. «Ах, как ты угадал? Возможно, тебе хочется стать следующим?». Каэдэхара засмеялся, вежливо отказываясь в этой услуге. Объяснить все другу было очень просто — живет далеко, чтобы те злые люди не пришли и не побили его вновь, ведь долг ого-го какой, а в подвале у него хранится еда. А блондин, естественно, верил. Верил каждому слову, у него мысли даже об этом не было, что его друг мог соврать. От наивности светловолосого у голубоглазого срывало крышу. Было забавно смотреть, как другой человек настолько уверен в тебе. Но это не могло не льстить. О черт, было до дрожи приятно осознавать, что его Казуха настолько доверяет ему. А ведь тот до сих пор так и не узнал, что это Скарамучча погубил своих родителей, что он вручную, в одиночку избавлялся от трупов и они вовсе не оставляли его. Брюнет помнит это, как будто это было вчера — подросток опускается на колени, вытирая кровь матери и отца. Как от каждого шелеста дерева на улице он начал дрожать, бояться, что его найдут. Как позже он сидел в своей комнате и думал, что делать дальше. Его одолевало кучу вопросов. А что, если кто-то из знакомых отца придет? Что, если кто-то догадается, что это он убил родителей или то, что он смолчал об их смерти? То, что они вовсе не уезжали? А Казуха? Вдруг он узнает все? Последние месяцы до его совершеннолетия были наполнены страхом. Возможно, если бы не блондин, он бы просто повесился. Он боялся не справиться. Но все было почти что гладко. Знакомые отца не приходили. Почему? Потому что отец его торговал наркотиками. А ведь это дело опасное. Именно поэтому никто не говорил друг другу своих адресов, дабы в случае чего схватили только одного. Вероятно, покопавшись чуть лучше, кто-нибудь да мог выйти на их адрес. Но потеря его отца не была особым горем для них. К сожалению, никаким выдающимся человеком он в их компании не был. Про отца все забыли. Что же насчет матери? Её муж запрещал ей говорить с кем-то, строго следя за ней. Конечно, у неё не было никаких подруг или знакомых. Кто бы вспомнил о ней? О Боже, видимо, никто. Из их семьи, единственный, о ком могли переживать — это Скарамучча. Ведь у него есть его милый Казуха. Вот и все. О смерти его родителей никто не прознал. И нет, никаких долгов у его семьи не было. Наркотики все же давали свою прибыль, поэтому в долги соваться им не требовалось. Он соврал Каэдэхаре, но это была ложь лишь во благо, тогда почему бы и нет? Опека также не появлялась. Ведь она думала, что его опекуны ещё живы, а никто в реестр не заносил то, что они подохли ещё давно. Темноволосый придумал свою грустную историю вплоть до мелочей, пользуясь ей на все 100%. Для взрослых, его родители уехали на заработок в другую страну, для Казухи — «на самом деле они бросили меня, но эту сокровенную правду я открою только тебе, ведь ты так дорог для меня». Жил он сам, зарабатывал он сам, он все делал сам. Не то, что бы для него это было в новинку, ведь родители никогда не сияли для него своей добротой, поэтому он не жаловался. Было сложно, но он пытался. Если опустит руки хоть на секунду, то может потерять Казуху в любой момент. Разве не ради светловолосого нужно это делать? Разве не для того, чтобы он оценил его старания? То, что его друг даже не догадывался о всех деяниях Скарамуччи было очевидно. Сначала темноволосый слишком боялся и даже оставался дома, отказываясь от прогулки со своим возлюбленным. Его сердце ныло после каждого отказа, но его ужас был настолько сильный, что покрывало все. Но Казуха и не догадывался. Поэтому брюнет успокоился, перестав думать об этом. Даже то, что блондин был таким глупым и доверчивым, вызывало своего рода очарование. В коем то веке, Скарамучча перестал переживать обо всем так сильно. Он рос, и дела до всего того, что творилось с ним в его подростковым возрасте не было. Брюнет одновременно радовался и сожалел о том, что люди настолько обычные. Что для всех настолько проблематично оглянуться на его личность. А ведь его могли раскрыть. Конечно могли, это парень прекрасно знал. Почти что любой человек, что пригляделся бы к нему по-лучше, что покопался бы в его прошлом, мог узнать правду. Возможно, это стоило бы человеку жизни, но все же? Почему все настолько скучные? Даже тогда, когда былой страх позабылся, а соперницы и соперники нарастали на его пути, даже тогда, когда он убивал их, когда изводил до такого, что их тело доводилось до неузнаваемости, а сами жертвы умирали от болевого шока… Почему даже тогда никто не обратил на него внимания? Почему Казуха не подозревал его, когда девушки, что ранее откровенно признавались ему в любви вскоре бесследно, безвести исчезали? Почему он не видел этого? Разве так сложно было заметить старания Скарамуччи, то, что он делает во имя их любви? Почему? Чувство страха темноволосый одновременно любил и ненавидел. Ненавидел, потому что когда твое счастье стоит на грани и может разрушиться в любой момент, когда Казуха может уйти от него, испытать отвращение и бросить — это было хуже любой, мучительной или нет, смерти. Но любил, когда страх превращался в азарт, когда в голове возникала мысль «какая реакция была бы у Казухи, если бы он узнал?», когда перед его лицом в том самом подвале перед ним плакали, чуть ли не заливали все своими слезами, молили его, стоя на коленях, и всё боялись, боялись, боялись. Эта эмоция была огнем для него, она сводила его с ума. Часы показывали 18:21, когда темноволосый, напевая песенку, вышел с дома, закрывая его. На машине он доедет за пол часа, а там уже и конец чужой смены. Он предвкушал их сегодняшний вечер, обдумывая, что же они будут делать сегодня. Возможно, они посмотрят ужасы? Каждый раз, когда они смотрели этот жанр фильмов, Казуха, чаще всего, комментировал происходящее на экране «Мерзость», а потом ложился на плечо друга, хмурясь. В эти моменты Скарамучча испытывал своего рода оргазм, незаметно разглядывая блондина. До конца фильма он всегда успевал заснуть, после чего брюнет укладывал его в кровать, а потом пол ночи наблюдал за спящим. Иногда он и вовсе не спал. Просто забывал об этом. Он привык мало спать, ведь чаще всего ночью он убирал свой подвал, избавляясь от улик и трупов. Сон ему почти что не требовался. Казуха одним своим существованием мог взбодрить его до невозможности. Как и предполагалось — Скарамучча подъехал к кафе в 18:57. Он смотрел на дверь здания, не сводя глаз. Но его друг не выходил. На часах 19:08, но блондина нет. Темноволосый знал, что Каэдэхара был чертовски пунктуальным человеком, так где он? Голубоглазый не расстроился и не разозлился бы на любимого, если бы он просто опоздал, но он был уверен, что не с проста Казуха не выходит. Что-то случилось. Парень вышел из машины, недовольно разглядывая местность. Рабочий день у светловолосого закончился — об этом ему оповестила табличка, висящая на дверях с надписью «Закрыто». Он лично видел, как какая-то блондинка перевернула её в 19:01. Но никто оттуда не выходил и это абсолютно точно. К счастью, Скарамучча ещё в первую неделю работы блондина здесь исследовал кафе полностью, поэтому он знал, что у здания есть запасной выход сзади. Но светловолосый выходил всегда через парадную дверь. Что-то не складывалось. Вдруг брюнет осознал, что есть ещё кое-какая непримечательная деталь, которая, отнюдь, точно надвигала на него некоторые мысли. Казуха не выходил из кафе. Но и не только он. Никто не выходил. И та блондинка, что переворачивала табличку, тоже. Владеть особым умом не требовалось, чтобы сопоставить два и два и выйти на логичное объяснение этой ситуации. Проблема в том, что ситуация это вовсе не нравилась Скарамучче. Темноволосый направился к заднему выходу из кафе. Шагал он бесшумно. Очередная привычка с детства. О да, он помнит, как будучи шестилетним ребёнком, ебучим, мелким первоклассником, он решал с мамой примеры за четвертый класс. Мать била его по заднице каждый раз, когда он допускал ошибку. Он просыпался с утра, шел в школу, сидел там до обеда, делал уроки, потом дополнительно программу за четвертый класс, ведь его мать хотела умного сына, и учила его ещё с четырёх лет, а потом ему разрешали поесть и спать. Но в тот день, Скарамучча не мог решить пример, ведь тема была сложная для него. Мать била в тот день его до восьми вечера, и только тогда, когда он преодолел все невзгоды, она разрешила ему пойти поесть впервые за целый день. Его тошнило, живот урчал, задница горела, а голова болела почти что до обморока. Но он уперто спускался на кухню, потому что хотел есть. Но ему не повезло. Своими шагами он разбудил отца. Под чем был его папа — наркотиками или алкоголем, он не помнил, но в тот день он вручную выбил ему два молочных зуба, а весь рот брюнета был в крови. Тогда он так и не поел. Но зато после этого научился ходить так, будто он вовсе не был живым человеком. Скарамучча завернул за угол здания. От смеси злости и шока у него просто отшибло дыхание. Они целовались. Нет, точнее, блондинка засосала его Казуху так, будто была ебанным слизняком, который пытается высосать все соки с красноглазого. Последний же просто безучастно стоял, вывалив глаза с орбит. Кажется, его самого шокировало чужое действие. Голубоглазый сжал кулаки, а небесного оттенка глаза вдруг потемнели. Ненависть и злость начала разъедать его органы. Эта шваль украла первый поцелуй его Казухи. Он был уверен, что именно это был первый раз, когда губы блондина попробовали чужие уста на себе. Каэдэхара настолько любил своего друга, что рассказывал ему абсолютно все. И Скарамучча мог поклясться, что он бы узнал, если у светловолосого уже состоялся его первый романтический акт с чужими губами. Красноглазому исполнилось уже двадцать четыре года, но он все ещё не целовался, хотя был популярен в своих кругах. Красивый, добрый, вежливый, милый Казуха: ноль изъянов, как здесь не влюбиться? Как не захотеть поцеловать его? Брюнет прекрасно понимал их, но вот беда — именно на этом его сочувствие и заканчивалось. Именно он защищал чужое тело на протяжении всех лет, хранил его невинность, надеясь, что когда-нибудь они поцелуются, что светловолосый увидит в нем парня, а не друга… он все это делал для этого? Чтобы какая-то шлюха посмела коснуться к этим прекрасным губам? — Казуха! — позвал брюнет своего друга, улыбаясь, — А кто это тут с тобой? Девушка отскочила как ужаленная, начиная смущаться. Да, симпатичная. Милашка. Кажется, он бы с удовольствием изуродовал её личко. Впрочем, скоро у него появится такая возможность. — Прошу прощения… — начала извинятся блондинка, опуская взгляд на пол. — Скарамучча! Ох, черт, прости, я опоздал… долго ждёшь? — Да нет, минуту назад приехал, — соврал темноволосый, боковым зрением изучая официантку, что посмела изуродовать ауру его возлюбленного своими грязными касаниями. Молодая. Блондинка. Прямые волосы, которые тянулись ей до груди. Фигура хорошая, грудь среднего размера, чуть ниже блондина, примерно на пять сантиметров. Зеленые, насыщенные глаза. В целом, вероятно, она могла бы сойти за красивую девушку. Конечно, рядом с Казухой она смахивала на мусорный бак, но Скарамучча не был уверен, что это так только рядом с светловолосым. — Меня зовут Джулия, — представилась она, а затем обратилась к Каэдэхаре, — Прости… Встретимся в другой раз. Тебя, кажется, ждут. — Ах, стой!.. — позвал её блондин, но девушка уже убежала, — Она испугалась. «Есть чего бояться» — хмыкнул про себя Скарамучча. Ничего, все в порядке. Он не злится. Он вовсе не злится. Он ни в коем случае не будет срываться на своем любимом, милом Казухе. Тот вовсе не виноват. Разве нужны ему отношения рядом с брюнетом? Он разберётся позже. Он отплатит маленькой шлюшке по полной.***
Воскресенье. Каэдэхара был занят фрилансом, на котором зарабатывал по совместительству с кафе, а вот Скарамучча был полностью свободен в этот день. Ох, у него были большие планы на сегодня. Темноволосый стоял возле кафе, когда оттуда вышла Джулия, направляясь к ожидавшему её парню. Они договорились встретится после того, как закончится смена девушки. Как сказал темноволосый — им нужно обсудить Казуху. Блондинка была заинтересована в том, что хотел рассказать ей друг человека, в которого она влюблена, поэтому сразу же согласилась. Был вечер, они присели на лавочку в парке, и тогда голубоглазый начал: — Скажи, ты ведь влюблена в Казуху? От такого прямого вопроса девушка покраснела. Он нравился ей… нравился ещё с того момента, когда они начали работать вместе. С замиранием сердца она ждала их совместной смены во вторник и пятницу. Казуха был… он был идеалом. Полностью её типаж, такой милый! Как он мог не нравиться ей? Но стоило ли рассказывать этому человеку о её чувствах?.. В конце концов, он видел, как она поцеловала Каэдэхару, так ещё и был другом её возлюбленного… Вдруг он поможет ей завоевать его сердце? — Да, — решилась Джулия. На секунду ей показалось, что в чужих глазах появилось что-то… страшное? Безумное? Она не видела раньше такого… по спине пробежались мурашки, но вновь посмотрев на Скарамуччу, она увидела того же дружелюбного парня, как и раньше. От такого теплого взгляда от красивого парня, как брюнет, сердце девушки учащённо забилось. Друг Казухи тоже… неплох. Ох, наверное, из-за темноты ей показалось… — Знаешь, я люблю Казуху… — вдруг с улыбкой уведомил её темноволосый, и Джулия чуть челюсть не уронила. Но они же… они же оба парни? Как?.. — …он прекрасный друг, — продолжил парень, заставляя блондинку выдохнуть. А она уж тут непонятного надумала… — И ты девочка неплохая. Как любящий… друг, я желаю ему только счастья. Двадцать четыре года парню, а у него все ещё девушки нет. Странно, не находишь? Девушка согласно кивнула. Это действительно было подозрительно. — Казуха ну прямо золото для всех дам, так почему у него нет спутницы? На самом деле, как его друг, я знаю ответ на этот вопрос. Зеленоглазая закусила губу от предвкушения. Сейчас ей расскажут что-то интересное? Скарамучча же молчал. Он почти что с детским трепетом смотрел на то, как маленькая шлюшка слушает его, глотая каждое слово. Интересно, чтобы она сделала, если бы он сказал «Потому что я их всех убил»? Он уверен, реакция была бы незабываемой. Но так нельзя. Конечно. Он ведь обращается с дамой, куда уж тут такие зверства? — Все потому, что его привлекают только такие девушки, как ты. Джулия широко улыбнулась. У неё есть шанс! Да! — Но есть одна проблема. Зеленоглазая обернулась на брюнета. Тот все дальше смотрел на неё с улыбкой, на то, как она радуется. Казалось, будто он наблюдал за маленьким ребёнком, которому дали потискать его любимую игрушку. — У него плохая самооценка и он не верит, что может кому-то понравится. — Что?! У Казухи плохая самооценка?! — вскрикнула Джулия. Как у такого парня может быть такая самооценка?! Скарамучча с сочувствием кивнул. — Я пытался бороться с этим, но он просто отказывался со мной работать… Может, ты сумеешь помочь ему? Давай пойдем к нему, и ты вразумишь его? Не знаю, может сила любви исправит все… — Сейчас? — засомневалась девушка, — Восемь вечера же… — Ах, черт… прости… — опечалено цыкнул Скарамучча, — Я просто подумал… Завтра же у тебя встреча с родителями, ты не сможешь завтра, а Казуха такой, знаешь, парень интересный. Решит за этот день, что не будет идти на поводу у чувствах и все пиши пропало. Ладно, что ж, в таком случае… — Стой! — вскрикнула блондинка, — Хорошо, пошли. Он ведь не спит? — Нет. Обычно в это время он читает книги. Поехали на моей машине или?.. — У тебя есть машина? Круть! — не смогла сдержаться девушка, — Завидую. Поехали тогда на ней. В ответ Скарамучча подмигнул ей. Зеленоглазая засмущалась. Почему этот друг Казухи такой… ох, боже… Увидев машину парня, она будто засияла: — Вау! Какая она крутая, черт… — Нравится? Если что, могу прокатить ещё как-нибудь в другой раз, — предложил брюнет, внутри насмешливо фыркая: «Как жаль, что другого раза не будет». — Обязательно! — отозвалась она, садясь на переднее сиденье рядом с водителем. Тот завел машину, начиная ехать в неизвестном для девушки направлении. В конце концов, она не знала, где жил человек, укравший её сердце. Скарамучча же молчал, с улыбкой глядя на дорогу. На самом деле, парень был просто в шоке. Иногда тупость людей не знала предела. Черт, ему хотелось испытать чувство азарта, увидеть, как она будет бояться и пытаться убежать. Брюнет специально придумал максимальную тупую отмазку, и даже кинул в разговор то, чего он, по сути, знать не должен. Уехать с ним в восемь вечера поднимать человеку самооценку? Что за бред? Или факт того, что темноволосый узнал, что у неё завтра встреча с родителями? Откуда, на милость, он должен был это узнать, если как не рыть информацию на неё? Почему эту тупоголовую вообще ничего не смущает? Девушка рассказывала что-то интересное, когда заметила, что её не слушают. Закусив губу, она отвернулась, начиная рассматривать окно. Если Скарамучче не нравилось слушать, так бы и сказал… В любом случае, сейчас у неё дела поважнее. Кажется, у неё есть шанс начать отношения с Казухой! Кто бы мог подумать, что у такого великолепного парня может быть что-то не в порядке с самооценкой… Но если они вместе начнут работать над ней, то они сблизятся… А раз уж она ещё и в его вкусе, то они начнут отношения… Как прекрасно, как хорошо! Стоит ли поблагодарить друга Каэдэхары? Наверное, ведь он ей помогает… — Знаешь, — подняла голос Джулия, — Спасибо за помощь. Ты очень добрый. Скарамучча перевел на неё удивленный взгляд, который сразу же вернулся к дороге, а затем фыркнул. И вправду, на что он надеялся? Можно, когда они пересекут город, она начнет думать? Или мыслительный процесс у неё автоматически отключен для лишней нагрузки? — Для меня тут тоже есть некая выгода, — ответил брюнет. — Какая? — оживленно поинтересовалась собеседница, но в ответ на этой ей только улыбнулись. «Такой загадочный…» — подумала блондинка, пряча румянец. Ей нравились такие парни. Вдруг у него какая-то… тайна? И он откроет эту тайну только ей? Спустя десять минут езды, Джулия начала неудобно мяться. Они выезжали за город? Почему? Там живет Казуха? На самом деле, зеленоглазая помнила наставление её родителей «не ехать куда-то с незнакомыми мужчинами», но… темноволосый создавал впечатление благоприятного молодого человека, да и к другу своему хорошо относился, вряд ли он может убить её или изнасиловать… Страшно не было, но беспокойство с каждой минутой начало подниматься все больше и больше. Вдруг девушка начала перепроигровать в голове их разговор в парке. Что-нибудь… она должна… Откуда Скарамучча узнал про её завтрашнюю встречу с родителями? Глаза девушки широко распахнулись, а по спине прокатился холодный пот. Она не говорила об этом никому, даже Казухе… Боже, нет, наверняка этому есть нормальное объяснение! Дрожащим голосом она спросила: — Откуда… откуда ты узнал, что завтра у меня… что я должна встретиться с родителями? Лицо брюнета просветлело. Он быстро посмотрел на часы, возвращая свой взгляд обратно к дороге. Прошло пятнадцать минут! Пятнадцать минут она не могла додуматься до этого… О черт. Это просто пиздец. С таким успехом он мог бы её до подвала донести и она все равно ничего не поняла бы. Чрезмерно доверчива и даже два и два сопоставить не может. Отвратительно и тупо. — Услышал твой разговор по телефону, — честно ответил темноволосый, мечтательно улыбаясь. — Но… но я же… я говорила об этом с мамой только дома… — начала Джулия и её лицо побледнело. За ней сталкерили? Скарамучча только согласно кивнул. Правильно, ну хотя бы память у неё хорошая, и на том спасибо. — Зачем?.. — блондинка сжала свои запотевшие ладони в кулак и закричала: — Куда ты меня везешь?! — Домой. — Какой ещё «домой»?! — Мой дом. Мы едем ко мне. Нет… неужели её хотят изнасиловать?! Боже, Боже, нет, нет, нет, только не это… Она потянулась к ручке двери, желая выпрыгнуть с машины, но та не открылась. Брюнет остановил машину, а затем схватил за волосы, поворачивая её к себе головой. Чужие напуганные глаза смотрели на него неверяще. — Прости, но ты меня достала. У нас могла получиться интересная беседа, если бы ты была хотя бы на грамм умней, но ты настолько очевидна, что меня тошнит, — уведомил её темноволосый, — Спокойной ночи. Голубоглазый занес руку, чтобы вырубить девушку, как вдруг она резко ослабла в его руках. Скарамучча в шоке уставился на девушку. Она сама потеряла сознание? Глядя неё, он засмеялся. — Боже, что за умора? Даже вырубать тебя не пришлось. Проблема была в том, что доехать за то время, пока она в отключке, они не успеют. Нужно было что-то делать. Бледная рука потянулась к бардачку, доставая снотворное. — Заканчивается, — констатировал факт брюнет, недовольно поморщившись. Это снотворное действовало быстро, поэтому проблем с девушкой не будет, что довольно удобно. Спустя несколько минут, которых Скарамучча пытался втолкать таблетку в чужой рот, они тронулись с места. Блондинка немного повозилась, но потом заснула, переставая двигаться. — Опять целую ночь убирать все, — вздохнул темноволосый, зевая. Казуха, когда же настанет день, когда ты наконец оценишь все мои старания?***
Джулия разлепила глаза, пытаясь понять, что с ней произошло и где она. Она была в тёмном помещении, а недалеко от неё на столе горели две свечи. Также там были какие-то другие предметы, но она не видела, что именно. Зрение у неё было не из лучших, а тут ещё и темновато. Вот там ступеньки есть… Что ещё? Ничего примечательного. Недовольно озираясь, параллельно пытаясь понять, что за место, блондинка, наконец, вспомнила. Черт. Страх подкатил к горлу, и девушка наконец обратила внимание на себя. Она сидела на стуле полностью голая, пока её руки были заведены и завязаны за спинкой стула. Ноги были широко расставлены, открывая всем обозрение на её интимное место. Веревка оказалась и на ногах. Её обездвижили полностью, и только рот был открыт. Вдруг из темноты к ней вышел улыбающийся Скарамучча. Руки у него были за спиной, а сам он разглядывал чужое тело. Видимо, стоять он передумал, потому как его пальцы уцепились за другой стул, что был скрыт от девушки в всепоглощающей темноте, придвигая предмет ближе. Он сел напротив неё, закидывая одну ногу на вторую. — Хорошо спалось? — Если ты меня не отпустишь — начну кричать, — предупредила блондинка, но темноволосый только пожал на это плечами: — Кричи. Я рот только для этого тебе и открыл. Мало кто услышит тебя. Нижняя губа девушки задрожала и она всхлипнула: — Что ты хочешь от меня? Изнасиловать? Взгляд её зеленых глаз устремился на чужую ширинку, но к её удивлению, чужой член не стоял. — Вот уж спасибо, но увольте, — весело фыркнул Скарамучча, а в его глазах промелькнул маниакальный блеск, — У меня тут есть идеи поинтереснее. Девушку начало трясти. Что с ней сделают? Было страшно, страшно, страшно, Боже, такого страха она не испытывала ни разу. Слезы брызнули из её глаз, а сама она закричала: — Стой! Стой, подожди, зачем ты это делаешь?! Что я тебе сделала?! Темноволосый удивленно вздрогнул. Через секунду его взгляд изменился и она могла поклясться, что ни один здоровый человек не мог смотреть так. Волосы девушки стали дыбом, а мир сократился только до одного человека. Нет, не человек. Перед ней стояло чудовище. И оно сделает так, что сегодня будет последний день её жизни. Голубые глаза, что ранее светили дружелюбием и теплотой, пропали. Сейчас в них плескалось только безумие. Они были безжизненными и одновременно переполнены азартом. Он смотрел на девушку так, будто та являлась ненастоящим человеком. Персонаж фильма, а брюнет — всего лишь зритель. Улыбка его пропала, уста его были расслабленными, кончики которых припустились вниз. Голос этого человека пробирал до костей: — Ты посмела тронуть мою собственность. Джулия взглотнула, смачивая сухой рот. Она копалась в памяти, пытаясь найти ту вещь, из-за которой вскоре её жизнь обернётся в вечные муки. Но такой не было. Зубы постукивали толи от холода, толи от страха, но она все же сумела спросить: — Что… что я взяла у тебя?.. Темноволосый встал, заставляя блондинку сжаться. Опасная, холодная аура этого монстра заставляя её чуть ли не визжать. Но она не делала этого, хоть и страх перед предстоящим полностью окутал. — Я никогда не видел настолько наглых людей, — начал голубоглазый, рассматривая что-то на столе, — Первый поцелуй. Ты посмела украсть первый поцелуй моего Казухи, который я ранее так сильно защищал. Ты даже не представляешь, какую ошибку сделала. Но я обещаю, что скоро ты сумеешь представить это. Моего Казухи? Что? Они ведь друзья, почему?.. — Вы ведь оба парни! — взывала она, пытаясь развязать руки. Но конечно же, это было невозможно. Скарамучча недовольно цыкнул, переводя взгляд на пленницу. Девушка сразу поняла, что сказала лишнее, поэтому зубами прикусила язык. — Ах, да, уверен, что ты часто смотрела, что у него между ног, — язвительно фыркнул Скарамучча. — Нет, нет… Я ничего… я больше не буду… я сделаю все что захочешь, я уеду из города, пожалуйста… Брюнет белозубо усмехнулся, глядя на то, как Джулия плачет, как она умоляет, как боится его. Эти эмоции, он обожает их. Иногда ему кажется, что он может пополнять ими жизненную энергию. Если бы… что, если бы он увидел такое выражение у Казухи? Даже только одна мысль об этом заставляет его тело натягиваться как струну. Возможно, он бы даже возбудился. Он бы мог кончить от этого. Он боится того момента, когда его друг обо всем узнает, но он также томно ожидает. Что будет? Что будет тогда? О, он готов принять любой исход. Ему все равно, что будет, если Каэдэхара будет рядом с ним. — Я буду любить Казуху всегда, — с искренней, но устрашающей улыбкой уведомил брюнет зеленоглазую, — Мне все равно кто он. Я буду любить, я буду обожать его в любом виде, хоть он будет парнем, хоть девушкой, хоть животным, хоть Сатаной, хоть Богом. Он все равно будет моим. Моим, моим, моим, и никто, даже ты, не заберешь его у меня. Это был конец. Её убьют. Её по-настоящему убьют, последние часы, минуты секунды жизни станут кошмаром. А все почему? Потому что она посмела прикоснутся к человеку, который понравился ей. Она понятия не имела, что за спиной этого человека стоит безумец. Настоящий безумец, который одержим блондином. Скарамучча больше ничего не говорил. Его бледные пальцы взялись за рукоять какого-то ножа, и Джулие оставалось только в страхе гадать, что этот нож будет делать уже через несколько секунд. Она знала, что не сбежит, что её не услышат и не отпустят. Она чувствовала, что сегодня её последний день и молила, молила и молила, лишь бы она умерла быстро и прямо сейчас. Сердце девушки давно начало биться слишком быстро, оно билось так, будто надеялось, что это чём-то поможет. Холодный пот омывал её тело, а соленые капли слез стекали без остановки, глядя на то, как это чудовище подходит к ней. Её трясло абсолютно всю, а Скарамучча радостно смотрел на это. Глаза его были будто кукольные, ненастоящие, но в них все равно было что-то. Ненормальное, азартное, счастливое. В этих глазах можно было утопиться. Но, отнюдь, романтики в этих словах было мало. Они и вправду могли утопить, забрать твой последний вздох без лишних сожалений. Вдруг темноволосый схватил её сосок. Девушка шокировано вскрикнула. Чужие руки были в перчатках, но она могла поклясться, что почувствовала исходящий из них холод. — Надеюсь, ощущения, которые ты сегодня испытаешь, будут поистине незабываемыми для тебя, — вполне мило улыбнулся брюнет, а в следующую секунду его пальцы оттянули сосок и рубанули его ножом, отрезая. Девушка истошно закричала. Этот крик был переполнен такой болью, что у некоторых могло бы заложить уши. Но Скарамучча привык и такая отдача только порадовала его. Всегда приятно иметь дело с отзывчивой аудиторией, верно? В следующую минуту голубоглазый повторил действие с другим соском. Она кричала, умоляла, вырывалась, пытаясь закончить эту безумную пытку. Даже сознание потеряла. Но темноволосый был терпелив. Он стоял, ждал, пока та придёт в себя, чтобы продолжить. — Ты думаешь, я не знаю? — с презрительной усмешкой спросил голубоглазый, — Я знаю, что ты ласкала себя своими пальчиками, представляя, что это мой Казуха. О, конечно, я знаю это. Но не беспокойся, твоему желанию не суждено было сбыться ещё с самого начала. Ты – шлюха, а раз ты придерживаешься этой роли, то я должен помочь тебе. Придётся сделать так, чтобы все прелести шлюшьей жизни у тебя пропали. Если бы её не довели до такого состояния, когда единственное, что она могла делать — кричать и плакать, чувствуя как по её телу что-то стекает, она бы предугадала, что дальше сделает с ней безумец. Но сейчас она не могла ничего. Спустя несколько минут Джулия увидела, как брюнет восседает перед ней на коленях, рассматривая её между ног. От мысли, что этот человек может с ней там сделать, ноги поспешно попытались сжаться, но это было бесполезно. Вид, открытый для Скарамуччи ни капли его не возбуждал, скорее наоборот — вызывал отчуждение. Но у него сейчас работа, поэтому ему придётся работать с чужими… привилегиями, верно? Девушка видела, что в руках брюнет держал бритву. Он срезал лезвием бритвы частично клитор, края половых губ, пока в подвале стояли адские крики. Тело сжигала невероятная боль, а по ножкам стульев стекала кровь, образуя лужу. Больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно. Она хотела умереть. Она молила о смерти все это время, не останавливаясь. Пот, слезы и кровь смешались, а крики не останавливались ни на секунду. Её прекрасные, яркие, зеленые глаза, что раньше переливались на солнце, стали безжизненными. Она любила жизнь. Любила, несмотря на все невзгоды. Но сейчас она хотела только одного — смерти. Скарамучча смотрел на красную кровь, что стекала по телу девушки. Если бы это была кровь Казухи, он бы слизал её всю. Ни одна священная капля этого человека не посмела бы упасть на грязный пол. Темноволосый ломал бы себе пальцы каждый раз, когда чистая кровь Каэдэхары падала на пол, а потом слизывал бы её прямо оттуда. Потому что он любил блондина, любил, любил, любил, любил. Он всегда любит его. Время шло незаметно. Девушка все не умирала, хотя часы их жестоких игрищ пересекли двадцать минут. Голубоглазый понял, что стоит заканчивать, ведь ему ещё убирать эту грязную кровь вместе с телом. Он освободил девушку от веревки, но Джулия просто бессильно упала. Двигаться сейчас ей казалось невозможным. Это было неисполнимым желанием. Но все же, адреналин просто не давал ей лежать в луже крови, дожидаясь продолжения, поэтому она начала цепляться за холодный пол и ползти. Некоторые её ногти были оторваны до мяса, другие же всего на половину. Возможно, их оторвал брюнет, а возможно — она сама в приступе безумия, когда пыталась заглушить крики. Выбраться отсюда было нереально. Она ползла медленно, хотя и пыталась сделать все возможное для ускорения. Скарамучча же просто стоял и смотрел на неё, как маленький ребёнок на то, как улитка переходит дорогу. Его жертва так мило пыталась убежать, но он просто не мог после такого оставить её в живых. Что-то ударило её по ногам, ломая их. Джулия завизжала, пока её мучитель думал, как, все-таки, хорошо, что у женщин такой высокий болевой порог. Он наслаждался этим мгновением, смотрел, как девушка дрожит, а кровь растекается по полу. — Подожди немного, — попросил брюнет, непонятно откуда доставая утюг. Тот присел на корточки, находя розетку, параллельно подсвечивая себе свечой. Поставил на самый большой нагрев, а потом начал смотреть на окровавленную девушку. Та смотрела в ответ. Глаза, лишенные жизни. О да, он видел много раз такое. Она беззвучно плакала, глядя на то, как нагревается утюг. Она знала, что сейчас её последние секунды жизни, потому что она просто не выдержит и умрет. Блондинка раскрыла свой окровавленный рот и струя красной жидкости начала вытекать оттуда. При криках она прокусила себе язык. — Он… будет… ненавидь… тебя… — постаралась сказать девушка на пороге смерти. Темноволосый только добродушно усмехнулся. Утюг пикнул, оповещая о том, что готов к работе. Голубоглазый подошёл, хватая Джулию за копну белоснежных волос, начиная тянуть к утюгу. Сил на крики у неё не осталось, поэтому она вспоминала все счастливые моменты своей жизни, глядя на то, как кровь тянется за её телом. — С тобой было приятно иметь дело, — вежливо поблагодарил юноша, беря утюг. Раскалённый предмет встретился с ранее красивым лицом девушки, доводя её до финиша. Огромный ожог. Её сердце остановилось. Больше в этом мире не существовало души этой девушки. Скарамучча вздохнул, выключая утюг. Осмотрел подвал, а затем двинулся к луже крови, садясь возле неё. Указательный палец опустился в красную жидкость, намачиваясь. После чего темноволосый начал выводить имя своего возлюбленного чужой кровью, пользуясь ею как чернилами. — Оценишь ли ты то, что я делаю для тебя сейчас? — спросил брюнет. — То, что я отдаю в жертву ради нашей с тобой вечной любви? Вопрос так и остался без ответа.